захадум - как калмык, или Что читаю, о том и пою
Цитаты из Марка Хелприна, в основном навеяны профессиональным кретинизмом:
«-Я люблю расслабиться перед серьезным делом, - сказал он, обращаясь к сидевшему по соседству барристеру. _ После этого работается совершенно иначе.
- Это точно, - кивнул головой барристер. - перед большими процессами я или напиваюсь, или иду в бордель. Иными словами, я стараюсь прочистить себе мозги, дабы стать, что называется, чистой доской и адекватно отобразить пифагорейские энергии.
- Честно говоря, ваши слова мне не совсем понятны, - важно кивнул Питер Лейк, но они делают вам честь как юристу. Мутфаул говорил нам, что работа юриста состоит в том, чтобы загипнотизировать людей замысловатыми речами и прихватить с собой их деньжата» [Хелприн, 2006, с.125].
«- Кто такой Антуан Бонтик?
- Он умер еще до твоего рождения. Он жил между Кохирайсом и трясиной. Он был швейцарцем и ездил повсюду на своей двукролке.
- Двукролке? - переспросила Вирджиния.
- Совершенно верно, - подтвердила госпожа Геймли. - Двукролка - потрясающая вещь. Правда, скачут кролики не слишком быстро, так что по оживленной дороге на ней не поедешь - тебя сметут в два счета. Зато она очень экономична, особенно при перевозке легких грузов. А Бонтик, как нетрудно понять по его фамилии, весил меньше сотни фунтов. Он был каким-то там инженером, занимался протягиванием кабелей или установкой блоков. Монтаж кабелей действует на швейцарцев отрезвляюще. Это составная часть их теологии. Как это он говорил? Изящная дуга меж горными хребтами является знамением чудной силы тому, кто верует… Дальше идет строка о радуге…» [Хелприн, 2006, с.234].
«Проснувшись, она первым делом выглянула в окно мансарды, не выпуская из рук своего петушка… Хозяйка тои дело кормила его отборным зерном, от которого он стал неповоротливым и ленивым, и вела с ним многочасовые беседы, ни минуты не сомневаясь в том, что он прекрасно понимает ее неподражаемые полисиллабические латинизмы и лаконичные англосаксонские обороты, свежие, точно молоденькая травка, и сильные, словно рука лучника. Как бы то ни было, он обладал, по меньшей мере, одним достоинством, которому могли бы позавидовать многие люди (особенно студенты): сколь бы продолжительным ни был ее монолог, он неотрывно смотрел ей в глаза до той поры, пока она не замолкала. Если она ненадолго замолкала, он делал шаг-другой, после чего вновь недвижно застывал на месте до следующей паузы. Она не могла упомнить ни одной курицы…, которая так же феноменально умела бы слушать» [Хелприн, 2006, с.299-300]
«-Я люблю расслабиться перед серьезным делом, - сказал он, обращаясь к сидевшему по соседству барристеру. _ После этого работается совершенно иначе.
- Это точно, - кивнул головой барристер. - перед большими процессами я или напиваюсь, или иду в бордель. Иными словами, я стараюсь прочистить себе мозги, дабы стать, что называется, чистой доской и адекватно отобразить пифагорейские энергии.
- Честно говоря, ваши слова мне не совсем понятны, - важно кивнул Питер Лейк, но они делают вам честь как юристу. Мутфаул говорил нам, что работа юриста состоит в том, чтобы загипнотизировать людей замысловатыми речами и прихватить с собой их деньжата» [Хелприн, 2006, с.125].
«- Кто такой Антуан Бонтик?
- Он умер еще до твоего рождения. Он жил между Кохирайсом и трясиной. Он был швейцарцем и ездил повсюду на своей двукролке.
- Двукролке? - переспросила Вирджиния.
- Совершенно верно, - подтвердила госпожа Геймли. - Двукролка - потрясающая вещь. Правда, скачут кролики не слишком быстро, так что по оживленной дороге на ней не поедешь - тебя сметут в два счета. Зато она очень экономична, особенно при перевозке легких грузов. А Бонтик, как нетрудно понять по его фамилии, весил меньше сотни фунтов. Он был каким-то там инженером, занимался протягиванием кабелей или установкой блоков. Монтаж кабелей действует на швейцарцев отрезвляюще. Это составная часть их теологии. Как это он говорил? Изящная дуга меж горными хребтами является знамением чудной силы тому, кто верует… Дальше идет строка о радуге…» [Хелприн, 2006, с.234].
«Проснувшись, она первым делом выглянула в окно мансарды, не выпуская из рук своего петушка… Хозяйка тои дело кормила его отборным зерном, от которого он стал неповоротливым и ленивым, и вела с ним многочасовые беседы, ни минуты не сомневаясь в том, что он прекрасно понимает ее неподражаемые полисиллабические латинизмы и лаконичные англосаксонские обороты, свежие, точно молоденькая травка, и сильные, словно рука лучника. Как бы то ни было, он обладал, по меньшей мере, одним достоинством, которому могли бы позавидовать многие люди (особенно студенты): сколь бы продолжительным ни был ее монолог, он неотрывно смотрел ей в глаза до той поры, пока она не замолкала. Если она ненадолго замолкала, он делал шаг-другой, после чего вновь недвижно застывал на месте до следующей паузы. Она не могла упомнить ни одной курицы…, которая так же феноменально умела бы слушать» [Хелприн, 2006, с.299-300]