Нерчинский гамбит
Проводили мы тут одно мероприятие, посвященное памяти первого иркутского воеводы Ивана Власова, с пафосным названием "ОСКОЛОК ВИЗАНТИИ". И захотелось оставить здесь ряд умозаключений о его деятельности в Сибири, не подкрепленных историческими документами или иными прямыми свидетельствами. Несмотря на то, что фактов о Власове по меркам его эпохи сохранилось не так уж и мало, основа его биографии, логика его деятельности, на наш взгляд, состоит больше из намеков и умолчаний. Впрочем, такова судьба многих крупных государственных деятелей.
Итак:
1. Вряд ли назначение Власова в Иркутск было для него таким уж подарком судьбы. Когда воеводу полуторатысячного, быстро растущего торгового города (Арзамаса) посылают командовать затерянной в тайге крепостью, где проживает менее 100 человек... Мы знаем, как все, в итоге, прекрасно закончилось и для Иркутска, и для его воеводы. Но он-то не мог этого знать. Как и те, кто его назначал.
2. Обнаружение забайкальских серебряных руд в период, когда Россия испытывала жесточайший валютно-металлический голод, разумеется, стало сенсацией для Москвы. Но одновременно с этим вернувшееся из Китая посольство Спафария не могло утаить ни сложности разработки этих рудников, ни нарастающей (в том числе, и в связи с обнаружением руд) маньчжурской угрозы.
3. В любом случае, назначали Власова в Иркутск при Федоре Алексеевиче, а в Нерчинск его посылают уже при Софье. Можно воспринимать этот жест, как повышение (Нерчинск старше и крупнее Иркутска), но в рамках усиливающейся в верхах ориентации на более активную европейскую политику надежды на то, что правительство найдет людей и деньги для защиты восточных границ, было немного. Т.е. нерчинский воевода должен был защищаться от маньчжурского натиска тем, что имел. А в случае неудачи, - заплатить головой.
4. Албазин-на-Амуре Власов, видимо, считал обреченным с самого начала. Но именно в этой связи он максимально усилил оборону этой крепости, неоднократно восстанавливал ее, направляя туда все имеющиеся людские ресурсы. Когда конфликт с маньчжурами стал неизбежен, нерчинский воевода решил не смягчать, а, напротив, сильнее разжигать его. В результате, война стала обходиться маньчжурам довольно дорого. А результаты их побед выглядели существенно дешевле.
5. Разгоревшийся военный конфликт заставил сначала Тобольск, а потом и Москву обратить на него внимание. Гарнизоны всех острогов (Иркутск в том числе) получили усиление, на которое в мирное время не могли бы рассчитывать. Их статус вырос. Их население (кроме Албазина) увеличилось.
6. Не желая воевать на Амуре бесплодно, маньчжуры потребовали приезда в Забайкалье русского посольства для переговоров. Впервые. До этого о переговорах всегда умоляли русские.
7. Посольство Головина хотя бы на короткое время развернуло вектор активности Москвы на Восток. В Забайкалье прибыло войско (численно небольшое сравнительно с противником, но превышающее все, что Москва отправляла сюда прежде). Иркутск получил статус города. Власов - статус стольника. Единственного и незаменимого консультанта посла.
8. Маньчжурский экспедиционный корпус дошел до Нерчинска и был готов его штурмовать (имея в тылу так и не сдавшийся Албазин). Но затягивание приезда русского посольства привело к тому, что штурм потерял смысл. Зимовки на руинах города войско могло не вынести. А рядом оставались и другие невзятые крепости. Власов превратил Забайкалье в укрепрайон.
9. Иезуиты, выполнявшие роль маньчжурских дипломатических советников, были очарованы приемом Головина и его неясными обещаниями помочь продвижению Римской церкви в России (учитывая католические симпатии фаворита Софьи Голицына, это не выглядело странно). При этом их записки всячески клеймят неуступчивость и хитрость нерчинского воеводы. Против которого сам Головин "был бессилен" (ну или предпочитал выглядеть бессильным, неважно). Так или иначе, консультанты стали давить на свое начальство с целью скорейшего заключения мира при самых невнятных формулировках (через полтора века ими воспользуется Муравьев-Амурский).
10. Уступка уже обреченного Албазина была обусловлена гарантией установления официальных русско-китайских торговых контактов. Что не только укрепляло мир, но и продолжало способствовать притоку русского населения в Сибирь.
Византиец выиграл эту партию для Третьего Рима, пожертвовав минимальное количество фигур. Позже из нерчинского серебра была изготовлена памятная медаль Ништадтского мира. Власов уже не увидел ни окончания Северной войны, ни Петербурга, ни провозглашения новой Империи...
Тут должно было быть больше картинок, но нам грозят отключить электричество, поэтому добавим их вечером)
Итак:
1. Вряд ли назначение Власова в Иркутск было для него таким уж подарком судьбы. Когда воеводу полуторатысячного, быстро растущего торгового города (Арзамаса) посылают командовать затерянной в тайге крепостью, где проживает менее 100 человек... Мы знаем, как все, в итоге, прекрасно закончилось и для Иркутска, и для его воеводы. Но он-то не мог этого знать. Как и те, кто его назначал.
2. Обнаружение забайкальских серебряных руд в период, когда Россия испытывала жесточайший валютно-металлический голод, разумеется, стало сенсацией для Москвы. Но одновременно с этим вернувшееся из Китая посольство Спафария не могло утаить ни сложности разработки этих рудников, ни нарастающей (в том числе, и в связи с обнаружением руд) маньчжурской угрозы.
3. В любом случае, назначали Власова в Иркутск при Федоре Алексеевиче, а в Нерчинск его посылают уже при Софье. Можно воспринимать этот жест, как повышение (Нерчинск старше и крупнее Иркутска), но в рамках усиливающейся в верхах ориентации на более активную европейскую политику надежды на то, что правительство найдет людей и деньги для защиты восточных границ, было немного. Т.е. нерчинский воевода должен был защищаться от маньчжурского натиска тем, что имел. А в случае неудачи, - заплатить головой.
4. Албазин-на-Амуре Власов, видимо, считал обреченным с самого начала. Но именно в этой связи он максимально усилил оборону этой крепости, неоднократно восстанавливал ее, направляя туда все имеющиеся людские ресурсы. Когда конфликт с маньчжурами стал неизбежен, нерчинский воевода решил не смягчать, а, напротив, сильнее разжигать его. В результате, война стала обходиться маньчжурам довольно дорого. А результаты их побед выглядели существенно дешевле.
5. Разгоревшийся военный конфликт заставил сначала Тобольск, а потом и Москву обратить на него внимание. Гарнизоны всех острогов (Иркутск в том числе) получили усиление, на которое в мирное время не могли бы рассчитывать. Их статус вырос. Их население (кроме Албазина) увеличилось.
6. Не желая воевать на Амуре бесплодно, маньчжуры потребовали приезда в Забайкалье русского посольства для переговоров. Впервые. До этого о переговорах всегда умоляли русские.
7. Посольство Головина хотя бы на короткое время развернуло вектор активности Москвы на Восток. В Забайкалье прибыло войско (численно небольшое сравнительно с противником, но превышающее все, что Москва отправляла сюда прежде). Иркутск получил статус города. Власов - статус стольника. Единственного и незаменимого консультанта посла.
8. Маньчжурский экспедиционный корпус дошел до Нерчинска и был готов его штурмовать (имея в тылу так и не сдавшийся Албазин). Но затягивание приезда русского посольства привело к тому, что штурм потерял смысл. Зимовки на руинах города войско могло не вынести. А рядом оставались и другие невзятые крепости. Власов превратил Забайкалье в укрепрайон.
9. Иезуиты, выполнявшие роль маньчжурских дипломатических советников, были очарованы приемом Головина и его неясными обещаниями помочь продвижению Римской церкви в России (учитывая католические симпатии фаворита Софьи Голицына, это не выглядело странно). При этом их записки всячески клеймят неуступчивость и хитрость нерчинского воеводы. Против которого сам Головин "был бессилен" (ну или предпочитал выглядеть бессильным, неважно). Так или иначе, консультанты стали давить на свое начальство с целью скорейшего заключения мира при самых невнятных формулировках (через полтора века ими воспользуется Муравьев-Амурский).
10. Уступка уже обреченного Албазина была обусловлена гарантией установления официальных русско-китайских торговых контактов. Что не только укрепляло мир, но и продолжало способствовать притоку русского населения в Сибирь.
Византиец выиграл эту партию для Третьего Рима, пожертвовав минимальное количество фигур. Позже из нерчинского серебра была изготовлена памятная медаль Ништадтского мира. Власов уже не увидел ни окончания Северной войны, ни Петербурга, ни провозглашения новой Империи...
Тут должно было быть больше картинок, но нам грозят отключить электричество, поэтому добавим их вечером)