Россия перед катастрофой
Княгиня Стефания Семеновна Долгорукая (ур. Бройде, 1878-1954) родилась в еврейской семье в Одессе. В двадцать лет вышла замуж за Анатолия Михайловича Долгорукого, камер-юнкера императорского двора, брата светлейшей княгини Екатерины Юрьевской - морганатической супруги Александра II. После революции они уехали во Францию. В своих мемуарах Долгорукая подробно рассказывает о романе русского императора и своей золовки и представляет живую картину повседневной жизни высшего русского сословия.
Воспоминания княгини были изданы в Париже в 1926 году и в России никогда не выходили.
Предлагаем вашему вниманию отрывок из книги.
ГЛАВА XVII
Княжна Екатерина не ведала покоя, живя с Алексан¬дром II и хорошо зная, что многих царей убивали. Однако перспектива стать императрицей укрепила ее решимость идти навстречу опасностям, ожидавшим ее на пути к трону. Честолюбие - сильная страсть, и в претендентах на престол никогда не было недостатка.
Она, конечно, могла найти себе достойного мужа в России, где девушке, вдове или разведенной легко выйти замуж, и не раз.
Как я уже говорила, материальные соображения вроде приданого для русских не существуют - от императора до самого скромного представителя среднего класса.
Под суровой холодной наружностью у русского скрывается нежное сердце, чувствительное к женскому влиянию, даже если о красоте нет и речи. Ни гражданских браков, ни брачных контрактов не существует: властвует сердце, а не закон! Достаточно назвать священнику имена любящих, и он соединит их перед Богом и людьми.
Несколько наших великих князей женились также по любви, а иногда и без любви, не в силах противостоять женскому влиянию, и тем самым навлекли на себя гнев царя. Брак великого князя, заключенный без согласия императора, считался недействительным, поскольку по российским законам царь являлся главой императорской фамилии.
Ни один священник не мог благословить брак члена царской семьи без разрешения императора. Но, несмотря на этот суровый закон, великие князья женились по своему выбору в греческих церквах, где соблюдается тот же обряд и где священники, не будучи в подчинении русского правительства, могли венчать великих князей как простых смертных.
Так, великий князь Алексей Александрович женился морганатическим браком на госпоже Жуковской, дочери знаменитого русского поэта, воспитателя его отца Александра II.
Она умерла спустя некоторое время, и их сын получил титул и фамилию графа Белевского.
Великий князь Алексей больше не был женат, но был усердным обожателем жены герцога Евгения Лейхтенбергского, носившей титул графини Богарне, поскольку по российским законам морганатическая супруга не имела права на титул и фамилию мужа, являвшегося членом императорской фамилии. Зина де Богарне была сестрой генерала Скобелева, одного из героев Русско-турецкой войны, получившего прозвище Белого генерала.
Он был найден мертвым в одном из домов, существование которых, увы, допускается, и было установлено, что смерть его была насильственной. Но следствия не было, чтобы скрыть обстоятельства, при которых знаменитый герой погиб в возрасте тридцати восьми лет, когда он еще мог со славой послужить отечеству.
Если бы последовали известной аксиоме «Ищите, кому выгодно», не пришлось бы далеко ходить.
Много лет спустя графиня Зина де Богарне при посредстве ее друга, великого князя Алексея Александровича, получила от Александра III разрешение пользоваться фамилией и титулом мужа. С того времени она стала герцогиней Лейхтенбергской.
Это трио - великого князя Алексея и герцога и герцогини Лейхтенбергских - можно было часто встретить в шикарных ресторанах и увеселительных заведениях в России и за границей, особенно в Париже.
Бессонные ночи и злоупотребление спиртными напитками, особенно шампанским, подорвали здоровье герцогини. Она заболела диабетом и скончалась в Санкт-Петербурге.
Одной из ее приятельниц была госпожа де Бенардаки, урожденная Лейброх, из еврейской семьи. Богач Бенардаки женился на ней исключительно из-за ее красоты. Он был камер-юнкером при дворе Александра III. Сестра господина Бенардаки была замужем за де Талейраном.
Хотя господин де Бенардаки имел придворное звание, они с женой как-то раз не получили приглашения на бал в Зимний дворец. Считая, что вышла какая-то ошибка и они имели право присутствовать на балу, господин де Бенардаки с женой явились во дворец. Во время кадрили госпожа де Бенардаки оказалась поблизости от императрицы Марии Федоровны. Заметив ее, императрица спросила церемониймейстера барона Фредерикса, не он ли пригласил чету де Банардаки вопреки ее желанию.
Барон ответил, что поскольку господин де Бенардаки имел придворное звание, он, несомненно, считал себя вправе быть на балу. Однако, видя, что Мария Федоровна была явно недовольна присутствием прекрасной госпожи де Бенардаки, он был вынужден передать господину де Бенардаки слова императрицы.
Господин де Бенардаки был настолько обижен враждебностью императрицы, что они с женой тут же уехали с бала, а вскоре и из Петербурга, и обосновались в Париже, где у них возникли затруднения с доступом в общество. Члены русской колонии в Париже, зная об инциденте на балу, старались подражать царице, распространяя сплетни об этом происшествии, и отнеслись к чете де Бенардаки с явным недоброжелательством.
Однако в одну из поездок госпожи де Бенардаки в Биарриц великий князь Алексей Александрович был ее постоянным кавалером, принимая приглашения к ней в дом на завтраки и ужины. С того времени как русская колония, так и парижское общество всячески старались попасть к ней и встретиться у нее с великим князем.
Много лет госпожа де Бенардаки считалась одной из самых красивых женщин в Париже, и ни один светский вечер не считался удавшимся без ее присутствия.
У де Бенардаки был один сын, который был убит на войне, и две дочери. Одна из них была замужем за князем Радзивиллом, а другая за виконтом де Контад.
Наши великие княгини и особенно князья не ограничивались посещениями модных ресторанов. Они любили бывать и в более популярных и доступных местах, например на рынках, наблюдая, как силачи-грузчики ели свой традиционный луковый суп.
Будь они ближе к российскому народу и наблюдай за тем, что ели бедняки, ре¬волюции могло бы и не быть, и наши лучшие умы, многие из которых принадлежали к высшему обществу, не были бы вынуждены теперь домогаться куда более скромной работы, чем та, что выполняли грузчики на парижских рынках.
Что до наших женщин, я содрогаюсь при одной мысли о них. Одна из наших знатных дам работает в ателье мод. Может быть, она являет собой пример прекрасных манер для своей начальницы или даже учит ее русскому языку. Кто знает!
Один из великих князей, очаровательный молодой человек, посещает владелицу вышеупомянутого ателье,
и в русской колонии ужасаются слухам, что она намерена женить его на себе.
Но, вероятно, тени предков посещают его по ночам, нашептывая в его благородные уши: «Помни, что мы завоевали себе место в мире шпагой, а не ножницами».
Среди великокняжеских брачных союзов, заключенных вопреки царской воле, следует назвать брак великого князя Кирилла Владимировича и великой княгини Виктории Федоровны, разведенной супругой великого герцога Гессен-Дармштадтского, от которого у нее была одна дочь.
Николай II и особенно императрица были не в восторге от прибытия к русскому двору бывшей их невестки, жены брата Александры Федоровны. Бывшая герцогиня Гессен-Дармштадтская приходилась также своему новому мужу двоюродной сестрой, а такие браки не допускались православно церковью. Великая княгиня Мария Павловна, мать Кирилла Владимировича, отреклась от протестантской веры*, которую она, в отличие от других иностранных принцесс, сохраняла, выйдя за великого князя Владимира. По этой причине великий князь должен был отказаться за себя и своих сыновей, Кирилла, Бориса и Андрея, от наследственных прав на российский престол.
Своим запоздалым переходом в православие на старости лет после смерти великого князя Мария Павловна принесла свою веру в жертву на алтарь новой веры, чтобы умилостивить Николая II и получить прощения для великого князя Кирилла за его союз с Викторией Федоровной. Марии Павловне было известно отношение Николая II, как и Александра III, к бракам великих князей, заключенным без его согласия.
Обращение матери дало возможность великому князю Кириллу вернуться в Россию и быть принятым при дворе. Она тем более желала его возвращения в Россию, что цыганка однажды предсказала ей, что ее старший сын когда-нибудь будет царствовать.
Об этом предсказании мне недавно рассказал великий князь Борис. Цыгане отличались свойством «предсказывать» каждому то, чего тому больше всего хотелось.
Чтобы осуществить это стремление своего материнского сердца и удовлетворить собственное честолюбие, Мария Павловна устраивала в своем дворце собрания, в которых принимали участие два либеральных политика, председатель Государственной думы Родзянко и Гучков. Они обсуждали способы принудить Николая II к отречению и возвести на престол Кирилла. Но царю и царице стало известно о встречах этого триумвирата, и в январе 1917 года Николай II посоветовал Марии Павловне выехать для перемены обстановки на Кавказ, куда он уже отправил ранее своего верного стража князя Орлова и бывшего главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Понимая, что ей не скоро вернуться в Петербург, Мария Павловна взяла с собой все свои драгоценность и таким образом спасла их. Разразилась революция, и она бежала за границу с полным драгоценностей ларцом.
В 1910 году я встречалась с Марией Павловной в Ницце на чае у княгини Юрьевской, где была предложена идея создания на Ривьере приюта для бедных русских женщин. Он должен был носить имя Александра II. Мы все подписались, и первая собранная по подписке сумма составила шестьдесят тысяч франков. Приют был основан. Во время войны в нем располагался госпиталь, почетной начальницей которого была княгиня Юрьевская. Теперь он используется как приют для обедневших старых русских женщин.
Великий князь Павел, младший сын Александра II, был женат первым браком на принцессе Греческой Алексан¬дре, от которой у него было двое детей, Мария Павловна и Дмитрий Павлович, принимавший некоторое участие
в убийстве Распутина. Его второй женой стала госпожа Пистолькорс, урожденная Карнович, дочь мелкого помещика Екатеринославской губернии. Она была в разводе с первым мужем, от которого имела троих детей.
Этот брак вызвал сильное раздражение Николая II, так что великий князь Павел и его морганатическая супруга, получившая титул графини Гогенфельзен, несколько лет прожили за границей.
В начале войны в 1914 году великому князю Павлу, назначенному командиром полка, было разрешено вернуться с семьей в Россию; и благодаря влияниям, о которых я говорю в моей книге «Аристократическая революция в России», император разрешил графине Гогенфельзен в 1916 году изменить фамилию и титул, и она стала называться княгиней Палей.
Госпожа Вырубова и Распутин были очень расположены к великому князю Павлу и его жене.
«О времена! О нравы!»
Великий князь Павел был расстрелян в Петропавлов¬ской крепости в 1919 году.