«Хлеба и зрелищ!»
Станислав Борисович Штинов
В первую чеченскую кампанию нашей дальневосточной группировке, прибывшей по замене для выполнения боевых задач в этом регионе, досталось по полной! Нам довелось воевать в самые жаркие в прямом и переносном смысле месяцы этой войнушки в период, наполненный многими трагическими событиями. Но были там и моменты, как это ни странно, связанные со своеобразным, чисто боевым юмором, который был бы невозможен при других обстоятельствах!
Как-то раз мы доставили очередную группу вояк из «арбатского военного округа» с большими погонами, в новенькой, ещё хрустящей «мабуте» на площадку под Шали. По их важным лицам можно было однозначно предположить, что они прилетели с о-очень серьёзной проверкой готовности группировки войск, «расквартированной» в полях между Старыми Атагами и Шали, к ведению боевых действий.
Непонятно, почему они не хотели слетать в Курчалой, Шатой ну или на худой конец в поля под Бамут. Видно, здесь было «намазано» чем-то другим, да и обстреливали там меньше. Но мы-то все понимали, что цель их приезда в краткосрочную командировку была другой, как у нас говорили - «за справками».
Езды на машине от Грозного до этой площадки 30 километров, это максимум час, а лёту вообще не больше 5-7 минут, но воздухом они считали безопасней.
Уже через шесть минут после взлёта с Ханкалы мы сходу зашли и сели на площадку Шали. Пехота сделала её большой и удобной, обваловав и обложив ящиками из-под снарядов в простреливаемых секторах, и вдобавок какие-то приколисты установили на её краю большой щит с надписью «ШАЛИМЕТЬЕВО-3».
Пара Крутиков - Аксёнов, как положено, пролетела над нами на высоте 15 метров, убедившись, что всё в порядке, и привычным движением начала барражировать своей любимой «восьмёркой», то и дело ныряя в овраги и за лесополосы. Ведомый, на установленной в таких случаях дистанции, как хвостик носился следом повторяя все манёвры ведущего и прикрывая его сзади.
В радиусе 1,5-2 километров от площадки было раскидано множество палаток и закопано большое количество техники и вооружения.
Сразу за её восточным краем начиналась служебная зона со штабными палатками и палаткой-столовой, возле которой уже вовсю суетились бойчишки в нелепо смотрящихся в этой обстановке белых курточках и колпаках.
В кабину протиснулся краснолицый полковник, наклонившись и дыхнув в меня свежим перегаром, прокричал:
- Командир! Выключаемся! Мы должны здесь поработать пару часиков.
Я удивлённо посмотрел на него.
- У меня такой задачи не было! Только доставка вас сюда - и на «точку»!
Полковник, округлив глаза и явно не желая задерживаться надолго, закрутил головой: - Не, не! Надо выключаться!
В ответ уже я замотал головой, подняв указательный палец и давая ему понять, что должен уточнить задачу у руководства. Тот быстро закивал.
- Звучание! Я 711-й! - запросил я командный пункт группировки. - На приёме, Звучание! - заскрипел знакомый голос майора Загорулько. - Звучание! Я 711-й! Пассажиры просят стоянку два часа! Что мне делать с прикрытием?
- Минуточку! - ответили с КП. - 711-й! Командир ставит задачу, стоянка не более 50 минут, прикрытие с вами! - Понял, Звучание! Прикрытие с нами! На связь через 50 минут! - 423-й?.. 423-й?.. Владимирыч! Слышал? - Да слышал, слышал! - ответил Крутиков. И затем уже пророкотал Аксёнов: - Не переживай! Топлива хватит!
Я повернулся к красному отёкшему лицу полковника: - Товарищ полковник! По команде КП у меня через 50 минут взлёт! Успеете - полетите со мной! Нет - бэтээром обратно!
Полковник многозначительно взглотнул и, покраснев ещё сильнее, закивал и быстро выскочил за своей ковылявшей в сторону столовой «боевой группой».
Андрюха, цыкнув в кулачок и отвернувшись, стал выключать своё оборудование, готовясь к выключению.
Я тоже, еле сдерживая смех, кивнул бортачу, чтобы тот готовился к выключению двигателей. - Владимирыч! Юрич! Выключаюсь! Буду на связи. Запуск через сорок минут. Если не хотите мотыляться, можете где-нибудь рядом в поле подсесть! - Ага! Спасибо! Добрый ты! - пророкотал Аксёнов, - тут вокруг одни минные поля!
- Ладно! Не зубоскаль! - рассмеялся я, - я ж хотел «облегчить» вашу участь! - Ты лучше у них в столовке хлеба ихнего возьми! Уж очень он у них вкусный! - Ладно, возьму!
Выключив двигатели, мы вышли на свежий воздух. Как раз в это время на площадку подошёл наш авианаводчик, который здесь исполнял обязанности руководителя полётами. Мы пожали друг другу руки.
- Блин! Как они уже достали, эти потенциальные «Герои России»! - покачал головой коллега, прикуривая сигарету. - Сейчас поквасят в столовке, поставят печати в командировочные и опять на Арбат, писать наградные! - Да ладно! Кому война, а кому мать родна! - хихикнул привычно Андрюха. - Да ну их! Один гемор! Их бы на броню, да просто в соседнее Шали, хотя бы за сигаретами съездить. Так они тут войсковую операцию устроят! А что, ваша прикрышка так и будет здесь круги наматывать? Вы, вообще, надолго?
- Ну-у они, вообще, - кивнул я в сторону палаток, - хотели на «пару часов»!
Авианаводчик поднял брови и, поняв мой сарказм, рассмеялся.
- КП нам выделило пятьдесят минут! - Мужики! Может вы их пораньше «эвакуируете»? - состроил умоляющую гримасу коллега.
- Ну-у, если вашим вкуснейшим хлебом наше «прикрытие» накормите, то может и пораньше слиняем! - рассмеялся я, посмотрев на промчавшуюся в пятидесяти метрах пару хищных бронированных тел.
- Щас сделаем! - с готовностью подскочил авианаводчик и махнул рукой какому-то запылённому, в мешковатом бушлате бойчишке.
Перекинувшись парой фраз с авианаводчиком, боец шмыгнул за угол столовки. - Сейчас всё будет в ажуре! - улыбаясь, потёр он руки. Я кивнул. - Так может, это... - смачно затянувшись и хитро улыбаясь, запрокинул голову авианаводчик, - вдруг там «бородатые» растяжки в лесополосе ставят, а у нас прикрытие без дела! - расплылся он в улыбке.
- А тут вон сразу столько наградных из пальца надо высасывать! Может, поможем «подвиги совершить»? - уже откровенно рассмеялся он. Я сразу понял его замысел.
Не спеша поднялся в кабину и включил радио: - 423-й, я 711-й! - На приёме!
- Тут пехота жалуется, что в неконтролируемой лесополосе... - я покрутил головой в поисках подходящей, подальше от селений, лесополосы, - духи минируют подходы и снайперы балуются! Три километра северо-восточнее Новых Атагов.
Крутиков, скорее всего, тоже понял нашу задумку, крутанул парочку глубоких виражей в том месте:
- Да! Наблюдаю! Работаем! Ведомый!.. «Карусель»! - дал он команду ведомому.
Владимирыч в развороте нырнул за противоположную лесополосу, Саша Аксёнов повторил манёвр. Всё вокруг как-то разом стихло.
Что такое тишина на войне, мы уже все прочувствовали!
Прошло, как показалось, долгих и тягучих три минуты. На восточном горизонте сначала появилось тонкое хищное тело «двадцатьчетвёрки» ведущего, с большим углом тангажа задравшего нос и набирающего высоту перед атакой. Тонкое ревущее тело с короткими крылышками, и впрямь напоминающее крокодила, опустив нос, помчалось к земле.
«Ррррыы… рррыы... ррыыыыыыы…» - разорвался воздух. Тонкие струйки металла изрыгнулись из носового пулемёта ведущего и, струясь, понеслись в направлении указанной лесополосы.
На выходе из атаки из хищного тела в разные стороны, веером посыпались ярко горящие шарики «асошек» с тонкими дымными следами.
«Ды-ды-ды», - зарокотала следом спаренная тридцатимиллиметровая пушка. Ведомый в точности повторил манёвр и атаку ведущего.
Небо заволокло белёсой дымкой. Пара встала в «карусель»! Незабываемое зрелище! Хищные тела «двадцатьчетвёрок» в этой ситуации больше смахивали на мурен. Взмывая и падая, изворачиваясь и стреляя, просто ТАНЦЕВАЛИ в небе! От такой картинки у кого хочешь дух могло захватить!
Мы и сами, уже привыкшие к таким сюжетам, с восхищением смотрели на работу коллег!
Ухающие разрывы «наров» в лесополосе резко ставили на дыбы разгорячённый воздух!
Вся ближайшая округа повысыпала из палаток, заскочила на обвалования, башни своих БМП, танков и саушек. Молодой солдатик с голым торсом, забравшись на высокий ствол «Мсты», намахивал свободной рукой и подвывал: «Вау-вау-вау!»
Зрелище и впрямь было завораживающим! Рокот натужно работающих на форсированных виражах лопастей и грохот разрывов заполнил всё пространство над расположением 166 мотострелковой бригады.
Через десять минут хорошей работы Саня Аксёнов пронёсся над нами на высоте метров десять, завалив приличный крен, да так, что мы смогли рассмотреть его здоровенное тело в зелёной армейской майке с пятном пота на груди, притянутый ремнями к бронированному креслу, с неизменной сигаретой в зубах и с шикарной ухмылкой, которой мог улыбаться только Юрич!
Саня, качнув пилонами, посмотрел на нас: «Ну чё?! Так сойдёт?»
Бригада вокруг неистовствовала!
Через мгновение возле нас вырос, прерывисто дыша, всё тот же полковник с красными на выкате глазами: - Командир! А что случилось? - По докладу прикрытия, в лесополосе, - я направил руку на дымящуюся кромку леса, - была замечена концентрация большого количества людей с тяжёлым вооружением! На условные сигналы не отвечали. Было принято решение нанести упреждающий удар. - Так может, это... ииикк, - громко икнул полковник от провалившейся недожёванной закуси, но скорее от страха, - может, объявить тревогу?
За его спиной я увидел приближающуюся в режиме спортивной ходьбы горе-комиссию и в замыкании уставшего, но улыбающегося комбрига. Старый волчара сразу просёк задумку летунов, одобрив её широченной улыбкой. - Да нет! Думаю тут и одного борта бы хватило!
Авианаводчик, всматриваясь в горизонт, пытаясь отыскать пару и еле сдерживая улыбку, нёс всякую чушь в прижатую к губам тангенту радиостанции, явно не нажимая кнопку выхода в эфир, изображал типа руководство авиаударом. - 423-й! Доворот на курс сорок пять, цель пятнадцать, упреждение десять, дальность девятьсот, режим шесть, работу разрешаю!
Андрюха, отвернувшись от подошедшей запыхавшейся группы, мелкими шагами отходил от вертолёта, держась за живот.
- Командир! Что происходит? - обратился ко мне другой тучный полковник, пытаясь вытереть пот с шеи, нелепо закинув руку с платком и явно не способный дотянуться до неё из-за заплывшего предплечья. - Тарщщ полковник! - вытянулся я и повторил доклад, произнесённый минутой ранее, изобразив умно-преданное лицо и сжав губы, чтобы не рассмеяться.
Комбриг, подыгрывая нам, тоже вытянулся по стойке смирно и медленно, с лёгкими паузами произнёс: - Товарищ полковник! Готов принять ваши указания по выполнению боевой задачи с целью блокирования и уничтожения обнаруженной бандгруппы! - Не-не! Думаю, вы здесь сами справитесь! - закрутил он головой.
- У членов комиссии есть вопросы, предложения к комбригу? - повернулся он к тесно скучковавшимся подчинённым.
Те в ответ только быстро закрутили головами, глядя на выскочившую из русла реки Басс и набирающую высоту для нанесения удара пару боевых вертолётов.
- Тогда все на борт! - махнул в сторону вертолёта полковник. - Надо ещё в группировке с актом проверки поработать, подправи...
«Ррррыы… рррыы... ррыыыыыыы», - заглушил его фразу носовой пулемёт ведущего, и следом «Ды-ды-ды» - вставил ведомый.
Быстро заняли рабочие места в кабине, и я доложил в эфир: - Задача выполнена, хлебушек на борту. Запускаемся! - Хе-хе, быстро же вы! - рассмеялся в эфир Коля Бугай, лётчик-оператор Крутикова. - Вашими стараниями! Юрич своим нижним бельём распугал всю округу! - вставил я любимую фразу из фильма «В бой идут одни старики».
Производя взлёт, я помахал рукой авианаводчику и стоящему рядом комбригу. Бывалый полковник, только зажав ладони, поднял их вверх и изобразил рукопожатие, расплывшись в улыбке от уха до уха.
После выключения в Ханкале к борту быстро подошёл Чебыкин для встречи высокого начальства. Но те, как пробка из бутылки, повыскакивали из вертолёта, спотыкаясь на приставленной стремянке, запрыгнули в ожидающие их уазики и запылили в сторону выезда с авиабазы.
Чебыкин удивлённо поднял брови, посмотрев в сторону удаляющегося «боевого подразделения»: - Эт чё было? - Юрий Николаевич! Да мы... это... когда выключились, подошла местная пехота и пожаловалась на беспокоящий их сектор в районе Атагов, - еле сдерживал я смех, - ну мы и-иии... это... нае... - поднял я руку вверх и резко опустил.
Чебыкин расплылся в улыбке, скорее всего поняв всё, глубоко вздохнул и, покачав головой, только произнёс: - Штинов! Ээ-э... у-уу... Уйди! Уйди с глаз моих долой!
Я же, уже не сдерживая смех, закинув за спину автомат, пошёл к своему только что зарулившему прикрытию, прихватив пакет с ещё горячим свежеиспечённым хлебом.
И после того как я рассказал, что же происходило на площадке, мы до самого вечера обсуждали с Саней их работу и смеялись над этой банальной, и к сожалению частой, ситуацией.