ЦАРЬ-ИСПОВЕДНИК. Часть 1.
Великий Князь Кирилл Владимирович и Великий Князь Борис Владимирович. Картина А. Эдельфельдта
Св. Император Николай II и Великий Князь Кирилл Владимирович
Великий Князь Кирилл Владимирович, Великая Княгиня Виктория Феодоровна, Великая Княжна Мария Кирилловна и Великая Княжна Кира Кирилловна
Великий Князь Кирилл Владимирович и св. Великая Княжна Татиана Николаевна
Император Кирилл I, Императрица Виктория Феодоровна, Цесаревич Владимир Кириллович и Великая Княжна Кира Кирилловна
Император Кирилл I и Императрица Виктория Феодоровна
Перезахоронение Императора Кирилла I и Императрицы Виктории Феодоровны в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга, 22 февраля/7 марта 1995 г.
Продолжение и примечания - См. Часть 2: https://zakatov.livejournal.com/27345.html
13 сентября (31 августа по юлианскому календарю) 1924 г. Великий Князь Кирилл Владимирович издал манифест о принятии им в соответствии с Законом титула Императора Всероссийского в изгнании.
Этому акту предшествовало несколько лет размышлений, сомнений, духовных борений и тягостных переживаний.
Революция, начавшаяся в феврале 1917 г., унесла жизни миллионов соотечественников, в том числе, всех Романовых, оставшихся на Родине. Ни один из династических потомков Императора Александра III по мужской линии не спасся: все они были казнены в 1918 г. О расстреле св. Императора Николая II большевики объявили официально. Св. Патриарх Тихон имел мужество отслужить панихиду и произнёс обличительную проповедь, осуждающую казнь отрекшегося Государя. Однако в отношении судьбы Цесаревича Алексия Николаевича и Великого Князя Михаила Александровича ясности на первых порах не было. Многие полагали, что им, возможно, удалось уцелеть. Некоторые продолжали лелеять надежду, что жив и сам Император Николай II.
Такой точки зрения придерживался несколько лет и старший из двоюродных братьев Царя-Страстотерпца Великий Князь Кирилл Владимирович. Даже в момент принятия на себя блюстительства всероссийского престола 26 июля/8 августа 1922 г. он засвидетельствовал: "Мы уповаем на то, что жив Государь Николай Александрович, и что весть об Его убиении распространена теми, для коих Его спасение было угрозою. Не может наше сердце отказаться от надежды на то, что вернется Он, Пресветлый, к Престолу Своему".
Но к 1924 г. не осталось никаких сомнений в том, что Император, его сын и родной брат казнены в 1918 г. Кирилл Владимирович убедился в этом, ознакомившись с материалами, предоставленными ему в Ницце в начале 1924 г. следователем по особо важным делам Н.А. Соколовым, расследовавшим обстоятельства цареубийства.
Блюсти престол, таким образом, было не для кого. В соответствии с Основными государственными законами Российской Империи все права и обязанности всероссийского Императора юридически перешли к старшему представителю старшей династической линии Российского Императорского Дома Романовых, коим являлся Кирилл Владимирович.
Великому Князю потребовалось ещё несколько месяцев, чтобы тщательно обдумать все нюансы создавшейся ситуации. Как человек чести, он не мог уклониться от ниспосланного ему Богом долга. В то же время, Кирилл Владимирович прекрасно осознавал, что царское служение - это не просто политическая функция, а сакральное состояние, исполненное колоссальным духовным напряжением и многими испытаниями и искушениями.
Власть никогда не рассматривалась Романовыми как желанный плод, но всегда - как тяжкий Крест. А в случае с Кириллом Владимировичем не было и реальной власти. Ему довелось стать преемником своих венценосных предков не на величественном престоле могущественной Империи, а в горестном и бедственном изгнании.
Судьба, казалось бы, давала ему шанс не возлагать на себя всю полноту ответственности, не подвергать себя и свою семью опасностям, сопряженным со статусом Императора. Не только противники и недоброжелатели, но и многие верные Кириллу Владимировичу люди высказывали мысли о "нецелесообразности", "несвоевременности" и прочих политических факторах, препятствующих официальному принятию им достоинства Императора.
И всё-таки чувство долга возобладало. 13 сентября 1924 г. манифест был подписан Государем и передан для обнародования [1].
О правовой основе этого акта, предшествовавших событиях, процессе подготовки текста и последствиях написано много статей и книг. Правовая сторона дела безупречна [2]. Святитель Иоанн (Максимович), имевший не только духовное, но и юридическое образование, в письме Цесаревичу Владимиру Кирилловичу от 28 сентября 1938 г. [3], наряду с беспристрастным анализом как положительных, так и отрицательных последствий Манифеста 13 сентября 1924 г., точно определил: «Принятие Императорского титула Вашим Родителем имело свои благие последствия, указав русским людям на их Законного Царя и положив конец сомнениям о порядке престолонаследия» [4]. Политические же оценки - предмет мнений и интерпретаций, коих может существовать неисчислимое множество. Сейчас представляется важным сосредоточить особое внимание на духовной составляющей жизни и деятельности Кирилла I.
Члены Российского Императорского Дома воспитывались в строго православном духе. Кирилла Владимировича, его братьев и сестру с детства [5] наставлял сподвижник св. прав. Иоанна Кронштадтского священник Александр Дернов [6]. "Он был нашим духовным пастырем, - пишет Кирилл I в своих воспоминаниях, - и я испытываю величайшее уважение к этому человеку исключительной эрудиции и культуры, преподававшему нам историю церкви, катехизис и многое другое, что входило в его компетенцию" [7].
Другие педагоги и воспитатели приучили детей Великого Князя Владимира Александровича к дисциплине и труду (в том числе, столярному делу), любви к знанию и достижениям культуры, умению дорожить своими идеалами и одновременно понимать и уважать людей иных убеждений. С 1891 г. Кирилл Владимирович начал занятия по программе Морского кадетского корпуса. Знания, умения и навыки, приобретенные им в детстве, получили дальнейшее развитие в еще более строгих условиях, вдали от родительского дома с его атмосферой «добра, справедливости, высоких нравственных идеалов, изысканных манер, взаимопочитания и любви» [8]. Это была суровая, местами даже жестокая школа, но она пошла на пользу: укрепила дух, закалила характер, усилила чувство долга и ответственности.
В своих воспоминаниях Кирилл Владимирович не идеализирует описываемые события и не избегает критических оценок, в том числе, и в отношении самого себя. Тем не менее, он остался благодарен тем, кто наставлял его и готовил к самостоятельной жизни.
Воспитание, несомненно, имеет огромное значение. Но никакое воспитание не может изменить сущность человека, заложенную в нем с рождения, унаследованную генетически. Эти врожденные качества можно развивать и совершенствовать или, наоборот, подавлять и заглушать. Однако они всё равно остаются и проявляются, особенно в критические моменты.
Кирилл Владимирович, как и практически все люди его круга, был светским человеком и не избежал ряда соблазнов юности и молодости. Но присущее ему чистосердечие помогло уберечься от уклонения с пути, определенного ему по Православной вере и родовому предназначению.
Если изучать биографию Кирилла I не по пасквилям и фельетонам и не по вырванным из контекста сплетням, а по совокупности исторических источников, воссоздается цельный и объемный образ, бесконечно далекий от карикатуры, изображаемой сознательными клеветниками и легковерными ко злу недалекими людьми.
Не секрет, что пропаганда создала из первого Императора в изгнании в массовом общественном сознании некоего монстра. По черной мифологии, до Революции горделивый и властолюбивый Великий Князь со своей родней лелеял мечту занять трон и всячески интриговал против св. Императора Николая II, затем предал его во время февральско-мартовских событий 1917 г., явившись в Государственную думу с красным бантом, потом «первым сбежал из России», а находясь за рубежом, «расколол русскую эмиграцию», став «самопровозглашенным императором». При этом он умудрился всё это сделать, не имея никакой поддержки и встречая со всех сторон только ненависть и презрение. Таков миф, по своей низости вполне сопоставимый с клеветой, долгие годы окружавшей память Святых Царственных Страстотерпцев.
Нацистский министр пропаганды д-р Й. Геббельс откровенно признавался: «Чем чудовищнее ложь, тем легче в неё поверят массы». Методологические приверженцы этого принципа совершенно не заботятся о логике и последовательности, не говоря о соответствии фактам. Но стОит хотя бы чуть-чуть задуматься, чтобы понять, насколько упомянутая картинка не только лжива, но и самопротиворечива.
Весь образ жизни Великого Князя Кирилла Владимировича - и в самых героических, и в вызывающих обсуждение вопросах - категорически не соответствует мифу о его «властолюбии». С началом Русско-японской войны он сразу отправился на театр военных действий, причастившись Святых Христовых Таин и попрощавшись с самыми любимыми и близкими людьми в сознании, что это, вероятно, их последняя встреча. Хитрые властолюбцы так не поступают. Даже в драматической истории его борьбы за свою любовь, вызывающей много желчи у злопыхателей, Кирилл Владимирович проявил себя совсем не как человек, рассчитывающий занять престол. Он прекрасно понимал, что его политическое и общественное положение понесет существенный урон из-за брака, первоначально не одобренного Императором. Но был готов на жертвы ради любви, именно потому, что даже не мыслил о появлении для него возможности восшествия на трон.
Великий Князь чудом избежал смерти в пучине океана. Неприятности, связанные с женитьбой на Виктории Феодоровне, были преодолены. Правовой династический статус его супруги и потомства определен четко и недвусмысленно как с государственной, так и с церковной стороны. Личные отношения с царствующим кузеном полностью восстановились. Нет никаких оснований сомневаться в доверии, оказываемом св. Николаем II Кириллу Владимировичу.
Ложь об «измене» Великого Князя в 1917 году является одним из наиболее гнусных и подлых измышлений. На основе комплекса источников неопровержимо доказано, что никакого «красного банта» Кирилл Владимирович не носил, а его приход в Государственную Думу был шагом в попытке «всячески, всеми способами сохранить Ники престол» [9].
Великий Князь не «сбежал», а напротив, был ЕДИНСТВЕННЫМ из всех выживших членов Дома Романовых, кто не выехал осознанно (понимая, что покидает Отечество), а оказался на части территории своей Родины, которая отпала от государственного единства. И несколько лет оставался в Финляндии, с риском для своей жизни и жизни своей семьи, в надежде, что сможет помочь соотечественникам.
Тезис о «самопровозглашенности» абсурден. Все Императоры Всероссийские были «самопровозглашенными», ибо не существовало никакого иного лица или органа для провозглашения, кроме самого Императора, вступающего на престол после кончины своего предшественника. Это не только право, но и обязанность каждого Императора в силу статьей 53-54 Основных государственных законов Российской Империи [10].
Обвинения в «расколе эмиграции» не менее нелепы. Кирилл Владимирович действовал в соответствии с Законом, а раскольниками, несомненно, стали те, кто Закон игнорировал, предлагал его извращенное толкование или откровенно отрицал. И в практических шагах не Кирилл Владимирович противодействовал оппозиционным ему силам в русской эмиграции, а наоборот, они старались противопоставить свои инициативы его закономерным действиям. Так, Государь в апреле 1924 г. учредил Корпус Императорских Армии и Флота, а белые «вожди» создали свой Русский общевоинский союз лишь в сентябре 1924 г. Но почему-то абсурдным «общим местом» стало утверждение, что КИАиФ учрежден «в пику» РОВСу. На таких обманах и передёргиваниях базируется практически вся антидинастическая пропаганда. И каждый из ее пунктов рассыпается в прах при малейшем изучении и анализе.
Каким же в действительности был Кирилл Владимирович? Конечно, представлять его ангелом во плоти стало бы тоже ложью и абсурдом. В его жизни имели место и грехи, и ошибки, и слабости. О них следует писать и говорить, но - честно и правдиво, воздавая должное также и его светлым чертам, о которых уместно напомнить в связи со 100-летием начала его царского служения.
Из совокупности мемуарных источников мы видим, что Кириллу Владимировичу были свойственны скромность и деликатность, даже стеснительность, совершенно несовместимые с ложно приписываемой ему гордыней. Святитель Николай Японский [11] в своих дневниках несколько раз отметил такую, казалось бы, мелочь: на церковных службах Великий Князь избегал вставать на коврик, постеленный ему из уважения к его династическому статусу [12]. Дальнейшее описание общения Кирилла Владимировича со св. Архиепископом Николаем (Касаткиным) - и с архипастырским увещанием, и с одобрением - являет очень искренний и простой облик Августейшего гостя.
Ближайший сотрудник Государя, начальник его Канцелярии в эмиграции Г.К. Граф отметил присущую Кириллу Владимировичу черту: ему претило говорить что-либо неприятное своим подчиненным, даже если замечание или решение были справедливыми и целесообразным. Необходимость деяния или слова, способных причинить огорчение другим людям, пусть и провинившимся или не оправдавшим доверия, доставляло самому Государю немалую боль [13].
В том, что касалось его деятельности, а тем более, его собственных интересов, Кирилл Владимирович нередко проявлял смиренную нерешительность, опасаясь, что его могут неправильно понять, что последствия его поступков окажутся неоднозначными. Но приняв решение, в верности которого он убедился, Государь уже оставался стойким и мужественным. Когда Великий Князь Николай Николаевич развязал травлю Государя Кирилла Владимировича, спекулируя на святых материнских чувствах Вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны, так до конца и не смирившейся с мыслью о смерти обоих сыновей и внука, Император твердо ответил: «Веления долга и закона выше уз семейных и взглядов частных, каковыми в данном случае являются мнения обоих старших по возрасту особ Царского Дома. Как не дано мне права считаться с тем, желаю я, или нет взять на себя наследственное бремя представлять Россию и отстаивать её от козней лиходеев, так никто не вправе осуждать мои деяния, стремлением к благу Родины вызванные. Коль скоро у меня не осталось сомнения в действительной кончине старше меня стоящих членов нашего Дома, я обязан был заступить их место и поднять знамя, вырванное из их рук, - таков закон, таковы заветы, воспринятые мною от державных предков моих. Меня не может смутить указание, что будущее устройство власти должно быть решено только в соответствии с волей народа. Исполняя закон, я не насилую подлинной воли народа. Я объявил, что я по закону Император. Когда Бог поможет народу свободно проявить своё сознание, пусть он со стихийной силой духовного возрождения, зная, кто его Законный Царь, станет вокруг него на защиту блага Церкви и Отечества. Я также объявляю, что живёт Императорский Дом, сильный соблюдением завещанного предками статута и законной преемственностью главенства. Не отвергнет Церковь той Грамоты, которая верными хранителями Православия, Царями Русскими в торжественной записи положена на престол Успенского Собора в Московском Кремле. За нами правда Божия и исторические заветы народные. Да не смущаются верные сыны России теми препятствиями, которые встречаются на избранном нами трудном, но святом пути» [14].
На первом месте в мировоззрении Кирилла Владимировича стояли христианские ценности и преданность Православной Церкви, которую он именовал «камнем веры, на котором зиждится бытие русской государственности» [15]. Его вера была не нарочитой и показной, а простой, искренней и глубокой. Унаследовав обязанности хранителя идеала Царства, он в не меньшей степени радел о Церкви. С самых первых своих обращений Государь призывал уповать на милость и помощь Божию, научиться преодолевать рознь и мстительность [16], прощать другим и самим каяться и просить прощения: «Не утаим и греха: много было его на Руси. За наши общие вины принесены величайшие жертвы; кара Господня вразумила нас» [17].
Системе церковно-государственных отношений посвящен разработанный под руководством Императора проект «Положения о Православной Российской Церкви» 1926 г. [18] Епископское совещание в Сремских Карловцах 20 июля 1926 г. «признало желательным и целесообразным проведение в жизнь по восстановлении в России монархии сего проекта о Православной Российской Церкви» [19].
Симфония Церкви и Царства является христианским идеалом. В реальной жизни даже в самые лучшие времена не обходилось без разного рода искушений. Тем более, не могло сразу сложиться полной гармонии в среде людей, истерзанных невиданной Смутой. Однако в течение нескольких лет ситуация в церковно-династических взаимоотношениях нормализовалась. К 5-летию принятия Кириллом Владимировичем императорского титула первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей Митрополит Антоний (Храповицкий) обратился к пастве с призывом "предаться во имя Отца и Сына и Святаго Духа законному Царю нашему Кириллу Владимировичу и законному Наследнику Его Владимиру Кирилловичу" [20]. Примеру Митрополита последовало большинство архипастырей и пастырей Православного Русского Зарубежья, в том числе и те, кто сначала проявляли колебания или даже некоторую враждебность.
Феномен этой первоначальной негативной реакции вполне объясним. Ведь даже Самого Царя Царствующих многие не приняли, потому что ожидали, что Мессия явится в величии, блеске и славе. И в отношении земного царя «искание знамения» - не редкость. Немало русских людей, привыкших к красоте и роскоши Русского Императорского Двора, не могли свыкнуться с мыслью, что необходимо служить Законному Царю, даже если он не правит шестой частью земной суши из Зимнего дворца, а живет в скромных условиях в вынужденной эмиграции. Люди ожидали чего-то невероятного, какого-то чуда. Например, Архиепископ Нестор (Анисимов) в 1926 г. так буквально и писал: «провозглашение Великого Князя Кирилла Владимировича себя Императором не пользуется сочувствием, ибо народ ждёт в этом важном и серьезном деле указаний Свыше» [21].
Пройдет время, и искренние и мыслящие люди вспомнят слова Христа-Спасителя: «Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения, и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка» (Мф. 12, 39). Тот же Архиепископ Нестор (Анисимов) в 1934 г. в проповеди в день Ангела Императора Кирилла I говорил уже так: «День праздника святых Кирилла и Мефодия - день торжественный и священный для каждого русского человека, ибо этот праздник - праздник рождения русского языка, русской письменности, русской великой литературы, всего самого святого и драгоценного в нашем национальном бытии, а ныне это и праздник Тезоименитства Государя, несущего страшное бремя Великого Знамени Веры, Царя и Отечества в ещё невиданно тяжелые годы» [22]. В переписке и при богослужебном поминовении Владыка Нестор неизменно титуловал Кирилла Владимировича Благоверным Великим Государем Императором [23]. В положении Государя по сравнению с 1926 г. ничего не изменилось: он находился в изгнании, его материальное положение даже ухудшилось, он не мог одарить своих сторонников ни властью, ни богатством, никаких видимых чудес и знамений не произошло. Просто свершилось главное и подлинное чудо: люди одумались, перестали ожидать каких-то особенных новых «указаний Свыше», а осознали УЖЕ данное Свыше указание - оставаться верными обету Великого Собора 1613 года, собственной присяге и законному порядку наследования царских прав и обязанностей.
Выдающийся литургист Епископ Гавриил (Чепур) прекрасно выразил чувства большинства православных русских людей Русского Рассеяния: «Ваше Величество! Зарубежная Россия счастлива милостию Божиею, воздвигшею в среде ее Православного Самодержца. Для русского сердца не страшны уж ныне ужасы Лихолетия: оно нашло своего Царя и радуется о нем, и всятрепещет любовию к нему. Велика и живоносна идея, в Вашем Величестве воплотившаяся: она благодатию Божиею должна победить всё и открыть нам вожделенный вход в родную землю, которая тогда воспрянет духом под скипетром Вашим, Великий Государь! Бог спас некогда Вашу жизнь на благо и счастье России… Движимый созерцанием великих дел Неба, на Вашем Величестве совершаемых, согретый любовию Господа, тако о Вас благоволившего, приемлю архипастырский долг повергнуть к стопам Вашего Величества свои верноподданнические чувства. Боже, Царя храни» [24].
Особые отношения связывали Кирилла Владимировича со Святой Горой Афон. Там на основе Братства русских келий во имя Царицы Небесной образовалась Монашеская монархическая организация, оказывавшая Императору в изгнании неоценимую молитвенную и моральную помощь.
Предстоятели Поместных Православных Церквей с почтением относились к Императору в изгнании. Сербский Патриарх Варнава (Росич), по его собственным словам, возносил «свои смиренные молитвы перед престолом Божиим об утверждении державы Вашей Его всесильной десницею над Русской Землей» [25].
Весной 1931 г. Кирилл Владимирович первым из русских Государей совершил паломничество в Святую Землю [26]. Он посетил храм Вознесения, поклонился Гробу Господню, прошел по Крестному Пути, молился в Гефсимании - в погребальной пещере Божией Матери и перед мощами св. преподобномученицы Великой Княгини Елисаветы Феодоровны и инокини Варвары, побывал в Елеонском и Горненском монастырях, встретился с Патриархом Иерусалимским Дамианом, который после этого прислал Императору в изгнании золотой крест с частицами Честного и Животворящего Креста Господня. В благодарственном рескрипте Кирилл I писал: «Эта святыня и Ваше благословение укрепляют меня в моем трудном жизненном пути и дают мне силы продолжать борьбу за поруганную на моей Родине Веру Православную и спасение родного народа» [27].
Кирилл Владимирович глубоко скорбел о церковных разделениях и расколах. Сам он посещал храмы всех трех юрисдикций и неоднократно призывал иерархов к преодолению розни и объединению. Церковному единству посвящен и последний в его жизни публичный Акт - Обращение от 10 августа 1938 г. ко II Всезарубежному собору с участием клира и мирян 14-24 августа 1938 г. в Сремских Карловцах.
Вопреки настроениям многих эмигрантов, в этом Обращении Кирилл I повторяет свою неизменную мысль о том, что несмотря на все потрясения, террор и антирелигиозные гонения, народ России не лишился своего духовно-исторического предназначения: «Не иссякла на Руси вера Православная, а очистилась и укрепилась. В этом залог спасения России и видимая близость милующей Десницы Господней» [28].
Встретив много злобы, лжи и предательства, Кирилл Владимирович сам ни к кому не испытывал устойчивой неприязни. Он мог возмутиться известию о недостойном или безумном поступке, но не держал в сердце зла. И ни о ком он не сказал худого слова - ни о родственниках, вставших на путь крамолы, ни о других людях, сознательно или по недоразумению чинивших ему козни. Изредка встречающиеся с его стороны критические замечания объективны, корректны и выдержаны. Они иногда чуть ироничны, но всегда мягкие и беззлобные.
Обладая тонким чувством юмора, Кирилл Владимирович без всякого пафоса относился и к собственной персоне, часто шутливо говорил и писал о себе, спокойно признавался в свойственных ему слабостях. А между тем в критические моменты он являл подлинные примеры героизма и самопожертвования. Когда после взрыва эскадренного броненосца «Петропавовск» ему удалось преодолеть силу гигантского водоворота и ухватиться за обломок крыши парового катера, он, контуженный и обгоревший, крикнул спасателям, обнаружившим его в почти ледяной воде: «Со мной всё в порядке! Спасайте остальных!». Любой мыслящий и способный к нормальным человеческим чувствам человек поймет, что в тех условиях это было не «рисовкой», не красивым жестом, а идущим из сердца и глубин подсознания отношением к жизни.
Предметом заботы Кирилла I было восстановление доброго имени оклеветанных и несправедливо осуждаемых людей. Он внёс свой вклад в защиту чести и памяти Императора Павла I [29], Великого Князя Сергия Александровича [30], вице-адмирала З.П. Рожественского [31]; счёл нужным заступиться за Г.Е. Распутина, демонизированного оголтелой пропагандой [32].
Еще более значимо: именно Кирилл Владимирович поставил на самый высокий уровень общественного обсуждения вопрос о судьбе останков Царственных мучеников [33], а также совместно с Митрополитом Антонием (Храповицким) официально положил начало их почитанию и подготовке к их канонизации, 11 июля 1929 г. подписав Акт о провозглашении дня цареубийства 4/17 июля «Днем всеобщей скорби русских людей» [34].
Патриотическая и благотворительная деятельность Императора Кирилла I, о которой подробнее повествуется в других исследованиях, также проникнута христианским православным духом. В ней всегда на первом месте стоит вера во Христа Спасителя. Этот постоянный приоритет исключает использование упоминания Имени Божия в качестве просто одного из средств для достижения любых, пусть и самых благих, общественно-политических и социокультурных целей. Православная Церковь для Дома Романовых - не вспомогательное учреждение, не идеологическое ведомство, не союзник в борьбе ЗА или ПРОТИВ чего-либо, а Тело Христово, ПУТЬ, ИСТИНА И ЖИЗНЬ.
На закате лет Государя постигли горькие потери и мучительная болезнь. В 1936 г. скончались горячо любимая им супруга Императрица Виктория Феодоровна и верный духовный друг и наставник Митрополит Антоний (Храповицкий). В 1937 г. почил Патриарх Сербский Варнава. Здоровье самого Императора стремительно ухудшалось из-за последствий переохлаждения 13 апреля 1904 г., повлекшего развитие артериосклероза. Кирилл I сильно страдал от постоянных болей, бессонницы и прогрессирующей потери зрения. Все эти недуги и скорби он переносил терпеливо и безропотно, по слову Молитвы Господней «Да будет воля Твоя».
В августе 1938 г. на ноге Кирилла Владимировича появились признаки сухой гангрены. Врачи признали царственного больного неоперабельным. 22 сентября он покинул своё последнее земное пристанище - дом «Кер Аргонид» в г. Сен-Бриак. В Госпитале в Нейи-сюр-Сейн под Парижем вокруг него собрались родные и близкие, в том числе брат Великий Князь Борис Владимирович, с которым некогда разладились отношения из-за его морганатического брака [35].
10 октября Кирилла Владимировича исповедал и причастил его духовник отец Василий Тимофеев. На следующий день Государь почувствовал себя хуже и к вечеру потерял сознание. 12 октября 1938 г., в 13 часов 15 минут, накануне своего 62 дня рождения, Император Кирилл I предал душу Богу. Круг его жизни замкнулся.
Отпевание Благочестивейшего Благоверного Государя Императора Кирилла Владимировича было совершено в праздник Покрова 14 октября не в роскошном соборе на рю Дарю, а в скромном, но более близком по духу храме Знамения Пресвятой Богородицы на ул. Буало. Архиепископ Феофан (Гаврилов) доставил Одигитрию Русского Зарубежья - Курскую-Коренную икону Божией Матери. 18 октября 1938 г. тело Кирилла I было предано земле в Усыпальнице Великих Герцогов Саксен-Кобург-Готских, рядом с его женой.
Спустя 57 лет, в 1995 г. невестка Императора Кирилла Владимировича Вдовствующая Государыня Леонида Георгиевна устроила перенесение останков свёкра и свекрови в Усыпальницу Петропавловского собора, где в 1992 г. уже обрёл вечный покой их сын Государь Владимир Кириллович. При вскрытии гробницы в Кобурге3 марта прах Императрицы Виктории Феодоровны был обнаружен в скелетированном состоянии, а тело Императора Кирилла I обретено нетленным. 7 марта 1995 г. состоялось погребение в Санкт-Петербурге в присутствии всей Императорской семьи - Главы Дома Романовых Великой Княгини Марии Владимировны, её матери Великой Княгини Леониды Георгиевны и Цесаревича Георгия Михайловича [36].
Продолжение и примечания - См. Часть 2: https://zakatov.livejournal.com/27345.html
#Романовы #домРомановых #династияРомановых #КириллВладимирович #КириллI #великийкнязьКириллВладимирович #историяРоссии #РусскийМир #монархия #традиционныеценности #легитимизм