Заметки до востребования. Отрывок 118
В 97 году нас позвали в какие-то залы и вестибюли на вручение премии "Благородство". Мы поехали скопом и, поднявшись в огромный холл на втором этаже, оказались в картинной галерее, там проходила выставка работ местного художника. Его тоже позвали, чтобы вручить премию, она тоже как-то называлась. Художник сидел в кресле на колёсиках в уголке зала, и у него не было рук. Тропа разбрелась по залу, мы уже немножко умели смотреть картины, и каждый выбирал точку, с которой он хочет видеть художественное произведение и попытаться войти в него. Чтобы войти в картину, нужно верно выбрать точку, с которой ты на неё смотришь, встать свободно, сложить губы трубочкой и с некоторым усилием выдувать через эту трубочку воздух. По мере выдыхания картина оживает, оставаясь на месте, ты входишь внутрь нее и делаешь там что хочешь. Если ты перед портретом какого-нибудь графа, ты оживишь его, вдохнешь жизнь в этот портрет, выдувая воздух. Если это пейзаж какой - рамки картины растворятся, и она станет явью. Если это строение - оно станет объёмным и впустит в себя.
Путешествие по висящим в вестибюле картинам Тропа закончила довольно быстро, все подтянулись к художнику, спрятали руки за спины и поздоровались.
- Спасибо вам за картины, - сказал Конь. - Я таких никогда не видел.
- Это прям как сказки, - сказал Боцман. - Я слышал как там ветер дует.
Художник с улыбкой кивал ребятам, сидя в своём кресле. Он оценил руки ребят, спрятанные за спину.
- Спасибо, - сказал Стрелец. Они встретились с художником глазами, и художник кивнул ему, но Стрельцу опять захотелось встретиться глазами, и он опять сказал:
- Спасибо!
Художник снова кивнул ему, задержав взгляд на его лице, Стрелец смутился, потупился и сказал:
- Мне бы так рисовать.
- Просто рисуй, когда очень хочется, - сказал художник.
- Я рисую, - сказал Стрелец, - но никогда не знаю что получится.
- Во, точно! - подхватил Боцман. - То, что хочется, почему-то никогда не получается.
- Когда я беру в зубы карандаш или кисть, то забываю, что должно что-то получиться, - рассказывает художник. - Когда творишь мир, которого еще не было, ты ни о чем не думаешь, а только чувствуешь. Образы возникают сами, из чувств.
Тропа чуть зависла, соображая, и он объяснил попроще:
- Например, висят рядом две картины. На одной нарисован лимон. На другой чувство кислоты, которое он вызывает. Как думаете, это будут разные картины?
- Да, - уверенно отвечает Тропа.
- Эту кислость можно рисовать, - подтверждает Бычик.
- Верно, - говорит художник. - Можно изобразить образ, а можно нарисовать чувство.
У Боцмана светятся глаза, он что-то соображает и говорит:
- Извините, я отойду, я хочу теперь еще раз посмотреть.
- И я, - говорит Стрелец, и вся Тропа с лёгким шорохом рассыпается по залу и смотрит на полотна новыми, только что полученными глазами.
Мы с художником остаёмся вдвоём, я здороваюсь кивком, и мы немножко говорим что-то о его любимых Дега, "как ни странно Веласкесе" и о Кандинском, о котором мне говорить не пристало, я его слишком плохо знаю.
Тропа снова собирается возле художника, Ивушка говорит восхищенно:
- Это же можно прямо настроение рисовать!
- Да, - подтверждает художник. - Настроения, состояния, чувства.
Звенит звонок - колокольчик, открываются двери зала, и два крепких молодых человека перемещают туда художника вместе с его креслом. Мы в своих красно-оранжевых анораках образуем в зале подобие клумбы. В таком ярком анораке нигде не потеряешься, а при переходе улицы водители притормозят перед нами самым естественным образом.
Художник сидит недалеко от нас и продолжает отвечать Ивушке:
- Я уверен, - говорит он, - что все безногие танцоры всё равно танцуют, а глухие композиторы всё равно сочиняют музыку. Дело в чувстве.
- Я понял! - продолжает восхищаться Ива, но на сцену выходят ведущие, и церемония вручения премий начинается. Премия - это пластина из желтого металла, прикрепленная к деревянной лакированной доске. На пластине всё написано - кому, за что, когда.
На обратном пути в приют-лицей Боцман тихо и вполне юмористически вздыхает:
- Ю-урк, а премия - это ведь когда какую-то копеечку дают?
- Ты что больше хочешь, - спрашиваю я, - видеть лимон или чувствовать его вкус?
- Опа! - говорит Боцман, мы замолкаем, все смотрят в окна трамвая на тему образов и чувств.
Утром ко мне в дверь просовывается Ивушкина голова и говорит:
- Юр, мы порисуем? До школы еще целый час.
- Порисуйте, - говорю. - А я поснимаю.
- Ага, - соглашается Ива, его голова исчезает, по коридору шуршат шаги - несколько человек идут порисовать.
Мне интересно, я беру видеокамеру и отправляюсь за ними. По дороге соображаю, что еще темно, освещение электрическое, камера не возьмет белый цвет, всё будет желтым. Пошёл все-таки, поснимал.
О художнике не говорили, но всё это было про него. Только Стрелец потом спросил:
- Юр, а как он карандаш в рот вставляет? Это же рукой надо.
(05.08.2017)
© Юрий Устинов
Часть текстов утрачена при пересылке. Не редактировано и не вычитано автором. Нумерация отрывков не является авторской. Все тексты написаны автором в тюрьме.
Цитирование и воспроизведение текста разрешено с указанием на его источник: za-togo-parnya.livejournal.com
Путешествие по висящим в вестибюле картинам Тропа закончила довольно быстро, все подтянулись к художнику, спрятали руки за спины и поздоровались.
- Спасибо вам за картины, - сказал Конь. - Я таких никогда не видел.
- Это прям как сказки, - сказал Боцман. - Я слышал как там ветер дует.
Художник с улыбкой кивал ребятам, сидя в своём кресле. Он оценил руки ребят, спрятанные за спину.
- Спасибо, - сказал Стрелец. Они встретились с художником глазами, и художник кивнул ему, но Стрельцу опять захотелось встретиться глазами, и он опять сказал:
- Спасибо!
Художник снова кивнул ему, задержав взгляд на его лице, Стрелец смутился, потупился и сказал:
- Мне бы так рисовать.
- Просто рисуй, когда очень хочется, - сказал художник.
- Я рисую, - сказал Стрелец, - но никогда не знаю что получится.
- Во, точно! - подхватил Боцман. - То, что хочется, почему-то никогда не получается.
- Когда я беру в зубы карандаш или кисть, то забываю, что должно что-то получиться, - рассказывает художник. - Когда творишь мир, которого еще не было, ты ни о чем не думаешь, а только чувствуешь. Образы возникают сами, из чувств.
Тропа чуть зависла, соображая, и он объяснил попроще:
- Например, висят рядом две картины. На одной нарисован лимон. На другой чувство кислоты, которое он вызывает. Как думаете, это будут разные картины?
- Да, - уверенно отвечает Тропа.
- Эту кислость можно рисовать, - подтверждает Бычик.
- Верно, - говорит художник. - Можно изобразить образ, а можно нарисовать чувство.
У Боцмана светятся глаза, он что-то соображает и говорит:
- Извините, я отойду, я хочу теперь еще раз посмотреть.
- И я, - говорит Стрелец, и вся Тропа с лёгким шорохом рассыпается по залу и смотрит на полотна новыми, только что полученными глазами.
Мы с художником остаёмся вдвоём, я здороваюсь кивком, и мы немножко говорим что-то о его любимых Дега, "как ни странно Веласкесе" и о Кандинском, о котором мне говорить не пристало, я его слишком плохо знаю.
Тропа снова собирается возле художника, Ивушка говорит восхищенно:
- Это же можно прямо настроение рисовать!
- Да, - подтверждает художник. - Настроения, состояния, чувства.
Звенит звонок - колокольчик, открываются двери зала, и два крепких молодых человека перемещают туда художника вместе с его креслом. Мы в своих красно-оранжевых анораках образуем в зале подобие клумбы. В таком ярком анораке нигде не потеряешься, а при переходе улицы водители притормозят перед нами самым естественным образом.
Художник сидит недалеко от нас и продолжает отвечать Ивушке:
- Я уверен, - говорит он, - что все безногие танцоры всё равно танцуют, а глухие композиторы всё равно сочиняют музыку. Дело в чувстве.
- Я понял! - продолжает восхищаться Ива, но на сцену выходят ведущие, и церемония вручения премий начинается. Премия - это пластина из желтого металла, прикрепленная к деревянной лакированной доске. На пластине всё написано - кому, за что, когда.
На обратном пути в приют-лицей Боцман тихо и вполне юмористически вздыхает:
- Ю-урк, а премия - это ведь когда какую-то копеечку дают?
- Ты что больше хочешь, - спрашиваю я, - видеть лимон или чувствовать его вкус?
- Опа! - говорит Боцман, мы замолкаем, все смотрят в окна трамвая на тему образов и чувств.
Утром ко мне в дверь просовывается Ивушкина голова и говорит:
- Юр, мы порисуем? До школы еще целый час.
- Порисуйте, - говорю. - А я поснимаю.
- Ага, - соглашается Ива, его голова исчезает, по коридору шуршат шаги - несколько человек идут порисовать.
Мне интересно, я беру видеокамеру и отправляюсь за ними. По дороге соображаю, что еще темно, освещение электрическое, камера не возьмет белый цвет, всё будет желтым. Пошёл все-таки, поснимал.
О художнике не говорили, но всё это было про него. Только Стрелец потом спросил:
- Юр, а как он карандаш в рот вставляет? Это же рукой надо.
(05.08.2017)
© Юрий Устинов
Часть текстов утрачена при пересылке. Не редактировано и не вычитано автором. Нумерация отрывков не является авторской. Все тексты написаны автором в тюрьме.
Цитирование и воспроизведение текста разрешено с указанием на его источник: za-togo-parnya.livejournal.com