Моё маленькое лето
Дорога привела меня сюда, на эту самую развилку. Я надеялась, что никого не встречу. Я надеялась, что никто и нигде не будет меня ждать. А здесь ты. И мне как будто некуда торопиться, и тебе... тебе уж точно некуда. Поэтому можно было бы поговорить с тобой. Напоследок.
Ты знаешь... У меня было лето. Много лета, целых восемь дней. Как странно было, что оно случилось - вот так, вдруг, после длинных, бессмысленных дел. В том лете был жаркий воздух и маленькое море, прямо у тротуара, остававшееся каждое утро на одном и том же месте после ночных дождей. Всё это так часто менялось - ночь и утро, дожди и солнце. Так часто они чередовались друг с другом за эти восемь дней. Но теперь лето кончилось, и остался только ветер, который шевелит сухую траву, растущую вдоль дороги. Дороги, которая привела меня сюда... Подумать только.
Кстати, я люблю ветер. И я очень рада, что он здесь. Именно сейчас. Ветер, поле и дорога. Глупо, наверное, звучит, но это как раз то, что нужно. Самые подходящие декорации, ничего лишнего.
Ты знаешь, всё было прозаично до ужаса. По вечерам я болела - у меня поднималась температура и ныли кости во всём теле. Перед сном я смотрела в окно, на прозрачное небо белой ночи. И мне так хотелось верить, что за этим окном с геранью и засохшей пальмой есть что-то другое, пусть далёкое, но что-то нужное и настоящее. Что-то не из сна и не из красивого фильма. Что-то, что ещё может удивить или восхитить. Потому что моё маленькое лето на восемь дней было лишено всякого смысла. Не привычная к выходным, я вскакивала рано утром и начинала что-то делать - мыть квартиру, бегать по делам, которые были никому не нужны, но в важность которых я очень верила. И немыслимо было представить, что однажды я остановлюсь. Так прошло четыре дня - ровно половина моего лета. Четвёртым вечером, когда я вновь обнаружила на градуснике неизменные тридцать семь и восемь, во всём районе вдруг отключили электричество, и все окна померкли, и всё смолкло от неожиданности. Невозможно было смотреть телевизор или сидеть за компьютером, невозможно было читать - я ведь не Пушкин, чтобы "без лампады" - и спать почему-то тоже не хотелось.
Тогда я взяла телефон и набрала номер моей дальней родственницы. Шёл двенадцатый час ночи, но я ничего не могла с собой поделать - мне хотелось позвонить, причём тому, чей голос я не слышала очень давно. Именно мой интуитивный, я бы даже сказала, инстинктивный порыв, привёл меня в эти места. Слово за слово - и меня уже пригласили на дачу, куда моя родственница по счастливой случайности собиралась поехать на следующий день. Пригласили, конечно, из вежливости, а то и в шутку, однако я ухватилась за этот шанс вынырнуть куда-то из своего маленького душного летнего мира. И оказалась за городом, на диком, поросшим высокой травой участке, где я буквально растворилась во всём, что окружало меня - в высоком небе, в солнечных лучах, в пушистой траве под ногами, в тихих вечерах, наполненных чистотой и пением птиц. Всё это меня восхищало и удивляло - каждый мой шаг, каждое мгновение. Я впервые остановилась, я пригляделась и прислушалась к миру. И мир прислушался ко мне. Наверное, это глупо прозвучит, но мы поладили... И я перестала болеть по вечерам.
Так прошло ещё четыре дня, и пришла пора возвращаться в город. Какое-то дело было у меня запланировано на завтра, а каких-то два - на послезавтра. И я пошла на маршрутку, босиком, по этой дороге, и не было ни жары, не дождя - просто было светло, и дул ветер. И я даже начала думать, что было бы неплохо, если бы дорога не кончалась, если бы я всю жизнь шла по ней, и всю жизнь мне в лицо дул тёплый летний ветер, и шелестела на ветру высокая трава... Но я оказалась на развилке, где встретила тебя, смешного маленького человека с игрушечным пистолетом, который направил его на меня и приказал выдать секретную информацию о какой-то тайной организации "Красный ястреб"... Знаешь, даже если бы пистолет у тебя был бы настоящим, я бы наверное, не испугалась, и даже не расстроилась, хотя шансы мои, конечно, были бы невелики, учитывая, что я понятия не имею о существовании такой организации. И я бы, конечно, рассказала тебе это всё, и о первой половине моего маленького лета, и о второй, и об этом ветре, и о том, какой ты смешной, и том, что для меня открылось в этом мире без людей... Только тебе стало бы скучно. А это преступление - заставлять детей скучать. Поэтому я поднимаю руки и тонким (и каким-то очень дурацким, как мне кажется) голосом говорю: "Нет-нет, не убивайте меня!", а сама думаю, что если я задержусь на игру, то опоздаю на маршрутку. Хотя ты знаешь, меня почему-то это нисколько не волнует. Ведь у меня есть и ветер, и дорога, и поле... А завтра будет завтра.
Ты знаешь... У меня было лето. Много лета, целых восемь дней. Как странно было, что оно случилось - вот так, вдруг, после длинных, бессмысленных дел. В том лете был жаркий воздух и маленькое море, прямо у тротуара, остававшееся каждое утро на одном и том же месте после ночных дождей. Всё это так часто менялось - ночь и утро, дожди и солнце. Так часто они чередовались друг с другом за эти восемь дней. Но теперь лето кончилось, и остался только ветер, который шевелит сухую траву, растущую вдоль дороги. Дороги, которая привела меня сюда... Подумать только.
Кстати, я люблю ветер. И я очень рада, что он здесь. Именно сейчас. Ветер, поле и дорога. Глупо, наверное, звучит, но это как раз то, что нужно. Самые подходящие декорации, ничего лишнего.
Ты знаешь, всё было прозаично до ужаса. По вечерам я болела - у меня поднималась температура и ныли кости во всём теле. Перед сном я смотрела в окно, на прозрачное небо белой ночи. И мне так хотелось верить, что за этим окном с геранью и засохшей пальмой есть что-то другое, пусть далёкое, но что-то нужное и настоящее. Что-то не из сна и не из красивого фильма. Что-то, что ещё может удивить или восхитить. Потому что моё маленькое лето на восемь дней было лишено всякого смысла. Не привычная к выходным, я вскакивала рано утром и начинала что-то делать - мыть квартиру, бегать по делам, которые были никому не нужны, но в важность которых я очень верила. И немыслимо было представить, что однажды я остановлюсь. Так прошло четыре дня - ровно половина моего лета. Четвёртым вечером, когда я вновь обнаружила на градуснике неизменные тридцать семь и восемь, во всём районе вдруг отключили электричество, и все окна померкли, и всё смолкло от неожиданности. Невозможно было смотреть телевизор или сидеть за компьютером, невозможно было читать - я ведь не Пушкин, чтобы "без лампады" - и спать почему-то тоже не хотелось.
Тогда я взяла телефон и набрала номер моей дальней родственницы. Шёл двенадцатый час ночи, но я ничего не могла с собой поделать - мне хотелось позвонить, причём тому, чей голос я не слышала очень давно. Именно мой интуитивный, я бы даже сказала, инстинктивный порыв, привёл меня в эти места. Слово за слово - и меня уже пригласили на дачу, куда моя родственница по счастливой случайности собиралась поехать на следующий день. Пригласили, конечно, из вежливости, а то и в шутку, однако я ухватилась за этот шанс вынырнуть куда-то из своего маленького душного летнего мира. И оказалась за городом, на диком, поросшим высокой травой участке, где я буквально растворилась во всём, что окружало меня - в высоком небе, в солнечных лучах, в пушистой траве под ногами, в тихих вечерах, наполненных чистотой и пением птиц. Всё это меня восхищало и удивляло - каждый мой шаг, каждое мгновение. Я впервые остановилась, я пригляделась и прислушалась к миру. И мир прислушался ко мне. Наверное, это глупо прозвучит, но мы поладили... И я перестала болеть по вечерам.
Так прошло ещё четыре дня, и пришла пора возвращаться в город. Какое-то дело было у меня запланировано на завтра, а каких-то два - на послезавтра. И я пошла на маршрутку, босиком, по этой дороге, и не было ни жары, не дождя - просто было светло, и дул ветер. И я даже начала думать, что было бы неплохо, если бы дорога не кончалась, если бы я всю жизнь шла по ней, и всю жизнь мне в лицо дул тёплый летний ветер, и шелестела на ветру высокая трава... Но я оказалась на развилке, где встретила тебя, смешного маленького человека с игрушечным пистолетом, который направил его на меня и приказал выдать секретную информацию о какой-то тайной организации "Красный ястреб"... Знаешь, даже если бы пистолет у тебя был бы настоящим, я бы наверное, не испугалась, и даже не расстроилась, хотя шансы мои, конечно, были бы невелики, учитывая, что я понятия не имею о существовании такой организации. И я бы, конечно, рассказала тебе это всё, и о первой половине моего маленького лета, и о второй, и об этом ветре, и о том, какой ты смешной, и том, что для меня открылось в этом мире без людей... Только тебе стало бы скучно. А это преступление - заставлять детей скучать. Поэтому я поднимаю руки и тонким (и каким-то очень дурацким, как мне кажется) голосом говорю: "Нет-нет, не убивайте меня!", а сама думаю, что если я задержусь на игру, то опоздаю на маршрутку. Хотя ты знаешь, меня почему-то это нисколько не волнует. Ведь у меня есть и ветер, и дорога, и поле... А завтра будет завтра.