Я не люблю сплетни.
Даже если слушаю, то не верю.
Если верю, то неохотно.
По слухам, Мишу из дома выгнала жена..
Вот и перебрался он на лето на свой баркас.
Ночами в его каюте на "Мире" горит свет. Из трубы над рубкой идет
дымок. Готовит.
Днем - гремит ключами в машинном отделении, моет палубу, рыбачит , усевшись
поудобней на корме.
С пристани не уходит. За весь месяц не отлучился даже за сигаретами.
Скучающий сторож останавливается у причала:
-Что , Миша, так за все лето в море и не выходил?
Спрашивает не иначе как с укором.
Как будто Миша покрыл себя позором несмываемым. Предал общее дело, что ли...
Хуже того - страшный совершил грех!
И то, что не будет понято городским обывателем как упрек, заставляет
уединившегося от мира капитана напрячься, ответить по волевому:
- Находился уже. Понять теперь не могу, какая разнится -
тот берег или этот?
Сразу видно - обидно Мише слышать такие вопросы.
Словно из трусости, или по слабости характера избегает он суровых испытаний,
долгих походов, противостояний волне и ветрам.
То, за что немыслимо укорить жителей ближайшего мегаполиса, больно ранит
чувствительное сердце моряка.
Миша спускается в каюту. Делает погромче радио.
Я различаю печальный тромбон Уэйтса...