Владимир Губайловский. Учитель цинизма
Тринадцатая книжка - финалист премии «Большая книга» - прочитанная мной. А всего финалистов четырнадцать, так что немного остается. Вышла она в седьмом и восьмом номерах журнала «Новый мир». Собственно говоря, я и ждал, кона она появится в журнальном зале. Конечно, сама премия выкладывает все тексты, но их читать весьма неудобно. Начало романа можно прочитать здесь:
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2012/7/g2.html
Окончание - здесь:
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2012/8/g4.html
В «Новом мире» роман разбили как-то неравномерно. В первый (то бишь седьмой) номер вошло гораздо меньше текста.
Конечно, меня нельзя назвать совсем уж независимым читателем этого романа. Дело в том, что я тоже заканчивал МГУ, и пусть не Мехмат, а ВМК и лет на восемь - десять позже, это особого значения не имеет. Действительно, у нас был ФДС-7, а книге говорится о ФДС-6 (это разные корпуса общаги для младших курсов, у крупных факультетов - свои отдельные корпуса). И рассказ автора о том, что такое Тайвань, мне хотелось опустить - кто же этого не знает. Кроме того, мехматяне - это совершенно особый психологический тип. Они теоретики, немного не от мира сего, постоянно находящиеся на некоторой грани. Тонкая кость, в отличие от мужицкого, рабоче-крестьянского ВМК, где народ от землицы-матушки не отрывается. ВМК твердо понимает, что не хрен думать, надо прыгать. А мехматяне как раз все время норовят думать. В ВМК-шном представлении мехматянин постоянно склонен либо к суициду, либо к сумасшествию, что роман Губайловского с успехом демонстрирует. Может быть, кто вспомнит, у Лема Тихий как-то попадает к священнику, и тот с ужасом рассказывает об областях, где миссионерская деятельность невозможна, и где даже лучших пророков с видениями легко вылечивают. Я, собственно, к тому, что, читая мой отзыв, помните, что там, где автор рассказывает о шаге за край, я просто вижу нездоровую атмосферу и соответствующий нездоровый отбор. Надо меньше пить и больше заниматься общественно-полезными делами.
Само строение романа тоже весьма своеобразно. Где-то поближе к концу автор говорит про иерархические и сетевые структуры. Так вот «Учитель цинизма» - явно построен по сетевому принципу. В нем трудно выделить сюжет, да даже главные герои-то сразу не угадываются (кроме рассказчика, от которого ведется повествование). Почти всю первую треть у читателя может складываться впечатление, что это просто разрозненные воспоминания. «Картинка» романа скачет, но вспомните мое замечание о мехматянах. Это для них обыденно, просто надо привыкнуть и перетерпеть, желательно главки до сороковой (из семидесяти трех, сороковая - это уже в восьмом номере) вообще никаких суждений о романе не делать. Потом все сложится в единое целое. (Пересказать ее ВМК-шнику не дано, но узреть - образования хватает.) Даже название романа - из области отвлеченной математики. Никакого конкретного учителя чего бы то ни было - как отдельной личности - в романе нет. Скорее уж сама книга таковым учителем является. (Есть же слово «само»-учитель в русском языке?)
О собственно цинизме говорится всего в одной главке, как некоторое снисхождение к непосвященному читателю.
«Цинизм - это не книжки. Эта веселая наука пишется кровью и слезами, сульфазином и галоперидолом, петлей и бритвой. Истинные адепты этой науки стоят и просят, чтобы им купили бутылку водки, потому что их в магазин не пускают - пахнут они неприятно. Или умирают от инфаркта в больничном коридоре.
Цинизм - это не философия, и именно поэтому это единственная возможная сегодня философия. Когда вскрытие уже все показало.
Не обязательно мастурбировать на Красной площади, не обязательно рисовать член длиной в целый мост… Это - внешние вещи. Они допустимы как некоторая агитационная деятельность, как акция несогласия. Но дело не в этом. Нужно встать на краю и переступить за край. Кому-то повезет, и он вернется, но только для того, чтобы опять попробовать.»
Вся книжка как раз об этом. О грани и о «за гранью». При этом «за гранью» возникает не как предел человеческого напряжения, но как закономерный и неизбежный результат интеллектуальной деятельности. Если ты мыслишь, значит, ты еще существуешь, но ты уже за гранью. И если ты доведешь размышление до конца, то шаг за край, необходимость переступить через край, станет очевидным. И тоже неизбежным. Потому что: «Жизнь должна иметь смысл. Должна. Но она его не имеет.»
Смысл жизни - странная вещь. Его - особенно в юности - часто пытаются определить. Потом бросают эти попытки. Иногда появляется сомнение - а то ли мы определяем? Потому что проблема не в слове «смысл», а в слове «жизнь». Потому что в основном тех, кто « стоят и просят, чтобы им купили бутылку водки », воспринимают не как адептов науки цинизма, а как обоссаных бомжей. Эти адепты не вне смысла, а вне жизни. (Это я все даже не про книгу, а просто рассуждения по поводу. )
Надо отдать должное мехматянину-автору. И в плане композиции. У Носова во Франсуазе тоже композиция, но там все-таки чувствуется рука и замысел ее создающие. А здесь - все ни о чем повествование, да ни о чем, а потом - бац! - и все цельно и неразделимо. Само. Просто как проявление структуры существующего, внезапно ставшей зримой. Ну и по поводу «литературы чтобы подумать»… (Это на СИ часто встречается такой мем - кажется, сейчас это мемами называют). Ой, лучше не надо думать.
ЗЫ. Единственный вопрос, который один мыслящий человек может задать другому мыслящему человеку: «Почему ты еще жив?»
ЗЗЫ. Блин, ну вот как можно столько пить?
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2012/7/g2.html
Окончание - здесь:
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2012/8/g4.html
В «Новом мире» роман разбили как-то неравномерно. В первый (то бишь седьмой) номер вошло гораздо меньше текста.
Конечно, меня нельзя назвать совсем уж независимым читателем этого романа. Дело в том, что я тоже заканчивал МГУ, и пусть не Мехмат, а ВМК и лет на восемь - десять позже, это особого значения не имеет. Действительно, у нас был ФДС-7, а книге говорится о ФДС-6 (это разные корпуса общаги для младших курсов, у крупных факультетов - свои отдельные корпуса). И рассказ автора о том, что такое Тайвань, мне хотелось опустить - кто же этого не знает. Кроме того, мехматяне - это совершенно особый психологический тип. Они теоретики, немного не от мира сего, постоянно находящиеся на некоторой грани. Тонкая кость, в отличие от мужицкого, рабоче-крестьянского ВМК, где народ от землицы-матушки не отрывается. ВМК твердо понимает, что не хрен думать, надо прыгать. А мехматяне как раз все время норовят думать. В ВМК-шном представлении мехматянин постоянно склонен либо к суициду, либо к сумасшествию, что роман Губайловского с успехом демонстрирует. Может быть, кто вспомнит, у Лема Тихий как-то попадает к священнику, и тот с ужасом рассказывает об областях, где миссионерская деятельность невозможна, и где даже лучших пророков с видениями легко вылечивают. Я, собственно, к тому, что, читая мой отзыв, помните, что там, где автор рассказывает о шаге за край, я просто вижу нездоровую атмосферу и соответствующий нездоровый отбор. Надо меньше пить и больше заниматься общественно-полезными делами.
Само строение романа тоже весьма своеобразно. Где-то поближе к концу автор говорит про иерархические и сетевые структуры. Так вот «Учитель цинизма» - явно построен по сетевому принципу. В нем трудно выделить сюжет, да даже главные герои-то сразу не угадываются (кроме рассказчика, от которого ведется повествование). Почти всю первую треть у читателя может складываться впечатление, что это просто разрозненные воспоминания. «Картинка» романа скачет, но вспомните мое замечание о мехматянах. Это для них обыденно, просто надо привыкнуть и перетерпеть, желательно главки до сороковой (из семидесяти трех, сороковая - это уже в восьмом номере) вообще никаких суждений о романе не делать. Потом все сложится в единое целое. (Пересказать ее ВМК-шнику не дано, но узреть - образования хватает.) Даже название романа - из области отвлеченной математики. Никакого конкретного учителя чего бы то ни было - как отдельной личности - в романе нет. Скорее уж сама книга таковым учителем является. (Есть же слово «само»-учитель в русском языке?)
О собственно цинизме говорится всего в одной главке, как некоторое снисхождение к непосвященному читателю.
«Цинизм - это не книжки. Эта веселая наука пишется кровью и слезами, сульфазином и галоперидолом, петлей и бритвой. Истинные адепты этой науки стоят и просят, чтобы им купили бутылку водки, потому что их в магазин не пускают - пахнут они неприятно. Или умирают от инфаркта в больничном коридоре.
Цинизм - это не философия, и именно поэтому это единственная возможная сегодня философия. Когда вскрытие уже все показало.
Не обязательно мастурбировать на Красной площади, не обязательно рисовать член длиной в целый мост… Это - внешние вещи. Они допустимы как некоторая агитационная деятельность, как акция несогласия. Но дело не в этом. Нужно встать на краю и переступить за край. Кому-то повезет, и он вернется, но только для того, чтобы опять попробовать.»
Вся книжка как раз об этом. О грани и о «за гранью». При этом «за гранью» возникает не как предел человеческого напряжения, но как закономерный и неизбежный результат интеллектуальной деятельности. Если ты мыслишь, значит, ты еще существуешь, но ты уже за гранью. И если ты доведешь размышление до конца, то шаг за край, необходимость переступить через край, станет очевидным. И тоже неизбежным. Потому что: «Жизнь должна иметь смысл. Должна. Но она его не имеет.»
Смысл жизни - странная вещь. Его - особенно в юности - часто пытаются определить. Потом бросают эти попытки. Иногда появляется сомнение - а то ли мы определяем? Потому что проблема не в слове «смысл», а в слове «жизнь». Потому что в основном тех, кто « стоят и просят, чтобы им купили бутылку водки », воспринимают не как адептов науки цинизма, а как обоссаных бомжей. Эти адепты не вне смысла, а вне жизни. (Это я все даже не про книгу, а просто рассуждения по поводу. )
Надо отдать должное мехматянину-автору. И в плане композиции. У Носова во Франсуазе тоже композиция, но там все-таки чувствуется рука и замысел ее создающие. А здесь - все ни о чем повествование, да ни о чем, а потом - бац! - и все цельно и неразделимо. Само. Просто как проявление структуры существующего, внезапно ставшей зримой. Ну и по поводу «литературы чтобы подумать»… (Это на СИ часто встречается такой мем - кажется, сейчас это мемами называют). Ой, лучше не надо думать.
ЗЫ. Единственный вопрос, который один мыслящий человек может задать другому мыслящему человеку: «Почему ты еще жив?»
ЗЗЫ. Блин, ну вот как можно столько пить?