МПГУ. Лихие девяностые
В связи с МПГУшным скандалом решил вспомнить молодость. Текст написан давным-давно, поэтому почти не выправляю хронологию "...лет назад". Точка отсчета 1991 год.
Все это началось .... лет назад. Когда я‚ с грехом пополам окончив одиннадцатый класс‚ решил поступить в библиотечный техникум.
На дворе стоял 1991 год‚ и страна‚ в которой мы жили‚ все еще называлась СССР. Однако запах тления‚ который все сильнее источал полуживой государственный труп‚ кружил всем головы и вселял какую-то нечеловеческую веру в исполнение самых странных желаний. Серьезные и практичные люди мечтали скорее уехать подальше. Менее серьезные и более жадные торопились как можно больше украсть и прогулять все прямо на месте. Нормальные и не слишком доверчивые собирались более или менее сносно прокантоваться посреди наступающих перемен (скромные мечты большинства всегда оказываются самыми несбыточными). Остальные‚ самые веселые и наивные, мечтали что-то построить. Вариантов было множество: фантастический коммунизм‚ демократический социализм‚ народный анархизм‚ прогрессивный либерализм‚ развитой капитализм‚ обыкновенный фашизм‚ мировой империализм... Лично мне нравилось считать себя православным монархистом. Хотя креститься я еще только готовился.
В то блаженное время даже высшие руководители страны позволяли себе роскошь составлять политические программы‚ хоть немного отражавшие их действительные убеждения. Все привычное‚ прочное на глазах разваливалось‚ вызывая неподдельный ужас. У многих этот ужас переходил в детский восторг. Тогда я отчетливо понял‚ что Родину надо спасать. И сразу же нашел человека‚ который мог бы это сделать. Таким человеком оказался я сам.
Последний год в школе я учился плохо. Ведь для спасения России моя учеба не имела никакого смысла. Правда‚ школу надо было окончить - для того‚ чтобы поступить в библиотечный техникум‚ за десять месяцев окончить его и скорее уехать из Москвы в глухую сибирскую деревню читать крестьянским детям Гоголя. Почему сибирские дети должны были полюбить Гоголя? Это сейчас кажется мне загадкой. Тогда я не задавал себе подобных неуместных вопросов. Я любил Гоголя сам. Армия мне в силу некоторых причин не грозила. И к сверстникам‚ готовившимся поступать в вузы‚ я относился в лучшем случае сочувственно. Ведь эти люди собирались убить пять лет жизни на обеспечение своего будущего. Я же предпочитал быть героем сегодня.
Но тут неожиданно на моем пути возникла мама. Правду сказать‚ она всегда была рядом‚ но до поры до времени молчала. А после выпускного решила заговорить.
- Ты просто боишься экзаменов‚ - сказала она.
Я возмутился. Возмущение было тем более сильным из-за того‚ что мамины слова имели под собой некоторую почву.
- Я поступил бы куда угодно‚ если бы хотел! - отважно‚ но необдуманно возразил я.
- Слабо?!
Тогда я взвился. И сказал‚ что нарочно буду поступать. И не в один‚ а в три института одновременно. На исторический факультет. Почему я выбрал историю‚ не знаю до сих пор. Наверное‚ от волнения и злости (в тот год конкурсы на исторические специальности были самыми большими после юристов‚ переводчиков и актеров‚ которых я ненавидел).
Первая в жизни двойка за сочинение (в МГУ) несколько охладила мой пыл. Кроме того‚ сочинение было по Гоголю. Тем не менее, я продолжил штурм высшего образования и поверг экзаменаторов РГГУ в шок заявлением о том‚ что «черная сотня» была самой достойной партией дореволюционной России. Но и там мне не повезло. На английском мне влепили пару за то‚ что я уверенно перевел классного руководителя (headmaster) в должность «школьного парикмахера».
Оставался МПГУ - Московский педагогический государственный университет. История и сочинение дались мне малой кровью. Английского я ждал со страхом. К счастью‚ экзаменаторша жевала булочку‚ когда я рассказывал ей про Темзу. Должно быть‚ она решила‚ что я тоже говорю с набитым ртом. В итоге я набрал 19 из 20. Представьте себе‚ это был полупроходной балл. С кем же мне предстояло учиться? «Монстры»‚ - подумал я. Ну уж учиться-то я здесь не буду! Пора‚ пора мне в Сибирь.
- Слабо? - спросила мама.
Я остался. На пять лет. Вместе с «монстрами».
Первым «чудовищем»‚ которое я увидел‚ была девочка Ира (все имена по понятным причинам изменены). Ира была серьезной девочкой. Она занималась фашизмом. Точнее, Третьим рейхом. Еще точнее, службой СД и лично Шеленбергом. Поначалу мне это понравилось. Тем более‚ что я еще не представлял‚ чем буду заниматься сам. Мы познакомились за день до начала занятий. Дружба наша складывалась удачно целых две недели до того самого момента‚ когда выяснилось‚ что у нас диаметрально противоположные взгляды на буддизм и философию Фридриха Ницше. Из-за этого мы решили проститься навсегда, как это бывает в 17 лет. Все кажется непоправимым‚ особенно убеждения.
Мы учились вместе примерно год. Позднее я потерял ее из виду. По каким-то причинам она брала «академку»‚ потом стажировалась в Швейцарии. На последнем курсе мы даже снова стали здороваться. Не знаю, как убеждения‚ а научные интересы она сохранила до самого диплома. Что и было оценено по достоинству. За границей. Ну а где еще можно удобнее исследовать Третий рейх?
В тот же последний августовский день было положено начало куда более крепкому знакомству‚ которому я поначалу не придал значения. Альберт был белогвардейцем. Я нарочно не беру это слово в кавычки‚ так как он не только считал себя сторонником известного движения‚ но и был ефрейтором Корниловского полка (военно-исторического‚ разумеется). Кроме того‚ тогда он тоже был монархистом. Более умеренным‚ чем я, но все-таки приятно. Мы с ним немедленно составили план совместных действий по восстановлению трона‚ к реализации которого Альберт привлек еще одного патриота‚ Кирюшу. Втроем мы казались себе внушительной силой.
Где-то на третьей неделе учебы Кирюша в конце лекции по философии пытался зачитать наш совместный манифест. Он влез на кафедру‚ мы встали рядом по обе стороны‚ как телохранители. Но только Кирюша открыл рот‚ как откуда-то с дальних рядов донеслось: “Дожили! Трое евреев Россию спасают...” Зал закатился в хохоте. Мы сконфуженно посмотрели друг на друга и разошлись. Трон остался невосстановленным.
После первого курса Кирюша уехал в Израиль. Отслужил там в армии‚ от которой так тщательно хоронился здесь, и …вернулся. У него как-то на удивление быстро образовалась семья. Два года назад он работал барменом в каком-то ночном клубе‚ но разве можно быть уверенным‚ что встретишь его там сегодня?
Альберт после этого случая сильно полевел. Теперь он считал себя непредрешенцем‚ хотя по-прежнему числился в рядах Белой армии. Так получилось‚ что со второго курса я опять оказался в новой группе‚ на этот раз вместе с Альбертом. Он тогда очень страдал от одиночества и время от времени принимался ухаживать за кем-нибудь из однокурсниц. Получалось это у него не слишком ловко‚ поэтому когда Альберт обрел недостающую часть себя‚ я скорее удивился‚ чем обрадовался. Барышню звали Сашей. Она была невзыскательна‚ но горда собой и занималась французским рыцарством. Состоявшийся союз дал много поводов для сплетен‚ но оказался неожиданно крепким. Насколько я знаю‚ он существует и до сей поры. Альберт‚ как и я, с третьего курса преподает в средней школе‚ и хотя голова его может служить иллюстрированным и говорящим каталогом фондов русского зарубежья всех библиотек города Москвы‚ получает не больше обычного учителя. Саше достался на долю гуманитарный лицей.
Наш первый староста Петр был очень решительный человек со стальным нестерилизованным взглядом. Когда он собирал взносы или отмечал отсутствующих и медленно качал головой‚ то мне казалось‚ что провинившихся ждет, по меньшей мере, десять лет заключения. Это было не так уж приятно‚ тем более‚ что часто виноватым был я. Когда пять человек из группы (в том числе мы оба) с треском провалили первый экзамен на первой сессии‚ место старосты как-то сразу стало вакантным‚ а взгляд значительно притупился. С того времени Петр приналег на иностранный язык и теперь он - довольно-таки классный переводчик.
Витю и Оксану сейчас не разлить водой‚ а на первом курсе они еще только присматривались друг к другу. Витя был разбитным парнем‚ не слишком обремененным общей эрудицией и тягой к науке. Однако никто из нас не стал бы понапрасну называть его тупым. Во-первых‚ он сам бы не разрешил. А во-вторых‚ он все-таки сумел не только поступить (что уже само по себе немало)‚ но и до самого конца без срывов удержаться в институте. Весьма вероятно‚ что Оксана сыграла здесь не последнюю роль. Она еще со школы вынесла умение тяжело и напряженно работать. К учебе‚ как и к жизни‚ у нее был чисто русский женский подход. Когда было непонятно‚ она просто впрягалась и везла. В результате Оксана вывезла к пятому курсу не только себя‚ но и Витю‚ и два диплома‚ и частные уроки английского. В свою очередь Витя взял на себя материальное обеспечение. Так ли уж важно‚ где они устроились? При таком четком разделении труда люди‚ как правило‚ не пропадают.
Женя всегда был немного франтом. На первом курсе он, помнится, пошел работать дворником‚ чтобы купить себе плащ‚ костюм и шляпу. Его конспекты выглядели так же аккуратно и чисто‚ как его гардероб. Безупречному состоянию того и другого немного помешала встреча с девушкой из Белоруссии посредине четвертого курса. Любой самый острый ум поневоле притупится‚ когда используешь его только для добывания насущного хлеба. Теперь Женя - менеджер в фирме по продаже конфет. Наука и школа что-то в нем потеряли. Немного‚ но потеряли.
На первом курсе я судорожно сдавал первую сессию‚ несколько более спокойно - вторую. На людей оставалось не слишком много времени. Но когда я попал в новую группу‚ то поневоле пришлось присматриваться к соседям заново. Староста Степан - казался мне отличником без страха и упрека. Он‚ как Терминатор-2, был выплавлен из какого-то жидкого металла. Это позволяло ему выходить неуязвимым из любого экзаменационного шторма. Каждый факт‚ каждое имя, попадавшие ему в голову, прокручивались там и использовались впоследствии на сто процентов. Когда он отвечал‚ то казалось, что преподавателю сделано огромное одолжение‚ и с трудом верилось‚ что этот человек, в общем-то, случайно оказался на истфаке. Он писал по две курсовых в год‚ трижды (невиданное дело!) менял руководителя диплома. Таких фокусов не потерпели бы ни от кого‚ но он был первым‚ а значит, прощенным. Честно говоря‚ мне кажется‚ что это первенство было завоевано так легко только потому, что все кругом в тот момент соглашались быть вторыми.
Ныне Степан - кандидат-философ‚ ас московских частных учебных заведений. Его перелеты с одного места работы на другое можно сравнить по стремительности только с набегами Чингисхана. У него большое будущее‚ и это будущее он крепко держит в своих руках.
Однако рядом для контраста всегда существовали люди‚ которым доставалось явно больше‚ чем полагалось среднему российскому гражданину. Правда‚ Матвей никогда не считал себя средним. Он гордо заявлял, например‚ что до 12-ти лет в принципе не ездил в общественном транспорте‚ а его произношение повергало в почтительный трепет старейших преподавателей кафедры английского. Было непонятно‚ как такой человек вообще оказался у нас в университете. Когда на третьем курсе мы начали определяться с работой‚ он самовыразился вполне конкретно. С нового 1994 года автомашина с личным шофером всегда стояла у крыльца‚ и в виде особой милости хозяин мог иногда покатать вас. Вывоз цветных металлов за пределы Родины‚ конечно‚ не слишком красивое дело‚ но ведь кому-то надо было его поручить.
Теперь Матвей с чистой совестью собирается войти в английскую науку и культуру. Созданная им солидная база недвижимости в Москве‚ Лондоне‚ Париже и Мадриде позволяет уже сейчас начинать «жить так‚ чтобы потом не было мучительно больно». Хорошо бы‚ кабы не было...
У Ивана, может быть, и не самая завидная‚ но зато самая экстравагантная судьба. Чтобы выпускник истфака возил генерала из МУРа… Это, согласитесь, неординарный случай. Иван принадлежал к последнему поколению секретарей школьного комитета комсомола. Параллельно с учебой он с гораздо большим увлечением работал в автосервисе. И к третьему курсу уже приезжал учиться на «Волге»‚ которую собрал своими руками. В руках у него горело буквально все: теннисная ракетка‚ гаечный ключ‚ указка учителя (было и такое‚ на практике). Ученики не чаяли бы в нем души‚ ему школьная работа тоже была по сердцу. Весь вопрос упирался в деньги. Может быть‚ следующий президент или премьер-министр сумеют предложить достойный выход из такого положения. А до тех пор у начальников МВД будут непременно появляться шоферы с высшим педагогическим образованием.
А вот Дмитрий не смог устроиться даже в школу. Дима - инвалид 2-й группы. Может, он и не гений‚ но учился довольно ровно‚ к концу пятого курса его потенциал значительно вырос. Однако тех‚ кто бы востребовал его, так и не нашлось. Дима живет с матерью один. Дальше судите сами.
Я искренне прошу прощения‚ что на этих страницах не уместились Гриша и Миша‚ создавшие свой кирпичный завод‚ Илья‚ преподающий студентам в православном университете‚ Сергей из авиационного КБ‚ Агнесса из аналитической службы внешней разведки‚ Светлана из церковного хора‚ Павел из службы занятости и много-много учителей‚ которыми неожиданно стали вчерашние мальчики‚ «закосившие в пед» от армии, и робкие девочки‚ вздрагивавшие при слове «школа». Большинство из них не выбирало своей профессии. Профессия догнала и выбрала их сама.
11 июня 1996 года я наконец вздохнул с облегчением и положил свой красный диплом в карман. Пять лет было позади. Из 134 «монстров» до финиша дошли немногим больше 80. Мне пора было в Сибирь. Глухая деревня явно издыхала в ожидании Гоголя. Правда‚ все кругом толковали о какой-то аспирантуре. Но ведь живут же на свете люди и без ученой степени...
- Слабо? - спросила мама...
опубликовано в журнале Наследник" №8/2006
Все это началось .... лет назад. Когда я‚ с грехом пополам окончив одиннадцатый класс‚ решил поступить в библиотечный техникум.
На дворе стоял 1991 год‚ и страна‚ в которой мы жили‚ все еще называлась СССР. Однако запах тления‚ который все сильнее источал полуживой государственный труп‚ кружил всем головы и вселял какую-то нечеловеческую веру в исполнение самых странных желаний. Серьезные и практичные люди мечтали скорее уехать подальше. Менее серьезные и более жадные торопились как можно больше украсть и прогулять все прямо на месте. Нормальные и не слишком доверчивые собирались более или менее сносно прокантоваться посреди наступающих перемен (скромные мечты большинства всегда оказываются самыми несбыточными). Остальные‚ самые веселые и наивные, мечтали что-то построить. Вариантов было множество: фантастический коммунизм‚ демократический социализм‚ народный анархизм‚ прогрессивный либерализм‚ развитой капитализм‚ обыкновенный фашизм‚ мировой империализм... Лично мне нравилось считать себя православным монархистом. Хотя креститься я еще только готовился.
В то блаженное время даже высшие руководители страны позволяли себе роскошь составлять политические программы‚ хоть немного отражавшие их действительные убеждения. Все привычное‚ прочное на глазах разваливалось‚ вызывая неподдельный ужас. У многих этот ужас переходил в детский восторг. Тогда я отчетливо понял‚ что Родину надо спасать. И сразу же нашел человека‚ который мог бы это сделать. Таким человеком оказался я сам.
Последний год в школе я учился плохо. Ведь для спасения России моя учеба не имела никакого смысла. Правда‚ школу надо было окончить - для того‚ чтобы поступить в библиотечный техникум‚ за десять месяцев окончить его и скорее уехать из Москвы в глухую сибирскую деревню читать крестьянским детям Гоголя. Почему сибирские дети должны были полюбить Гоголя? Это сейчас кажется мне загадкой. Тогда я не задавал себе подобных неуместных вопросов. Я любил Гоголя сам. Армия мне в силу некоторых причин не грозила. И к сверстникам‚ готовившимся поступать в вузы‚ я относился в лучшем случае сочувственно. Ведь эти люди собирались убить пять лет жизни на обеспечение своего будущего. Я же предпочитал быть героем сегодня.
Но тут неожиданно на моем пути возникла мама. Правду сказать‚ она всегда была рядом‚ но до поры до времени молчала. А после выпускного решила заговорить.
- Ты просто боишься экзаменов‚ - сказала она.
Я возмутился. Возмущение было тем более сильным из-за того‚ что мамины слова имели под собой некоторую почву.
- Я поступил бы куда угодно‚ если бы хотел! - отважно‚ но необдуманно возразил я.
- Слабо?!
Тогда я взвился. И сказал‚ что нарочно буду поступать. И не в один‚ а в три института одновременно. На исторический факультет. Почему я выбрал историю‚ не знаю до сих пор. Наверное‚ от волнения и злости (в тот год конкурсы на исторические специальности были самыми большими после юристов‚ переводчиков и актеров‚ которых я ненавидел).
Первая в жизни двойка за сочинение (в МГУ) несколько охладила мой пыл. Кроме того‚ сочинение было по Гоголю. Тем не менее, я продолжил штурм высшего образования и поверг экзаменаторов РГГУ в шок заявлением о том‚ что «черная сотня» была самой достойной партией дореволюционной России. Но и там мне не повезло. На английском мне влепили пару за то‚ что я уверенно перевел классного руководителя (headmaster) в должность «школьного парикмахера».
Оставался МПГУ - Московский педагогический государственный университет. История и сочинение дались мне малой кровью. Английского я ждал со страхом. К счастью‚ экзаменаторша жевала булочку‚ когда я рассказывал ей про Темзу. Должно быть‚ она решила‚ что я тоже говорю с набитым ртом. В итоге я набрал 19 из 20. Представьте себе‚ это был полупроходной балл. С кем же мне предстояло учиться? «Монстры»‚ - подумал я. Ну уж учиться-то я здесь не буду! Пора‚ пора мне в Сибирь.
- Слабо? - спросила мама.
Я остался. На пять лет. Вместе с «монстрами».
Первым «чудовищем»‚ которое я увидел‚ была девочка Ира (все имена по понятным причинам изменены). Ира была серьезной девочкой. Она занималась фашизмом. Точнее, Третьим рейхом. Еще точнее, службой СД и лично Шеленбергом. Поначалу мне это понравилось. Тем более‚ что я еще не представлял‚ чем буду заниматься сам. Мы познакомились за день до начала занятий. Дружба наша складывалась удачно целых две недели до того самого момента‚ когда выяснилось‚ что у нас диаметрально противоположные взгляды на буддизм и философию Фридриха Ницше. Из-за этого мы решили проститься навсегда, как это бывает в 17 лет. Все кажется непоправимым‚ особенно убеждения.
Мы учились вместе примерно год. Позднее я потерял ее из виду. По каким-то причинам она брала «академку»‚ потом стажировалась в Швейцарии. На последнем курсе мы даже снова стали здороваться. Не знаю, как убеждения‚ а научные интересы она сохранила до самого диплома. Что и было оценено по достоинству. За границей. Ну а где еще можно удобнее исследовать Третий рейх?
В тот же последний августовский день было положено начало куда более крепкому знакомству‚ которому я поначалу не придал значения. Альберт был белогвардейцем. Я нарочно не беру это слово в кавычки‚ так как он не только считал себя сторонником известного движения‚ но и был ефрейтором Корниловского полка (военно-исторического‚ разумеется). Кроме того‚ тогда он тоже был монархистом. Более умеренным‚ чем я, но все-таки приятно. Мы с ним немедленно составили план совместных действий по восстановлению трона‚ к реализации которого Альберт привлек еще одного патриота‚ Кирюшу. Втроем мы казались себе внушительной силой.
Где-то на третьей неделе учебы Кирюша в конце лекции по философии пытался зачитать наш совместный манифест. Он влез на кафедру‚ мы встали рядом по обе стороны‚ как телохранители. Но только Кирюша открыл рот‚ как откуда-то с дальних рядов донеслось: “Дожили! Трое евреев Россию спасают...” Зал закатился в хохоте. Мы сконфуженно посмотрели друг на друга и разошлись. Трон остался невосстановленным.
После первого курса Кирюша уехал в Израиль. Отслужил там в армии‚ от которой так тщательно хоронился здесь, и …вернулся. У него как-то на удивление быстро образовалась семья. Два года назад он работал барменом в каком-то ночном клубе‚ но разве можно быть уверенным‚ что встретишь его там сегодня?
Альберт после этого случая сильно полевел. Теперь он считал себя непредрешенцем‚ хотя по-прежнему числился в рядах Белой армии. Так получилось‚ что со второго курса я опять оказался в новой группе‚ на этот раз вместе с Альбертом. Он тогда очень страдал от одиночества и время от времени принимался ухаживать за кем-нибудь из однокурсниц. Получалось это у него не слишком ловко‚ поэтому когда Альберт обрел недостающую часть себя‚ я скорее удивился‚ чем обрадовался. Барышню звали Сашей. Она была невзыскательна‚ но горда собой и занималась французским рыцарством. Состоявшийся союз дал много поводов для сплетен‚ но оказался неожиданно крепким. Насколько я знаю‚ он существует и до сей поры. Альберт‚ как и я, с третьего курса преподает в средней школе‚ и хотя голова его может служить иллюстрированным и говорящим каталогом фондов русского зарубежья всех библиотек города Москвы‚ получает не больше обычного учителя. Саше достался на долю гуманитарный лицей.
Наш первый староста Петр был очень решительный человек со стальным нестерилизованным взглядом. Когда он собирал взносы или отмечал отсутствующих и медленно качал головой‚ то мне казалось‚ что провинившихся ждет, по меньшей мере, десять лет заключения. Это было не так уж приятно‚ тем более‚ что часто виноватым был я. Когда пять человек из группы (в том числе мы оба) с треском провалили первый экзамен на первой сессии‚ место старосты как-то сразу стало вакантным‚ а взгляд значительно притупился. С того времени Петр приналег на иностранный язык и теперь он - довольно-таки классный переводчик.
Витю и Оксану сейчас не разлить водой‚ а на первом курсе они еще только присматривались друг к другу. Витя был разбитным парнем‚ не слишком обремененным общей эрудицией и тягой к науке. Однако никто из нас не стал бы понапрасну называть его тупым. Во-первых‚ он сам бы не разрешил. А во-вторых‚ он все-таки сумел не только поступить (что уже само по себе немало)‚ но и до самого конца без срывов удержаться в институте. Весьма вероятно‚ что Оксана сыграла здесь не последнюю роль. Она еще со школы вынесла умение тяжело и напряженно работать. К учебе‚ как и к жизни‚ у нее был чисто русский женский подход. Когда было непонятно‚ она просто впрягалась и везла. В результате Оксана вывезла к пятому курсу не только себя‚ но и Витю‚ и два диплома‚ и частные уроки английского. В свою очередь Витя взял на себя материальное обеспечение. Так ли уж важно‚ где они устроились? При таком четком разделении труда люди‚ как правило‚ не пропадают.
Женя всегда был немного франтом. На первом курсе он, помнится, пошел работать дворником‚ чтобы купить себе плащ‚ костюм и шляпу. Его конспекты выглядели так же аккуратно и чисто‚ как его гардероб. Безупречному состоянию того и другого немного помешала встреча с девушкой из Белоруссии посредине четвертого курса. Любой самый острый ум поневоле притупится‚ когда используешь его только для добывания насущного хлеба. Теперь Женя - менеджер в фирме по продаже конфет. Наука и школа что-то в нем потеряли. Немного‚ но потеряли.
На первом курсе я судорожно сдавал первую сессию‚ несколько более спокойно - вторую. На людей оставалось не слишком много времени. Но когда я попал в новую группу‚ то поневоле пришлось присматриваться к соседям заново. Староста Степан - казался мне отличником без страха и упрека. Он‚ как Терминатор-2, был выплавлен из какого-то жидкого металла. Это позволяло ему выходить неуязвимым из любого экзаменационного шторма. Каждый факт‚ каждое имя, попадавшие ему в голову, прокручивались там и использовались впоследствии на сто процентов. Когда он отвечал‚ то казалось, что преподавателю сделано огромное одолжение‚ и с трудом верилось‚ что этот человек, в общем-то, случайно оказался на истфаке. Он писал по две курсовых в год‚ трижды (невиданное дело!) менял руководителя диплома. Таких фокусов не потерпели бы ни от кого‚ но он был первым‚ а значит, прощенным. Честно говоря‚ мне кажется‚ что это первенство было завоевано так легко только потому, что все кругом в тот момент соглашались быть вторыми.
Ныне Степан - кандидат-философ‚ ас московских частных учебных заведений. Его перелеты с одного места работы на другое можно сравнить по стремительности только с набегами Чингисхана. У него большое будущее‚ и это будущее он крепко держит в своих руках.
Однако рядом для контраста всегда существовали люди‚ которым доставалось явно больше‚ чем полагалось среднему российскому гражданину. Правда‚ Матвей никогда не считал себя средним. Он гордо заявлял, например‚ что до 12-ти лет в принципе не ездил в общественном транспорте‚ а его произношение повергало в почтительный трепет старейших преподавателей кафедры английского. Было непонятно‚ как такой человек вообще оказался у нас в университете. Когда на третьем курсе мы начали определяться с работой‚ он самовыразился вполне конкретно. С нового 1994 года автомашина с личным шофером всегда стояла у крыльца‚ и в виде особой милости хозяин мог иногда покатать вас. Вывоз цветных металлов за пределы Родины‚ конечно‚ не слишком красивое дело‚ но ведь кому-то надо было его поручить.
Теперь Матвей с чистой совестью собирается войти в английскую науку и культуру. Созданная им солидная база недвижимости в Москве‚ Лондоне‚ Париже и Мадриде позволяет уже сейчас начинать «жить так‚ чтобы потом не было мучительно больно». Хорошо бы‚ кабы не было...
У Ивана, может быть, и не самая завидная‚ но зато самая экстравагантная судьба. Чтобы выпускник истфака возил генерала из МУРа… Это, согласитесь, неординарный случай. Иван принадлежал к последнему поколению секретарей школьного комитета комсомола. Параллельно с учебой он с гораздо большим увлечением работал в автосервисе. И к третьему курсу уже приезжал учиться на «Волге»‚ которую собрал своими руками. В руках у него горело буквально все: теннисная ракетка‚ гаечный ключ‚ указка учителя (было и такое‚ на практике). Ученики не чаяли бы в нем души‚ ему школьная работа тоже была по сердцу. Весь вопрос упирался в деньги. Может быть‚ следующий президент или премьер-министр сумеют предложить достойный выход из такого положения. А до тех пор у начальников МВД будут непременно появляться шоферы с высшим педагогическим образованием.
А вот Дмитрий не смог устроиться даже в школу. Дима - инвалид 2-й группы. Может, он и не гений‚ но учился довольно ровно‚ к концу пятого курса его потенциал значительно вырос. Однако тех‚ кто бы востребовал его, так и не нашлось. Дима живет с матерью один. Дальше судите сами.
Я искренне прошу прощения‚ что на этих страницах не уместились Гриша и Миша‚ создавшие свой кирпичный завод‚ Илья‚ преподающий студентам в православном университете‚ Сергей из авиационного КБ‚ Агнесса из аналитической службы внешней разведки‚ Светлана из церковного хора‚ Павел из службы занятости и много-много учителей‚ которыми неожиданно стали вчерашние мальчики‚ «закосившие в пед» от армии, и робкие девочки‚ вздрагивавшие при слове «школа». Большинство из них не выбирало своей профессии. Профессия догнала и выбрала их сама.
11 июня 1996 года я наконец вздохнул с облегчением и положил свой красный диплом в карман. Пять лет было позади. Из 134 «монстров» до финиша дошли немногим больше 80. Мне пора было в Сибирь. Глухая деревня явно издыхала в ожидании Гоголя. Правда‚ все кругом толковали о какой-то аспирантуре. Но ведь живут же на свете люди и без ученой степени...
- Слабо? - спросила мама...
опубликовано в журнале Наследник" №8/2006