Я сама дочь офицера
Именно поэтому я совершенно ровно дышу на всеобщее сумасшествие по поводу Дня знаний, первого сентября, дети вместо цветов, (с) «коллеги, кто какие букеты возьмет!» и парадно-выходное безумие школьных линеек, где первоклашки стоят с выпученными от ужаса глазами.
Школьные годы чудесные - это не про меня.
Я - дочь офицера, и этим все сказано. Не прапорщика, не завхоза в погонах, не штабного обучальщика, которого с военной кафедры военного вуза можно вынести только вперед ногами, а кадрового военного. Винтика армейской машины, которого Родина вместе с семьей (а нас-то за что???) постоянно посылала в прямом и переносном смысле слова от Москвы до самых до окраин. И даже дальше этих окраин, через демаркационную линию, где стоят полосатые столбы и ходят погранцы с собаками.
Я дитя бесконечных переездов, казенной мебели, жития на коробках, потерянных и испорченных при переезде вещей, залитых дождем в контейнерах. Я, сцук, даже родилась в поезде, когда мама чесала к папе в Германию на место его неожиданной службы.
Где моя родина? А хз, где-то на подъезде к Бресту..
Какая ностальгия? По какой школе? Какие к чертовой матери школьные друзья?
Мы, дети постоянно переезжающих военных, - одинокие волки.
Мы с младых ногтей научились ни к кому не привязываться. И даже к тому котенку, которого подобрали на улице. Так как мы никогда не видели, в кого этот котенок вырос. Мы уезжали раньше.
Мы постигли науку внедрения в любой класс, в любую школу с любой хитровыебнутой экспериментальной программой. Английский или немецкий? Да по фиг. В 6 классе английский, в 7 немецкий, далее по спирали.
Я за 10 лет сменила 10 школ. Какие школьные друзья, какие связи, которые складываются с детства?
Их нет и быть не может.
Мимикрия и дистанцирование вошли в нашу плоть и кровь.
Нам не нужно никому ничего доказывать.
Отсюда наша независимость и свобода.
Мы здесь ненадолго, проездом, поэтому формировать о себе впечатление у кого-то там, кто десятилетиями живет тут семейными кланами и знает наизусть, кто, когда на ком женился, кто в тюрьме, кто кого родил, а кто сыграл в ящик, нам незачем.
Я уеду - вы забудете, и я забуду.
Тут лет 10-15 тому назад выяснилось, что они меня помнят, а я их - нет.
И я даже не испытываю мучительных неудобств от того, что не могу их вспомнить. Вот при всем желании - не могу. Тем более, что у школьных фотографий есть одна особенность - они теряются при переезде.
От школьных лет осталось осознание, что каждый учительский коллектив - это редкостный гадюшник и птичий двор в одном флаконе. И они всегда травматично и с садистским наслаждением поклевывают действительно хороших учителей за то, что их не впихнуть в стандартные рамки.
Так что я помню хороших учителей.
Но они, к сожалению, все уже в лучшем из миров.
А вас, одноклассники и однокашники, - ну хоть убейте.
Есть, правда, еще одна причина неприятия школы, как социального института.
У меня мама - учительница, поэтому я могла наблюдать всю эту систему изнутри, и очень рано поняла, как она устроена.
Так что никаких иллюзий.
Причем, моя мама - учитель русского и английского языка.
К русскому языку и чтению меня приохотила бабушка, геолог по образованию, а английский я так и не знаю.