Своя религия Беларуси.
Часть первая
А знает ли уважаемый читатель, что в Беларуси (ВКЛ) была своя собственная религия, вернее не так, была своя собственная разновидность христианства? Поди и не слышали совсем? Ну так я вам сейчас расскажу. Впервые об этом я услышал в раннем детстве, в деревне (вёске), из которой происходит моя матушка, от её брата, по сей день там проживающего. И называется это дело "Уния". Соответственно прихожане зовутся Униатами или еще "греко-католиками". Наиболее полно, пожалуй, доктрину этой религии выразил мой двоюродный брат, женившийся на католичке из очень религиозной (католической) семьи. Он сказал примерно так "а я буду и те и те праздники отмечать, бог то все равно у нас один". По сути очень здравая мысль, оставить все эти религиозные срачи проповедникам, а простой человек должен работать, молиться как ему лучше и больше нравится, и остальным не заморачиваться. Надо сказать что в основном униатские храмы представляют собой нечто среднее между православной церковью и костелом, при чем на мой взгляд больше походят на православные (богослужение идет по восточному обряду). Введена уния была в 1596 году в Бресте, слово уния переводится кстати как "объединение", по сути обьединение католической и православной церкви. Территория Унии была обширна, практически вся современная Беларусь, западная Украина и Вильно (нынешний Вильнюс) то же. Надо сказать что к созданию унии приложил руку и Константинопольский патриарх (Иеремия2) так что кто православней, он или московский, это большой вопрос. Что бы было еще понятнее вот цитата из письма князя Острожского об положениях унии "1) Оставаться нам вполне при всех обрядах, какие церковь восточная держит. 2) Чтоб паны римляне церквей наших и имуществ их на свои костелы не брали. 3) Чтоб после унии не принимали они тех из наших, которые бы захотели быть католиками: не принуждали бы наших к католицизму, особенно при браках, как то обыкновенно делают. 4) Чтоб духовенство наше в таком же почете было, как их, чтобы митрополит и владыки в раде и на сеймиках место имели, хотя и не все. 5) Нужно переслаться с патриархами, чтоб и они склонились к унии, чтоб нам единым сердцем и едиными устами господа бога хвалить. 6) Нужно послать к московскому и к волохам, чтобы согласиться с ними вместе на унию; всего лучше, по моему мнению, в Москву послать отца епископа владимирского, а к волохам львовского. 7) Нужны также исправления некоторых вещей в церквах наших, особенно касательно вымыслов людских. 8) Необходимо иметь нам ученых пресвитеров и проповедников добрых, ибо, по недостатку просвещения, великая грубость в нашем духовенстве умножилась."
Еще в интернетах дофига написано, что мол униаты подчинялись папе римскому, так вот это все ложь пистешь и провокация. От католиков на территории униатов присутствовал папский нунций, как и от РПЦ был её представитель, в функции которых входило разбор жалоб ежели кого из прихожан их конфессий на территории унии обижали. Но подобных историй я не знаю. Вернее были земельные конфликты шляхты, куда они по необходимости приплетали религиозные мотивы. И еще фактик в копилку, уния НИКОГДА не платила десятину папе, впрочем как и московскому патриарху. И если со стороны папы и католического обряда подобное ведение дел получило вполне лояльное отношение, то со стороны РПЦ наблюдались массовые разрывы жоп.
Что бы понять почему так, нужно сделать небольшое отступление и объяснить что есть такое РПЦ. Дело в том, что именно со времени, когда московские князья умудрились переманить патриарха из Владимира в Москву, и надо вести отсчет образования нынешнего российского государства. Вступив в Москве в корпоративный сговор, Князья московские с патриархатом РПЦ заключили договор, суть которого можно примитивно выразить так - мы поддерживаем вас а вы с помощью админ ресурса и армии поддерживаете нас, и надо сказать церковь свято блюла этот договор, и по сей день блюдет (да у нее то и выбора другого нет). Поэтому как не удивительно действительно "ПРАВОСЛАВНЫЙ ЗНАЧИТ РУССКИЙ". Только "русский" в данном случае это не национальность а государственная принадлежность, то бишь подданный государства Московитов. Церковь РП это в первую очередь инструмент влияния, и совершенно понятно негодование когда этот инструмент выбили из рук, да и стоит вспомнить что развал Речи Посполитой начался как раз с украинских воеводств, где традиционно было много ортодоксальных православных, и где баламутить народ попам было куда легче.
Трогательное отношение между РПЦ и Униатами (как кошка с собакой, первые вторых называли папистами, а вторые первых схизматиками) сохранялось вплоть до введения российских войск (после раздела Польши) и насильственного обращения униатов в православие. Ну а как вообще относились Московиты можно судить по следующему эпизоду о Петре первом времен войны с Карлом 12 "Царь не отличался набожностью. Хотя он и заходил в храмы, сняв парик, однако не церемонился даже с российским духовенством. Что уж тут говорить о неправославных! Униатов Петр просто ненавидел. В минуту искренности он сказал своему союзнику Августу II , что в Великом Княжестве Литовском должна остаться только «ваша (значит, католическая) и наша церковь». В Витебске царь приказал изрубить все иконы с изображением Иосафата Кунцевича. Не надеясь на лучшее и в Полоцке, монахибазилиане отправили серебряный гроб с мощами святого Иосафата в Жировичи.
Свое отношение к тогдашней вере большинства наших предков российский император продемонстрировал не где либо, а в кафедральном Софийском соборе. Однажды пьяный Петр с Меньшиковым и несколькими офицерами вошел в главный полоцкий храм. Простых верующих униатов в Софии в эту пору не было, молились лишь шестеро священников и монахов. Царь громогласно потребовал устроить ему экскурсию по святой Софии. Викарий Константин Зайковский вынужден был прервать молитву и подчиниться. В каждом алтаре царь останавливался, и священник знакомил его с происхождением икон. Викарию хватило мужества рассказать о жизни и мученической смерти Иосафата Кунцевича. «Кто же отправил его на тот свет?» - с бешеным огнем в глазах осведомился император. Викарий отвел взгляд и твердо ответил: «Святого отца Иосафата лишили жизни витебские схизматики».
Царь ударил немолодого священника пудовым кулаком. Зайковский упал, и Петр принялся бить лежащего тростью, а затем рубить саблей. Меньшиков выхватил палаш и одним ударом убил проповедника Феофана Кальбечинского - тот как раз принимал причастие. Беря пример с разъяренного хозяина, офицеры уже рубили регента соборного хора Якуба Кнышевича, отцов Язэпа Анкудовича и Мелета Кондратовича. Святые смотрели с икон, как по храму плывет кровавый ручей.
Старого архимандрита Якуба Кизиковского царевы слуги забрали в свой лагерь и всю ночь пытали, требуя выдать, где спрятана соборная казна. Утром его повесили. В петле скончался и викарий Зайковский. Спастись от коронованного палача удалось лишь Язэпу Анкудовичу - его посчитали убитым. Тела пятерых жертв по приказу российского царя сожгли, а пепел развеяли над Двиной, чтобы их могилы не стали местом паломничества. " В разграбленном Софийском соборе был устроен пороховой склад, взорванный русскими накануне отхода из Полоцка 1 мая 1710 года. Российские историки утверждают, что это произошло случайно. Тонны пороха оказались в святыне случайно?
Уния была официально упразднена на Полоцком соборе 1839 года. В связи с этим событием была отчеканена специальная медаль с надписью «Отторгнутые насилием (1596) воссоединены любовию (1839)» Это такой вид православной хуцпы (глумления). А теперь немножко хронологии как это происходило, ведь многие предпочитали перейти в католичество чем в православие.
Часть вторая
Чтобы положить конец конфликту между православными и униатами, государыня императрица (Екатерина2) приказала в зоне досягаемости российских войск арестовать все униатских священников, которые откажутся переходить в православие, и отобрать все церковное имущество, на которое претендуют православные. На Киевщине сразу же было конфисковано 1200 униатских храмов и арестованы десятки священников, которых стараниями варшавского нунция удалось вскоре освободить.
На правый берег вторглись независимые отряды казаков и прошлись рейдом по селам, изгоняя униатских священников, отказавшихся перейти в "древнее благочестие". Один из пастырей, о. Яков Заличевский сказал им: "Хоть и приход потеряю, а "благочестивым" быть не желаю".
В 1787году императрица указала, что печатать духовные книги могут только типографии, подчиненные синоду. Издательская деятельность униатских типографий прекратилась.
В 1793 году у государыни Екатерины синодальные владыки совещались о том, как лучше и наверняка искоренить унию. Греческий епископ Херсонеса Евгений Булгарис посоветовал создать казенные противоуниатские миссии под руководством православных епископов, которые бы проповедовали в униатских селах и местечках, агитировали мирян и духовенство в православие. Во главе апостольского дела обращения в "отеческую веру" назначили епископа Переяславского и Бориспольского Виктора Садковского, знатока польско-украинских дел. Ему выделили крупную по тем временам сумму в 20 000 рублей для поощрения присоединившихся к православию. Военные получили приказ прикрывать духовных тружеников с тыла. Одновременно иеромонахам василианам запретили проповедовать и устраивать народные миссии.
В следующем 1794 году владыка Виктор Садковский разослал обращения с призывом переходить "в правую веру ". Эти послания зачитывались в городах и весях как государственные акты. Если находились желающие, то их записывали в книги, выплачивали денежное пособие и присылали священника с отрядом солдат, которые изымали церковь у униатов и передавали православным. Униатских духовных лиц высылали вместе с семьями. Православный священник и псаломщик были обязаны совершать богослужения, даже в пустом храме.
В Полоцк, Минск, Луцк и Могилев были назначены викарные православные епископы. Указывалось упразднять небольшие униатские приходы, если к ним приписаны мене 100 дворов. В случае если они хотели перейти в православие, им разрешалось существовать. Униатские епархии за исключением Полоцкой были упразднены, а епископы отправлены на пенсию или за границу. Их имущество передавалось в казну. Митрополиту Феодосию Ростоцкому запретили управлять своей епархией и принудительно переселили в Петербург.
Чиновник Гавриил Иванович Добрынин писал, что в результате его поездок и обращений к селянам переименовать свою веру, никто не перешел до господствующего исповедания. Из соседних же мест, где отмечались многочисленные случаи обращения в православие, поступали массовые жалобы о насилии со стороны синодального духовенства и военных.
В результате апостольских трудов епископа Виктора Садковского в "веру отцов и дедов" в течение года перешло свыше 2 тысяч приходов, униатская церковь потеряла 145 василианских монастырей и около 8 млн. верующих. Монастырям было запрещено высочайшим указом печатать собственные богослужебные книги, но только по образцам Киево-Печерской лавры с добавлением униатского календаря и упоминания папы. Василиан, отказавшихся уйти из монастырей, посадили в Житомирскую тюрьму. В храмах, изъятых у униатов, Синод распорядился срочно построить иконостасы, но денег выделил мало.
В 1798 на коронации Павла I папский легат Лаврентий Литт вручил памятную записку с описанием несправедливостей, которые претерпела униатская церковь, и попросил восстановить Киевскую униатскую митрополию, дать свободу католическому вероисповеданию для всех обрядов и вернуть церковное имущество.
Павел указал запретить насильственные методы обращения в православие. Присоединения сразу прекратились, и, наоборот, в унию стали массово возвращаться те, которых вынудили уйти. Против послабления униатам выступили Святейший Синод и латинский митрополит Станислав Сестренцевич, проводивший особую в отличие от Рима политику. Про него говорили: " Он - католик, но не папист". В 1800 году, несмотря на сопротивление, император Павел вернул большинство сосланных священников из Сибири, часть храмов и василианских монастырей, лишил синодальных миссионеров военной охраны, чем парализовал их апостольское рвение. Униатская церковь была реорганизована, разрешено существовать 3 епархиям: Полоцкой (архиепископ Лисовский), Луцкой (епископ Стефан Левицкий) и Брестской (епископ Иосафат Булгак), восстановлена митрополия без митрополита.
В 1802 году каноник Шантир аудитор Могилевской Римско-католической митрополии разослал униатским благочинным уведомление, что император благословляет униатов переходить в латинский обряд, ибо уния вскоре будет упразднена. Несколько приходов в Беларуси сразу целиком перешли в латинство. Владыка Ираклий Лисовский потребовал от них вернуться назад.
Во времена Алексадра I управление униатскими приходами перешло из рук митрополита и епископов к аудиторам Греко-униатской коллегии, куда правительство назначало послушных себе людей, среди которых выделялся молодой неженатый священник из Луцка Иосиф Семашко (1798-1868).
По неизвестным причинам Семашко ненавидел монахов-василиан. Он советовал правительству парализовать их деятельность и изолировать от прихожан. После того, как Семашко приобрел руководящую роль в коллегии, он энергично выступил за полное упразднение василианских монастырей. Он полагал, что унию можно безболезненно отменить, а верующих присоединить к государственному исповеданию, если русифицировать белорусский церковный обряд. Тогда простые верующие перестанут ориентироваться в конфессиональной принадлежности храмов и незаметно для себя станут русскими православными. После воцарения Николая, Иосиф Семашко составил особую записку о воссоединении униатов, которая была одобрена государем.
Постепенно были закрыты все василианские школы для мирян, где преподавался белорусский язык, “униатское наречие”, что подорвало самобытную культуру Белой Руси.
Во время Польского восстания 1832 года русские войска заняли василианский Почаевский монастырь в целях поиска оружия, выдворили оттуда монахов, а монастырь передали Святейшему Синоду.
Священников стали вызывать в духовные консистории, на предмет перехода в государственное православие. Одни отказывались, другие ставили условием перехода не отпускать бороду, стричь волосы и носить сутаны. В Белой Руси облик бородатого и волосатого русского батюшки в рясе был предметом насмешек.
Вскоре владыка столкнулся с нарастающим сопротивлением униатских священников, которые проповедовали против схизмы (синодального православия) в храмах и на улицах. Поступали множество жалоб на насилие и спаивание народа во время массовых обращений. В Полоцке на базаре произошла драка православных с униатами, последние назывались обратившихся в православие “перевертнями”, а те их “безмозглыми поляками”. Обычно многие верующие переставали ходить в церкви после устроения в ней иконостаса и уходили в костелы.
Не дожидаясь изъятия, многие униатские священники сдавали на хранение униатские образа и утварь собратьям латинского обряда в костелы.
В начале 1835 года Смарагд Полоцкий в очередной раз пожаловался на ошибочность методов Иосифа Семашко по ликвидации унии. Он писал, что, несмотря на обрядовое сближение, в полоцких униатах так и не появилось стремления к воссоединению с государственной церковью. Процесс перехода приостановился. Несмотря на то, что в витебских униатских храмах всегда были иконостасы и служили по-восточному, именно там верующие упорствуют в унии и не хотят в государственную церковь. Смарагд утверждал, что полицейские методы - самые надежные. Только с помощью чиновников и полицейских можно обратить массы в правую веру.
Сохранилось множество описаний того, как в деревню входила рота солдат во главе с консисторским чиновником и батюшкой. Чиновник зачитывал указ о присоединении, батюшка произносил проповедь на церковно-славянском языке о превосходстве греко-российского православного исповедания над ересью папизма. В конце он говорил: "А теперь кто к истинной вере встаньте от меня по правую руку, а кто упорствует по левую". Справа стояла подвода с бочонком водки, а слева рота солдат с розгами. Народ обычно выбирал правую сторону.
Из Отчета III отделения за 1836 год: "О расположении умов. В белорусских губерниях заметно какое-то чрезмерное домогательство обращать униатов в православие. Тамошнее начальство, конечно, думает угодить этим правительству, но что оно производит? Волнения и беспорядки между крестьянами. Тогда прибегает к силе для приведения их в повиновение и наконец с торжеством доносит, что столько-то сотен крестьян добровольно приняли христианство" (Хрестоматия по истории России с древнейших времен до 1861 г. - М.: Просвещение, 1980. - С. 254-255). Благоразумному жандарму не удалось повлиять на императора и в 1839 году последовало насильственное воссоединение большей части униатов с православной церковью. При подготовке "воссоединения", епископ Смарагд откровенно заявлял: "Одной проповедью и похвальбою православия ничего взять нельзя. Теперь не апостольские времена" (В. Федоров. Русская Православная церковь и государство. - С. 205). Уния была официально запрещена на всей территории России, кроме трех польских губерний: Люблинской, Сувалкской и Седлецкой. По рассказу современного историка: "Обычными были сцены, когда полицейские власти выбрасывали церковные униатские предметы из храмов, а затем начинали чуть ли не поголовное сечение упорствующих до тех пор, пока последние не подписывали заявлений о своем "согласии" перейти в православие. В наиболее "беспокойных" приходах войска оставались до тех пор, пока прихожане, разоряемые постоями, не изъявляли "добровольного согласия" подчиниться требованиям православных и светских властей" (В. Федоров. Русская Православная церковь и государство. - С. 206-207). "Упорствующие" униатские священники были разосланы по православным монастырям (Зырянов П. Н. Русские монастыри и монашество. - С. 97).
В 1873 и 1874 гг. из Седлецкой губернии стали поступать приговоры оставшихся униатских общин (234 тыс. человек) о присоединении к православию. Последовало воссоединение, но униаты подали кассационные жалобы. Проводивший расследование А. Ф. Кони выяснил, что "приговоры были составлены не только не добровольно, но явились результатом настойчивого давления и всяческого воздействия, до угроз включительно, со стороны ближайшего полицейского начальства" (Русское православие: Вехи истории. - С. 377). Более развернутое описание Кони дает в своих воспоминаниях о деле Засулич: "О каких принципах веротерпимости могла быть речь, когда турки лишь не позволяли звонить в колокола, а мы в Седлецкой губернии силою и обманом обращали в православие униатов и проливали их кровь, когда они не хотели отдавать последнее имущество, описанное за недостаточно поспешное обращение "в лоно вселюбящей матери-церкви""?
В октябрь 1837 года епископ Иосиф Семашко отметил притупление давнего антагонизма между польскими помещиками и белорусскими священниками. Помещики увеличивали содержание униатскому духовенству, заботились об их нуждах, ходатайствовали перед епископами за провинившихся священников, чего раньше не бывало. Они даже предлагали деньги на переиздание униатских служебников почаевской печати. Помещики оценили униатское духовенство на фоне пришлых пастырей из российских епархий, в которых они видели тайных осведомителей полиции. Селяне их боялись. На казенных окладах при дешевом вине батюшки миссионеры медленно спивались. Чиновники отмечали, что православное духовенство не в состоянии тягаться с униатским и неспособно самостоятельно духовно обратить верующих. Оно требовало от украинцев и белорусов знание молитв только на великороссийском диалекте, в противном случае отказывали в совершении треб.
Штаб-офицер корпуса жандармов А. Куцинский пожаловался на то, что православные миссионеры обольщают униатов именем монарха, льготами и вином, а в случае неудач пишут доносы, где обвиняют местное униатское духовенство помещиков в неблагонадежности. Чтобы избежать наказания за антигосударственную деятельность крестьяне вынуждены принимать православие, и помещик к этому принуждает. Из-за этого местное население недовольно государем и сочувствует польской национальной идее. Куцинский предложил запретить насильственные действия со стороны синодальных чиновников и повысить государственное пособие православным священникам.
В декабре 1837 года владыка Исидор заметил, что униаты уходят из церквей с иконостасами в римско-католические костелы и часовни. Прихожане с. Крывичи Вилейского повета целиком перешли в латинство, привлеченные органом и латинским пением, которое более отвечало их духовности. Доминиканцы активно проповедовали и приглашали униатов приписаться к латинским приходам в ожидании запрета унии.
В Литовской епархии Иосиф Семашко опросил василиан на предмет перехода в Московскую церковь: 62 монаха согласились, 95 отказались. В белорусской епархии 17 василиан согласилось, 77 оказались. Отказавшихся разослали по монастырским тюрьмам за непослушание епархиальному архиерею. Некоторые бежали в Австрийскую Галицию.
В 1838 году за осуждение полицейских мер обращения в православие, приводивших к крестьянским бунтам, в отставку ушел Витебский губернатора И.С. Жиркевич.
26 января 1839 г. Секретный комитет по униатским делам перешел к решительным административным действиям. В униатские села были посланы войска. Священников вызывали в консистории и собирали подписки о согласии перехода в православие с условием единовременного денежного пособия и сохранения униатских обрядов и обычаев. Комитет обратился к правительству с просьбой взять на казенное содержание все присоединившиеся приходы и духовенство.
12 февраля 1839 Неделю торжества Православия в Полоцке собрался собор во главе с тремя униатскими архиереями: Иосифом Семашко, Антонием Зубко и Василием Лужинским. Слушали выступавших владык, которые говорили о необходимости присоединиться к матери - Российской церкви. Это необходимо, ибо белорусы являются частью русского народа. Истинность Восточной церкви была обоснована географически: истина на Востоке; Восточная церковь восточнее Рима, следовательно, ближе к истине.
В 1842 году по указанию духовной цензуры была сожжена диссертация начинающего историка Н.И. Костомаров "О значении унии в западной России", который увидел в унии некоторые положительные черты.
"Литовские епархиальные ведомости" в 1894 году сообщили, что народ по прежнему ходит к церковному склепу около Мовчадской церкви Слонимского повета, куда властями была спрятана статуя католического святого Антония Падуанского, и совершает униатские моления. Ранее она стояла около часовни, но в 1865 году была заменена иконой Св. Антония Печерского.
Духовные консистории в Западном крае были завалены прошениями воссоединенных с православием "бывших униатов" с просьбой отпустить в латинство. “Упорствующие” униаты бойкотировали официальные храмы, к синодальным священникам за требами не обращались. Впрочем, последних, живших на государственных окладах, это не особенно огорчало.
Епархиальное начальство настаивало на том, что богослужения совершалось причтом даже без прихожан. Польские помещики не давали денег на ремонт ставших православными храмов. Обветшавшие церкви закрывались, на их фоне строились и реставрировались великолепные костелы, куда правдами и неправдами переходили украинцы и белорусы.
зы К сожалению всё у них удалось. Саму память о своей, не подчиненной сидящим в других государствах пастырям, религии изничтожили. Страну русифицировали (поляки смогли только шляхту ополячить). Надо сказать что униаты, как правило, являются приверженцами белорусского языка, соответственно это конфессия является лучшим выбором для христиан белорусов, желающим сохранить свою национальную идентичность.