Великий Потоп и «чёрная аристократия»
Комогорцев Алексей, Жуков Андрей. Великий потоп: до и после. - М.: Наше Завтра, 2022. - 800 с., 16+
Как отмечают авторы этой книги, она создавалась в рамках проекта Изборского клуба и Института динамического консерватизма «Русский Ковчег», основной идеей которого было позиционирование России в качестве нового «корабля спасения» для современного человечества и, не исключено, для всей биосферы Земли от комплекса угроз нового «потопа», запрограммированных и вызванных нынешней западной социотехногенной матрицей развития нашей цивилизации, - «альтернативы кризису, в который скатывается весь мир». Поэтому вполне естественно, что Алексея Комогорцева и Андрея Жукова в большей мере интересует и занимает не доказательная научная, археологическая, геологическая и физико-географическая сторона феномена Великого потопа глубокой древности, но его легендарная, мифологическая сторона, позволяющая напрямую соотнести данный феномен с «потопом невидимым, ментальным, потопом информации», составляющим одну из главных, фундаментальных характеристик современной эпохи, всё стремительнее, чуть ли не по экспоненте, приближающей нас к «точке информационной сингулярности».
«В массиве мифов народов мира есть отдельные категории преданий, которые могут при разностороннем анализе дать исследователю определённый объём информации относительно древнейшего прошлого человечества. И одной из таких категорий является традиция мифов о Великом потопе», - пишут авторы, предлагая читателям своего рода путеводитель по соответствующим сказаниям разных времён и народов (Древнее Междуречье, Древний Египет, Древний Китай, Древняя Индия, Древняя Греция, Мезоамерика и т. д., вплоть до «эзотерических» источников Средневековья и Нового времени), поскольку «в рамках большинства религиозно-мифологических традиций сохраняется память не об одной, а о нескольких глобальных катастрофах, с определённой периодичностью уничтожавших жизнь на Земле», - причём с акцентом на те варианты, в которых эти катастрофы трактуются не как стихийные природные бедствия, а как следствие божественного наказания за «сознательное растление всякой земной плоти». Следует отметить, что это чрезвычайно созвучный нынешней LGBTQ-повестке Запада мотив - «ничто не ново под луной».
Впрочем, авторы специально отмечают, что «в Книге Бытия и Книге Еноха (апокрифической. - Ред.) говорится о чём-то куда более изощрённом», чем сексуальные перверсии. «Можно только предполагать, что мы имеем дело с глухими отголосками описания последствий каких-то чудовищных генетических манипуляций или искусственных мутаций, наложивших неизгладимый отпечаток на всю биосферу планеты». Подобные утверждения вовсе не равнозначны и не сводятся к тезису о существовании в далёком прошлом исчезнувших или уничтоженных высокоразвитых цивилизаций, обладавших неким набором знаний и умений, «суммой технологий», которых нынешнее человечество сумело достичь только в первой четверти XXI века или достигнет в ближайшем будущем, - хотя Алексей Комогорцев и Андрей Жуков этой «альтернативно исторической» и отчасти конспирологической гипотезы, получившей широкое распространение, вовсе не отрицают и не исключают. Но, возможно, человеческое воображение имеет для нашей картины мира не меньшее или даже большее значение, чем человеческая (а теперь - и компьютерная) память. И в данном отношении особое значение приобретает отмеченный авторами книги факт: «...совершенное отсутствие следов мифа о потопе в праславянской мифологической традиции (за исключением крайне сомнительных «реконструкций» А. Асова)».
«Миф о Великом потопе является одной из ключевых общечеловеческих мифологем… Наиболее ранние из известных нам сведений о Великом потопе связаны с месопотамской клинописной традицией и датируются примерно XXVI в. до н. э. С известной долей уверенности можно утверждать, что именно месопотамская традиция легла в основу ветхозаветной версии Великого потопа...»
Для науки Великий потоп - лишь часть мировой мифологии, хотя такая ситуация существовала не всегда. К 20-м годам XIX века в европейской науке утвердилась теория катастрофизма, главным вдохновителем которой был выдающийся французский исследователь Жорж Кювье (1769-1832 гг.). В основе его теории катастроф, согласно которой каждый геологический период имел свою фауну и флору и заканчивался громадным переворотом (катастрофой), также лежала и «делювиальная теория». Она исходила из того, что ископаемые останки древних моллюсков свидетельствуют в пользу случившегося в далёком прошлом Всемирного потопа. И в основе такой точки зрения, естественно, лежали богословские представления о развитии мира и человечества. Также очень существенный вклад в эту теорию внёс Уильям Бакленд (1784-1856 гг.) - британский геолог и палеонтолог, ведущий «делювиалист» того времени. Главной идеей его труда «Следы потопа» (1823 г.) был постулат о том, что величайшая катастрофа древности - потоп - была всемирной. Но в 30-е годы того же столетия ситуация в науке резко изменилась. В 1830-1833 годах вышел трёхтомный труд выдающегося английского учёного Чарльза Лайелла (1797-1875 гг.) «Принципы геологии, являющиеся попыткой объяснить прошлые изменения поверхности Земли путём соотношения с причинами, ныне действующими». Эта фундаментальная работа легла в основу современных наук о Земле. Свою концепцию Лайелл построил на базе принципа актуализма (или униформизма), то есть принципа однообразия, по которому природные силы по своей скорости и энергии были одинаковы в прошлом и настоящем. Этот принцип равнозначности (однообразия) подразумевал, что геологические процессы, которые мы можем наблюдать в настоящее время, являются такими же, какими они были в отдалённые по времени геологические эпохи. И скорость этих процессов на протяжении миллионов лет остаётся практически неизменной. То есть его работа постулировала новое научное учение о медленном и непрерывном изменении земной поверхности под влиянием постоянных геологических факторов… В не столь отдалённом прошлом, исчисляемом тысячелетиями, места для глобальных катастроф наукой пока не найдено. И объясняется это прежде всего отсутствием достаточного количества фактических данных, на основе которых можно было бы создать подобные гипотезы. Но это если брать данные естественных наук - геологии, палеонтологии, палеоботаники и др. Но ведь есть и другие факты, игнорировать которые при изучении данной проблемы нельзя. Речь идёт о мифологии. Миф (др.-греч. μυ˜θος - «сказание», «предание»), согласно современному определению, - это повествование, передающее представления людей о мире, месте человека в нём, о происхождении всего сущего, о взаимоотношениях человека и бога (богов). Уже с первой половины XVIII века в Европе началось становление научного направления в области изучения мифологии, которое активно развивалось вплоть до второй половины ХХ века. Но практически никто из исследователей более чем десятка научных школ, сложившихся в этой области, не рассматривал миф как исторический источник. Это вполне объяснимо. Сложный и разноплановый символизм мифов - принципиально иная система мировосприятия, отличная от западного рационалистического мышления и т. п. Все эти факторы затрудняют использование мифа в качестве исторического источника. Однако, по мнению авторов, в массиве мифов народов мира есть отдельные категории преданий, которые могут при разностороннем анализе дать исследователю определённый объём информации относительно древнейшего прошлого человечества. И одной из таких категорий является традиция мифов о Великом потопе.
В 1990 году в Милане вышла книга Александра де Дананна «Память крови», в которой рассказывалось о существовании и практиках тайных аристократических культов, восходящих к глубокой древности. Под псевдонимом Александр де Дананн скрывались итальянские авторы Алессандро Боэлла и Антонелла Галли, выпустившие около двух десятков книг на итальянском и французском языках, посвящённых наиболее загадочным личностям, организациям и практикам европейской эзотерической традиции. Ссылаясь на редкие тексты и неопубликованные рукописи членов различных эзотерических организаций, авторы рассказывали о секретных методиках тайных родовых сообществ (так называемой чёрной аристократии), ответственных за духовную деградацию современного человечества.
В книге утверждалось, что происхождение «чёрных родов» восходит к потомству плотского союза «дочерей человеческих» и библейских «стражей». В частности, своё происхождение от потомков этого союза вели некоторые патрицианские семьи языческого Рима, сохраняющие в своей крови некую «память» об этом экстраординарном событии в форме набора особых сверхъестественных качеств. Данные качества могут быть актуализированы с помощью особых ритуалов и методик халдейского и египетского происхождения, некогда воспринятых этими семьями и практикуемых их влиятельными потомками вплоть до наших дней. Непосредственной восприемницей этой элитарной идеологии являлась номинально христианизированная венецианская аристократия.
Авторы «Памяти крови» указывают, что частным случаем успешной актуализации особых качеств является бессмертие индивида, достигающееся посредством буквального трансферта его личности в тело одного из своих потомков. В той или иной степени к такого рода секретным методикам восходят распространённые в разных культурах и на разных материках ритуальные вампиризм, сперматофагия, каннибализм, а также операции с человеческим прахом и семенем, некромантия и сексуальные сношения с психическими сущностями, появление которых непосредственно связано с грехопадением «стражей».
Несмотря на спорность некоторых утверждений и неоднозначное качество источников, использованных авторами книги, в представленной позиции нет ничего принципиально невероятного. В 1928 году в работе «Языческий империализм» итальянский философ-традиционалист и знаток герметической традиции барон Юлиус Эвола (1898-1974 гг.) писал: «Во всех великих традиционных цивилизациях: от Китая до Греции, от Рима до нордических праплемён и далее до ацтеков и инков - везде аристократ характеризовался не тем простым обстоятельством, что у него были предки, а тем, что предки аристократа были божественными предками. Аристократы вели свой род от полубогов, то есть от существ, реально причастных к трансцендентным формам жизни и основавших то, что в высшем смысле этого слова можно назвать Традицией; от существ, передавших своим потомкам обожествлённую кровь и вместе с ней ритуалы, то есть определённые операции, тайну которых хранили все аристократические семьи и которые служили для открытия перед потомками пути к духовному завоеванию, впервые совершённому этими предками, и для постепенной актуализации скрытых потенций».
Книга «Память крови» носит подзаголовок «Контринициация, культ предков, кровь, кости, прах, палингенез». Авторство термина «контринициация» принадлежит французскому исследователю традиционного символизма и знатоку западного эзотеризма философу-традиционалисту Рене Генону (1886-1951 гг.), сформулировавшему его в ряде своих работ («Заметки об инициации», «Инициация и духовная реализация», «Царство количества и знамения времени» и др.). Наиболее подробно концепция контринициации изложена в работе Генона «Царство количества и знамения времени» (1945 г.). Термином «контринициация» он обозначает то, с чем оказываются связанными человеческие субъекты действия, через которых исполняется всякая антитрадиционная деятельность. Таким образом, контринициация является отправной точкой антитрадиционной деятельности.
Генон подчёркивает, что контринициация - это не просто условное наименование, но «выражение, которое соответствует очень конкретной реальности настолько точно, насколько это возможно» . Контринициация противостоит инициации как воплощению духа традиции, позволяющему достичь эффективной реализации сверхчеловеческих состояний. При этом контринициация совершенно отлична от псевдоинициации, существующей в многочисленных организациях, большинство из которых связано с какой-либо формой «неоспиритуализма», точно так же, как отличны подделыватель и подделка.
Контринициатическая деятельность предполагает реализацию двух главных фаз, ставящих своей целью «материализацию» мира (подразумевающую его изоляцию от влияния высших сфер) и последующее «растворение» его защитных механизмов с целью открытия доступа в мир сил низшего порядка: «После полного, насколько возможно, закрытия телесного мира нужно было, не позволяя восстановить никакой связи с высшими сферами, открыть его снизу, чтобы дать доступ деструктивным и разлагающим силам из низшей тонкой области; именно „развязывание“, можно сказать, этих сил и их введение в действие для завершения извращения нашего мира и приведения его действительно к окончательному разложению и составляет эту вторую часть или вторую фазу, о которой мы только что говорили».
Вторая фаза контринициатической деятельности должна увенчаться установлением контртрадиции, которая, согласно Генону, соответствует «царству Антихриста». Однако видимый триумф контртрадиции будет только временным: «...в тот самый момент, когда он покажется наиболее полным, она будет разрушена действием духовных влияний, которые тогда станут вторгаться, чтобы непосредственно приготовить окончательное «восстановление...»
Касаясь темы непосредственных представителей контринициации, Генон прежде всего призывает отдавать себе отчёт в том, что любое фактическое действие обязательно предполагает агентов действия: «...оно не может быть, как и всякое другое, чем-то вроде спонтанного и „случайного“ результата, и поскольку оно осуществляется в человеческой сфере, то неизбежно предполагает наличие человеческого субъекта действия».
Постулируя существование контринициатической иерархии, Генон указывает, что её последняя степень занята теми, кого называют «святыми Сатаны» (awliyâ esh-Shaytân), являющимися в некотором смысле инверсией истинных святых (awliya еr-Rahman) и обнаруживающих, возможно, наиболее полное выражение «духовности наизнанку». Он приводит пример из исламского эзотеризма, где говорится, что тот, кто предстаёт перед некоей «дверью», не достигнув её нормальным и законным путём, видит эту дверь перед собою закрывающейся и обязан вернуться назад, но при этом не как простой профан, что отныне невозможно, но как захир (saber, колдун или маг, действующий в области тонких способностей низшего порядка).
Генон отмечает, что контринициатические центры, равно как и подчинённые им организации, «могут во многих случаях находиться в борьбе друг с другом, так как область, в которой они располагаются, являясь ближайшей к „хаотическому“ растворению, есть та сфера, где даётся полная воля всем противоположностям, если они не согласованы и не гармонизованы управляющей деятельностью высшего принципа, который здесь с необходимостью отсутствует». Отсюда возникает впечатление «смешения» и несогласованности их внешних проявлений, являющееся характерной «отметкой» деятельности таких центров.
Для реализации своих целей контринициация внедряет своих агентов в псевдоинициатические организации, которые они «вдохновляют» без ведома рядовых членов и даже чаще всего их формальных глав, а также во все современные движения внешнего порядка (политические или другие). В этом смысле не являются исключением «подлинные религиозные организации и организации посвящения, где традиционный дух сильно ослаблен для того, чтобы они были бы способны сопротивляться этому коварному проникновению».
Генон подчёркивает, что, пытаясь противостоять «самому духу», представители контринициации на самом деле ему фактически подчинены и используются (независимо от них и без их ведома) для реализации божественного плана в человеческой сфере. Однако, в отличие от истинных посвящённых, они осознают только «негативную и извращённую сторону своей роли», что в результате отбрасывает их всё дальше от главного центра вплоть до того, что они окончательно впадают во «тьму внешнюю». Представители контринициации окончательно обмануты своей собственной ролью, «но очевидно, что если бы у них не было этой иллюзии, то они бы не исполняли функцию, которую, однако, необходимо должны исполнять, как и все остальные, ради самого выполнения божественного плана в этом мире». Труднее установить, в какой степени представители контринициации осознают ложность контртрадиции, которую они намереваются установить, «поскольку они на самом деле могут верить в то, что тем самым противостоят духу».
Рассматривая проблему происхождения контринициации, Генон настаивает, что она не может приравниваться к чисто человеческому изобретению: «...чтобы действительно ею стать, необходимо, чтобы каким-то образом при самом своём происхождении она следовала из того же единого истока, с которым связано всякое посвящение и вообще всё то, что проявляет „нечеловеческий“ элемент в нашем мире; но она следует из него через вырождение, доходящее до своего предела, то есть до того „переворачивания“, которое составляет, собственно говоря, «сатанизм».
Генон предполагает, что «такое вырождение, очевидно, является гораздо более глубоким, чем вырождение традиции, просто отклоняющейся в какой-то мере или даже обломанной и сведённой к своей низшей части; здесь есть даже нечто большее, чем в случае тех по-настоящему мёртвых и полностью оставленных духом традиций, „остатки“ которых „контртрадиция“ может использовать ради своих целей, как это мы уже объясняли. Это логически ведёт к мысли, что вырождение надо начинать искать в гораздо более далёком прошлом; и сколь ни был бы тёмен этот вопрос об истоках, с достаточным правдоподобием можно предположить, что он связан с извращением какой-то из древних цивилизаций, принадлежащих к тому или иному из исчезнувших континентов, - исчезнувших во время катаклизмов, происшедших в ходе настоящей Манвантары».
Далее Генон отсылает читателя к известной нам шестой главе Книги Бытия, которая, по его словам, содержит «некоторые указания, относящиеся к этим отдалённым истокам «контринициации». В шестой главе Книги Бытия повествуется о событиях, приведших к Всемирному потопу, и кратко излагается история плотских контактов «сынов Божиих» («стражей») с «дочерьми человеческими».
В данном контексте Генон упоминает символизм «падения ангелов», «поскольку то, о чём там идёт речь, имеет действительно соответствие в человеческом порядке; кроме того, можно говорить в этом отношении о „сатанизме“ в самом прямом и буквальном смысле слова». После чего он делает следующее принципиально важное замечание: «Не будучи способной вести людей к „сверхчеловеческим“ состояниям, таким как посвящение, и ограничивать себя тем не менее одной лишь человеческой областью, „контринициация“ неизбежно ведёт их к „инфрачеловеческому“, и как раз в этом заключается то, что оставляет за ней эффективную власть; слишком легко понять, что это нечто совершенно иное, чем комедия «псевдоинициации». Вслед за этим следует уже процитированный выше фрагмент о «колдунах» или «магах», действующих в области тонких способностей низшего порядка, с которыми Генон отождествляет представителей контринициации.
С темой «стражей» как непосредственных источников контринициации связана история так называемых семи башен Сатаны, упоминаемых Геноном в рецензии на книгу Уильяма Сибрука «Приключения в Аравии», опубликованной в 1935 году в Le Voile d′Isis, а также в переписке Генона 1930-х годов. Известный на сегодняшний момент фактический материал по данному вопросу исчерпывающим образом изложен в статье Али Тургиева «Башни Сатаны».
«Башни Сатаны» представляют собой «геологические образования» (предположительно полости в глубине земли типа колодца, воронки, шахты или пещеры), соответствующие местам низвержения падших ангелов в допотопные времена, над которыми позднее были (или могли быть) воздвигнуты некие культовые сооружения. Тургиев пишет: «Согласно Генону, башни являются своего рода антитезой семи полюсам (aqtā ab) суфийской традиции, святынями с обратным знаком, „местами силы“, обеспечивающими связь чёрных магов с князем тьмы и поддерживающими центры контринициации, во главе которых стоят „святые Сатаны“ (awliyā ‘al-shaytā ni), дьяволослужители в настоящем смысле слова, те, кто готовит приход Антихриста (al-masī kh aldajjāl). То немногое, что говорит Генон о контртрадиции, позволяет тем не менее сделать важный вывод: падение ангелов, символически описывающее происхождение зла, не следует рассматривать как нечто раз и навсегда свершившееся. Падшие ангелы остаются источником, поддерживающим организованные группы людей в их продолжающейся подспудной деятельности по разрушению Традиции, конечной целью которой является воцарение Антихриста в конце Времён. Контртрадиция - это и есть зло в том его аспекте, который адресован человеку, или, точнее, совокупность внечеловеческих знаний, применение которых людьми обеспечивает их противодействие общинам верующих, адептам организованных религий.
Контринициация же есть обряд приобщения к этим знаниям, механизм поддержания многовековой преемственности противодействия, и башни Сатаны являются, вероятно, важным его элементом. С учётом сказанного инволюцию, о которой идёт речь во многих работах Генона, нельзя рассматривать как совершенно спонтанный процесс. Противоборство Добра и Зла не ограничивается рамками индивидуальной человеческой души, но простирается в сферу социального; масштаб этой арены позволяет увидеть, что Божественному Порядку противостоит отнюдь не хаос, но порядок иного рода и что изменения, которые претерпело человеческое общество за последние десять веков, особенно в духовной сфере, нельзя трактовать иначе, как торжество контртрадиции над Традицией...»
Как отмечают авторы этой книги, она создавалась в рамках проекта Изборского клуба и Института динамического консерватизма «Русский Ковчег», основной идеей которого было позиционирование России в качестве нового «корабля спасения» для современного человечества и, не исключено, для всей биосферы Земли от комплекса угроз нового «потопа», запрограммированных и вызванных нынешней западной социотехногенной матрицей развития нашей цивилизации, - «альтернативы кризису, в который скатывается весь мир». Поэтому вполне естественно, что Алексея Комогорцева и Андрея Жукова в большей мере интересует и занимает не доказательная научная, археологическая, геологическая и физико-географическая сторона феномена Великого потопа глубокой древности, но его легендарная, мифологическая сторона, позволяющая напрямую соотнести данный феномен с «потопом невидимым, ментальным, потопом информации», составляющим одну из главных, фундаментальных характеристик современной эпохи, всё стремительнее, чуть ли не по экспоненте, приближающей нас к «точке информационной сингулярности».
«В массиве мифов народов мира есть отдельные категории преданий, которые могут при разностороннем анализе дать исследователю определённый объём информации относительно древнейшего прошлого человечества. И одной из таких категорий является традиция мифов о Великом потопе», - пишут авторы, предлагая читателям своего рода путеводитель по соответствующим сказаниям разных времён и народов (Древнее Междуречье, Древний Египет, Древний Китай, Древняя Индия, Древняя Греция, Мезоамерика и т. д., вплоть до «эзотерических» источников Средневековья и Нового времени), поскольку «в рамках большинства религиозно-мифологических традиций сохраняется память не об одной, а о нескольких глобальных катастрофах, с определённой периодичностью уничтожавших жизнь на Земле», - причём с акцентом на те варианты, в которых эти катастрофы трактуются не как стихийные природные бедствия, а как следствие божественного наказания за «сознательное растление всякой земной плоти». Следует отметить, что это чрезвычайно созвучный нынешней LGBTQ-повестке Запада мотив - «ничто не ново под луной».
Впрочем, авторы специально отмечают, что «в Книге Бытия и Книге Еноха (апокрифической. - Ред.) говорится о чём-то куда более изощрённом», чем сексуальные перверсии. «Можно только предполагать, что мы имеем дело с глухими отголосками описания последствий каких-то чудовищных генетических манипуляций или искусственных мутаций, наложивших неизгладимый отпечаток на всю биосферу планеты». Подобные утверждения вовсе не равнозначны и не сводятся к тезису о существовании в далёком прошлом исчезнувших или уничтоженных высокоразвитых цивилизаций, обладавших неким набором знаний и умений, «суммой технологий», которых нынешнее человечество сумело достичь только в первой четверти XXI века или достигнет в ближайшем будущем, - хотя Алексей Комогорцев и Андрей Жуков этой «альтернативно исторической» и отчасти конспирологической гипотезы, получившей широкое распространение, вовсе не отрицают и не исключают. Но, возможно, человеческое воображение имеет для нашей картины мира не меньшее или даже большее значение, чем человеческая (а теперь - и компьютерная) память. И в данном отношении особое значение приобретает отмеченный авторами книги факт: «...совершенное отсутствие следов мифа о потопе в праславянской мифологической традиции (за исключением крайне сомнительных «реконструкций» А. Асова)».
«Миф о Великом потопе является одной из ключевых общечеловеческих мифологем… Наиболее ранние из известных нам сведений о Великом потопе связаны с месопотамской клинописной традицией и датируются примерно XXVI в. до н. э. С известной долей уверенности можно утверждать, что именно месопотамская традиция легла в основу ветхозаветной версии Великого потопа...»
Для науки Великий потоп - лишь часть мировой мифологии, хотя такая ситуация существовала не всегда. К 20-м годам XIX века в европейской науке утвердилась теория катастрофизма, главным вдохновителем которой был выдающийся французский исследователь Жорж Кювье (1769-1832 гг.). В основе его теории катастроф, согласно которой каждый геологический период имел свою фауну и флору и заканчивался громадным переворотом (катастрофой), также лежала и «делювиальная теория». Она исходила из того, что ископаемые останки древних моллюсков свидетельствуют в пользу случившегося в далёком прошлом Всемирного потопа. И в основе такой точки зрения, естественно, лежали богословские представления о развитии мира и человечества. Также очень существенный вклад в эту теорию внёс Уильям Бакленд (1784-1856 гг.) - британский геолог и палеонтолог, ведущий «делювиалист» того времени. Главной идеей его труда «Следы потопа» (1823 г.) был постулат о том, что величайшая катастрофа древности - потоп - была всемирной. Но в 30-е годы того же столетия ситуация в науке резко изменилась. В 1830-1833 годах вышел трёхтомный труд выдающегося английского учёного Чарльза Лайелла (1797-1875 гг.) «Принципы геологии, являющиеся попыткой объяснить прошлые изменения поверхности Земли путём соотношения с причинами, ныне действующими». Эта фундаментальная работа легла в основу современных наук о Земле. Свою концепцию Лайелл построил на базе принципа актуализма (или униформизма), то есть принципа однообразия, по которому природные силы по своей скорости и энергии были одинаковы в прошлом и настоящем. Этот принцип равнозначности (однообразия) подразумевал, что геологические процессы, которые мы можем наблюдать в настоящее время, являются такими же, какими они были в отдалённые по времени геологические эпохи. И скорость этих процессов на протяжении миллионов лет остаётся практически неизменной. То есть его работа постулировала новое научное учение о медленном и непрерывном изменении земной поверхности под влиянием постоянных геологических факторов… В не столь отдалённом прошлом, исчисляемом тысячелетиями, места для глобальных катастроф наукой пока не найдено. И объясняется это прежде всего отсутствием достаточного количества фактических данных, на основе которых можно было бы создать подобные гипотезы. Но это если брать данные естественных наук - геологии, палеонтологии, палеоботаники и др. Но ведь есть и другие факты, игнорировать которые при изучении данной проблемы нельзя. Речь идёт о мифологии. Миф (др.-греч. μυ˜θος - «сказание», «предание»), согласно современному определению, - это повествование, передающее представления людей о мире, месте человека в нём, о происхождении всего сущего, о взаимоотношениях человека и бога (богов). Уже с первой половины XVIII века в Европе началось становление научного направления в области изучения мифологии, которое активно развивалось вплоть до второй половины ХХ века. Но практически никто из исследователей более чем десятка научных школ, сложившихся в этой области, не рассматривал миф как исторический источник. Это вполне объяснимо. Сложный и разноплановый символизм мифов - принципиально иная система мировосприятия, отличная от западного рационалистического мышления и т. п. Все эти факторы затрудняют использование мифа в качестве исторического источника. Однако, по мнению авторов, в массиве мифов народов мира есть отдельные категории преданий, которые могут при разностороннем анализе дать исследователю определённый объём информации относительно древнейшего прошлого человечества. И одной из таких категорий является традиция мифов о Великом потопе.
В 1990 году в Милане вышла книга Александра де Дананна «Память крови», в которой рассказывалось о существовании и практиках тайных аристократических культов, восходящих к глубокой древности. Под псевдонимом Александр де Дананн скрывались итальянские авторы Алессандро Боэлла и Антонелла Галли, выпустившие около двух десятков книг на итальянском и французском языках, посвящённых наиболее загадочным личностям, организациям и практикам европейской эзотерической традиции. Ссылаясь на редкие тексты и неопубликованные рукописи членов различных эзотерических организаций, авторы рассказывали о секретных методиках тайных родовых сообществ (так называемой чёрной аристократии), ответственных за духовную деградацию современного человечества.
В книге утверждалось, что происхождение «чёрных родов» восходит к потомству плотского союза «дочерей человеческих» и библейских «стражей». В частности, своё происхождение от потомков этого союза вели некоторые патрицианские семьи языческого Рима, сохраняющие в своей крови некую «память» об этом экстраординарном событии в форме набора особых сверхъестественных качеств. Данные качества могут быть актуализированы с помощью особых ритуалов и методик халдейского и египетского происхождения, некогда воспринятых этими семьями и практикуемых их влиятельными потомками вплоть до наших дней. Непосредственной восприемницей этой элитарной идеологии являлась номинально христианизированная венецианская аристократия.
Авторы «Памяти крови» указывают, что частным случаем успешной актуализации особых качеств является бессмертие индивида, достигающееся посредством буквального трансферта его личности в тело одного из своих потомков. В той или иной степени к такого рода секретным методикам восходят распространённые в разных культурах и на разных материках ритуальные вампиризм, сперматофагия, каннибализм, а также операции с человеческим прахом и семенем, некромантия и сексуальные сношения с психическими сущностями, появление которых непосредственно связано с грехопадением «стражей».
Несмотря на спорность некоторых утверждений и неоднозначное качество источников, использованных авторами книги, в представленной позиции нет ничего принципиально невероятного. В 1928 году в работе «Языческий империализм» итальянский философ-традиционалист и знаток герметической традиции барон Юлиус Эвола (1898-1974 гг.) писал: «Во всех великих традиционных цивилизациях: от Китая до Греции, от Рима до нордических праплемён и далее до ацтеков и инков - везде аристократ характеризовался не тем простым обстоятельством, что у него были предки, а тем, что предки аристократа были божественными предками. Аристократы вели свой род от полубогов, то есть от существ, реально причастных к трансцендентным формам жизни и основавших то, что в высшем смысле этого слова можно назвать Традицией; от существ, передавших своим потомкам обожествлённую кровь и вместе с ней ритуалы, то есть определённые операции, тайну которых хранили все аристократические семьи и которые служили для открытия перед потомками пути к духовному завоеванию, впервые совершённому этими предками, и для постепенной актуализации скрытых потенций».
Книга «Память крови» носит подзаголовок «Контринициация, культ предков, кровь, кости, прах, палингенез». Авторство термина «контринициация» принадлежит французскому исследователю традиционного символизма и знатоку западного эзотеризма философу-традиционалисту Рене Генону (1886-1951 гг.), сформулировавшему его в ряде своих работ («Заметки об инициации», «Инициация и духовная реализация», «Царство количества и знамения времени» и др.). Наиболее подробно концепция контринициации изложена в работе Генона «Царство количества и знамения времени» (1945 г.). Термином «контринициация» он обозначает то, с чем оказываются связанными человеческие субъекты действия, через которых исполняется всякая антитрадиционная деятельность. Таким образом, контринициация является отправной точкой антитрадиционной деятельности.
Генон подчёркивает, что контринициация - это не просто условное наименование, но «выражение, которое соответствует очень конкретной реальности настолько точно, насколько это возможно» . Контринициация противостоит инициации как воплощению духа традиции, позволяющему достичь эффективной реализации сверхчеловеческих состояний. При этом контринициация совершенно отлична от псевдоинициации, существующей в многочисленных организациях, большинство из которых связано с какой-либо формой «неоспиритуализма», точно так же, как отличны подделыватель и подделка.
Контринициатическая деятельность предполагает реализацию двух главных фаз, ставящих своей целью «материализацию» мира (подразумевающую его изоляцию от влияния высших сфер) и последующее «растворение» его защитных механизмов с целью открытия доступа в мир сил низшего порядка: «После полного, насколько возможно, закрытия телесного мира нужно было, не позволяя восстановить никакой связи с высшими сферами, открыть его снизу, чтобы дать доступ деструктивным и разлагающим силам из низшей тонкой области; именно „развязывание“, можно сказать, этих сил и их введение в действие для завершения извращения нашего мира и приведения его действительно к окончательному разложению и составляет эту вторую часть или вторую фазу, о которой мы только что говорили».
Вторая фаза контринициатической деятельности должна увенчаться установлением контртрадиции, которая, согласно Генону, соответствует «царству Антихриста». Однако видимый триумф контртрадиции будет только временным: «...в тот самый момент, когда он покажется наиболее полным, она будет разрушена действием духовных влияний, которые тогда станут вторгаться, чтобы непосредственно приготовить окончательное «восстановление...»
Касаясь темы непосредственных представителей контринициации, Генон прежде всего призывает отдавать себе отчёт в том, что любое фактическое действие обязательно предполагает агентов действия: «...оно не может быть, как и всякое другое, чем-то вроде спонтанного и „случайного“ результата, и поскольку оно осуществляется в человеческой сфере, то неизбежно предполагает наличие человеческого субъекта действия».
Постулируя существование контринициатической иерархии, Генон указывает, что её последняя степень занята теми, кого называют «святыми Сатаны» (awliyâ esh-Shaytân), являющимися в некотором смысле инверсией истинных святых (awliya еr-Rahman) и обнаруживающих, возможно, наиболее полное выражение «духовности наизнанку». Он приводит пример из исламского эзотеризма, где говорится, что тот, кто предстаёт перед некоей «дверью», не достигнув её нормальным и законным путём, видит эту дверь перед собою закрывающейся и обязан вернуться назад, но при этом не как простой профан, что отныне невозможно, но как захир (saber, колдун или маг, действующий в области тонких способностей низшего порядка).
Генон отмечает, что контринициатические центры, равно как и подчинённые им организации, «могут во многих случаях находиться в борьбе друг с другом, так как область, в которой они располагаются, являясь ближайшей к „хаотическому“ растворению, есть та сфера, где даётся полная воля всем противоположностям, если они не согласованы и не гармонизованы управляющей деятельностью высшего принципа, который здесь с необходимостью отсутствует». Отсюда возникает впечатление «смешения» и несогласованности их внешних проявлений, являющееся характерной «отметкой» деятельности таких центров.
Для реализации своих целей контринициация внедряет своих агентов в псевдоинициатические организации, которые они «вдохновляют» без ведома рядовых членов и даже чаще всего их формальных глав, а также во все современные движения внешнего порядка (политические или другие). В этом смысле не являются исключением «подлинные религиозные организации и организации посвящения, где традиционный дух сильно ослаблен для того, чтобы они были бы способны сопротивляться этому коварному проникновению».
Генон подчёркивает, что, пытаясь противостоять «самому духу», представители контринициации на самом деле ему фактически подчинены и используются (независимо от них и без их ведома) для реализации божественного плана в человеческой сфере. Однако, в отличие от истинных посвящённых, они осознают только «негативную и извращённую сторону своей роли», что в результате отбрасывает их всё дальше от главного центра вплоть до того, что они окончательно впадают во «тьму внешнюю». Представители контринициации окончательно обмануты своей собственной ролью, «но очевидно, что если бы у них не было этой иллюзии, то они бы не исполняли функцию, которую, однако, необходимо должны исполнять, как и все остальные, ради самого выполнения божественного плана в этом мире». Труднее установить, в какой степени представители контринициации осознают ложность контртрадиции, которую они намереваются установить, «поскольку они на самом деле могут верить в то, что тем самым противостоят духу».
Рассматривая проблему происхождения контринициации, Генон настаивает, что она не может приравниваться к чисто человеческому изобретению: «...чтобы действительно ею стать, необходимо, чтобы каким-то образом при самом своём происхождении она следовала из того же единого истока, с которым связано всякое посвящение и вообще всё то, что проявляет „нечеловеческий“ элемент в нашем мире; но она следует из него через вырождение, доходящее до своего предела, то есть до того „переворачивания“, которое составляет, собственно говоря, «сатанизм».
Генон предполагает, что «такое вырождение, очевидно, является гораздо более глубоким, чем вырождение традиции, просто отклоняющейся в какой-то мере или даже обломанной и сведённой к своей низшей части; здесь есть даже нечто большее, чем в случае тех по-настоящему мёртвых и полностью оставленных духом традиций, „остатки“ которых „контртрадиция“ может использовать ради своих целей, как это мы уже объясняли. Это логически ведёт к мысли, что вырождение надо начинать искать в гораздо более далёком прошлом; и сколь ни был бы тёмен этот вопрос об истоках, с достаточным правдоподобием можно предположить, что он связан с извращением какой-то из древних цивилизаций, принадлежащих к тому или иному из исчезнувших континентов, - исчезнувших во время катаклизмов, происшедших в ходе настоящей Манвантары».
Далее Генон отсылает читателя к известной нам шестой главе Книги Бытия, которая, по его словам, содержит «некоторые указания, относящиеся к этим отдалённым истокам «контринициации». В шестой главе Книги Бытия повествуется о событиях, приведших к Всемирному потопу, и кратко излагается история плотских контактов «сынов Божиих» («стражей») с «дочерьми человеческими».
В данном контексте Генон упоминает символизм «падения ангелов», «поскольку то, о чём там идёт речь, имеет действительно соответствие в человеческом порядке; кроме того, можно говорить в этом отношении о „сатанизме“ в самом прямом и буквальном смысле слова». После чего он делает следующее принципиально важное замечание: «Не будучи способной вести людей к „сверхчеловеческим“ состояниям, таким как посвящение, и ограничивать себя тем не менее одной лишь человеческой областью, „контринициация“ неизбежно ведёт их к „инфрачеловеческому“, и как раз в этом заключается то, что оставляет за ней эффективную власть; слишком легко понять, что это нечто совершенно иное, чем комедия «псевдоинициации». Вслед за этим следует уже процитированный выше фрагмент о «колдунах» или «магах», действующих в области тонких способностей низшего порядка, с которыми Генон отождествляет представителей контринициации.
С темой «стражей» как непосредственных источников контринициации связана история так называемых семи башен Сатаны, упоминаемых Геноном в рецензии на книгу Уильяма Сибрука «Приключения в Аравии», опубликованной в 1935 году в Le Voile d′Isis, а также в переписке Генона 1930-х годов. Известный на сегодняшний момент фактический материал по данному вопросу исчерпывающим образом изложен в статье Али Тургиева «Башни Сатаны».
«Башни Сатаны» представляют собой «геологические образования» (предположительно полости в глубине земли типа колодца, воронки, шахты или пещеры), соответствующие местам низвержения падших ангелов в допотопные времена, над которыми позднее были (или могли быть) воздвигнуты некие культовые сооружения. Тургиев пишет: «Согласно Генону, башни являются своего рода антитезой семи полюсам (aqtā ab) суфийской традиции, святынями с обратным знаком, „местами силы“, обеспечивающими связь чёрных магов с князем тьмы и поддерживающими центры контринициации, во главе которых стоят „святые Сатаны“ (awliyā ‘al-shaytā ni), дьяволослужители в настоящем смысле слова, те, кто готовит приход Антихриста (al-masī kh aldajjāl). То немногое, что говорит Генон о контртрадиции, позволяет тем не менее сделать важный вывод: падение ангелов, символически описывающее происхождение зла, не следует рассматривать как нечто раз и навсегда свершившееся. Падшие ангелы остаются источником, поддерживающим организованные группы людей в их продолжающейся подспудной деятельности по разрушению Традиции, конечной целью которой является воцарение Антихриста в конце Времён. Контртрадиция - это и есть зло в том его аспекте, который адресован человеку, или, точнее, совокупность внечеловеческих знаний, применение которых людьми обеспечивает их противодействие общинам верующих, адептам организованных религий.
Контринициация же есть обряд приобщения к этим знаниям, механизм поддержания многовековой преемственности противодействия, и башни Сатаны являются, вероятно, важным его элементом. С учётом сказанного инволюцию, о которой идёт речь во многих работах Генона, нельзя рассматривать как совершенно спонтанный процесс. Противоборство Добра и Зла не ограничивается рамками индивидуальной человеческой души, но простирается в сферу социального; масштаб этой арены позволяет увидеть, что Божественному Порядку противостоит отнюдь не хаос, но порядок иного рода и что изменения, которые претерпело человеческое общество за последние десять веков, особенно в духовной сфере, нельзя трактовать иначе, как торжество контртрадиции над Традицией...»