Если к лету Россия не разгромит ВСУ двойным ударом, она на 10 лет застрянет у Курахово
Достичь совершенства при подготовке к наступлению невозможно. Всегда будет не хватать личного состава, снарядов и качества управления
Мы же не можем готовиться к наступлению 10 лет, в надежде, что ВСУ в это время будут курить бамбук. Мы отдадим инициативу в руки противника. И тогда он уже будет действовать так, как сочтет нужным. Поэтому надо бить на упреждение, когда противник максимально слаб, считает военно-политический обозреватель Михаил Онуфриенко.
Судя по сообщениям с мест, последствия освобождения Марьинки уже сказываются на линии соприкосновения. Стало известно, что ВС РФ начали штурм поселка с журналистским названием Победа в направлении Угледара, а с украинской стороны звучат истерики по поводу «фортеци Курахово».
- Михаил Борисович, какая теперь у нас стоит задача минимум на юге Донбасса? При каких условиях мы можем подумать о более масштабном продвижении?
- Вопрос, конечно, интересный.
Мы освобождаем эти населенные пункты в рамках концепции активной обороны, которую мы приняли перед началом «контрнаступа». Эта концепция показала себя великолепно. ВСУ с огромными потерями удалось занять лишь дюжину маленьких сел (сейчас он их теряет). При этом противник потерял ту же Марьинку, за которую девять лет шли упорные бои, и откуда он постоянно обстреливал Донецк.
Да, наше наступление идет. Но оно все равно идет в рамках стратегии гибкой обороны. Она не предусматривает штурма Купянска или выхода на то же Курахово. Для решения этой задачи нужны операции большего масштаба. В рамках активной обороны их не реализовать.
ВСУ официально перешли к обороне. Причем не только на словах. Об этом было объявлено во время ставки верховного главнокомандующего, на которую не пригласили Залужного. Киевский режим озвучил задачу, что надо построить оборонительную линию на протяжении 2800 километров. Они даже лишние 400 километров насчитали. Видимо, сумму в 10 миллиардов долларов надо осваивать. И расти эта сумма может до бесконечности. Мы же видели, как строилась «стена Яценюка». Ничего такого они не построят.
Почему? Эту задачу должны решать военные и военно-гражданские администрации. На это у них нет ни сил, ни средств, ни техники, ни личного состава. Для такой масштабной стройки необходимо напрячь всю экономику на территории киевского режима.
Да, мы увидим много эффектных картинок, как Украина копирует «линию Суровикина», над которой они так смеялись.
- «Зубы дракона» в Черниговской области уже показывают.
- Да. Но, повторюсь, после распада СССР Украина не решила подобных задач ни в одной сфере. Даже когда они вводили в строй дорогу Харьков - Симферополь, они не сказали, что эту трассу построили еще при советской власти. Они просто сверху на бетон положили асфальт. Более того, даже если Киеву удастся построить эту линию, на это уйдет не один год.
Другое дело, что если мы хотим реализовать тот же штурм Курахово, о котором панически говорят украинские вояки, нам необходимо поменять стратегию. Нам надо переходить к наступательным операциям фронтового масштаба. А таких операций мы не проводили ни в этом году, ни в прошлом (начиная с конца весны). Это принципиально иная задача. Решение ее надо начать с отдачи соответствующего приказа.
Подготовительные работы у нас проводились. В армию набирались контрактники и добровольцы. В этом году более 400 тысяч человек пришли на службу в Минобороны. Есть и другие формирования. Подобные права получила Росгвардия, которая к Минобороны отношения не имеет. Так что у нас в строю сейчас действительно больше полумиллиона человек.
- Владимир Путин сказал, что наша группировка в СВО составляет 617 тысяч человек. Этого хватит для планирования стратегических операций?
- Безусловно.
Киевский режим дополнительно за эти полгода смог набрать лишь 70 тысяч человек. Это было до «контрнаступа». Чем он закончился, мы знаем. Противник допустил несколько ошибок.
Первое. Он наступал на Запорожье, где мы полгода к этому готовились.
Второе. У него не хватало личного состава, а качество их обучения по натовским стандартам оставляло желать лучшего. Весной они довольно активно крутили эти кадры. Так вот ВСУ готовили к полицейским операциям. Это то, что показывается в наших сериалах, - как штурмуются дома, захваченные террористами. На фронте так наступать нельзя. Мы одним выстрелом накрывали эти группы, когда вэсэушники следовали по пятам один за другим.
Третье. У него были проблемы с техникой. Она была слишком разномастной. Я насчитал, что Украине передали 28 ракетных систем ПВО различной модификации. Их же невозможно обслуживать. Но это тыл. А на передовой еще хуже. Да, у них было много «Леопардов». Но у этих «Леопардов» была разная линейка. Модели 1980-х годов и относительно современной модели элементарно требуются разные масла. А снаряды? Даже если это один и тот же калибр, то снаряды поступают с разных заводов в разных государствах. Чуть-чуть разные пороха, чуть-чуть разные типы стали. Из-за этого хромала точность выстрела. И таких нюансов очень много.
У России проблем ни с калибрами, ни со снарядами нет. Вопрос лишь в том, когда и на каком направлении будет принято решение о стратегической наступательной операции. А она назрела.
Несколько месяцев назад я надеялся, что киевский режим будет продолжать свое наступление как можно дольше (желательно в декабре и в январе). Но они перешли к обороне. И нам тоже нет смысла оставаться в гибкой обороне, потому что противник за это время будет возводить оборонительные сооружения в 20-25 километров за линией фронта (Курахово за Марьинкой и Селидово за Авдеевкой). Зачем давать ВСУ время укрепиться, чтобы потом эти позиции героически штурмовать?
- Есть мнение, что нам нет смысла переходить в наступление, пока противник не потеряет возможность контратаковать, поскольку своими бесконечными контратаками он не дает нам сосредоточить силы для масштабных операций.
- ВСУ никогда не утратят способности контратаковать. Напомню, что гитлеровцы даже в Берлине контратаковали. Они же на полном серьезе пытались реализовать прорыв армии Венка. Это нормально.
Суть же в чем? Пока противник наступает, он кратно теряет больше личного состава и техники. Но когда он перестает наступать и переходит к обороне, его потери уменьшаются.
Мы можем проводить наступательные операции локального масштаба. Но цели и задачи СВО в таком темпе можно решить лет через 10. Потому что стратегия гибкой обороны не предусматривает даже освобождения всего Донбасса. Экстраполировать все наше продвижение за этот год на оставшиеся километры несложно.
Но президент же прямо сказал, что цели СВО (денацификация и демилитаризация Украины) не изменились. Он нигде не сказал, что СВО закончится с освобождением территорий новых регионов. Мы должны уничтожить режим, который угрожает безопасности России. На любой территории.
Сохранение киевского режима при любом президенте на любой части украинской территории России безопасность не принесет. Это лишь сэкономит США и Европе расходы на содержание этого режима. Им дешевле контролировать Правобережье с 10 миллионами населения. Но это не значит, что лет через 10 этот режим не сможет подготовить другую армию с другими солдатами, обученную с учетом опыта последних двух лет. И подлетное время ракеты к нашим городам не изменится. Да, из-под Харькова их запускать удобнее. Но можно и из-под Киева. Разница невелика.
Повторюсь, только переход к принципиально другой стратегии может решить эту проблему. Вопрос только в соотношении потерь ВС РФ и ВСУ.
- К вопросу о минимизации потерь. Имеет ли смысл нам наступать сейчас, когда у нас нет очень много ФАБов, FPV-дронов и кассетных боеприпасов?
- Как раз кассетные боеприпасы у нас не расходовались последние десятки лет. У нас их очень много.
Не надо думать, что пока мы будем довооружаться, противник будет стоять на месте. Он будет создавать оборонительные рубежи. Чем дольше мы будем ждать, тем больше он их построит. Тем более в обороне ВСУ не будут нести таких потерь, какие они несли в наступлении. Мы дадим ему время собрать и подготовить личный состав.
Достичь совершенства при подготовке к наступлению невозможно. Всегда будет не хватать личного состава, снарядов и качества управления. Мы же не можем готовиться к наступлению 10 лет, в надежде, что ВСУ в это время будут курить бамбук. Мы отдадим инициативу в руки противника. И тогда он уже будет действовать так, как сочтет нужным. Поэтому надо бить на упреждение, когда противник максимально слаб.
Да, это тяжело. Да, кому-то придется нести ответственность за принятие этого решения. Да, это сложнее, чем находиться в гибкой обороне. Но медленное наступление плохо тем, что противнику удается строить новые укрепления, которые не особенно хуже прежних. Да и последствия огневого вала тоже очевидны. Не хотелось бы, чтобы вся украинская территория превратилась в Артемовск.
Напомню, что в ноябре было 80-летие операции «Уран», когда Красная армия окружила Сталинградскую группировку вермахта. На это нам потребовалось меньше пяти суток. Сколько сотен тысяч жизней наших солдат было спасено при грамотно организованной фронтовой наступательной операции. А теперь представьте, каковы были бы наши потери, если бы полгода прорывали немецкую оборону, давая возможность врагу рыть окопы и подвозить боеприпасы.
Повторюсь, переход к новой стратегии неизбежен.
- Вы в прошлом интервью назвали своим любимым направлением для такого наступления стык Сумской и Харьковской области. Какие населенные пункты там нам предстоит занять в первую очередь? Насколько сейчас они укреплены?
- Сейчас они не укреплены от слова «совсем». Да, там спорадически ставятся минные поля, роются окопы и закапываются бетонные панели, которые надо было использовать при строительстве блочных жилых домов. Но суть в том, что на 2800 километров это выстроить нереально. Причем это же не в одну линию надо строить. У них нет столько техники и мин.
Я говорю о стыке Сумской и Харьковской областей, потому что эта территория, не имеющая отношения к реальному соотношению сил. Мы можем опираться исключительно на топографию. Если мы будем наступать от Суджи или от Теткино, нам до Днепра по прямой всего 220 километров. И там есть реки, между которыми удобно создавать плацдарм и готовить оборонительные рубежи внешнего и внутреннего кольца.
Там сам рельеф местности за нас. А вопрос нашего соотношения сил и логистики выходит за рамки теоретизирования штатского человека.
- То есть эти естественные рубежи обезопасят нас от вражеского удара во фланги?
- Тут проще организовать оборону сил прорыва как на внешнем, так и на внутреннем периметре. И это далеко от основных сил противника.
Если наша 300-тысячная группировка перейдет в такое наступление, то нужна 100-тысячная группировка, которая ударит по внешнему кольцу. А ты попробуй перебрось ее из-под Киева до этого места. Это же сотни километров марша. При нашем господстве в воздухе мы нанесем ей большие потери. В каком виде она дойдет до наших рубежей - большой вопрос.
А со стороны Харькова Украина не сосредоточит больших сил. Для этого ей придется оголить фронт. Сейчас на Левобережье у ВСУ хватает личного состава только для того, чтобы медленно пятиться. Если они снимут с фронта 50-100 тысяч человек, чтобы послать их на деблокаду, то Купянск будет наш.
А если одновременно с этим мы примем решение уничтожить мосты через Днепр, то левобережная группировка ВСУ окажется без снабжения. Возить грузы на лодках или строить трубопроводы по дну достаточно сложно.
Если мы решим две эти задачи, то такое стратегическое наступление принесет успех.
- Говорят, что нам для уничтожения мостов через Днепр надо полностью выводить из строя украинскую ПВО или бить туда «Тополями» с неядерной боевой частью. Я не знаю, что из этого проще.
- Эти говорящие головы не дружат с реальностью. Почему мы можем наносить удары по Киеву и по Одессе ракетами и «Геранями», а по мостам не можем?
- А мы хотим разрушить мост? Или повредить?
- А мы разрушаем энергетическую инфраструктуру киевского режима с прошлого года или нет?
- Разрушали, но ничего не получилось.
- Тем не менее врагу мы проблемы создаем. А не получилось по понятной причине. Потому что мы не уничтожаем атомные станции, которые дают больше половины реальной генерации электроэнергии на эти территории. Учитывая утрату большой территории, киевскому режиму этого вполне достаточно.
Но я сейчас не об этом. Давайте идти от практики. ВСУ били по Антоновскому мосту «Хаймарсами». Они его не разрушили. Но они набили там столько дырок, что движение по мосту было прекращено. Взорвали мост мы сами при отступлении. Никаких тебе «Тополь-М» с неядерной боевой частью.
И если бы мы бросили на дюжину мостов тот объем ракет, который мы использовали для уничтожения энергетики, ни одного моста бы там вообще не осталось. Мы бы нанесли тысячу ударов. Даже если ты промажешь, оставшиеся боеприпасы их бы в пыль разнесли.
Тем более у нас есть практика на Купянском направлении. Мы почти все переправы ВСУ разбомбили (и мосты, и понтоны). И теперь у них проблемы там.
Возможности у нас есть. Тот же мост в Рени выводится из строя ударом по двум опорам (где подъемная часть моста). Но мы развлекались, запуская туда безэкипажные катера. Задача уничтожить мост реально не стояла. Мы тренировались. А если поставить такую задачу, она решается.
Военные могут решить эту задачу. Они двадцать раз ударят, но попадут. Чем попадать - у нас есть. Господство в воздухе у нас есть. Да, есть система ПВО. Но безупречной системы ПВО, которая не прорывается, не существует. А теми 200 ЗРК, которые Запад поставил киевскому режиму, прикрыть все объекты нереально.
У противника большой дефицит средств ПВО. Они нами выбиваются в первую очередь. Прикрыть все мосты и дамбы невозможно. Тем более у нас есть планирующие бомбы. А ее уничтожить вообще невозможно. Она своего реактивного двигателя не имеет. Можно только пытаться уничтожить носителя. Но для этого нужен комплекс помощнее «Бука». «Бук» бьет на 40 километров, а мы запускаем бомбы с 70 километров.
Так что проблемы есть, но они решаются.
- Вы сказали про Купянск. А почему же мы не выдавили ВСУ за Оскол, если мы уничтожили там все мосты?
- Потому что ВСУ умеют воевать. Да, у них удлинился логистический маршрут, но он существует. А у наших войск не стоит задача штурма Купянска. Мы вытягиваем на себя силы противника. Купянское направление как раз подтверждало, насколько эффективна наша стратегия гибкой обороны. Противник под Купянск перебрасывал те резервы, которые должны были участвовать в атаке на Запорожском фронте. Они туда не дошли.
А если бы мы выдавили ВСУ за Оскол, то линия фронта прошла бы по Осколу, а резервы пошли бы дальше. Если бы в Киеве решения принимали военные, а не политики, они бы так и поступили. Но им же отступать нельзя. Большое им за это человеческое спасибо. Они нам здорово облегчили задачу. Это же большое умение - играть на слабостях противника.
К сожалению, сейчас ВСУ наступать не хотят. Значит, нам надо менять свою стратегию.
- До лета 2024 года у нас есть время, чтобы подготовиться к наступлению?
- Время есть.
Мы нарастили свою военную мощь. Противник за эти полгода не будет получать тот объем оружия, который получал 1,5 года назад. Но и потерь он таких нести не будет, потому что отказался наступать. Плюс за эти полгода он начнет больше пушечного мяса призывать в войска. За эти полгода он обучит личный состав и построит новые оборонительные рубежи. До лета ВСУ будут укрепляться.
Если российское командование считает, что мы за эти полгода все равно укрепимся гораздо сильнее, то это рабочий вариант. Если на участке шириной в 10-20 километров прорыва мы сможем взломать линию обороны ВСУ, какой бы прочной она ни была, то почему бы нет.
Если же нам понадобится стратегическая наступательная операция, то мы в ближайший месяц к ней не приступим. Но и до лета ждать не будем. Мы выберем какой-то промежуточный вариант.
- Опять 24 февраля?
- Да. Где-то в районе февраля следует ожидать чего-то подобного. Но без фанатизма. Это противник привязывается к датам и ждет чего-то подобного от нас. Мы к годовщине СВО ничего приурочивать не будем. Мы сделаем так, как будет целесообразно. А соотношение плюсов и минусов мы увидим по факту.