Сквозь Воды Тьмы_05
ИГРЫ ДЕМИУРГОВ
Сквозь Воды Тьмы
(фантастическая повесть)
Глава 5. Развилка у Чёрного Дуба.
Не прошло и часа, как Патрик добрался до Черного дуба - так назывался перекресток двух больших дорог. Назывался он так потому, что прямо на перепутье стоял огромный иссохший дуб с корявыми ветками и обгорелой верхушкой. Было ему лет пятьсот.На его стволе с четырех сторон была стесана кора, наверное, еще во времена Людовика Толстого, и написано, куда ведет каждая из дорог. Налево, на север, уходила кривая дорога на замок Дэфанс, прямо - на Монте-Брасс, а Патриков путь лежал направо, на юг, в Дэбривиль. У обочины белел в темноте огромный камень, похожий на лошадиный череп, пожирающий дорожный прах. Рядом торчал покосившийся деревянный крест с иконкой. Черный от времени и людских грехов, он угрюмо смотрел в истоптанный путь.
Где-то неподалеку хрустнула ветка. Патрик пригнулся и бросился прочь с дороги, за камень, в редкие кусты. Стараясь не шуметь, он припал к земле и, с трудом сдерживая взволнованное дыхание, стал наблюдать за дорогой. Ждать пришлось недолго, вначале послышалось невнятное и приглушенное звучание голосов, следом неспешная поступь копыт. Патрик поморщился и осторожно вынул из-под живота растопыренную сосновую шишку.
«Время близится к полночи, время первых петухов, - пробормотал он про себя строчки из испанского романса. - Вот на улицах Толедо раздается звон подков6».
Из-за поворота лесного тракта показался всадник в черной накидке, прикрывающей латы воина. Конь под ним черный, как сама ночь, неторопливо и мягко ступал в пыль дороги, настороженно прядая ушами и тихо похрапывая. Лицо всадника было скрыто в глубокой тени капюшона, напряженная поза выдавала в нем разведчика. Внимательно глядя по сторонам, разведчик проехал мимо дуба, остановился напротив креста и плюнул в его сторону, рассчитывая попасть в икону.
Вскоре показались еще два всадника, тоже в черных плащах. Слова стали отчетливо слышны лишь тогда, когда они поравнялись с тем местом, где залег Патрик. Сердце его ёкнуло, и по спине пробежал холодок. Один из голосов, властный и надменный, принадлежал молодой женщине:
- … ты должен быть безупречен, Зорилла. Больше я не прощу тебе ни одной оплошности. Карл Наваррский подозрителен и умен. И он нам нужен. Ты меня понимаешь?
- Да, госпожа, - поклонился ее собеседник.
- Он сам захочет узнать, кто тебя послал. Намекни ему, что с ним ищут встречи серьезные люди, которые озабочены этим хаосом в стране, и представляют тех, кто жаждет нового короля и нового порядка. Те люди, которые стояли за его освобождением в ноябре прошлого года. Те, кто может дать ему гораздо больше, чем парижский Прево. Намекни в сторону короля Англии. Намек должен быть прозрачным. Сделай все, чтобы завтра вечером он был здесь.
- Да, госпожа. Я все сделаю, - он снова поклонился, и Патрику показалось, что глаза его сверкнули желтым огнем.
- Торопись, Зорилла. Если не исполнишь, Бездна Аррада покажется тебе вожделенной наградой.
- Я все исполню, госпожа.
Зорилла поклонился, развернул коня, пустил его с места в галоп и скрылся за поворотом восточного тракта.
Патрик лежал, стиснув зубы, и мысли его неслись вскачь: «Она или нет? Сомнения есть? Нет! Никто кроме нее! Сейчас или подождать? Что делать? Подождать? Что делать-то? Суета не красит солидных мужчин. Надо подождать! Подождать. Как говорит бабушка: “не спеши, а то успеешь.” Ладно, подождем».
- Ты видишь, Грилл, - обратилась женщина к разведчику, который медленно к ней подъехал. - Кажется, Зорилла начинает понимать, что важнее - его свобода или его ничтожная жизнь. Я не сомневаюсь, что он приведет Карла прямо к нам в руки. А уж мы-то не дадим ему уйти. Карл Наваррский жаждет крови… Жаждет власти. И он все это получит сполна. Он хитер, подвижен, коварен и жесток, он с лихвой оправдает свое прозвище - Карл Злой. Но, знаешь, о чем я размышляю? Законный король, Иоанн, которого уже прозвали Добрым, становится узником, а его кровный враг, Карл Злой получает свободу и дает волю своей ненависти. В этом есть что-то от дешевого фарса. Это похоже на шутовской каламбур судьбы. Меня это настораживает.
- Не стоит беспокоиться, госпожа, - прорычал Грилл. - Это знак. Истинный знак нашего долгожданного торжества.
- Да будет так. И нам предстоит еще один фарс. Близок час, когда Карл Наваррский встанет лицом к лицу со своим кузеном, с наследником Иоанна, дофином Карлом. Карл против Карла… Но сначала мы немного поиграем.
- Да, госпожа, - ухмыльнулся Грилл.
- А наш благородный рыцарь, барон Риквильд, что-то опаздывает, - она прислушалась к тишине ночи. - Думаю, он будет в бешенстве. Будь неподалеку и хорошенько наблюдай за его спутниками. Вряд ли этот самовлюбленный наглец бросится на даму с мечом. Он не настолько глуп, чтобы разорвать ту ниточку, которая, как ему думается, приведет его к долгожданному титулу, богатству и власти. Но я не сомневаюсь, что он взбешен настолько, что не замедлит проявить свое негодование. К тому же, это лишний повод набить себе цену. Ну что ж, цену мы ему набавим, нам ведь ничего не стоит пообещать ему что-нибудь еще, верно, Грилл?
Тот к кому она обращалась, что-то прорычал в ответ, отчего у Патрика побежали мурашки по спине. «Пожалуй, не сейчас, - подумал он, - этот урка распустит меня на брючные ремни, я даже вякнуть не успею. Или мне придется сразу засветиться».
На дороге со стороны замка Риквильда послышался топот копыт.
- А вот, кажется, и наш воинственный барон, - женщина сняла капюшон, и слабый лунный свет засиял на ее необыкновенно прекрасном лице.
«Она, иначе и быть не могло, - убедился Патрик, затаив дыхание и не в силах отвести взгляд от ее лица. - Ну, здравствуй, Принцесса… Сколько лет… Жаль было бы убивать тебя, если эта тварь уже высосала твой мозг… Подай мне знак… Хоть слабый намек, чтобы я понял, что есть еще смысл за тебя бороться».
Тем временем пятеро всадников подлетели к Дубу и круто осадили лошадей.
- Клянусь рогами дьявола! - негодующе воскликнул первый из подъехавших.Патрик сразу узнал хриплый голос барона Риквильда.
- Это было неплохое развлечение! Я потерял девять человек убитыми, не считая дюжины раненых, на этих, как вы говорили, мирных переговорах! Они едва не сожгли мой замок!
- Ваши представления о вежливости крайне своеобразны, барон Риквильд, - холодно и жестко заметила дама. - Потрудитесь соблюдать приличия.
Барон несколько присмирел и склонил голову в знак почтения. Затем он откинул с головы капюшон и подал знак своим людям, чтобы они отъехали.
- Я удивлена не меньше вашего, господин барон. Хочется верить, что произошло досадное недоразумение. Мы были уверены, что де Треньон готов к союзу с нами. Его коварное нападение и для нас тоже тяжелый удар. Но к чему говорить о де Треньоне, ведь его больше нет.
- Как? - удивился барон, - вам уже известно?
- Мои люди не даром едят свой хлеб. И покончим с этим. Будем считать это досадной случайностью.
- Но если и дальше будут приключаться такие случайности, то в скором времени я останусь в одиночестве, и мне некому будет приказать драться за будущее Англии. Или, что еще неприятнее, я просто не смогу приказывать по причине собственной кончины.
- Я начинаю подозревать вас в трусости.
- В трусости?! - барон гневно вскинул голову, - Я никогда и никому не давал повода подозревать меня в трусости! И если я обеспокоен судьбой своих солдат, большинство из которых, кстати, верноподданные короля английского, то это вовсе не означает, что я боюсь потерять жизнь, миледи.
- Не нужно так волноваться, господин барон. Английскому королю хорошо известна ваша храбрость, и он так же неравнодушен к своим подданным, как и вы. Сейчас не время для раздоров. Я знаю, что к бунтовщикам стекается все больше людей. Это превосходно. Пока войско нашего светлейшего короля набирается сил, пусть грызутся собаки со свиньями. Пусть французы топят друг друга в крови, пока хватит у них сил. А мы им поможем в этом и оставим их только тогда, когда наступит подходящий момент. Пусть их ненависть сделает за нас всю работу. Нам останется лишь наблюдать со стороны и подливать масло в огонь. И не забывайте, что наш король прекрасно помнит преданных ему людей и щедро платит за верную службу.
- Я не забываю об этом и готов доказать свою преданность делом, - склонил голову барон. - И ваш план мне кажется превосходным.
- Это игра величайшего из королей, - отозвалась женщина, - мудрая и тонкая игра демиурга истории.
- Я буду служить королю Англии до последнего вздоха, - произнес Риквильд.
- Ваши неоценимые заслуги будут достойны милости короля. Но теперь вам предстоит необычная миссия. Вам необходимо присоединиться к армии бунтовщиков и делом, как вы говорите, завоевать их полное доверие.
Барон удивленно поднял бровь.
- Да, господин барон. Таков замысел короля. Вы должны оказаться в самом сердце их армии. Среди них нет настоящих солдат и, мне кажется, что вскоре они доверят вам командование и подготовку сражений. И тогда мы решим, как использовать их силу. О любых изменениях в наших планах я вам сообщу немедленно. О времени и месте следующей встречи вас предупредят мои люди. Думаю, это произойдет не ранее, чем через пять дней. До этого момента не ищите встречи со мной.
- Да, миледи.
- Еще мне донесли, что из вашего замка бежали двое оборванцев, которых приволок с собой этот глупец и пропойца де Треньон.
- Вы правы, - ответил Риквильд. - Но я не думаю, что они могут представлять хоть какую-то опасность для нашего дела. Это всего лишь оборванцы.
- Вот как? - задумчиво произнесла женщина. - Никогда не составляйте мнения о людях по первому впечатлению, барон. Они могут оказаться гораздо опаснее, чем вы предполагаете. Это могли быть лазутчики бунтовщиков или дофина. Мы не можем рисковать. Их нужно найти, достать их из-под земли живыми или мертвыми. Они могли услышать лишнее или о чем-то догадаться. То, что им удалось уйти - это ваша оплошность.
- Будьте покойны, сударыня, мои люди уже их разыскивают, и, клянусь рогами дьявола, не позже, чем завтра в полдень они будут болтаться на веревках или сидеть в подземелье на цепях. От меня они не скроются, можете считать их покойниками.
- Именно покойниками, - усмехнулась женщина. - Я надеюсь, что так все и будет.
Они ненадолго замолчали. Барон потрепал коня по холке. На фоне бледно-желтой луны мелькнула черная бесшумная тень летучей мыши, где-то в лесу ухнул филин. Патрик потихоньку вытянул затекшую ногу и нечаянно задел куст. Тот, кого женщина называла Гриллом, был неподалеку от места, где спрятался Патрик, и мгновенно насторожился. Он тронул коня, направил его к зарослям и, пристально вглядываясь в темноту, медленно снял капюшон. Мертвенный лунный свет упал на его лицо, и у Патрика зашевелились волосы на голове. Прямо на него с коричневого лица смотрели светящиеся красные глаза, хищный нос напоминал загнутый клюв птицы, из кривой щели рта торчали безобразные клыки.
Патрик вскочил и бросился прочь. Упругие ветви хлестали по лицу, но он не чувствовал боли. Сучья цеплялись и рвали одежду, он спотыкался, чудом удерживаясь на ногах. Патрик оглянулся - красные угли не пропали. Он оборачивался на бегу снова и снова, но угли не пропадали и не отдалялись, они непрерывно следили за ним. Патрик не чувствовал под собой ног. Через некоторое время силы стали иссякать. Патрик стал задыхаться, всхлипывая и хрипя.
«Все наперекосяк! Все наперекосяк, - тяжело стучало у него в голове. - Главное, нельзя себя выдать! Нельзя выдать! Пропал! Пропал! Ни за грош пропал!»
Сердце его билось невпопад и надрывно проворачивалось. Он опять оглянулся, красные угли стали стремительно приближаться. Тишину ночи, словно бритвой, полоснул леденящий душу крик ночной птицы.
Патрик выбежал на поляну, увидел впереди черный силуэт полуразрушенной церкви и бросился к ней. А следом, прыгая на щетинистых лапах, выскочил огромный вепрь. Его красные глаза сверкали алчно, жертва была близко. Патрик почувствовал, что сознание его покидает. Вепрь догнал его и вскочил ему на спину, схватил за горло и принялся душить. Вместо копыт у него оказались отвратительные липкие пальцы с грубыми когтями.
- Господи, помоги! - падая вперед, Патрик из последних сил швырнул тяжелого оборотня через себя, на угол церкви. Вепрь ударился об угловой камень, взревел от боли и вдруг рассыпался красноглазыми крысами, которые с гнусным визгом бросились прочь.
Когда Патрик очнулся, он все еще был охвачен ужасом. Он не знал, сколько времени пролежал без движения. Была еще ночь, а может быть, уже следующая ночь. С неимоверными усилиями он поднялся на колени, уткнулся лбом в фундамент церкви и с трудом поднялся, цепляясь непослушными пальцами за камни кладки. Ноги подгибались от слабости, перед глазами плыли черные и оранжевые круги. Слабость накатывала тошнотворными приступами, и не было сил поднять отяжелевшие веки, а из глаз сами собой текли слезы. Некоторое время он стоял, прижавшись щекой к прохладной пахнущей сыростью штукатурке. Когда немного отпустило, он побрел, не разбирая дороги и шатаясь из стороны в сторону.
«Просто так они меня не отпустят. Нельзя выдать себя, нельзя выдать», - мысленно повторял он, как заклинание.
Вскоре он остановился перед каменной стеной. Она едва доходила ему до груди, но теперь для него это была неодолимая преграда. Опираясь о камни, он двинулся вдоль ограды и вскоре добрался до пролома в стене. Патрик перевалился через остатки кладки и поднялся уже с другой стороны.
Это было кладбище. Он не сразу увидел среди крестов согбенную фигуру человека, сидевшего на могильном холмике. Тот услышал Патриковы шаги и поднялся ему навстречу. Незнакомец был бледным, вероятно, от лунного света. В его огромных грустных глазах покоилась какая-то трепетная кротость. Дрожа от слабости, Патрик пожелал ему доброго здоровья и заплетающимся языком попросил провести через кладбище к дороге. Тот с готовностью согласился и, пригласив следовать за собой, медленно побрел среди крестов, надгробных плит и склепов.
- Вы так дрожите, - произнес незнакомец, - не похоже, чтобы вы замерзли. Такая чудесная ночь...
- Вы сторож? - вместо ответа сиплым голосом спросил Патрик.
- Да, в некотором роде. Я здесь живу, - ответил незнакомец. Видно, он соскучился по собеседнику, и ему не хотелось упускать возможности поговорить. - Раз вы не замерзли, возможно, вы боитесь?
Патрик молчал.
- А чего бояться на кладбище? Здешний покой и тишина располагают к философским раздумьям о сущности вечного и бренного. И даже, знаете ли, - тут он смутился, - к сентиментальным вздохам и любовным мечтаниям.
- Говорят, мертвецы пугают прохожих, - пробормотал Патрик, чтобы не молчать. Он сжимал в кулаке крестик, болтавшийся на шее. Снова подкатила тошнота, и сильно закружилась голова.
- Пугают прохожих? - хмыкнул незнакомец. - Это все пустая болтовня, сказки для непослушных детей. Просто нас боятся, а ведь это не одно и то же…
Он прошел еще несколько шагов и остановился только после того, как позади него шумно рухнул старый деревянный крест, за который зацепился Патрик, когда внезапно лишился чувств.
Покойник испуганно всплеснул руками и хотел броситься к нему на помощь, но тут, словно из-под земли, возле Патрика выросли два черных монаха. Один из них наклонился и стал поднимать упавший крест. А тем временам со стороны дороги показались еще трое. Мужчина, лицо которого было скрыто в тени капюшона, рыцарь и прекрасная женщина.
Покойник остановился в нерешительности, он был не в состоянии отвести глаз от ее лица. Никогда прежде он не встречал красоты, подобной этой. Что-то было в ней нездешнее, не от этого мира. Так, наверное, могла бы выглядеть Святая Дева. Вот только глаза ее… Было в ее взоре что-то, отчего стыла в жилах кровь.
Тем временем женщина подошла к бесчувственному Патрику и брезгливо перевернула его ногой.
- Это один из них? - спросила она.
- Нет, - хриплым голосом ответил рыцарь. - Я его никогда не видел.
- Вы уверены? - подозрительно прищурилась женщина.
- Так же, как и в том, что я барон Риквильд. Это не он.
- Это не меняет дела. Он подслушивал нас, и, вероятно, услышал многое. Пусть им займется епископ Мрадон. Завтра я встречусь с епископом в его монастыре. Грилл, распорядись!
Она отвернулась и направилась к лошадям, которые стояли за кладбищенской оградой. Барон Риквильд последовал за ней, а Грилл что-то прорычал двоим монахам. Те исчезли и живо появились вновь, волоча с собою тяжелый гроб. Возле Патрика они остановились и поставили гроб на землю. Потом они вытряхнули из гроба мертвеца, положили на его место Патрика и накрыли сверху крышкой.
- Что вы делаете?! - ужаснулся покойник, обретя, наконец, дар речи, - Ироды! Живого в гроб!
- Не суй свой нос в чужие дела! - сказал один из монахов.
- Погоди немного, - усмехнулся второй, - скоро мы его тебе вернем. Тогда и наговоритесь.
Покойник вскочил и с кулаками бросился на них. Его остановил Грилл хлестким ударом по лицу. Второй удар ногой в грудь был так силен, что хрустнули ребра. Покойник отлетел в сторону, ударился о каменное надгробие и рухнул в свежевырытую могилу. А монахи, натужно кряхтя, подняли гроб и понесли к воротам.
© Каренгин С.В. 2013
<<< Глава 4 I
Оглавление
ДРУГИЕ ТЕКСТЫ
Сквозь Воды Тьмы
(фантастическая повесть)
Глава 5. Развилка у Чёрного Дуба.
Не прошло и часа, как Патрик добрался до Черного дуба - так назывался перекресток двух больших дорог. Назывался он так потому, что прямо на перепутье стоял огромный иссохший дуб с корявыми ветками и обгорелой верхушкой. Было ему лет пятьсот.На его стволе с четырех сторон была стесана кора, наверное, еще во времена Людовика Толстого, и написано, куда ведет каждая из дорог. Налево, на север, уходила кривая дорога на замок Дэфанс, прямо - на Монте-Брасс, а Патриков путь лежал направо, на юг, в Дэбривиль. У обочины белел в темноте огромный камень, похожий на лошадиный череп, пожирающий дорожный прах. Рядом торчал покосившийся деревянный крест с иконкой. Черный от времени и людских грехов, он угрюмо смотрел в истоптанный путь.
Где-то неподалеку хрустнула ветка. Патрик пригнулся и бросился прочь с дороги, за камень, в редкие кусты. Стараясь не шуметь, он припал к земле и, с трудом сдерживая взволнованное дыхание, стал наблюдать за дорогой. Ждать пришлось недолго, вначале послышалось невнятное и приглушенное звучание голосов, следом неспешная поступь копыт. Патрик поморщился и осторожно вынул из-под живота растопыренную сосновую шишку.
«Время близится к полночи, время первых петухов, - пробормотал он про себя строчки из испанского романса. - Вот на улицах Толедо раздается звон подков6».
Из-за поворота лесного тракта показался всадник в черной накидке, прикрывающей латы воина. Конь под ним черный, как сама ночь, неторопливо и мягко ступал в пыль дороги, настороженно прядая ушами и тихо похрапывая. Лицо всадника было скрыто в глубокой тени капюшона, напряженная поза выдавала в нем разведчика. Внимательно глядя по сторонам, разведчик проехал мимо дуба, остановился напротив креста и плюнул в его сторону, рассчитывая попасть в икону.
Вскоре показались еще два всадника, тоже в черных плащах. Слова стали отчетливо слышны лишь тогда, когда они поравнялись с тем местом, где залег Патрик. Сердце его ёкнуло, и по спине пробежал холодок. Один из голосов, властный и надменный, принадлежал молодой женщине:
- … ты должен быть безупречен, Зорилла. Больше я не прощу тебе ни одной оплошности. Карл Наваррский подозрителен и умен. И он нам нужен. Ты меня понимаешь?
- Да, госпожа, - поклонился ее собеседник.
- Он сам захочет узнать, кто тебя послал. Намекни ему, что с ним ищут встречи серьезные люди, которые озабочены этим хаосом в стране, и представляют тех, кто жаждет нового короля и нового порядка. Те люди, которые стояли за его освобождением в ноябре прошлого года. Те, кто может дать ему гораздо больше, чем парижский Прево. Намекни в сторону короля Англии. Намек должен быть прозрачным. Сделай все, чтобы завтра вечером он был здесь.
- Да, госпожа. Я все сделаю, - он снова поклонился, и Патрику показалось, что глаза его сверкнули желтым огнем.
- Торопись, Зорилла. Если не исполнишь, Бездна Аррада покажется тебе вожделенной наградой.
- Я все исполню, госпожа.
Зорилла поклонился, развернул коня, пустил его с места в галоп и скрылся за поворотом восточного тракта.
Патрик лежал, стиснув зубы, и мысли его неслись вскачь: «Она или нет? Сомнения есть? Нет! Никто кроме нее! Сейчас или подождать? Что делать? Подождать? Что делать-то? Суета не красит солидных мужчин. Надо подождать! Подождать. Как говорит бабушка: “не спеши, а то успеешь.” Ладно, подождем».
- Ты видишь, Грилл, - обратилась женщина к разведчику, который медленно к ней подъехал. - Кажется, Зорилла начинает понимать, что важнее - его свобода или его ничтожная жизнь. Я не сомневаюсь, что он приведет Карла прямо к нам в руки. А уж мы-то не дадим ему уйти. Карл Наваррский жаждет крови… Жаждет власти. И он все это получит сполна. Он хитер, подвижен, коварен и жесток, он с лихвой оправдает свое прозвище - Карл Злой. Но, знаешь, о чем я размышляю? Законный король, Иоанн, которого уже прозвали Добрым, становится узником, а его кровный враг, Карл Злой получает свободу и дает волю своей ненависти. В этом есть что-то от дешевого фарса. Это похоже на шутовской каламбур судьбы. Меня это настораживает.
- Не стоит беспокоиться, госпожа, - прорычал Грилл. - Это знак. Истинный знак нашего долгожданного торжества.
- Да будет так. И нам предстоит еще один фарс. Близок час, когда Карл Наваррский встанет лицом к лицу со своим кузеном, с наследником Иоанна, дофином Карлом. Карл против Карла… Но сначала мы немного поиграем.
- Да, госпожа, - ухмыльнулся Грилл.
- А наш благородный рыцарь, барон Риквильд, что-то опаздывает, - она прислушалась к тишине ночи. - Думаю, он будет в бешенстве. Будь неподалеку и хорошенько наблюдай за его спутниками. Вряд ли этот самовлюбленный наглец бросится на даму с мечом. Он не настолько глуп, чтобы разорвать ту ниточку, которая, как ему думается, приведет его к долгожданному титулу, богатству и власти. Но я не сомневаюсь, что он взбешен настолько, что не замедлит проявить свое негодование. К тому же, это лишний повод набить себе цену. Ну что ж, цену мы ему набавим, нам ведь ничего не стоит пообещать ему что-нибудь еще, верно, Грилл?
Тот к кому она обращалась, что-то прорычал в ответ, отчего у Патрика побежали мурашки по спине. «Пожалуй, не сейчас, - подумал он, - этот урка распустит меня на брючные ремни, я даже вякнуть не успею. Или мне придется сразу засветиться».
На дороге со стороны замка Риквильда послышался топот копыт.
- А вот, кажется, и наш воинственный барон, - женщина сняла капюшон, и слабый лунный свет засиял на ее необыкновенно прекрасном лице.
«Она, иначе и быть не могло, - убедился Патрик, затаив дыхание и не в силах отвести взгляд от ее лица. - Ну, здравствуй, Принцесса… Сколько лет… Жаль было бы убивать тебя, если эта тварь уже высосала твой мозг… Подай мне знак… Хоть слабый намек, чтобы я понял, что есть еще смысл за тебя бороться».
Тем временем пятеро всадников подлетели к Дубу и круто осадили лошадей.
- Клянусь рогами дьявола! - негодующе воскликнул первый из подъехавших.Патрик сразу узнал хриплый голос барона Риквильда.
- Это было неплохое развлечение! Я потерял девять человек убитыми, не считая дюжины раненых, на этих, как вы говорили, мирных переговорах! Они едва не сожгли мой замок!
- Ваши представления о вежливости крайне своеобразны, барон Риквильд, - холодно и жестко заметила дама. - Потрудитесь соблюдать приличия.
Барон несколько присмирел и склонил голову в знак почтения. Затем он откинул с головы капюшон и подал знак своим людям, чтобы они отъехали.
- Я удивлена не меньше вашего, господин барон. Хочется верить, что произошло досадное недоразумение. Мы были уверены, что де Треньон готов к союзу с нами. Его коварное нападение и для нас тоже тяжелый удар. Но к чему говорить о де Треньоне, ведь его больше нет.
- Как? - удивился барон, - вам уже известно?
- Мои люди не даром едят свой хлеб. И покончим с этим. Будем считать это досадной случайностью.
- Но если и дальше будут приключаться такие случайности, то в скором времени я останусь в одиночестве, и мне некому будет приказать драться за будущее Англии. Или, что еще неприятнее, я просто не смогу приказывать по причине собственной кончины.
- Я начинаю подозревать вас в трусости.
- В трусости?! - барон гневно вскинул голову, - Я никогда и никому не давал повода подозревать меня в трусости! И если я обеспокоен судьбой своих солдат, большинство из которых, кстати, верноподданные короля английского, то это вовсе не означает, что я боюсь потерять жизнь, миледи.
- Не нужно так волноваться, господин барон. Английскому королю хорошо известна ваша храбрость, и он так же неравнодушен к своим подданным, как и вы. Сейчас не время для раздоров. Я знаю, что к бунтовщикам стекается все больше людей. Это превосходно. Пока войско нашего светлейшего короля набирается сил, пусть грызутся собаки со свиньями. Пусть французы топят друг друга в крови, пока хватит у них сил. А мы им поможем в этом и оставим их только тогда, когда наступит подходящий момент. Пусть их ненависть сделает за нас всю работу. Нам останется лишь наблюдать со стороны и подливать масло в огонь. И не забывайте, что наш король прекрасно помнит преданных ему людей и щедро платит за верную службу.
- Я не забываю об этом и готов доказать свою преданность делом, - склонил голову барон. - И ваш план мне кажется превосходным.
- Это игра величайшего из королей, - отозвалась женщина, - мудрая и тонкая игра демиурга истории.
- Я буду служить королю Англии до последнего вздоха, - произнес Риквильд.
- Ваши неоценимые заслуги будут достойны милости короля. Но теперь вам предстоит необычная миссия. Вам необходимо присоединиться к армии бунтовщиков и делом, как вы говорите, завоевать их полное доверие.
Барон удивленно поднял бровь.
- Да, господин барон. Таков замысел короля. Вы должны оказаться в самом сердце их армии. Среди них нет настоящих солдат и, мне кажется, что вскоре они доверят вам командование и подготовку сражений. И тогда мы решим, как использовать их силу. О любых изменениях в наших планах я вам сообщу немедленно. О времени и месте следующей встречи вас предупредят мои люди. Думаю, это произойдет не ранее, чем через пять дней. До этого момента не ищите встречи со мной.
- Да, миледи.
- Еще мне донесли, что из вашего замка бежали двое оборванцев, которых приволок с собой этот глупец и пропойца де Треньон.
- Вы правы, - ответил Риквильд. - Но я не думаю, что они могут представлять хоть какую-то опасность для нашего дела. Это всего лишь оборванцы.
- Вот как? - задумчиво произнесла женщина. - Никогда не составляйте мнения о людях по первому впечатлению, барон. Они могут оказаться гораздо опаснее, чем вы предполагаете. Это могли быть лазутчики бунтовщиков или дофина. Мы не можем рисковать. Их нужно найти, достать их из-под земли живыми или мертвыми. Они могли услышать лишнее или о чем-то догадаться. То, что им удалось уйти - это ваша оплошность.
- Будьте покойны, сударыня, мои люди уже их разыскивают, и, клянусь рогами дьявола, не позже, чем завтра в полдень они будут болтаться на веревках или сидеть в подземелье на цепях. От меня они не скроются, можете считать их покойниками.
- Именно покойниками, - усмехнулась женщина. - Я надеюсь, что так все и будет.
Они ненадолго замолчали. Барон потрепал коня по холке. На фоне бледно-желтой луны мелькнула черная бесшумная тень летучей мыши, где-то в лесу ухнул филин. Патрик потихоньку вытянул затекшую ногу и нечаянно задел куст. Тот, кого женщина называла Гриллом, был неподалеку от места, где спрятался Патрик, и мгновенно насторожился. Он тронул коня, направил его к зарослям и, пристально вглядываясь в темноту, медленно снял капюшон. Мертвенный лунный свет упал на его лицо, и у Патрика зашевелились волосы на голове. Прямо на него с коричневого лица смотрели светящиеся красные глаза, хищный нос напоминал загнутый клюв птицы, из кривой щели рта торчали безобразные клыки.
Патрик вскочил и бросился прочь. Упругие ветви хлестали по лицу, но он не чувствовал боли. Сучья цеплялись и рвали одежду, он спотыкался, чудом удерживаясь на ногах. Патрик оглянулся - красные угли не пропали. Он оборачивался на бегу снова и снова, но угли не пропадали и не отдалялись, они непрерывно следили за ним. Патрик не чувствовал под собой ног. Через некоторое время силы стали иссякать. Патрик стал задыхаться, всхлипывая и хрипя.
«Все наперекосяк! Все наперекосяк, - тяжело стучало у него в голове. - Главное, нельзя себя выдать! Нельзя выдать! Пропал! Пропал! Ни за грош пропал!»
Сердце его билось невпопад и надрывно проворачивалось. Он опять оглянулся, красные угли стали стремительно приближаться. Тишину ночи, словно бритвой, полоснул леденящий душу крик ночной птицы.
Патрик выбежал на поляну, увидел впереди черный силуэт полуразрушенной церкви и бросился к ней. А следом, прыгая на щетинистых лапах, выскочил огромный вепрь. Его красные глаза сверкали алчно, жертва была близко. Патрик почувствовал, что сознание его покидает. Вепрь догнал его и вскочил ему на спину, схватил за горло и принялся душить. Вместо копыт у него оказались отвратительные липкие пальцы с грубыми когтями.
- Господи, помоги! - падая вперед, Патрик из последних сил швырнул тяжелого оборотня через себя, на угол церкви. Вепрь ударился об угловой камень, взревел от боли и вдруг рассыпался красноглазыми крысами, которые с гнусным визгом бросились прочь.
Когда Патрик очнулся, он все еще был охвачен ужасом. Он не знал, сколько времени пролежал без движения. Была еще ночь, а может быть, уже следующая ночь. С неимоверными усилиями он поднялся на колени, уткнулся лбом в фундамент церкви и с трудом поднялся, цепляясь непослушными пальцами за камни кладки. Ноги подгибались от слабости, перед глазами плыли черные и оранжевые круги. Слабость накатывала тошнотворными приступами, и не было сил поднять отяжелевшие веки, а из глаз сами собой текли слезы. Некоторое время он стоял, прижавшись щекой к прохладной пахнущей сыростью штукатурке. Когда немного отпустило, он побрел, не разбирая дороги и шатаясь из стороны в сторону.
«Просто так они меня не отпустят. Нельзя выдать себя, нельзя выдать», - мысленно повторял он, как заклинание.
Вскоре он остановился перед каменной стеной. Она едва доходила ему до груди, но теперь для него это была неодолимая преграда. Опираясь о камни, он двинулся вдоль ограды и вскоре добрался до пролома в стене. Патрик перевалился через остатки кладки и поднялся уже с другой стороны.
Это было кладбище. Он не сразу увидел среди крестов согбенную фигуру человека, сидевшего на могильном холмике. Тот услышал Патриковы шаги и поднялся ему навстречу. Незнакомец был бледным, вероятно, от лунного света. В его огромных грустных глазах покоилась какая-то трепетная кротость. Дрожа от слабости, Патрик пожелал ему доброго здоровья и заплетающимся языком попросил провести через кладбище к дороге. Тот с готовностью согласился и, пригласив следовать за собой, медленно побрел среди крестов, надгробных плит и склепов.
- Вы так дрожите, - произнес незнакомец, - не похоже, чтобы вы замерзли. Такая чудесная ночь...
- Вы сторож? - вместо ответа сиплым голосом спросил Патрик.
- Да, в некотором роде. Я здесь живу, - ответил незнакомец. Видно, он соскучился по собеседнику, и ему не хотелось упускать возможности поговорить. - Раз вы не замерзли, возможно, вы боитесь?
Патрик молчал.
- А чего бояться на кладбище? Здешний покой и тишина располагают к философским раздумьям о сущности вечного и бренного. И даже, знаете ли, - тут он смутился, - к сентиментальным вздохам и любовным мечтаниям.
- Говорят, мертвецы пугают прохожих, - пробормотал Патрик, чтобы не молчать. Он сжимал в кулаке крестик, болтавшийся на шее. Снова подкатила тошнота, и сильно закружилась голова.
- Пугают прохожих? - хмыкнул незнакомец. - Это все пустая болтовня, сказки для непослушных детей. Просто нас боятся, а ведь это не одно и то же…
Он прошел еще несколько шагов и остановился только после того, как позади него шумно рухнул старый деревянный крест, за который зацепился Патрик, когда внезапно лишился чувств.
Покойник испуганно всплеснул руками и хотел броситься к нему на помощь, но тут, словно из-под земли, возле Патрика выросли два черных монаха. Один из них наклонился и стал поднимать упавший крест. А тем временам со стороны дороги показались еще трое. Мужчина, лицо которого было скрыто в тени капюшона, рыцарь и прекрасная женщина.
Покойник остановился в нерешительности, он был не в состоянии отвести глаз от ее лица. Никогда прежде он не встречал красоты, подобной этой. Что-то было в ней нездешнее, не от этого мира. Так, наверное, могла бы выглядеть Святая Дева. Вот только глаза ее… Было в ее взоре что-то, отчего стыла в жилах кровь.
Тем временем женщина подошла к бесчувственному Патрику и брезгливо перевернула его ногой.
- Это один из них? - спросила она.
- Нет, - хриплым голосом ответил рыцарь. - Я его никогда не видел.
- Вы уверены? - подозрительно прищурилась женщина.
- Так же, как и в том, что я барон Риквильд. Это не он.
- Это не меняет дела. Он подслушивал нас, и, вероятно, услышал многое. Пусть им займется епископ Мрадон. Завтра я встречусь с епископом в его монастыре. Грилл, распорядись!
Она отвернулась и направилась к лошадям, которые стояли за кладбищенской оградой. Барон Риквильд последовал за ней, а Грилл что-то прорычал двоим монахам. Те исчезли и живо появились вновь, волоча с собою тяжелый гроб. Возле Патрика они остановились и поставили гроб на землю. Потом они вытряхнули из гроба мертвеца, положили на его место Патрика и накрыли сверху крышкой.
- Что вы делаете?! - ужаснулся покойник, обретя, наконец, дар речи, - Ироды! Живого в гроб!
- Не суй свой нос в чужие дела! - сказал один из монахов.
- Погоди немного, - усмехнулся второй, - скоро мы его тебе вернем. Тогда и наговоритесь.
Покойник вскочил и с кулаками бросился на них. Его остановил Грилл хлестким ударом по лицу. Второй удар ногой в грудь был так силен, что хрустнули ребра. Покойник отлетел в сторону, ударился о каменное надгробие и рухнул в свежевырытую могилу. А монахи, натужно кряхтя, подняли гроб и понесли к воротам.
© Каренгин С.В. 2013
<<< Глава 4 I
Оглавление
ДРУГИЕ ТЕКСТЫ