Вардгес Суренянц
Давно хотела рассказать о художнике, чей жизненный путь, творчество и смерть сама -- свидетельство о настоящем и истинном. В самом благородном и широком смысле слова, который можно вложить, оглядываясь на щедрую историю достижений человечества.
Это художник Вардгес Акопович Суренянц.
Могила его находится в Ялте, у Армянской церкви. Она никогда не бывает местом особых паломничеств, никогда не утопает в цветах и мемориальных венках по случаю памятных дат. Зато она всегда скромна, чиста и уединенна, и самый воздух, и тишина, и летний зной, и зимняя южнобережная обреченность - все рядом с этой могилой настоящее. Такое же настоящее, как след, оставленный художником Суренянцем.
Вики сообщает, что родился Вардгес Акопович в 1860 в Ахалцихе - городе на юге Грузии, ведущем свою историю с 12 века.
О ранних годах художгника известно не много. Источники пишут, что первые 8 лет своей жизни мальчик находился в Ахалцихе - среди живых свидетельств о боевых походах и битвах, об османах-завоевателях, об эрзрумских армянах, составлявших до 80% населения города.
Отцом художника был священник - учитель истории религии, отсюда и берет начало глубокое проникновение в величие и метафоричность библейских образов, которое раскрылось в зрелом творчестве.
В 1868 году вместе семья Суренянц переехала в Симферополь, где прожили четыре года. В очерках о Серебряном веке в Крыму профессор А.И. Коваленко сообщает, что они приехали к своим дальним родственникам Айвазовским, а интерес к живописи привил Вардгесу именитый художник. Но родители видели будущее своего ребенка менее артистичным и более традиционным.
Вардгес Суренянц десятилетним мальчиком был определен в Московский Лазаревскую академию, чтобы обрести духовный сан. Спустя два года учебы, когда его отца назначают пресвитером Московской Армянской епархии и семья переезжает в Москву.
Не смотря на усилия отца, интерес к изобразительному искусству взял верх, и в 15 лет Вардгес Суренянц начал обучение в отделении архитектуры Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Не известно по каким причинам, но курс училища он не завершил, и в 1879-ом поехал в Мюнхен.
В то время Мюнхен был очень привлекательным городом для художников: там жили и работали Франц Штук (1863-1928), Томас Хайне (1867-1948), Петер Беренс (1868-1940). Вардгес поступает на архитектурный факультет Мюнхенской академии художеств.
Пять лет он учится в академии и в 1885 году заканчивает факультет живописи Фрица Каульбаха - мастера женского портрета (возможно, он также учился у Отто Зейтца).
Художник с большой пользой для себя использовал те веяния, которые нарабатывались мюнхенскими мастерами, и чтобы впоследствии не создавал, везде он будет находить особо выразительную линию модерна.
Увлечение модерном будет выражаться и в выборе тем, сочетающих величие и метафоричность библейских историй, и в колористике, тяготеющей к блеску золота, игре лунного света и неоднозначности перламутрового сфумато, и в композиции, смело дисбалансирующих полотна, вносящей ощущение динамики, и даже статичнсть наполняющая движением.
Увлечение модерном в то время объединяло литераторов и художников у целостных пафосных сюжетов, исполненных героизм и трагизма, безысходности и мистики. В 1894 году в Лондоне вышла "Саломея" Уальда и сразу стала центром скандала, пьесу запрещали официально и тем самым придавали особую притягательность плотской, мистико-эротической трактовке сюжета. В июне 1906 года пьеса прошла закрытым показом вместе в Королевском театре Конвент-Гарден.
А в 1907 году Суренянц пишет свою "Саломею" - полотно, которое сейчас хранится в Национальной галерее Армении.
На холсте изображен момент, предшествующий Танцу Семи Покрывал. Саломея уже трижды получила отказ от Иоканаана, и уже, возможно, покончил собой юный охранник, услышав признания царевны. Она не смиренна, она дерзка и решение во что бы то ни стало поцеловать рот Иоканаана видно в ее позе, высоко поднятой голове, руках, упирающихся в бедра, обнаженной груди и полуоткрытых устах. Уже у ее ног есть один труп, он "вынесен" за раму полотна, но опущенный взгляд Саломеи говорит нам где именно он находится - где-то очень рядом с нами. И пусть она еще не сняла с себя всех покрывал, она уже приняла решение идти на какие угодно действия ради манящей и запретной цели. Саломея стоит у золоченой двери, она еще только вошла в зал Ирода, и пространство слева от фигуры еще пустует, как еще не написана ее судьба. Но что-то нам говорит, что страшный грех уже свершился. Что черная сущность души царевны все же изображена на светлой, золотой картине, что она кроется там - за прикрытыми ресницами Саломеи.
Я не встречала у искусствоведов сравнения "Саломеи" и "Семирамиды у трупа Ара Прекрасного", написанной несколько раньше, в 1899 году.
Но как мне кажется, их объединяет одна и та же тема, очень схожая "раскачка" - дисбаланс композиции и общее колористическое решение.
Согласно легенде царица Семирамида воспылала страстью к прекрасному армянскому царю Ару. Получив отказ и сменив страсть на ненависть, Семирамида пошла войной на Ара. Выиграв сражение, женщина не получила желанного, поскольку в бою был смертельно ранен предмет ее вожделений.
Полотно написано в тонких, серебристо-перламутровых полутонах. Изысканная резьба по камню вроде бы оставляет пустое пространство верхней части полотна, но в то же время и сгущает его эфемерными образами ненависти и сражений. Эти химеры придавливают обе фигуры: царица, сидя на троне, склонилась, согнувшись пракчески пополам. А фигура Ара Прекрасного и вовсе лежит на носилках, играющих роскошью перламутра. Вот он - тот труп, который вынесен за пределы "Семирамиды" - перед нами мужчина, павший от ненасытной и не имеющей шанса насытиться страсти женщины. На этой же картине мы видим глаза Семирамиды - это открытые глаза Саломеи, которые могли бы выглядеть точно так. Но уже после Танца Покрывал. Если вы найдете более удачный вариант иллюстрации, вы заметите, что в этих глазах тот же жгучий пламень дерзости, готовности идти до последнего, нераскаяния и демонической природы.
Мне видятся эти две работы составляющими мини-цикла. И они настолько мощные энергетически, что у меня не остается сомнений в высоком уровне энергий автора и его личной трагедии, отраженной в двух полотнах. К сожалению, я не могу подкрепить свои догадки авторитетными исследованиями биографов. Возможно, это открывает замечательные перспективы для дальнейшего изучения жизни и становления художника Вардгеса Суренянца.
Следует заметить, что увлечение литературным талантом Оскара Уальда нашло выражение и в книжной графике. В 1909 году он выполнил иллюстрации к "Дню рождения инфанты". Кроме того, к 100-летию со дня рождения Пушкина Суринянц оформлял иллюстрациями издание "Бахчисарайского фонтана" . Оформлял издание армянских народных сказок (1906-1914), создал иллюстрации к книге «Армянский поэт Смбат Шахазиз» (1905, Москва), к пьесам М. Метерлинга «Слепые», «Там внутри», «Непрошенная» (все три - 1904), иллюстрации для повести «Хаджи Мурат» Л. Толстого (1912), к произведениям Ж. Роденбаха(1904), С Лагерлёфа (1910) и др.
Большое место в творчестве Суренянца занимает театральное искусство. Начиная с 1904 года он создал декорации к спектаклям Мариинского театра: балету «Корсар» Адана, опере «Демон» Рубинштейна, к пьесам Метерлинка и другим. Сотрудничал он и со Станиславским, поставившем в Московском художественном театре ряд спектаклей: «Непрощенная» Метерлинка, «Чайка» Чехова и других.
Как многие живописцы, чьей музой была муза модерна, Суренянц отдал должное ориентализму. 1985-1887 гг.Суренянц путешествует по Ирану, где им было написано много этюдов и композиций. Но так же, как и сюжеты мифологические, ориенталистские нашли у него местное решение и обрели колорит юга Российской империи. Во второй половине 90-х годов он попеременно живет то в Москве, то в Крыму. Очарованный красотой крымского побережья, ее восточной экзотикой, он на два года останавливается в Бахчисарае, где работает над иллюстрациями к «Бахчисарайскому фонтану» А.С. Пушкина.
Мне эти работы напоминают если не Этьена Дине, то Чарльза Глира. Но с этим, конечно, можно поспорить.
Следующим и самым судьбоносным этапом в жизни Суренянца был ялтинский период. В 1909 году бакинский нефтепромышленник Погос Тер-Гукасян приглашает Вардгеса Суренянца построить и расписать армянскую церковь в Ялте, спроектированную армянским архитектором Габриэлем Тер-Микеляном. За основу этой церкви была взята церковь Св.Рипсиме в Эчмиадзине, исполненная в стиле ранне-христианских армянских храмов. Однако Суренянцу внес в ее облик много свежего с применением стилистики модерна во внешнем облике и во внутренней отделке. Это видно по рельефным украшениям на фасаде церкви и въездных воротах; изображений ворон, сидящих на карнизе узкого окна круглой башни-усыпальницы; в купольном зале, расписанном орнаментами с райскими птицами; колоннами, исполненными в виде могучего дуба, увитого лозой виноградника.
Работа по строительству и украшению церкви шла долго и с большими материальными трудностями, о чем сообщается в письме Суренянца к брату: «...Если скажу, что у меня кровоточит сердце, то это должно быть понятно в прямом смысле... Этот большой и выгодный церковный заказ в конце концов доведет меня до крайней нищеты и отчаяния», - писал он (архив армянской церкви в Ялте).
В 1918 году управляющий строительными делами, спасаясь от большевистского террора, бежал за границу, оставив на произвол судьбы как саму церковь, так и ее мастеров. Вардгес Суренянц добровольно берет на себя труд не только по охране своего детища, но и бесплатно продолжает работать по внутреннему украшению церкви.
Умер Вардгес Суренянц в апреле 1921 года.
Апрель в Ялте - время особенных цветов и туманов. Перламутровые бусины еще не родившихся бутонов алычи, перламутр, растворенный в воздухе... Все говорит о каком-то очень трогательном обещании нежной любви...
Вардгес Акопвич Суренянц упал с лесов из под купола церкви, потеряв сознание в голодном обмороке. Он умер в церкви под индигово-золотым куполом, осененный крыльями архангелов, под отеческими взглядами четырех евангелистов.
Это художник Вардгес Акопович Суренянц.
Могила его находится в Ялте, у Армянской церкви. Она никогда не бывает местом особых паломничеств, никогда не утопает в цветах и мемориальных венках по случаю памятных дат. Зато она всегда скромна, чиста и уединенна, и самый воздух, и тишина, и летний зной, и зимняя южнобережная обреченность - все рядом с этой могилой настоящее. Такое же настоящее, как след, оставленный художником Суренянцем.
Вики сообщает, что родился Вардгес Акопович в 1860 в Ахалцихе - городе на юге Грузии, ведущем свою историю с 12 века.
О ранних годах художгника известно не много. Источники пишут, что первые 8 лет своей жизни мальчик находился в Ахалцихе - среди живых свидетельств о боевых походах и битвах, об османах-завоевателях, об эрзрумских армянах, составлявших до 80% населения города.
Отцом художника был священник - учитель истории религии, отсюда и берет начало глубокое проникновение в величие и метафоричность библейских образов, которое раскрылось в зрелом творчестве.
В 1868 году вместе семья Суренянц переехала в Симферополь, где прожили четыре года. В очерках о Серебряном веке в Крыму профессор А.И. Коваленко сообщает, что они приехали к своим дальним родственникам Айвазовским, а интерес к живописи привил Вардгесу именитый художник. Но родители видели будущее своего ребенка менее артистичным и более традиционным.
Вардгес Суренянц десятилетним мальчиком был определен в Московский Лазаревскую академию, чтобы обрести духовный сан. Спустя два года учебы, когда его отца назначают пресвитером Московской Армянской епархии и семья переезжает в Москву.
Не смотря на усилия отца, интерес к изобразительному искусству взял верх, и в 15 лет Вардгес Суренянц начал обучение в отделении архитектуры Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Не известно по каким причинам, но курс училища он не завершил, и в 1879-ом поехал в Мюнхен.
В то время Мюнхен был очень привлекательным городом для художников: там жили и работали Франц Штук (1863-1928), Томас Хайне (1867-1948), Петер Беренс (1868-1940). Вардгес поступает на архитектурный факультет Мюнхенской академии художеств.
Пять лет он учится в академии и в 1885 году заканчивает факультет живописи Фрица Каульбаха - мастера женского портрета (возможно, он также учился у Отто Зейтца).
Художник с большой пользой для себя использовал те веяния, которые нарабатывались мюнхенскими мастерами, и чтобы впоследствии не создавал, везде он будет находить особо выразительную линию модерна.
Увлечение модерном будет выражаться и в выборе тем, сочетающих величие и метафоричность библейских историй, и в колористике, тяготеющей к блеску золота, игре лунного света и неоднозначности перламутрового сфумато, и в композиции, смело дисбалансирующих полотна, вносящей ощущение динамики, и даже статичнсть наполняющая движением.
Увлечение модерном в то время объединяло литераторов и художников у целостных пафосных сюжетов, исполненных героизм и трагизма, безысходности и мистики. В 1894 году в Лондоне вышла "Саломея" Уальда и сразу стала центром скандала, пьесу запрещали официально и тем самым придавали особую притягательность плотской, мистико-эротической трактовке сюжета. В июне 1906 года пьеса прошла закрытым показом вместе в Королевском театре Конвент-Гарден.
А в 1907 году Суренянц пишет свою "Саломею" - полотно, которое сейчас хранится в Национальной галерее Армении.
На холсте изображен момент, предшествующий Танцу Семи Покрывал. Саломея уже трижды получила отказ от Иоканаана, и уже, возможно, покончил собой юный охранник, услышав признания царевны. Она не смиренна, она дерзка и решение во что бы то ни стало поцеловать рот Иоканаана видно в ее позе, высоко поднятой голове, руках, упирающихся в бедра, обнаженной груди и полуоткрытых устах. Уже у ее ног есть один труп, он "вынесен" за раму полотна, но опущенный взгляд Саломеи говорит нам где именно он находится - где-то очень рядом с нами. И пусть она еще не сняла с себя всех покрывал, она уже приняла решение идти на какие угодно действия ради манящей и запретной цели. Саломея стоит у золоченой двери, она еще только вошла в зал Ирода, и пространство слева от фигуры еще пустует, как еще не написана ее судьба. Но что-то нам говорит, что страшный грех уже свершился. Что черная сущность души царевны все же изображена на светлой, золотой картине, что она кроется там - за прикрытыми ресницами Саломеи.
Я не встречала у искусствоведов сравнения "Саломеи" и "Семирамиды у трупа Ара Прекрасного", написанной несколько раньше, в 1899 году.
Но как мне кажется, их объединяет одна и та же тема, очень схожая "раскачка" - дисбаланс композиции и общее колористическое решение.
Согласно легенде царица Семирамида воспылала страстью к прекрасному армянскому царю Ару. Получив отказ и сменив страсть на ненависть, Семирамида пошла войной на Ара. Выиграв сражение, женщина не получила желанного, поскольку в бою был смертельно ранен предмет ее вожделений.
Полотно написано в тонких, серебристо-перламутровых полутонах. Изысканная резьба по камню вроде бы оставляет пустое пространство верхней части полотна, но в то же время и сгущает его эфемерными образами ненависти и сражений. Эти химеры придавливают обе фигуры: царица, сидя на троне, склонилась, согнувшись пракчески пополам. А фигура Ара Прекрасного и вовсе лежит на носилках, играющих роскошью перламутра. Вот он - тот труп, который вынесен за пределы "Семирамиды" - перед нами мужчина, павший от ненасытной и не имеющей шанса насытиться страсти женщины. На этой же картине мы видим глаза Семирамиды - это открытые глаза Саломеи, которые могли бы выглядеть точно так. Но уже после Танца Покрывал. Если вы найдете более удачный вариант иллюстрации, вы заметите, что в этих глазах тот же жгучий пламень дерзости, готовности идти до последнего, нераскаяния и демонической природы.
Мне видятся эти две работы составляющими мини-цикла. И они настолько мощные энергетически, что у меня не остается сомнений в высоком уровне энергий автора и его личной трагедии, отраженной в двух полотнах. К сожалению, я не могу подкрепить свои догадки авторитетными исследованиями биографов. Возможно, это открывает замечательные перспективы для дальнейшего изучения жизни и становления художника Вардгеса Суренянца.
Следует заметить, что увлечение литературным талантом Оскара Уальда нашло выражение и в книжной графике. В 1909 году он выполнил иллюстрации к "Дню рождения инфанты". Кроме того, к 100-летию со дня рождения Пушкина Суринянц оформлял иллюстрациями издание "Бахчисарайского фонтана" . Оформлял издание армянских народных сказок (1906-1914), создал иллюстрации к книге «Армянский поэт Смбат Шахазиз» (1905, Москва), к пьесам М. Метерлинга «Слепые», «Там внутри», «Непрошенная» (все три - 1904), иллюстрации для повести «Хаджи Мурат» Л. Толстого (1912), к произведениям Ж. Роденбаха(1904), С Лагерлёфа (1910) и др.
Большое место в творчестве Суренянца занимает театральное искусство. Начиная с 1904 года он создал декорации к спектаклям Мариинского театра: балету «Корсар» Адана, опере «Демон» Рубинштейна, к пьесам Метерлинка и другим. Сотрудничал он и со Станиславским, поставившем в Московском художественном театре ряд спектаклей: «Непрощенная» Метерлинка, «Чайка» Чехова и других.
Как многие живописцы, чьей музой была муза модерна, Суренянц отдал должное ориентализму. 1985-1887 гг.Суренянц путешествует по Ирану, где им было написано много этюдов и композиций. Но так же, как и сюжеты мифологические, ориенталистские нашли у него местное решение и обрели колорит юга Российской империи. Во второй половине 90-х годов он попеременно живет то в Москве, то в Крыму. Очарованный красотой крымского побережья, ее восточной экзотикой, он на два года останавливается в Бахчисарае, где работает над иллюстрациями к «Бахчисарайскому фонтану» А.С. Пушкина.
Мне эти работы напоминают если не Этьена Дине, то Чарльза Глира. Но с этим, конечно, можно поспорить.
Следующим и самым судьбоносным этапом в жизни Суренянца был ялтинский период. В 1909 году бакинский нефтепромышленник Погос Тер-Гукасян приглашает Вардгеса Суренянца построить и расписать армянскую церковь в Ялте, спроектированную армянским архитектором Габриэлем Тер-Микеляном. За основу этой церкви была взята церковь Св.Рипсиме в Эчмиадзине, исполненная в стиле ранне-христианских армянских храмов. Однако Суренянцу внес в ее облик много свежего с применением стилистики модерна во внешнем облике и во внутренней отделке. Это видно по рельефным украшениям на фасаде церкви и въездных воротах; изображений ворон, сидящих на карнизе узкого окна круглой башни-усыпальницы; в купольном зале, расписанном орнаментами с райскими птицами; колоннами, исполненными в виде могучего дуба, увитого лозой виноградника.
Работа по строительству и украшению церкви шла долго и с большими материальными трудностями, о чем сообщается в письме Суренянца к брату: «...Если скажу, что у меня кровоточит сердце, то это должно быть понятно в прямом смысле... Этот большой и выгодный церковный заказ в конце концов доведет меня до крайней нищеты и отчаяния», - писал он (архив армянской церкви в Ялте).
В 1918 году управляющий строительными делами, спасаясь от большевистского террора, бежал за границу, оставив на произвол судьбы как саму церковь, так и ее мастеров. Вардгес Суренянц добровольно берет на себя труд не только по охране своего детища, но и бесплатно продолжает работать по внутреннему украшению церкви.
Умер Вардгес Суренянц в апреле 1921 года.
Апрель в Ялте - время особенных цветов и туманов. Перламутровые бусины еще не родившихся бутонов алычи, перламутр, растворенный в воздухе... Все говорит о каком-то очень трогательном обещании нежной любви...
Вардгес Акопвич Суренянц упал с лесов из под купола церкви, потеряв сознание в голодном обмороке. Он умер в церкви под индигово-золотым куполом, осененный крыльями архангелов, под отеческими взглядами четырех евангелистов.
Click to view