Борис Евсеев. Евстигней
Тринадцатый финалист «Большой книги» из четырнадцати. (Остался только Басинский, вот он-то премию и возьмет, хи-хи!). Как и все финалисты книга выложена на сайте Комсомольской правды. Публиковался роман и в журнале «Октябрь», правда в журнальном варианте. Найти его можно вот тут:
http://magazines.russ.ru/october/2010/5/ev2.html
И тут (окончание)
http://magazines.russ.ru/october/2010/6/ev2.html
Но я читал на бумаге, издательство «Время», вполне приличный для такой литературы тираж в 10 000 экземпляров. Кстати, очень приятная книжка, именно как книжка. Разве что непонятно, почему на обратной стороне рассказывается об авторе, а не книге. Подзаголовок - «роман-версия».
Исторический роман-биография, посвященный одному из первых русских композиторов Евстигнею Фомину (годы жизни: 1756 - 1800). Вполне мог бы претендовать на издание в серии ЖЗЛ, там встречаются подобные беллетризированные биографии, чтобы с диалогами и мыслями действующих лиц. Могу вспомнить подобную книжку про Россини. Вся жизнь героя - рождение, обучение в Академии Петербургской, поездка в Италию, обучение в Болонской академии, потом возвращение на родину, в Санкт-Петербург. Естественно, работа над операми - «Ямщики на подставе», «Американцы», «Орфей» и другими. Поездки в Тамбов и Москву. Естественно, много других лиц той эпохи - Екатерина Великая и Бецкой, наследник престола, а потом император Павел, Крылов, Княжнин, Державин, Шешковский, Моцарт, иезуиты…
Сперва, я считал, что подзаголовок «роман-версия», это некоторое авторское кокетство. Потом понял, что это не совсем так. Все дело в том, что о жизни и деятельности Фомина осталось очень мало документов. Целые периоды, о которых можно только строить предположения - биография известна как бы пунктиром, только основные вехи. Так что автор поневоле должен строить версии. (Это нормально, да и автор любит своего героя, он тоже получил музыкальное образование и Фомин - не случайный персонаж в его жизни). Но помимо этого Евсеев действительно строит свои версии и о композиторе, и об эпохе конца восемнадцатого века. Я мало знаю о самом Фомине, но опера «Мельник - колдун, обманщик и сват» все-таки на слуху, хотя бы и как «кроссвордное знание». Полез в интернет смотреть, кому она приписывается сейчас наукой. Дело в том, что автор почти в открытую пишет, что, мол, опера украдена у Фомина и приписана Соколовскому, хотя и увертюру написал Фомин, и вообще, существенно отредактирована Фоминым и фактически оперой-то и сделана. Даже показаны предсмертные терзания Соколовского. Так вот вроде как почти на всех сайтах примерно то же самое и пишут. Редакция Фомин, увертюра написана Фоминым. Сложилось даже впечатление, что еще недавно про Соколовского совсем не упоминали, и только недавно стали писать, что он таки тоже приложил руку к этой опере. Так что даже в деталях Евсеев с современной наукой не расходится. Складывается впечатление, что Евсеев наоборот пытается вычеркнуть из списков авторов оперы Соколовского. То есть ведет борьбу не за Фомина, а против Соколовского. Примерно то же получилось и с оперой «Клорида и Милон». Да, когда-то Карамзин приписывал авторство Плещееву, о сделал поиск по сайтам, так вполне везде Фомин прописан, разве что под вопросом, потому что точно это никому не известно.
Второе - это роль Екатерина и Павла в Российской истории. Автор явно не любит первую, и любит второго. Первая задержала на треть века развитие русской музыки, ее эпоха лжива и лицемерна, она окружила себя иностранцами. Павел же пытался избавиться от лицемерия и преклонения перед западом и везде (в том числе и в армии) ввести все сугубо российское.
« Влекло и понимание: то, за что государя дерзко упрекают, есть вовсе не прусская, есть новая русская солдатская школа! Которая попросту скрывает себя в чужой одежке! »
И вообще:
«Да, так! Павел Первый и Фомин - два схожих меж собой русских гения. Их действия были непонятны и потому пресечены. И пресечены не Богом - беспонятливыми людьми!»
И не то чтобы такая точка зрения не мела права на существование, но что-то не сложилось в кние с аргументацией это самой точки, так что выглядит все дерзким выкриком из серии «А я так вижу!»
Все-таки, отсутствие сведений о жизни героя помешало автору. Слишком многое додумывать в приключенческом духе он не стал, хотя некоторые наметки этого (с иезуитами и адонирамовыми братьями есть). В итоге в книге оказалось очень мало действия. И внешнего, и внутреннего. Из написания опер более или менее подробно и «с картинками» рассказано только про первую, про «Боеславича». О любви писать тоже нечего, придумать что-то про Алымову не получилось, даже непонятно как к ней относится Евстигней. Вроде, как и любит, а с другой стороны - и не вспоминает про нее годами. Какая-то любовь эта - номинальная. Автор ее назвал, но не описал. Про вторую - Лизавету Яковлевну - так и просто упоминается вкратце, в духе полицейского протокола. Появилась - и тут же утопла. А какие там чувства у кого были? Получается, что Евстигней настолько скрытен был, что даже автор не смог проникнуть в его думы.
Зато много посвящено описанию лживости и лицемерия времени Екатерины. И Екатерина преследующая Фомина, и Шешковский, который вообще получился злодеем из комической оперы. Он только и мечтает как расправится с вольнодумными деятелями культуры:
« Скинув парик, Степан Иванович отер платочком обтыканную рыжеватыми волосками плешь, широко осклабился.
Радищев в остроге. Сумароков от управления театрами давно отстранен. Однако сего недостаточно. Следовало бы и Сумарокова в крепость, и Сумарочиху, и все семя их!..
Тут, сам себя укоряя, Степан Иванович покачал головой. Не след так далеко заходить. Всему чреда, всему и мера. Теперь-то черед кому? Может, опять Новикóву. А может, и Княжнину.
»
В итоге достается Княжнину.
Изза стремления показать лживость века все персонажи получаются несимпатичными. Про Бецкого почему-то упорно напоминают слух, что он отец Екатерины, так что создается впечатление, что это «жжж» неспроста (хотя о том, что это верный слух никто не упоминает). Шереметев, конечно, в чем-то помогает герою, но у него в Кускове страшноужанские масонские пакости творятся и все от Бога нашего Иисуса Христа отвернулись. Уж как Фомин Плещеева любит, а тот его предает и не хочет делиться авторством «Клориды и Милона». И Юсупов из благодеяния Павла - выделение средств герою - пытается сделать что-то такое неудобоваримое (тоже чуть ли не со зловещим злодейским смехом). И девица Алымова, вроде как любовь Фомина, расчетлива и бездушна. Карамзин не понимает Фомина и запускает слух об авторстве Плещеева. Крылов занят только собой и губит свой труд, так и Фомина труд тоже, потому что ему хочется съязвить лишний раз. Из положительных - кроме героя и Павла Первого - только Падре Мартини и, наверное, Львов.
Про слог ничего не скажу, понятно, что с авторами СамИздата не сравнишь. Но есть в описании восемнадцатого века у всех авторов (и Евсеев не стал исключением), какая-то витиеватость. Ну да, в литературном языке того времени некоторая витиеватость положена была. Но вот чтобы в разговорной речи на литературном говорили - так это все-таки извращение в последующих веках появившееся. А стилизация неустойчивости написания некоторых слов в виде «скрыпка», «впротчем» и тому подобное передает колорит восемнадцатого века примерно также, как матрешки, кокошники и медведи на улицах передают русский колорит нашего времени.
В качестве резюме. Получился не такой уж и плохой роман, заставивший вспомнить малоизвестного композитора, порыться в поисках сведений о нем. Но в моем личном рейтинге премий этого года на лидерские позиции он не выйдет.
http://magazines.russ.ru/october/2010/5/ev2.html
И тут (окончание)
http://magazines.russ.ru/october/2010/6/ev2.html
Но я читал на бумаге, издательство «Время», вполне приличный для такой литературы тираж в 10 000 экземпляров. Кстати, очень приятная книжка, именно как книжка. Разве что непонятно, почему на обратной стороне рассказывается об авторе, а не книге. Подзаголовок - «роман-версия».
Исторический роман-биография, посвященный одному из первых русских композиторов Евстигнею Фомину (годы жизни: 1756 - 1800). Вполне мог бы претендовать на издание в серии ЖЗЛ, там встречаются подобные беллетризированные биографии, чтобы с диалогами и мыслями действующих лиц. Могу вспомнить подобную книжку про Россини. Вся жизнь героя - рождение, обучение в Академии Петербургской, поездка в Италию, обучение в Болонской академии, потом возвращение на родину, в Санкт-Петербург. Естественно, работа над операми - «Ямщики на подставе», «Американцы», «Орфей» и другими. Поездки в Тамбов и Москву. Естественно, много других лиц той эпохи - Екатерина Великая и Бецкой, наследник престола, а потом император Павел, Крылов, Княжнин, Державин, Шешковский, Моцарт, иезуиты…
Сперва, я считал, что подзаголовок «роман-версия», это некоторое авторское кокетство. Потом понял, что это не совсем так. Все дело в том, что о жизни и деятельности Фомина осталось очень мало документов. Целые периоды, о которых можно только строить предположения - биография известна как бы пунктиром, только основные вехи. Так что автор поневоле должен строить версии. (Это нормально, да и автор любит своего героя, он тоже получил музыкальное образование и Фомин - не случайный персонаж в его жизни). Но помимо этого Евсеев действительно строит свои версии и о композиторе, и об эпохе конца восемнадцатого века. Я мало знаю о самом Фомине, но опера «Мельник - колдун, обманщик и сват» все-таки на слуху, хотя бы и как «кроссвордное знание». Полез в интернет смотреть, кому она приписывается сейчас наукой. Дело в том, что автор почти в открытую пишет, что, мол, опера украдена у Фомина и приписана Соколовскому, хотя и увертюру написал Фомин, и вообще, существенно отредактирована Фоминым и фактически оперой-то и сделана. Даже показаны предсмертные терзания Соколовского. Так вот вроде как почти на всех сайтах примерно то же самое и пишут. Редакция Фомин, увертюра написана Фоминым. Сложилось даже впечатление, что еще недавно про Соколовского совсем не упоминали, и только недавно стали писать, что он таки тоже приложил руку к этой опере. Так что даже в деталях Евсеев с современной наукой не расходится. Складывается впечатление, что Евсеев наоборот пытается вычеркнуть из списков авторов оперы Соколовского. То есть ведет борьбу не за Фомина, а против Соколовского. Примерно то же получилось и с оперой «Клорида и Милон». Да, когда-то Карамзин приписывал авторство Плещееву, о сделал поиск по сайтам, так вполне везде Фомин прописан, разве что под вопросом, потому что точно это никому не известно.
Второе - это роль Екатерина и Павла в Российской истории. Автор явно не любит первую, и любит второго. Первая задержала на треть века развитие русской музыки, ее эпоха лжива и лицемерна, она окружила себя иностранцами. Павел же пытался избавиться от лицемерия и преклонения перед западом и везде (в том числе и в армии) ввести все сугубо российское.
« Влекло и понимание: то, за что государя дерзко упрекают, есть вовсе не прусская, есть новая русская солдатская школа! Которая попросту скрывает себя в чужой одежке! »
И вообще:
«Да, так! Павел Первый и Фомин - два схожих меж собой русских гения. Их действия были непонятны и потому пресечены. И пресечены не Богом - беспонятливыми людьми!»
И не то чтобы такая точка зрения не мела права на существование, но что-то не сложилось в кние с аргументацией это самой точки, так что выглядит все дерзким выкриком из серии «А я так вижу!»
Все-таки, отсутствие сведений о жизни героя помешало автору. Слишком многое додумывать в приключенческом духе он не стал, хотя некоторые наметки этого (с иезуитами и адонирамовыми братьями есть). В итоге в книге оказалось очень мало действия. И внешнего, и внутреннего. Из написания опер более или менее подробно и «с картинками» рассказано только про первую, про «Боеславича». О любви писать тоже нечего, придумать что-то про Алымову не получилось, даже непонятно как к ней относится Евстигней. Вроде, как и любит, а с другой стороны - и не вспоминает про нее годами. Какая-то любовь эта - номинальная. Автор ее назвал, но не описал. Про вторую - Лизавету Яковлевну - так и просто упоминается вкратце, в духе полицейского протокола. Появилась - и тут же утопла. А какие там чувства у кого были? Получается, что Евстигней настолько скрытен был, что даже автор не смог проникнуть в его думы.
Зато много посвящено описанию лживости и лицемерия времени Екатерины. И Екатерина преследующая Фомина, и Шешковский, который вообще получился злодеем из комической оперы. Он только и мечтает как расправится с вольнодумными деятелями культуры:
« Скинув парик, Степан Иванович отер платочком обтыканную рыжеватыми волосками плешь, широко осклабился.
Радищев в остроге. Сумароков от управления театрами давно отстранен. Однако сего недостаточно. Следовало бы и Сумарокова в крепость, и Сумарочиху, и все семя их!..
Тут, сам себя укоряя, Степан Иванович покачал головой. Не след так далеко заходить. Всему чреда, всему и мера. Теперь-то черед кому? Может, опять Новикóву. А может, и Княжнину.
»
В итоге достается Княжнину.
Изза стремления показать лживость века все персонажи получаются несимпатичными. Про Бецкого почему-то упорно напоминают слух, что он отец Екатерины, так что создается впечатление, что это «жжж» неспроста (хотя о том, что это верный слух никто не упоминает). Шереметев, конечно, в чем-то помогает герою, но у него в Кускове страшноужанские масонские пакости творятся и все от Бога нашего Иисуса Христа отвернулись. Уж как Фомин Плещеева любит, а тот его предает и не хочет делиться авторством «Клориды и Милона». И Юсупов из благодеяния Павла - выделение средств герою - пытается сделать что-то такое неудобоваримое (тоже чуть ли не со зловещим злодейским смехом). И девица Алымова, вроде как любовь Фомина, расчетлива и бездушна. Карамзин не понимает Фомина и запускает слух об авторстве Плещеева. Крылов занят только собой и губит свой труд, так и Фомина труд тоже, потому что ему хочется съязвить лишний раз. Из положительных - кроме героя и Павла Первого - только Падре Мартини и, наверное, Львов.
Про слог ничего не скажу, понятно, что с авторами СамИздата не сравнишь. Но есть в описании восемнадцатого века у всех авторов (и Евсеев не стал исключением), какая-то витиеватость. Ну да, в литературном языке того времени некоторая витиеватость положена была. Но вот чтобы в разговорной речи на литературном говорили - так это все-таки извращение в последующих веках появившееся. А стилизация неустойчивости написания некоторых слов в виде «скрыпка», «впротчем» и тому подобное передает колорит восемнадцатого века примерно также, как матрешки, кокошники и медведи на улицах передают русский колорит нашего времени.
В качестве резюме. Получился не такой уж и плохой роман, заставивший вспомнить малоизвестного композитора, порыться в поисках сведений о нем. Но в моем личном рейтинге премий этого года на лидерские позиции он не выйдет.