Игорь Павлюк никого не убил
Автор: Александр Стусенко
Писать о книге стихов - это все равно, что пересказывать своими словами симфонию или описывать Нефигуративная живопись. Хотя попытки описать стихами художественные полотна были - в основном провальные (речь идет именно о «описать» и ничто иное, как в книге «Под небом Коновалюка» М. Стрельбицкого). Каждое приближение к лирическому миру поэта провоцирует рецензента скользить поверхностью стихов или углубляться в фонетическую структуру выбранного «от балды» текста настолько, что из-под пера критика может выпрыгнуть даже этакий шедевральный вывод: «Здесь состояние - не архетип« Стус »(это лишь вспомогательный прием), а звук-архетип« С ». Аллитерация и вспомогательные знаки («кипу», «бумага», «Стус», «одиночество») выводят уже не слово, а именно звук на архетипический уровень состояния »(И. Андрусяк,« Литпроцесия »). Если да латать поэтам нимбы, то пусть они лучше будут не латаные ...
Поэтому домовмося сразу: я не буду писать рецензию, я попытаюсь убедить поклонников (а если повезет, то и ненавистников) поэзии, очередной сборник Игоря Павлюка «Стратосфера» заслуживает, чтобы ее взять с собой в самолет, в поезд или в любимую маршрутку имеет привычку каждое утро и каждый вечер попадать в дорожные тромбы.
В-третьих, книга имеет надежную твердую обложку и удобный формат. Потому что есть же формат, что заслуживает мат, а саму книгу бывает склеены сопли, так она в самый уместный момент «взрывается» в руках, и тогда приходится не только по всему салону собирать листки, но и составлять их по номерам. Пожалуй, такую книгопродукция выпускают для профессиональных биляшниць со станции метро «Святошин».
Во-вторых, «стратосферу», как и каждую 220-страничную книгу стихов, можно читать не только подряд, но и выборочно. Это не значит, что стихи в ней беспорядочно набросанные под обложку, как то бывает в некоторых шевченковских лауреатов. Книга имеет четкую структуру: каждый раздел («Усадьба», «Введение в таинство», «Свободные падение», «Осень в метро», «Фигуры», «Бесконечный путь» и «Пора») - как отдельная нота, как другой цвет , что вместе творят целость под названием «очередная книга И. Павлюка».
Ну и, наконец, во-первых: благодаря тематическом и настроенческом разнообразию каждый найдет в «стратосфере» свою ноту, свой цвет, получит личную порцию эстетического наслаждения. Если бы я не знал определение слова «пафос», то вообще написал бы, что каждый, чихнув на дорожные запоры, воздушные ямы, двухчасовые задержки поездов и другую транспортную маразматик, возвысится в свою частную стратосферу, вдохнув поэтический озон Павлюка. А если и не возвысится, то хотя иметь под рукой книгу, в которую не стыдно упереть в переполненной маршрутке глаза.
Есть жизнь как творчество и есть творчество как жизнь. И неизвестно, что хуже. Сам Игорь Павлюк сказал бы иначе: поэты - как ведьмы; есть врожденные, а есть поступали. Павлюк - врожденный ведьмак (то бишь - поэт). Уже в «Нездешний ветру» 1993 года он заявляет: «Я душу сразу чертовы продал, / / А того черта стихотворением называют». Жизнью дышит вся его поэзия (не говорю пока за прозу), его сборки, начиная с «Нездешнего ветра», в чем напоминают поэтические дневники. Вот строки из его несколько наивной посвящения В. Завгородний:
Игорь Павлюк никого не убил.
Он помогал муравьям.
Белке на соснах сушил грибы.
Варил с волками кашу.
(З. «Нездешний ветер»)
В «стратосфере» (в наибольшей степени - в разделе «Свободные падения») этот романтизированный герой серьезным, он чаще оглядывается на преодолен кусок жизни («Что-то я, наверное, в жизни проиграл, / / Если в поэзии выиграл»), он не боится устало признать: «Все нежнее думаю о смерти» ... Мотивы этого раздела - осень, печаль, одиночество и тоска по прошлому и преходящим Большинство стихов - это констатация осуществленного (неосуществленного) почти все поэзии этого, мне кажется, мощного раздела построены на глаголах в прошедшем времени. Что же до настоящего и будущего, автор декларирует:
Самую.
Скучаю.
Ведь против всех.
Я с человечеством всем согласен.
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...
Человеком быть
Не хочу уже.
Ничем не хочу
На этой планете.
(З. «Стратосфера»)
Если в «Нездешний ветру» поэт еще «варил с волками кашу», то теперь он говорит, что «в вишен уже волчьи души». Кто-то, возможно, увидит в этих минорных мотивах кризис среднего возраста. Кто увидит вечную тему «Художник и общество», невписанисть поэта в своем поколении, его, извините за оказионализмив, напризволящисть в этой стране (даже на этой планете. Несмотря ни в стихах Игоря Павлюка хоть и чувствуется внутреннее сопротивление, этакая улыбка сквозь зубы, однако поэт больше отдается тоске и рефлексия, чем призывам «кровью окропить», в его стихах нет злобы, скорее «... Тот, кто собрался / / Делать добро, - / / В себя бабахнет ».
Те, кому по душе не рефлексии поэта о тень смертную, а интимная лирика, пусть сразу разворачивают часть под названием «Введение в таинство». Здесь они найдут весь спектр эмоций и эякуляций. Здесь и образ идеальной женщины («... С клюквенным взглядом женщина ... / / Полинове счастье поэта»), и движение любви («Любовь короткая - / / Будто стрела - / / Была между нами», «Люблю медленно - как песок вода») , и волки не так страшны, как их малюют: «Через свитер грубой вязки / / Волчата груди твоих / / Тоскливо стремятся ласки, как сказки, / / В медово-горячий грех» ... Порой температура эмоций в стихах этого раздела достигает почти невозможного градуса: «Любовь горячая у нас - как волчья пасть». И где берется молодецкий оптимизм:
Чувствую ...
Смерть - лишь начало.
Потекут по жилам небеса.
Снова и снова будем любить
Так, как Соломон нас описал ...
Ценителям гражданской лирики стоит начать с раздела «Оселя», хотя там тоже живет и «нимфетки звонкий сосок», и убеждение: «А смерть за женщину / / святого, чем за родину». Особенно если «базарная отечество - / / Как баба старая, еще девка ...»
Позволю себе поковзаты еще по одной фирменной павлюкивський поверхности, до блеска натертой в «стратосфере». Критик Евгений Баран то записал о Игоря Павлюка: «волыняк. Уверен, что поэт. Мог им быть, если бы не Есенин. Сей рязанский хрунь перемолотив не один талант, в том числе и Павлюка. Больше нет чего добавить ». Есенинськи мотивы - как биографические, так и поэтические, - что ощущались еще в «Голосе дня месяца» (1994), разбросанные и на страницах «Стратосферы». Поэт умело рвет тельняшку-вышиванку:
На всю печаль разойдусь.
Наломает «по пьяни» дров.
Он березы в год изгибаемых
Языков увидели собственную кровь.
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...
Ну какая тут уж к черту лирика!
Нервы светящимися звенят.
Ни витриська зим, ни спину
Не погасят, еддрьона м ...
А потом будто примеряет на себя посвящение Есенин В. Маяковского:
Тихо мне и звездно.
Трезво.
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...
Был бы и был бы здесь, потому что за туманом -
Рай для плоти, ад для души.
И своими звездами ранены,
Идут к звездам поэты-алкаши.
Следовательно, и любители есенинських мотивов найдут для себя пищу в новенькой Павлюков книжке.
И не надо обвинять, что Есенин, мол, - поэт-самоубийца, а Павлюк - поэт-самолюбець, хотя «Стратосфера» в определенной степени напоминает скорее книгу стихотворных воспоминаний. Этой книгой автор никого не убил. Ни волка, ни муравья, ни Сергея Есенина. Он убьет он и своего верного читателя, поскольку «Стратосфера» - это добротно сделанная сборник стихов, которая является логичным и последовательным шагом в активе Игоря Павлюка, даже и больше: она является своеобразным срезом его поэтического творчества (говорю как тот, кто прочитал все сборники автора с 1993 года). Когда эта книга писалась, поэт, очевидно, переживал непростые времена, что принято называть кризисом. Это отразилось на его стихах. И отразилось мастерски. Единственное, чего очень бы не хотелось, так это чтобы автор в озоновом слое поэтической стратосферы «по пьяни» сделал дырку величиной с себя. Потому что такие дыры не затягиваются.