В последние дни приходит ко мне во снах мой давний товарищ, друг юности
Мы ходим с ним по темным ночным улицам и о чем-то говорим. О чём, я, конечно не помню. И только проснувшись удивляюсь, что привело его в мои сны спустя столько лет?
История его довольно характерна для времени и среды, в которых я рос. Родители его развелись и мать, когда-то нищая девушка из советской деревни, растила его одного, делая попутно успешную карьеру в системе советских профсоюзов. Знаком успеха была двушка в доме для номенклатурной обслуги и мощные связи везде, материализовавшиеся для нас виде банки растворимого индийского кофе с танцовщицей, всегда стоявшей на кухонном столе. Он читал. Точнее, был одним из немногих в окружении, кто что-то читал и мог в разговоре предложить мысль, а не только матерное мычание. Я приходил к нему брать книги. Мать его страшно меня за это любила, потому что думала, что я научу её сына хорошему. Это у них я взял тогда Гомера и летней ночью продирался сквозь список кораблей, «сей длинный выводок, сей поезд журавлиный».
Учился мой товарищ посредственно. Связи матери пристроили его, через, на минуточку, Начальника Генштаба ВС СССР в одно из блатных военных училищ. Время закружилось, люди начали делать деньги из воздуха. Товарищ, закономерно, встал в ряды одной из московских бригад. После разгрома бригады конкурентами руками ментов уцелевшие бойцы разбежались кто куда. Товарищ вернулся в родной город. Мы встретились и прожили вместе интересный год. Его страстью уже была водка, моей- весёлые девушки. Как-то так получалось, что одно притягивало другое, и наши ночные маршруты совпали. Клубились мы в местах, где собирались коммерсы и бандиты средней руки. Это было такое провинциальное Чикаго. Опасно и весело. И разговоры о том, что сегодня утром на пробежке расстреляли Колю Боксёра, а вчера на пляже всплыл директор коммерческого банка. И потом выходили всей толпой смотреть на новую бэху Щегла, свеже угнанную из Германии. Которую у него потом отберут за долги, вместе с бизнесом…
Потом он неожиданно женился. Его сияющая мать доставала из шкафа аккуратно сложенные младенческие вещи, и говорила что Ленка хоть и дура, но если пойдут внуки, то полюбит и её. Его единственная настоящая страсть скоро взяла верх, и случился какой-то грязный развод с дележом непонятно чего. Он счастливо запил, в результате вылетев из милиции, куда его по своим связям пристроила мать. А потом кончилась и её карьера. Властно-криминальная группировка, частью которой она была, была отжата от власти и разгромлена. Люди полетели с должностей кто-то куда. Её отправили на пенсию. Народу рассказали, что настоящие хозяйственники и патриоты раздавили гидру коррупции. В результате только подросли размеры заносов и сменился список людей, имевших право заносить.
Мы не виделись несколько лет и встретились случайно, столкнувшись у его нового дома. Потом мы сидели у него на кухне, пили водку, закусывали пожаренной мною картошкой и огурцами, закатанными его мамой. Говорили о разном, много. Он был мрачен, потом смягчался, потом мрачнел опять, а потом, оба размякшие от водки, мы пели протяжные казачьи песни.
Последний раз я видел его за неделю перед отъездом. Он тогда осунулся и страшно стеснялся половины выбитых зубов. «Какие-то гопы наскочили из-за спины, черти, я и понять ничего не успел бухой» - говорил он. И что страшно рад меня видеть и что правильно я делаю, бросая всё это нахер… и что я дурак, что не женился тогда на Брунгильде, ведь такая телка, а как она на тебя смотрела!
Я звонил ему из-за границы. Потом на телефон перестали отвечать, а потом кто-то поднял трубку и сказал что таких здесь больше нет. И чтобы больше не звонили.
Доходили слухи. Он продал свою квартиру и съехался с матерью. Видели пьяного, он не узнал. Мать умерла. Он продал её квартиру соседу Вовану, сам поехал на район. На какой? Никто не знает. Видели зимой на «железном» рынке, торговал с картонки вынесенными из дома вещами. Узнал, говорил что всё хорошо и бизнес идёт как надо. Страшный, темный и худой. «А мы ведь с ним ходили, мама говорила: «Хорошая пара, Наташка, только держи его чтобы не спился»».
Вот так. А сейчас он приходит ко мне в темноте снов и мы снова идём по ночным улицам и о чем-то говорим. И я просыпаюсь и жалею, что не помню о чем и думаю, зачем он приходит, ведь с другого берега Леты путь неблизкий.
https://artyscheslvit.livejournal.com/424575.html
История его довольно характерна для времени и среды, в которых я рос. Родители его развелись и мать, когда-то нищая девушка из советской деревни, растила его одного, делая попутно успешную карьеру в системе советских профсоюзов. Знаком успеха была двушка в доме для номенклатурной обслуги и мощные связи везде, материализовавшиеся для нас виде банки растворимого индийского кофе с танцовщицей, всегда стоявшей на кухонном столе. Он читал. Точнее, был одним из немногих в окружении, кто что-то читал и мог в разговоре предложить мысль, а не только матерное мычание. Я приходил к нему брать книги. Мать его страшно меня за это любила, потому что думала, что я научу её сына хорошему. Это у них я взял тогда Гомера и летней ночью продирался сквозь список кораблей, «сей длинный выводок, сей поезд журавлиный».
Учился мой товарищ посредственно. Связи матери пристроили его, через, на минуточку, Начальника Генштаба ВС СССР в одно из блатных военных училищ. Время закружилось, люди начали делать деньги из воздуха. Товарищ, закономерно, встал в ряды одной из московских бригад. После разгрома бригады конкурентами руками ментов уцелевшие бойцы разбежались кто куда. Товарищ вернулся в родной город. Мы встретились и прожили вместе интересный год. Его страстью уже была водка, моей- весёлые девушки. Как-то так получалось, что одно притягивало другое, и наши ночные маршруты совпали. Клубились мы в местах, где собирались коммерсы и бандиты средней руки. Это было такое провинциальное Чикаго. Опасно и весело. И разговоры о том, что сегодня утром на пробежке расстреляли Колю Боксёра, а вчера на пляже всплыл директор коммерческого банка. И потом выходили всей толпой смотреть на новую бэху Щегла, свеже угнанную из Германии. Которую у него потом отберут за долги, вместе с бизнесом…
Потом он неожиданно женился. Его сияющая мать доставала из шкафа аккуратно сложенные младенческие вещи, и говорила что Ленка хоть и дура, но если пойдут внуки, то полюбит и её. Его единственная настоящая страсть скоро взяла верх, и случился какой-то грязный развод с дележом непонятно чего. Он счастливо запил, в результате вылетев из милиции, куда его по своим связям пристроила мать. А потом кончилась и её карьера. Властно-криминальная группировка, частью которой она была, была отжата от власти и разгромлена. Люди полетели с должностей кто-то куда. Её отправили на пенсию. Народу рассказали, что настоящие хозяйственники и патриоты раздавили гидру коррупции. В результате только подросли размеры заносов и сменился список людей, имевших право заносить.
Мы не виделись несколько лет и встретились случайно, столкнувшись у его нового дома. Потом мы сидели у него на кухне, пили водку, закусывали пожаренной мною картошкой и огурцами, закатанными его мамой. Говорили о разном, много. Он был мрачен, потом смягчался, потом мрачнел опять, а потом, оба размякшие от водки, мы пели протяжные казачьи песни.
Последний раз я видел его за неделю перед отъездом. Он тогда осунулся и страшно стеснялся половины выбитых зубов. «Какие-то гопы наскочили из-за спины, черти, я и понять ничего не успел бухой» - говорил он. И что страшно рад меня видеть и что правильно я делаю, бросая всё это нахер… и что я дурак, что не женился тогда на Брунгильде, ведь такая телка, а как она на тебя смотрела!
Я звонил ему из-за границы. Потом на телефон перестали отвечать, а потом кто-то поднял трубку и сказал что таких здесь больше нет. И чтобы больше не звонили.
Доходили слухи. Он продал свою квартиру и съехался с матерью. Видели пьяного, он не узнал. Мать умерла. Он продал её квартиру соседу Вовану, сам поехал на район. На какой? Никто не знает. Видели зимой на «железном» рынке, торговал с картонки вынесенными из дома вещами. Узнал, говорил что всё хорошо и бизнес идёт как надо. Страшный, темный и худой. «А мы ведь с ним ходили, мама говорила: «Хорошая пара, Наташка, только держи его чтобы не спился»».
Вот так. А сейчас он приходит ко мне в темноте снов и мы снова идём по ночным улицам и о чем-то говорим. И я просыпаюсь и жалею, что не помню о чем и думаю, зачем он приходит, ведь с другого берега Леты путь неблизкий.
https://artyscheslvit.livejournal.com/424575.html