Черно-белое.
Чем больше я гуляю по старым итальянским кладбищам, тем сильнее мне кажется, что самое подходящее место для скульптур именно там, в тени деревьев, в пыли галерей и колумбариев. Именно там они по-настоящему пронзительно наполнены смыслом. Во дворцах, на площадях они лишь часть декорации, потерявшиеся на фоне общей пышности. Стоит ли говорить о музеях, где они просто стоят в зале, окруженные десятками собратьев и сотнями усталых туристов, в свете софитов. Картины самобытны, а скульптуры очень нуждаются в подходящем пространстве.
Бедные Давид и Моисей руки Микеланджело. Одного поместили в зоопарк из скульптур, и нарушили его гармонию этим нагромождением силуэтов. Второго оставили там где ему и предназначалось стоять, в расписанной церкви, которая своим излишеством, как шумом, заслоняет его фигуру. Белое на белом.
Тем удивительнее, что несмотря на тысячи скульптур, на монументальных кладбищах все выглядит совершенно иначе. Каждой фигуре дано свое, пусть небольшое, но необходимое пространство, которым она владеет безраздельно.
Тишина и покой идеально дополняют их статичность. Они сами - застывший момент, миг, короткий как сама жизнь.
Они молча созерцают. Они навечно хранят чью-то последнюю память. Они как её осколок, как старый снимок, лишь один из миллионов моментов, который замер и остался, когда все остальные уже унесло беспощадное время.
За ними стоит так много, что становится страшно.
Они рождены чтобы много сказать. Сказать бессловесно, ощущением, намёком.
На них можно долго смотреть и молчать. Думать о своем. Читать послания в их силуэтах.
Удивительно как гений художника делает мрамор таким живым и одновременно мертвым.
В них так мало лишнего. Наверное, поэтому им очень идет черно-белое.
