Мимо ночных башен площади нас мчат
Глобализация и трансформация общественных пространств
Глобализация - ,объективный процесс. В том числе, его можно определить и как процесс «виртуализации» человека, его отчуждения от окружающего пространства. Это в каком-то смысле неизбежно. Уже христианство и другие мировые религии способствовали такому отчуждению, когда увели ритуальные общественные действия с открытых площадок в помещения.
В традиционном обществе общественные пространства возникали почти стихийно и порождались, прежде всего, храмом и рынком. Иногда они совмещались, иногда конкурировали. Однако их главной задачей было удовлетворение естественных потребностей человека: потребность в обмене самого разного уровня, от торгового до социального, включая политический обмен мнениями (отсюда возникли сход или вече); а также потребность в религиозном ритуале.
Большое значение имели и такие пространства как двор и улица. Но они являлись промежуточными территориями, их нельзя было считать полноценными общественными пространствами. Двор и улица играли большую роль в жизни людей, так как в средневековье роль дома была весьма незначительна. Он являлся убежищем, хранилищем, местом приема пищи, но не более того. Внутри дома было темно, холодно, в него вмещалось мало народа. Стоит отметить, что Россия как цивилизация максимально расширила пространство дома в связи с затяжным холодным сезоном.
Влияние глобализации на храмовые или рыночные площади, не нуждавшиеся до того в специальной организации и планировке, усиливается в эпоху Возрождения, и особенно в Новое время. В этот период модернизирующееся государство проводит особую политику в области пространства, которую можно выразить в трех принципах.
Во-первых, это рационализация пространства.
Во-вторых, усиление демонстративной функции пространства.
И, наконец, его виртуализация.
Эти три принципа пытались применять еще в городах поздней Римской империи. Однако тогда проект не увенчался успехом, общество, даже европейское, вернулось к традиционной пространственной структуре. Но, начиная с XV века (а в России с XVIII века) давление этих принципов только усиливается.
Соответственно, появляются те огромные площади, об утрате которых мы сейчас начинаем сожалеть. Надо сразу заметить, что эти площади, как правило, пусты. Они символизируют величие власти и мощь государства, но они же подчеркивают отчуждение пространства от человека.
Пустота площадей в России до сих пор (в Европе этот период уже, наверное, прошел) является барометром нормального состояния государства Модерна. Если площадь заполнена народом, и он не желает с нее расходиться, значит, в государстве что-то не так. При этом площади необходимы, прежде всего, для государственных церемоний парадного характера, лишний раз подчеркивающих контроль государства, его мощь, отчужденную от граждан. Интересен тот факт, что парад подразумевает движение - на площади во время торжества нельзя останавливаться. Вспомним официально организованные советские демонстрации - этот своеобразный парад вооруженного идеей народа. Если кто- то остается на площади, то это недоработка, а то и катастрофа.
Таким образом, государство отнимает у площади религиозную функцию, которая остается лишь у небольших прихрамовых площадок, да и то не всегда. Постепенно площадь теряет и рыночные функции, хотя этот процесс идет медленнее. Торговля перемещается в специализированные помещения, отчуждается от непосредственных товаропроизводителей и, наконец, виртуализуется.
Отдельно хочется сказать о пространствах досуга. У людей средневековья досуга не было. Если какое-то время освобождалось от трудовой деятельности, оно посвящалось религиозному действию. Позже пространства для свободного времяпровождения стали возникать либо за счет демократизации, допуска населения в частные сады и парки, которые для этого изначально не предусматривались, либо за счет создания таких зон государством демонстративно. Россия особенно преуспела в последнем, разбивая парки большей частью для демонстрации своей «цивилизованности», чем для нужд реальных местных жителей. Поэтому в этих зонах до начала XX века толком никто и не гулял.
В XX веке количество парков резко возросло, большей частью за счет кладбищ. В каком-то смысле можно сказать, что живые экспроприировали» места отдыха у мертвых.
Стихийная застройка общественных зон, которую мы сейчас наблюдаем, отражает не только аппетиты бизнеса и коррупцию власти, но и вековое отчуждение местного населения от этих зон, которое длится гораздо дольше, чем советский период. Этим отчуждением объясняется и вечный мусор в общественных местах - население не ощущает того, что эти пространства организованы им самим и для себя же. Люди могут активно ими пользоваться, но относятся к ним, как правило, потребительски. Ругать его бесполезно, так как это уже вековая традиция.
Такая ситуация усугубляется и другими российскими проблемами: сезонной, т.е. прерывистой публичностью, подчеркнутой тотальностью всех публичных мероприятий, которые по этой причине отчуждают даже многих своих участников. Важно помнить и о прерывании многих общественных традиций. Планировочный произвол XX века: демонтаж храмовых площадей, уничтожение рынков, - эти процессы до сих пор продолжаются. Как только люди начинают стихийно собираться для обмена товарами, власти тут же с этим естественным проявлением публичности борются, причем как в советские, так и в постсоветские времена.
Продолжает усиливаться и виртуализация общественного пространства. Интернет - враг публичных площадок. Их, наверное, можно «подружить», но подобных механизмов в России пока не создано.
Общество закрыто и для туризма, ставшего распространенным явлением в период глобализации. Когда местное население не заполняет общественные территории,туда приглашаются чужие люди. Но в российском пространстве они чувствуют себя неуютно и одиноко, потому что здесь туристы никому не нужны. Они могут полюбоваться на остатки прежней роскоши, но население совершенно не расположено путешественников принимать. Это даже большая проблема российского туризма, чем неразвитость инфраструктуры.
Мы видим, что модернистское государство переросло в государство постмодерна, которое не знает иного способа поддержания публичности, кроме коммерческого. Все иные публичные празднования - это архаические остатки модерна, они будут постепенно исчезать.
Поэтому мало только планировать и выделять общественные пространства, надо актуализировать их для людей уже в процессе планирования, а не оставлять это на потом. Соответствующие зоны необходимо размещать вокруг существующих объектов (тех же храмов) и сообществ, которые могут вдохнуть в них жизнь.
Иначе, даже если все предлагаемые здесь проекты удадутся, новые пространства не будут заполнены теми, для кого они были созданы. Глобализационные и виртуализационные процессы эту публичность просто «съедят» и не заметят.
из выступления на международной конференции
«Модернизация городской среды. Формирование системы общественно-рекреационных пространств в городе»
Иркутск, 15 ноября 2012 г.
Глобализация - ,объективный процесс. В том числе, его можно определить и как процесс «виртуализации» человека, его отчуждения от окружающего пространства. Это в каком-то смысле неизбежно. Уже христианство и другие мировые религии способствовали такому отчуждению, когда увели ритуальные общественные действия с открытых площадок в помещения.
В традиционном обществе общественные пространства возникали почти стихийно и порождались, прежде всего, храмом и рынком. Иногда они совмещались, иногда конкурировали. Однако их главной задачей было удовлетворение естественных потребностей человека: потребность в обмене самого разного уровня, от торгового до социального, включая политический обмен мнениями (отсюда возникли сход или вече); а также потребность в религиозном ритуале.
Большое значение имели и такие пространства как двор и улица. Но они являлись промежуточными территориями, их нельзя было считать полноценными общественными пространствами. Двор и улица играли большую роль в жизни людей, так как в средневековье роль дома была весьма незначительна. Он являлся убежищем, хранилищем, местом приема пищи, но не более того. Внутри дома было темно, холодно, в него вмещалось мало народа. Стоит отметить, что Россия как цивилизация максимально расширила пространство дома в связи с затяжным холодным сезоном.
Влияние глобализации на храмовые или рыночные площади, не нуждавшиеся до того в специальной организации и планировке, усиливается в эпоху Возрождения, и особенно в Новое время. В этот период модернизирующееся государство проводит особую политику в области пространства, которую можно выразить в трех принципах.
Во-первых, это рационализация пространства.
Во-вторых, усиление демонстративной функции пространства.
И, наконец, его виртуализация.
Эти три принципа пытались применять еще в городах поздней Римской империи. Однако тогда проект не увенчался успехом, общество, даже европейское, вернулось к традиционной пространственной структуре. Но, начиная с XV века (а в России с XVIII века) давление этих принципов только усиливается.
Соответственно, появляются те огромные площади, об утрате которых мы сейчас начинаем сожалеть. Надо сразу заметить, что эти площади, как правило, пусты. Они символизируют величие власти и мощь государства, но они же подчеркивают отчуждение пространства от человека.
Пустота площадей в России до сих пор (в Европе этот период уже, наверное, прошел) является барометром нормального состояния государства Модерна. Если площадь заполнена народом, и он не желает с нее расходиться, значит, в государстве что-то не так. При этом площади необходимы, прежде всего, для государственных церемоний парадного характера, лишний раз подчеркивающих контроль государства, его мощь, отчужденную от граждан. Интересен тот факт, что парад подразумевает движение - на площади во время торжества нельзя останавливаться. Вспомним официально организованные советские демонстрации - этот своеобразный парад вооруженного идеей народа. Если кто- то остается на площади, то это недоработка, а то и катастрофа.
Таким образом, государство отнимает у площади религиозную функцию, которая остается лишь у небольших прихрамовых площадок, да и то не всегда. Постепенно площадь теряет и рыночные функции, хотя этот процесс идет медленнее. Торговля перемещается в специализированные помещения, отчуждается от непосредственных товаропроизводителей и, наконец, виртуализуется.
Отдельно хочется сказать о пространствах досуга. У людей средневековья досуга не было. Если какое-то время освобождалось от трудовой деятельности, оно посвящалось религиозному действию. Позже пространства для свободного времяпровождения стали возникать либо за счет демократизации, допуска населения в частные сады и парки, которые для этого изначально не предусматривались, либо за счет создания таких зон государством демонстративно. Россия особенно преуспела в последнем, разбивая парки большей частью для демонстрации своей «цивилизованности», чем для нужд реальных местных жителей. Поэтому в этих зонах до начала XX века толком никто и не гулял.
В XX веке количество парков резко возросло, большей частью за счет кладбищ. В каком-то смысле можно сказать, что живые экспроприировали» места отдыха у мертвых.
Стихийная застройка общественных зон, которую мы сейчас наблюдаем, отражает не только аппетиты бизнеса и коррупцию власти, но и вековое отчуждение местного населения от этих зон, которое длится гораздо дольше, чем советский период. Этим отчуждением объясняется и вечный мусор в общественных местах - население не ощущает того, что эти пространства организованы им самим и для себя же. Люди могут активно ими пользоваться, но относятся к ним, как правило, потребительски. Ругать его бесполезно, так как это уже вековая традиция.
Такая ситуация усугубляется и другими российскими проблемами: сезонной, т.е. прерывистой публичностью, подчеркнутой тотальностью всех публичных мероприятий, которые по этой причине отчуждают даже многих своих участников. Важно помнить и о прерывании многих общественных традиций. Планировочный произвол XX века: демонтаж храмовых площадей, уничтожение рынков, - эти процессы до сих пор продолжаются. Как только люди начинают стихийно собираться для обмена товарами, власти тут же с этим естественным проявлением публичности борются, причем как в советские, так и в постсоветские времена.
Продолжает усиливаться и виртуализация общественного пространства. Интернет - враг публичных площадок. Их, наверное, можно «подружить», но подобных механизмов в России пока не создано.
Общество закрыто и для туризма, ставшего распространенным явлением в период глобализации. Когда местное население не заполняет общественные территории,туда приглашаются чужие люди. Но в российском пространстве они чувствуют себя неуютно и одиноко, потому что здесь туристы никому не нужны. Они могут полюбоваться на остатки прежней роскоши, но население совершенно не расположено путешественников принимать. Это даже большая проблема российского туризма, чем неразвитость инфраструктуры.
Мы видим, что модернистское государство переросло в государство постмодерна, которое не знает иного способа поддержания публичности, кроме коммерческого. Все иные публичные празднования - это архаические остатки модерна, они будут постепенно исчезать.
Поэтому мало только планировать и выделять общественные пространства, надо актуализировать их для людей уже в процессе планирования, а не оставлять это на потом. Соответствующие зоны необходимо размещать вокруг существующих объектов (тех же храмов) и сообществ, которые могут вдохнуть в них жизнь.
Иначе, даже если все предлагаемые здесь проекты удадутся, новые пространства не будут заполнены теми, для кого они были созданы. Глобализационные и виртуализационные процессы эту публичность просто «съедят» и не заметят.
из выступления на международной конференции
«Модернизация городской среды. Формирование системы общественно-рекреационных пространств в городе»
Иркутск, 15 ноября 2012 г.