отрывки целого
1. До самолета несколько часов, я складываю вещи и случайно разбиваю зеркало. Я стараюсь не думать об этом.
2. Ханой встречает ожидаемым обманом, хаосом и вонью. Надо сделать выдох и поплыть. Впереди 30 и 7 дней, 15 городов, 4 страны и 1 остров.
3. Прилетаю в Дананг. Таксист селит меня в трэш-отеле, на полу вода. На объяснения того, что мне нужно, не хватает сил и языка. Никто не понимает даже мой скудный английский. Район мрачен и не рассчитан на туристов. Хочется остаться в номере и не выходить на совсем вьетнамскую улицу в поисках ужина. Болит голова, холодно и сыро. Сыреют даже вещи в сумке. От приступов голода спасает милкивей, запасенный из Шереметьево. Засыпаю под телевизор: передают новую волну и аншлаг по тк Россия. Завтра город станет солнечным и вьетнамец на пузатом мотобайке повезет показывать мне город и пригород.
4. Вьетнамец везет меня в мраморные горы и затягивающий своей атмосферой Хойан. Возвращаемся на закате, в ушах откуда-то играет Утомленное солнце. Деревня, буйволы, красная дорога, красное солнце, рисовые поля, треугольные шапки и ветер в лицо.
5. Я захожу в пещеру с освещенным солнцем Буддой. Рядом монах разговаривает с густой темнотой, улыбается мне и уходит. Я шагаю в темноту, которую невозможно осветить телефоном и проваливаюсь на 3 ступеньки вниз, сверху капает вода. Из глубины доносятся голоса и через некоторое время навстречу выползают туристы с фонариками, я иду на свет и оказываюсь в скудно освещенной пещере-храме. Сверху расходятся лучи белого света.
6. Меняю контраст Бехеровкой, в туристическом автобусе одни местные, но водители следят, чтобы рядом со мной никто не садился, приносят йод, когда я стукаюсь об телевизор. Еду в Нячанг, к морю. Ночью, после 5 часов езды меня будят и приглашают за стол в кафе-остановке. Водители спасают меня от местных пассажиров и сажают к себе, кормят местной едой и смеются. Пассажиры тоже не сводят глаз с нашего столика. Я пьяна и все происходящее сильно забавит. Водители позируют мне на фото.
7. Автобус выкидывает меня в 10 километрах от Нячанга в 3 ночи и уезжает дальше. Долгие переговоры и случайный местный мотобайкер везет меня в нужную гостиницу. У меня нет шансов сэкономить на трансфере до отеля, не говоря о том, чтобы сохранить безопасность, учитывая то, что кроме меня и 1 мотобайкера на улице больше никого нет, а до города сама я точно не дойду, но моя убежденность, что город рядом и настойчивость, прогибают вьетнамца. еще 1 очко в мою пользу против вьетнамской жадности
8. Вьетнамско-тайский ресторан в Нячанге подсовывает нам несвежего лобстера. 4 часа разборок, агрессивный охранник, наше требование решения вопроса при полиции - это наша принципиальность против постоянного наебательства. Ресторан теряет всех посетителей на время этих разборок, но им важнее сорвать с нас ничтожный куш за умершую год назад большую креветку. Мы не можем понять их отношение к бизнесу, но все же уходим заплатив за половину ужина, т.к. темнеет и вокруг остаются одни местные и в этой схватке нам уже ничего не светит. Во Вьетнаме нет полиции; то, что имеет к ней отношение никогда не встанет на сторону белого; они не понимают своих убытков ради минутного наебательства. Все это нам предстояло понять еще не раз за время пребывания в стране. еще 1 очко в пользу вьетнамской жадности.
9. На следующий день мы покупаем пожаренных рыбаками на улице лобстеров. Это нереально вкусно и дешево. Никто не знает, что происходит на кухне любого из ресторанов, не говоря уже о свежести продуктов. Все опытные туристы едят на улице. Это наше очередное крещение, а для успокоения брезгливого сознания есть джин с обеззараживающим хинином.
10. Долгая-долгая непродуманная и настоящая дорога в Лаос. 48 часов пути вместо возможных 24х, самая нетуристическая граница, хижины из пальмовых листьев, не пуганные нищие, но счастливые дети, ночные путники с автоматами, сбитая нами собака (наверняка они ее съедят потом, т.к. они едят всех, кроме людей... хотя кто знает...), туалет под белым от звезд небом. Несколько лет назад на лаосских дорогах убили 2 туристов на велосипедах. Мы едем на минивене с не говорящим по-английски лаосцем по самой нетуристической части одной из самых бедных стран, но поражает только невероятная естественность окружающих поселений, природа. Только один переезд от границы Вьетнам-Лаос до Луангпрабанга занял 20 часов, а не 7, как обещали местные; с двумя перерывами на сон в машине. Бедный парень-водитель, он сам не знал, во что ввязался. Это фильм, снятый нашими глазами и уставшим от сложности переезда мозгом. Все могло быть более безопасно, быстро и удобно, но слава Богу, мы случайно выбрали этот путь. Боблее подробно его уже описала kakakalik.
11. Луангпрабанг, берег желтого Меконга и долгожданное солнце. Самые лучезарные подростки-монахи, пьяный и сытый полдень. Вокруг ничего не происходит, но жалко, что я не провела здесь месяц, следя за течением желтой реки.
12. Ночной автобус везет нас из Вьентьяна в Бангкок. Много времени прошло среди самодостаточной нищеты и сквозь полудрему я вижу в окне многоуровневые эстакады, пробки из тысяч машин в 3 ночи вне города, огни и торговые центры - мы въехали в Таиланд.
13. 31 января. Кеосан остыл от жаркой ночи. Скучают не разобранные проститутки, человек-мультфильм пытается говорить по-русски. Я засыпаю в баре после невкусного завтрака и долгой дороги. Когда просыпаюсь, Кеосан начинает жить, по балкону гестхауза напротив бегает белая белка. В обед мы начинаем заливать в невкусный лимонный сок спасительный Джин. Ира предлагает побриться мне на лысо. Я соглашаюсь сделать это за долгожданный чизбургер. Местная карри-имбирная еда начинает порядком надоедать. Вечером мы пытаемся попасть на массаж и в последнем из открытых салоне нас встречает массажистка с пивом и Хаппи нью еа! После массажа меня бреют. Алкоголь начинает неприятно отходить и я ничего не могу понять, даже свое отношение к происходящему. Новый год наступит через 15 минут.
14. 1 января, я остаюсь одна и гуляю по Бангкоку. Оставив туристические достопримечательности на утро, решаю заняться шопингом и отправиться в какой-либо молл. Ни один тук-тукер или таксист почему-то не соглашается везти меня туда, хотя расстояние не большое. Решаю прогуляться, но до молла не дохожу. Вокруг закрытые до 5 января офисы, на лавках спят дворники и на дереве прыгает белая белка.
15. Фотографирую деревья на фоне стены офисного здания. Выходит охранница. Я собираюсь уходить, но она просит сфотографировать ее. Фотографирую, она предлагает быть моим другом, я прошу e-mail, чтобы прислать фотографии. Счастливая, она убегает писать адрес и просит сфотографировать напарника, после чего протягивает мне почтовый адрес: Бангкок, офисный центр, индекс, дом.
16. Я возвращаюсь в Ханой: третий раз в одну и ту же гостиницу. Хозяева, видя меня в третий раз за 2 недели (каждый раз с новыми людьми), охуевают. Они еще не знают, что через 20 дней я вернусь опять. Друзья привезли мне сырокопченой колбасы, черного хлеба, мишек на севере и новости, что доллар подорожал. Колбаса и Мишки прекрасны.
17. В совсем обрусевшем Муине я вижу заросшего Карлиту, с которым виделись здесь год назад. Он вечно пьян и никого и ничего не помнит. За год мимо него прошло слишком много русских. В показанном нам год назад душевном Ламтонге подруга уговаривает присоединиться к одиноко сидящему "местному русскому". Я не расположена к русскому братанию и неохотно соглашаюсь. Местный русский оказывается тем самым знакомым sansanna, недавно оставшимся жить в Муине, с которым мы договорились при предварительной переписке до "в Муине трудно разминуться, пересечемся", хотя разминуться там вовсе и не так трудно, людей явно прибавилось. На утро жуткое похмелье.
18. В Хошимине я захожу в магазин дизайнерской одежды, запомнившийся по прошлому году, и явно отличающийся ассортиментом от прочего вьетнамского барахла. Рассказываю продавщице о том, что была здесь год назад и у меня есть ее фотография, и что сегодня утром я купила у них платье. Девочка не похожа на обычных вьетнамок, она стильная и бритая. В ЮВ-азии длинные волосы у женщины являются признаком здоровья и красоты, короткие или их отсутствие - признаком болезни или ущербности. Редкие подростки стригутся даже до плеч. В-основном, все креативно-стриженые - это китаянки. Девочка рассыпается в улыбках и благодарностях. Я обещаю прислать ей прошлогоднюю фотографию.
19. Камбоджа встречает нас нищетой, грязью, многочисленными лексусами среди нищих детей и величием Ангкора. Мы кормим диких обезьян, одна из них прыгает мне на шею. Мчимся на велосипедах провожать закат, вокруг джунгли и храмы Ангкора с ликами богов.
20. Летим на остров. Это уже пятый перелет. Начинаю относиться к перелетам как к поездке в метро, тем более, что полет в основном длится как дорога дом-работа. Самолет с пропеллерами. Садимся при сильном ветре, сильно трясет, бухаемся на полосу, резко тормозим. Море на острове очень плоское, как будто под наклоном. Кажется, что если подойти к кромке, можно не удержаться на ногах и упасть в него.
21. Мне часто снится, что я уже вернулась и рассказываю всем, что время пролетело незаметно. Но я просыпаюсь, выхожу на пустынный пляж и сажусь завтракать. Собака кладет голову мне на колено. Она не понимает по-русски и мне приходится поделиться банановым пэнкейком. Пэнкейки везде готовят очень по-разному и пока вышло 2 места, где их делают хорошо: одно в Лаосе, второе - здесь, на острове. Разделенный с собакой банановый блин - прекрасен.
22. Ноги блестят маслом на солнце. Мимо бесконечно бегут бегуны. Складывается впечатление, что все нации, кроме славян, бегают по утрам. Попадающиеся русские предпочитают прогулку. Я согласна, что это приятнее и полезнее.
23. Утренняя собака забирается под мой шизлонг и толкает меня в спину. Я равнодушна к бродячим собакам, как к источнику заразы и равнодушна к домашним, как к источнику хлопот, но мне кажется, она рассчитывает на дружбу.
24. Бай Сао - это пляж-рекламный ролик. Эти краски можно намешать только искусственно в фотошопе, такого не может быть. Если бы не мусор... Вьетнамцев надо выселить из всех самых красивых мест этой страны.
25. Мы возвращаемся в Хошимин лодкой + автобусом, т.к. билетов на авиа уже нет. Как я уже говорила, вьетнамской жадности нет предела и чувак продает нам билет на экспресс минивен, а сажает на публичный автобус для местных. Не привыкать к дискомфорту, но эта избушка на колесах идет очень медленно. На вечер из Хошимина куплены авиа до Ханоя, откуда через 2 дня мы должны вернуться в Москву. Если мы не успеваем на самолет, нам предстоит ехать на автобусе на север до Ханоя двое суток, рискуя не успеть на самолет домой, т.к. авиа на другие рейсы тоже нет. Водители автобуса уверяют, что мы успеем, но когда это становится под вопросом, пересаживают нас на такси, когда до аэропорта остается 100 км и 1 час до вылета. Я теряю тонну нервов, пытаясь мысленно ехать быстрее автомобиля, но мы не успеваем. Самолет улетает через 1 минуту после того, как мы врываемся в аэропорт. Я впервые опоздала на самолет. Нам поменяли пропавшие билеты на следующий дополнительный рейс без доплат. Не все вьетнамцы успели прогнить? Да, из 100 человек встречается пара вполне человечных. По прилету в Ханой нас еще несколько раз пытаются развести на деньги.
26. Я рассчитываю на 100%-й релакс в течение последних двух дней, которые должны пройти в заливе Халонг. Если отсюда выселить всех вьетнамцев вместе с их жадностью, другим пониманием отдыха и ночным караоке на местном языке, а оставить только корабли-призраки, скалы среди тумана и серебряную воду залива, здесь можно было бы провести жизнь и умереть. Но пока я пытаюсь заснуть под вьетнамский вой и спрятаться от смайл-туристов из Канады. Но если отвернуться к воде, свесить ноги за корму и заткнуть уши, то здесь и сейчас не будет ничего, кроме медленной воды и вырастающих скал, пока канадцы обсуждают, насколько русские нот смайл и нот френдли, а вьетнамцы запрещают пить вино не из бара.
27. Очередной новый год. Местные сходят с ума в преддверие праздника, скупая мандариновые деревья и цветущую сакуру. Становится понятно, что это время не для нас, а для них, пора возвращаться.
28. Таким образом в январе месяце на московской кухне оказалась цветущая сакура. Все проходит
и все не расскажешь, конечно)
2. Ханой встречает ожидаемым обманом, хаосом и вонью. Надо сделать выдох и поплыть. Впереди 30 и 7 дней, 15 городов, 4 страны и 1 остров.
3. Прилетаю в Дананг. Таксист селит меня в трэш-отеле, на полу вода. На объяснения того, что мне нужно, не хватает сил и языка. Никто не понимает даже мой скудный английский. Район мрачен и не рассчитан на туристов. Хочется остаться в номере и не выходить на совсем вьетнамскую улицу в поисках ужина. Болит голова, холодно и сыро. Сыреют даже вещи в сумке. От приступов голода спасает милкивей, запасенный из Шереметьево. Засыпаю под телевизор: передают новую волну и аншлаг по тк Россия. Завтра город станет солнечным и вьетнамец на пузатом мотобайке повезет показывать мне город и пригород.
4. Вьетнамец везет меня в мраморные горы и затягивающий своей атмосферой Хойан. Возвращаемся на закате, в ушах откуда-то играет Утомленное солнце. Деревня, буйволы, красная дорога, красное солнце, рисовые поля, треугольные шапки и ветер в лицо.
5. Я захожу в пещеру с освещенным солнцем Буддой. Рядом монах разговаривает с густой темнотой, улыбается мне и уходит. Я шагаю в темноту, которую невозможно осветить телефоном и проваливаюсь на 3 ступеньки вниз, сверху капает вода. Из глубины доносятся голоса и через некоторое время навстречу выползают туристы с фонариками, я иду на свет и оказываюсь в скудно освещенной пещере-храме. Сверху расходятся лучи белого света.
6. Меняю контраст Бехеровкой, в туристическом автобусе одни местные, но водители следят, чтобы рядом со мной никто не садился, приносят йод, когда я стукаюсь об телевизор. Еду в Нячанг, к морю. Ночью, после 5 часов езды меня будят и приглашают за стол в кафе-остановке. Водители спасают меня от местных пассажиров и сажают к себе, кормят местной едой и смеются. Пассажиры тоже не сводят глаз с нашего столика. Я пьяна и все происходящее сильно забавит. Водители позируют мне на фото.
7. Автобус выкидывает меня в 10 километрах от Нячанга в 3 ночи и уезжает дальше. Долгие переговоры и случайный местный мотобайкер везет меня в нужную гостиницу. У меня нет шансов сэкономить на трансфере до отеля, не говоря о том, чтобы сохранить безопасность, учитывая то, что кроме меня и 1 мотобайкера на улице больше никого нет, а до города сама я точно не дойду, но моя убежденность, что город рядом и настойчивость, прогибают вьетнамца. еще 1 очко в мою пользу против вьетнамской жадности
8. Вьетнамско-тайский ресторан в Нячанге подсовывает нам несвежего лобстера. 4 часа разборок, агрессивный охранник, наше требование решения вопроса при полиции - это наша принципиальность против постоянного наебательства. Ресторан теряет всех посетителей на время этих разборок, но им важнее сорвать с нас ничтожный куш за умершую год назад большую креветку. Мы не можем понять их отношение к бизнесу, но все же уходим заплатив за половину ужина, т.к. темнеет и вокруг остаются одни местные и в этой схватке нам уже ничего не светит. Во Вьетнаме нет полиции; то, что имеет к ней отношение никогда не встанет на сторону белого; они не понимают своих убытков ради минутного наебательства. Все это нам предстояло понять еще не раз за время пребывания в стране. еще 1 очко в пользу вьетнамской жадности.
9. На следующий день мы покупаем пожаренных рыбаками на улице лобстеров. Это нереально вкусно и дешево. Никто не знает, что происходит на кухне любого из ресторанов, не говоря уже о свежести продуктов. Все опытные туристы едят на улице. Это наше очередное крещение, а для успокоения брезгливого сознания есть джин с обеззараживающим хинином.
10. Долгая-долгая непродуманная и настоящая дорога в Лаос. 48 часов пути вместо возможных 24х, самая нетуристическая граница, хижины из пальмовых листьев, не пуганные нищие, но счастливые дети, ночные путники с автоматами, сбитая нами собака (наверняка они ее съедят потом, т.к. они едят всех, кроме людей... хотя кто знает...), туалет под белым от звезд небом. Несколько лет назад на лаосских дорогах убили 2 туристов на велосипедах. Мы едем на минивене с не говорящим по-английски лаосцем по самой нетуристической части одной из самых бедных стран, но поражает только невероятная естественность окружающих поселений, природа. Только один переезд от границы Вьетнам-Лаос до Луангпрабанга занял 20 часов, а не 7, как обещали местные; с двумя перерывами на сон в машине. Бедный парень-водитель, он сам не знал, во что ввязался. Это фильм, снятый нашими глазами и уставшим от сложности переезда мозгом. Все могло быть более безопасно, быстро и удобно, но слава Богу, мы случайно выбрали этот путь. Боблее подробно его уже описала kakakalik.
11. Луангпрабанг, берег желтого Меконга и долгожданное солнце. Самые лучезарные подростки-монахи, пьяный и сытый полдень. Вокруг ничего не происходит, но жалко, что я не провела здесь месяц, следя за течением желтой реки.
12. Ночной автобус везет нас из Вьентьяна в Бангкок. Много времени прошло среди самодостаточной нищеты и сквозь полудрему я вижу в окне многоуровневые эстакады, пробки из тысяч машин в 3 ночи вне города, огни и торговые центры - мы въехали в Таиланд.
13. 31 января. Кеосан остыл от жаркой ночи. Скучают не разобранные проститутки, человек-мультфильм пытается говорить по-русски. Я засыпаю в баре после невкусного завтрака и долгой дороги. Когда просыпаюсь, Кеосан начинает жить, по балкону гестхауза напротив бегает белая белка. В обед мы начинаем заливать в невкусный лимонный сок спасительный Джин. Ира предлагает побриться мне на лысо. Я соглашаюсь сделать это за долгожданный чизбургер. Местная карри-имбирная еда начинает порядком надоедать. Вечером мы пытаемся попасть на массаж и в последнем из открытых салоне нас встречает массажистка с пивом и Хаппи нью еа! После массажа меня бреют. Алкоголь начинает неприятно отходить и я ничего не могу понять, даже свое отношение к происходящему. Новый год наступит через 15 минут.
14. 1 января, я остаюсь одна и гуляю по Бангкоку. Оставив туристические достопримечательности на утро, решаю заняться шопингом и отправиться в какой-либо молл. Ни один тук-тукер или таксист почему-то не соглашается везти меня туда, хотя расстояние не большое. Решаю прогуляться, но до молла не дохожу. Вокруг закрытые до 5 января офисы, на лавках спят дворники и на дереве прыгает белая белка.
15. Фотографирую деревья на фоне стены офисного здания. Выходит охранница. Я собираюсь уходить, но она просит сфотографировать ее. Фотографирую, она предлагает быть моим другом, я прошу e-mail, чтобы прислать фотографии. Счастливая, она убегает писать адрес и просит сфотографировать напарника, после чего протягивает мне почтовый адрес: Бангкок, офисный центр, индекс, дом.
16. Я возвращаюсь в Ханой: третий раз в одну и ту же гостиницу. Хозяева, видя меня в третий раз за 2 недели (каждый раз с новыми людьми), охуевают. Они еще не знают, что через 20 дней я вернусь опять. Друзья привезли мне сырокопченой колбасы, черного хлеба, мишек на севере и новости, что доллар подорожал. Колбаса и Мишки прекрасны.
17. В совсем обрусевшем Муине я вижу заросшего Карлиту, с которым виделись здесь год назад. Он вечно пьян и никого и ничего не помнит. За год мимо него прошло слишком много русских. В показанном нам год назад душевном Ламтонге подруга уговаривает присоединиться к одиноко сидящему "местному русскому". Я не расположена к русскому братанию и неохотно соглашаюсь. Местный русский оказывается тем самым знакомым sansanna, недавно оставшимся жить в Муине, с которым мы договорились при предварительной переписке до "в Муине трудно разминуться, пересечемся", хотя разминуться там вовсе и не так трудно, людей явно прибавилось. На утро жуткое похмелье.
18. В Хошимине я захожу в магазин дизайнерской одежды, запомнившийся по прошлому году, и явно отличающийся ассортиментом от прочего вьетнамского барахла. Рассказываю продавщице о том, что была здесь год назад и у меня есть ее фотография, и что сегодня утром я купила у них платье. Девочка не похожа на обычных вьетнамок, она стильная и бритая. В ЮВ-азии длинные волосы у женщины являются признаком здоровья и красоты, короткие или их отсутствие - признаком болезни или ущербности. Редкие подростки стригутся даже до плеч. В-основном, все креативно-стриженые - это китаянки. Девочка рассыпается в улыбках и благодарностях. Я обещаю прислать ей прошлогоднюю фотографию.
19. Камбоджа встречает нас нищетой, грязью, многочисленными лексусами среди нищих детей и величием Ангкора. Мы кормим диких обезьян, одна из них прыгает мне на шею. Мчимся на велосипедах провожать закат, вокруг джунгли и храмы Ангкора с ликами богов.
20. Летим на остров. Это уже пятый перелет. Начинаю относиться к перелетам как к поездке в метро, тем более, что полет в основном длится как дорога дом-работа. Самолет с пропеллерами. Садимся при сильном ветре, сильно трясет, бухаемся на полосу, резко тормозим. Море на острове очень плоское, как будто под наклоном. Кажется, что если подойти к кромке, можно не удержаться на ногах и упасть в него.
21. Мне часто снится, что я уже вернулась и рассказываю всем, что время пролетело незаметно. Но я просыпаюсь, выхожу на пустынный пляж и сажусь завтракать. Собака кладет голову мне на колено. Она не понимает по-русски и мне приходится поделиться банановым пэнкейком. Пэнкейки везде готовят очень по-разному и пока вышло 2 места, где их делают хорошо: одно в Лаосе, второе - здесь, на острове. Разделенный с собакой банановый блин - прекрасен.
22. Ноги блестят маслом на солнце. Мимо бесконечно бегут бегуны. Складывается впечатление, что все нации, кроме славян, бегают по утрам. Попадающиеся русские предпочитают прогулку. Я согласна, что это приятнее и полезнее.
23. Утренняя собака забирается под мой шизлонг и толкает меня в спину. Я равнодушна к бродячим собакам, как к источнику заразы и равнодушна к домашним, как к источнику хлопот, но мне кажется, она рассчитывает на дружбу.
24. Бай Сао - это пляж-рекламный ролик. Эти краски можно намешать только искусственно в фотошопе, такого не может быть. Если бы не мусор... Вьетнамцев надо выселить из всех самых красивых мест этой страны.
25. Мы возвращаемся в Хошимин лодкой + автобусом, т.к. билетов на авиа уже нет. Как я уже говорила, вьетнамской жадности нет предела и чувак продает нам билет на экспресс минивен, а сажает на публичный автобус для местных. Не привыкать к дискомфорту, но эта избушка на колесах идет очень медленно. На вечер из Хошимина куплены авиа до Ханоя, откуда через 2 дня мы должны вернуться в Москву. Если мы не успеваем на самолет, нам предстоит ехать на автобусе на север до Ханоя двое суток, рискуя не успеть на самолет домой, т.к. авиа на другие рейсы тоже нет. Водители автобуса уверяют, что мы успеем, но когда это становится под вопросом, пересаживают нас на такси, когда до аэропорта остается 100 км и 1 час до вылета. Я теряю тонну нервов, пытаясь мысленно ехать быстрее автомобиля, но мы не успеваем. Самолет улетает через 1 минуту после того, как мы врываемся в аэропорт. Я впервые опоздала на самолет. Нам поменяли пропавшие билеты на следующий дополнительный рейс без доплат. Не все вьетнамцы успели прогнить? Да, из 100 человек встречается пара вполне человечных. По прилету в Ханой нас еще несколько раз пытаются развести на деньги.
26. Я рассчитываю на 100%-й релакс в течение последних двух дней, которые должны пройти в заливе Халонг. Если отсюда выселить всех вьетнамцев вместе с их жадностью, другим пониманием отдыха и ночным караоке на местном языке, а оставить только корабли-призраки, скалы среди тумана и серебряную воду залива, здесь можно было бы провести жизнь и умереть. Но пока я пытаюсь заснуть под вьетнамский вой и спрятаться от смайл-туристов из Канады. Но если отвернуться к воде, свесить ноги за корму и заткнуть уши, то здесь и сейчас не будет ничего, кроме медленной воды и вырастающих скал, пока канадцы обсуждают, насколько русские нот смайл и нот френдли, а вьетнамцы запрещают пить вино не из бара.
27. Очередной новый год. Местные сходят с ума в преддверие праздника, скупая мандариновые деревья и цветущую сакуру. Становится понятно, что это время не для нас, а для них, пора возвращаться.
28. Таким образом в январе месяце на московской кухне оказалась цветущая сакура. Все проходит
и все не расскажешь, конечно)