Заметки до востребования. Отрывок 142
Сидя у компьютера вряд ли кто-то запоёт русскую народную песню "Лучинушка", а песни "Мониторушка" еще никто не сочинил, всему свой черёд. Начиная с лампочек Ильича, песенок про осветителей и просветителей было немного, не говоря уже о люстре Чижевского и телевизоре Сикорского.
Песни у костра (переходов от "Лучинушки" достаточно? :) ), песни у костра поются такие, у которых есть глубина и протяженность или протяжность.
Кричалки и вопилки у костра поются редко, они просятся на свет в электричках, в морозном ожидании автобуса, в бортовых грузовиках-попутках.
Песню у костра можно загадать, угадать, спросить, вымолить молчанием, спровоцировать, ее невозможно только заказать. Гитара ходит по кругу, но подолгу задерживается у тех, кто ею владеет.
Круговой вечерний разбор со свечой происходит в своем традиционном формате, который не меняется уже лет сорок.
- Кинем пальцы, раз-два-три!
Каждый "кидает", показывает столько пальцев на руках, сколько хочет. Быстро считаем сумму, просим кого-нибудь отвернуться, чтобы не видеть Круг.
- Этот?
- Нет!
- Этот? - показываем на другого.
- Нет!
- Этот?
- Да!
С этого человека начинается расчет по количеству кинутых пальцев. Считать можно по часовой стрелке, но мы, по привычке, считаем "по солнышку".
Так находим первого, который получает зажженную свечу. Он скажет хорошие слова про кого захочет и передаст ему горящую свечу. Вернувшись на своё место, он спросит любую песню для того, кому передал свечу. Если спрошенную им песню никто не знает, он должен спеть её сам, но чаще всего это доставалось мне и гостям-кспшникам, когда они были. Группа подпевает, если хочет, но песни с подпевками, как и хоровые, - у нас редкость.
Песня заканчивается, и тот, кто держит свечу, говорит о следующем хорошем человеке, но повторять людей нельзя, как и песни (см. пр. № 16: "Если нельзя, но очень хочется, то можно").
Группа смотрит на лиц держащего свечу и видит, что оно прекрасно. За две-три песенные минуты по лицу, освещенному языком пламени свечи, пробегает огромное количество отсветов и бликов, но снимать на пленку это невозможно, разрушится тонкая ткань доверия, любви, неповторимости происходящего и повредится ещё что-то, никому не ведомое, но самое важное в этом вечере и в жизни.
Свечу среди прочих может получить и тот первый, для которого выкинули пальцы и тогда у него есть полное право передать её кому-нибудь еще с хорошими, добрыми словами, которых так не хватает каждому человеку на Земле.
Разбор со свечой - зрелище феерическое, память от него остается под сердцем и живет долго. Это праздник, не календарный, настоящий.
Последний слушает спрошенную ему песню, но передавать свечу ему некому. Он аккуратно погасит ее, послюнив пальцы (свечи не задуваем, не принято) и заберет её на память. Он будет зажигать ее, когда заскучает по Тропе, память споет ему любимые песенки и песни.
- Юр, у меня есть огарок свечи с прошлого лета, - говорит Волчик, снова приехав на Тропу в июне.
- Значит, учебный год прошел хорошо, скучать не пришлось, - говорю я.
- Нет, не так, - говорит Волчик. - Я зажгу, вздохну и снова тушу, я на чуть-чуть зажигал.
В прошлом году я свалился на лагере Чистом с температурой 41-42ºC. Волчик трое суток держал костер и отпаивал меня чаем и травами. Котелка на Чистом не было, и он кипятил воду в литровой кружке. Через три дня был Круг со свечой, я сказал ему слова и спел песенку, его любимую - "Дельфины" Александра Дольского. Волчик был молчаливый и… как бы сказать… очень уместный - везде и всегда. При нем не существовало никакой пустоты, она полнилась его тёплым молчанием. Он погиб 21 августа 1991 года, когда мы упали в грузовике в реку Белую с моста. Его звали Володя Легкарь, одессит, 13 лет.
Где-то есть моя последняя песенка ему, она в прозе и называется "Дом". Волчик по-настоящему был моим первым помощником в создании группы ребят-реабилитаторов для ЦВиРЛа, "детского персонала".
Есть фото, где он варит мне в кружке чабрец на лагере Чистом. Сохранилось ли это фото - не знаю. Еще его снимал приезжавший на Тропу фотохудожник Александр Тягны-Рядно, но я не видел этих его фотографий.
Держишь свечу в круге, звучит песня, воск течет по пальцам, но ты ничего не чувствуешь, он не обжигает. Чуть колышется огонек свечи, отсветы бегут по лицу. Высоко над кронами деревьев зоркие глаза звёзд. Костер горит ровно и бесшумно, не искрит. Тепло.
- Юурк…
- Скажи.
- Юр, а Земля - маленькая?
(2015-2017)
© Юрий Устинов
Часть текстов утрачена при пересылке. Не редактировано и не вычитано автором. Нумерация отрывков не является авторской. Все тексты написаны автором в тюрьме.
Цитирование и воспроизведение текста разрешено с указанием на его источник: za-togo-parnya.livejournal.com
Песни у костра (переходов от "Лучинушки" достаточно? :) ), песни у костра поются такие, у которых есть глубина и протяженность или протяжность.
Кричалки и вопилки у костра поются редко, они просятся на свет в электричках, в морозном ожидании автобуса, в бортовых грузовиках-попутках.
Песню у костра можно загадать, угадать, спросить, вымолить молчанием, спровоцировать, ее невозможно только заказать. Гитара ходит по кругу, но подолгу задерживается у тех, кто ею владеет.
Круговой вечерний разбор со свечой происходит в своем традиционном формате, который не меняется уже лет сорок.
- Кинем пальцы, раз-два-три!
Каждый "кидает", показывает столько пальцев на руках, сколько хочет. Быстро считаем сумму, просим кого-нибудь отвернуться, чтобы не видеть Круг.
- Этот?
- Нет!
- Этот? - показываем на другого.
- Нет!
- Этот?
- Да!
С этого человека начинается расчет по количеству кинутых пальцев. Считать можно по часовой стрелке, но мы, по привычке, считаем "по солнышку".
Так находим первого, который получает зажженную свечу. Он скажет хорошие слова про кого захочет и передаст ему горящую свечу. Вернувшись на своё место, он спросит любую песню для того, кому передал свечу. Если спрошенную им песню никто не знает, он должен спеть её сам, но чаще всего это доставалось мне и гостям-кспшникам, когда они были. Группа подпевает, если хочет, но песни с подпевками, как и хоровые, - у нас редкость.
Песня заканчивается, и тот, кто держит свечу, говорит о следующем хорошем человеке, но повторять людей нельзя, как и песни (см. пр. № 16: "Если нельзя, но очень хочется, то можно").
Группа смотрит на лиц держащего свечу и видит, что оно прекрасно. За две-три песенные минуты по лицу, освещенному языком пламени свечи, пробегает огромное количество отсветов и бликов, но снимать на пленку это невозможно, разрушится тонкая ткань доверия, любви, неповторимости происходящего и повредится ещё что-то, никому не ведомое, но самое важное в этом вечере и в жизни.
Свечу среди прочих может получить и тот первый, для которого выкинули пальцы и тогда у него есть полное право передать её кому-нибудь еще с хорошими, добрыми словами, которых так не хватает каждому человеку на Земле.
Разбор со свечой - зрелище феерическое, память от него остается под сердцем и живет долго. Это праздник, не календарный, настоящий.
Последний слушает спрошенную ему песню, но передавать свечу ему некому. Он аккуратно погасит ее, послюнив пальцы (свечи не задуваем, не принято) и заберет её на память. Он будет зажигать ее, когда заскучает по Тропе, память споет ему любимые песенки и песни.
- Юр, у меня есть огарок свечи с прошлого лета, - говорит Волчик, снова приехав на Тропу в июне.
- Значит, учебный год прошел хорошо, скучать не пришлось, - говорю я.
- Нет, не так, - говорит Волчик. - Я зажгу, вздохну и снова тушу, я на чуть-чуть зажигал.
В прошлом году я свалился на лагере Чистом с температурой 41-42ºC. Волчик трое суток держал костер и отпаивал меня чаем и травами. Котелка на Чистом не было, и он кипятил воду в литровой кружке. Через три дня был Круг со свечой, я сказал ему слова и спел песенку, его любимую - "Дельфины" Александра Дольского. Волчик был молчаливый и… как бы сказать… очень уместный - везде и всегда. При нем не существовало никакой пустоты, она полнилась его тёплым молчанием. Он погиб 21 августа 1991 года, когда мы упали в грузовике в реку Белую с моста. Его звали Володя Легкарь, одессит, 13 лет.
Где-то есть моя последняя песенка ему, она в прозе и называется "Дом". Волчик по-настоящему был моим первым помощником в создании группы ребят-реабилитаторов для ЦВиРЛа, "детского персонала".
Есть фото, где он варит мне в кружке чабрец на лагере Чистом. Сохранилось ли это фото - не знаю. Еще его снимал приезжавший на Тропу фотохудожник Александр Тягны-Рядно, но я не видел этих его фотографий.
Держишь свечу в круге, звучит песня, воск течет по пальцам, но ты ничего не чувствуешь, он не обжигает. Чуть колышется огонек свечи, отсветы бегут по лицу. Высоко над кронами деревьев зоркие глаза звёзд. Костер горит ровно и бесшумно, не искрит. Тепло.
- Юурк…
- Скажи.
- Юр, а Земля - маленькая?
(2015-2017)
© Юрий Устинов
Часть текстов утрачена при пересылке. Не редактировано и не вычитано автором. Нумерация отрывков не является авторской. Все тексты написаны автором в тюрьме.
Цитирование и воспроизведение текста разрешено с указанием на его источник: za-togo-parnya.livejournal.com