"Путь ветра, путь воды". Гроза.
Сегодня мы, наконец, продолжим начатый нами еще в декабре разговор о Мире и том, что в нем... :)
Нынче в нашем цикле "Путь ветра, путь воды" - маленькая сценка из жизни одного из главных героев этого действа, а точнее, одно из его ночных видений-воспоминаний...
Просто будем потихоньку знакомиться с Миром, время от времени заглядывая в разные его окошки... :)
Желающим потом буду рада дать еще необходимый дополнительный контекст, разумеется, пока же скажу лишь пару вещей. Во-первых, в этом видении будет старинная колыбельная, которую один любящий отец когда-то пел своим детям, особенно младшему сыну, ласково называемому отцом "ниени" (как герой этой песенки), по имени (именно имени, а не названию) маленькой серой лесной птички, похожей на помесь воробья и соловья.
А во-вторых, наверно, стоит также сказать, в общем и на будущее тоже, что в нашем случае вся информация о том, как устроен Мир, все "тайны бытия и Мироздания" вплетены, по большей части, именно в истории жизней его обитателей, в их легенды и мифы, песни и стихи, в каждом из которых - живые сердца и кусочек живого Мира... Есть одни из главных тайн Мира и в этом видении, и в этой колыбельной... :) Разумеется, все это, в первую очередь, должны учитывать те, кто сам проживает Мир, идет по нему, пытается понять, вылечить и спасти его, но, возможно, это будет нелишне или интересно знать также и его дорогим гостям. :)
Гроза - видение Каэдрена
Каэдрену видится воспоминание - очень старое, возможно, одно из самых ранних, что остались в его памяти. Воспоминание о той поре, когда он еще боялся гроз и бурь (а он уже и забыл, что было ведь и такое время). Он видит и ощущает свое видение как изнутри, так и снаружи - будто проживает и наблюдает одновременно…
В этом видении Каэдрену 6 лет (развития), не больше, он сидит ночью на кровати в своей комнате - слишком просторной, холодной и темной, без единой горящей свечи - и слушает сильную осеннюю грозу, что бушует над их замком. Он не знает, магическая ли это гроза, смешанная или обыкновенная, но она ужасает и притягивает его одновременно - своей невероятной мощью и яростью, ослепительной яркостью своих молний и оглушающим громом, водопадом ливня, а еще какими-то странными звуками, вроде свиста, рева, шипения, воя и клекота, словно стаи гигантских хищных птицезмей или великие драконы беснуются над крышей замка. Каэдрену безумно хочется зажмуриться, закрыть уши и спрятаться под одеялом, но он не может - лишь сидит, завороженный, застывший, крепко обхватив колени ледяными руками, и смотрит широко распахнутыми глазами в высокое окно сбоку над кроватью. Сердце его то колотится, как бешеное, то замирает, дыхание сбивается, он давно замерз в своей тонкой ночной рубашке, но не замечает этого.
Мальчик знает, что его отец, как и все защитники, очень занят в такие неспокойные ночи, что мать сейчас убаюкивает маленькую сестру и останется с ней до утра, что старшая сестра Велла ужасно занята своей недавно начавшейся учебой на целительницу и ушла на ночное дежурство, что старший брат наверняка давно уже спит и… И поэтому он, Каэдрен, - совсем один в этой грозе. Замок почему-то кажется ему огромным и опустевшим, будто весь клан, вся его семья исчезли в одно мгновение, а гроза - о, гроза кажется ему всеведущей, вездесущей и огромной - она точно знает о нем, она видит его своими сверкающими бездонными глазами и тянется к нему холодными жалящими руками, нависая над замком. От этой грозы не скрыться, не убежать, можно только смотреть на нее, застыв телом и сердцем, и с невыразимым ужасом ждать, ждать приближения ее смертельных объятий…
Так и сидит Каэдрен час, два, вечность, он не знает, и гроза все не утихает, когда вдруг слышатся тихий скрип приоткрывающейся двери и мягкие шаги босыми ногами по каменному полу - шлеп, шлеп, шлеп… Остановились…
“Кто тут?!.” - дрожащим голосом восклицает Каэдрен в темноту.
“Это я, Эдри…” - отвечает ему голос брата, и в свете молний мальчик видит тонкую фигурку восьмилетнего Тури, тоже в одной ночной рубашке и босиком.
“Ты… Не отдыхаешь еще?..” - спрашивает брат.
“Нет…” - отвечает Каэдрен.
“А можно… Тут с тобой посидеть немного?..” - говорит Тури, и голос у него странно напряжен.
“Можно… Садись…” - Каэдрен двигается в сторону, и Тури, сказав хрипло “спасибо…”, садится рядом с ним на кровати, точно так же подтягивая ноги почти к подбородку и обхватывая их руками.
Так они сидят рядом молча какое-то время, Каэдрен все вслушивается в грозу, а затем Тури спрашивает его: “А ты… Чего сидишь тут?..”
“Да так, не отдыхается что-то…” - отвечает Каэдрен, стараясь сдерживать дрожь в голосе, ему не хочется показывать брату свой страх перед грозой. Он поворачивает голову и видит, что Тури смотрит прямо на него, смотрит очень внимательно, и глаза его будто слегка светятся даже (или то отсветы молний?).
“Не отдыхается?.. Ясно…” - говорит Тури и вздыхает. - “А я вот… Не могу даже глаза закрыть в грозу, так боюсь… Все кажется, гроза повсюду, а я один, и она вот-вот разрушит замок и придет за мной…”
И вот тут Каэдрену становится гораздо страшнее, чем было раньше. Если уж его старший брат, от которого он ожидал защиты и утешения, сам так боится этой грозы, то дело и впрямь плохо, они пропали… Каэдрен в ужасе и отчаянии замирает, глядя в полные такого же страха глаза брата, и чувствует, как медленно начинает сжиматься горло, а в глазах начинает щипать.
“Слушай, Эдри…” - шепчет ему Тури, будто боясь даже говорить громко, а не то гроза услышит его. - “Слушай… Ты помнишь ту песенку, которую папа всегда пел, когда нам было плохо?.. Ну, ту колыбельную про маленькую птичку?.. Она мне всегда помогала, когда я болел или боялся, но я давно не слышал ее и… Никак не могу вспомнить ее всю, и спеть не получается, я уже пытался, выходит не то…”
О да, конечно, Каэдрен помнит эту песню, папа до сих пор иногда поет ему ее на ночь, более того, он только недавно выучил ее всю наизусть и сам спел отцу, который хвалил его, и потом Каэдрен очень гордился собой. “Я помню ее, помню…” - воодушевленно шепчет он Тури в ответ. - “Я ее знаю… Хочешь, спою?..”
“Да…” - выдыхает старший брат так, будто нет ничего в Мире, что он желал бы услышать сейчас больше, чем эту старую колыбельную. - “Пожалуйста, Эдри, если можно…”
И Каэдрен выпрямляется на кровати и начинает петь. И пока он поет эту старую эльфийскую колыбельную, то постепенно не головой, но всем сердцем понимает - его старший брат боится грозы еще больше, чем он сам, он в ужасе и замерз, он одинок и страдает, и он пришел к нему - к нему! - за защитой и утешением… И только он, малыш Эдри, как его все еще называют в семье, может помочь своему старшему брату, такому сильному, взрослому и умному, только он, младший, может сейчас защитить Тури и позаботиться о нем. И ощутив это, Каэдрен придвигается поближе к брату, накрывает его и себя теплым покрывалом, прижимается плечом к его ледяному плечу и поет, поет постепенно крепнущим голосом колыбельную отца…
Маленький ниени, серая птичка,
Летит домой лесом в ужасную бурю -
Нигде не укрыться, нигде нет защиты….
“Братья мои, листья, молю, помогите!..”
“Мы тебя слышим, брат наш ниени…
Ты ли нас не чистил от насекомых,
Ты ли нас не славил дивною песней?..
Мы тебе поможем, закроем от бури…”
Маленький ниени, серая птичка,
Летит домой полем в ужасную бурю -
Нигде не укрыться, нигде нет защиты…
“Сестры мои, капли, молю, помогите!..”
“Мы тебя слышим, брат наш ниени…
Ты ли нас не пил, открывал свое сердце,
Ты ли нас не чтил благодарной молитвой?..
Мы тебе поможем, закроем от бури…”
Маленький ниени, серая птичка,
Летит домой небом в ужасную бурю -
Нигде не укрыться, нигде нет защиты…
“Отцы мои, горы, молю, помогите!..”
“Мы тебя слышим, сын наш ниени…
Ты ли в нашем сердце не вил свои гнезда,
Одарял любовью и новою жизнью?..
Мы тебе поможем, закроем от бури…”
Маленький ниени, серая птичка,
Летит над порталом в ужасную бурю -
Нигде не укрыться, нигде нет защиты…
“Матери-духи, молю, помогите!..”
“Мы тебя слышим, мы тебя видим…
Ты ль не плоть от плоти и дух от духа,
Ты ль не наше сердце, сын наш ниени?..
Мы тебе поможем, закроем от бури…”
Допев песню, Каэдрен ощущает, что все его тело наполнилось мурашками и теплом, да и брат рядом явно тоже согрелся. В своем сердце Каэдрен чувствует почему-то такую радость и такую силу, будто он парит над родной долиной в ясный солнечный день, а не сидит в темном замке в страшную осеннюю грозу. Что-то неясное, но замечательное так и бурлит внутри него, и, переполненный этим ощущением, Каэдрен улыбается и обнимает Тури за плечи, ощущая себя почти совсем взрослым и бесстрашным. Как отец.
“Ну что, помогло?..” - спрашивает он брата негромко. “Еще как…” - отвечает Тури, и в его голосе слышатся одновременно облегчение и восхищение, и благодарность. - “Спасибо, Эдри, спасибо… Я не знаю, как дожил бы до утра, если бы не ты…” Так говорит Тури и кладет свою руку на руку брата, лежащую у него на плече. И вот тогда Каэдрен, кажется, впервые в жизни замечает волшебную особенность рук старшего брата - прохладных, но излучающих такое всепроникающее тепло…
Удивленный, мальчик какое-то время отдается этому новому ощущению, закрыв глаза, а потом открывает их и говорит, глядя в озаряемое молниями и залитое водой окно: “А она… Совсем не такая страшная, эта гроза, да?.. Скорее даже красивая…” “Да, Эдри, да… Ты прав… И она красивая, верно…” - слышит он рядом голос брата, а в нем ощущает теплую улыбку.
В этот момент Каэдрен-взрослый чувствует, что постепенно отдаляется от двух сидящих в темноте на кровати мальчишек, словно бесшумно пятится, стараясь не помешать им, не спугнуть этого драгоценного момента единения. Он уходит во тьму и холод, одновременно ощущая внутри, как Каэдрен-маленький, обнимая впервые спасенного им брата и глядя в окно, неожиданно для самого себя возносит в своем сердце горячую молитву духам, благодаря их и благословляя все вокруг - эту ночь и эту грозу, родной замок и свою семью, любимого брата Тури и всех, всех маленьких птичек, летящих домой сквозь такой опасный и прекрасный Мир в ужасную бурю…
На сей раз Каэдрен пробуждается к привычной реальности медленно, постепенно, с каким-то странным и удивительным ощущением внутри, заставляющим его снова вспомнить древнюю эльфийскую присказку о сердце, полном слез. Но одновременно он чувствует внутри какое-то живое тепло, мурашки, ему на удивление хорошо, хотя сердце его и ноет…
И пока Каэдрен медленно поднимается на поверхность своего океана видений, три странные мысли проплывают мимо него - величественно, словно огромные рыбы…
Первая мысль - о том, что то был, наверно, не только последний раз, когда Каэдрен боялся грозы, но и последний раз, когда он вообще пел для кого-то…
Вторая мысль - о том, о чем он никогда раньше не задумывался, слушая ту нехитрую старую колыбельную - о судьбе защитников маленькой серой птички ниени… Ведь и листья, и капли, и горы, закрывшие собой ниени от ужасной бури, наверняка погибли: листья сгорели, капли испарились, а горы разрушились… Они пожертвовали собой, ответив добром на добро… Надо же, а в детстве казалось, что эта песенка - просто о том, как маленький ниени счастливо добрался домой, защищаемый всем Миром…
А третья мысль, самая неуловимая и странная, была о духах - что-то в песне натолкнуло Каэдрена на новое ощущение, новое осознание, но оно… Оно ускользнуло, стоило только эльфу открыть глаза.
Когда он полностью очнулся, все еще была ночь, и до осеннего рассвета было еще далеко. Свеча в фонаре на окне догорела, и вокруг стояла такая тьма, что Каэдрену показалось, будто он все еще - в родном замке, только уже после грозы… На одно мгновение Каэдрен испугался и обрадовался одновременно, и, не удержавшись, с какой-то безумной надеждой тихо позвал: “Тури…” И тут же пожалел об этом - услышать тишину в ответ было неожиданно так больно… Он закрыл лицо руками, пытаясь хоть как-то спрятаться от этой тишины, и от осознания всего, что навалилось на него, вместе с пробуждением, но… Тут где-то в сердце Каэдрен снова услышал умоляющий голос брата: “Пожалуйста, Эдри, если можно…” И сам не понял, как, еще не отняв рук от лица, Каэдрен начал тихо, неуверенно напевать: “Маленький ниени, серая птичка, Летит домой лесом в ужасную бурю…” И стало легче…
весна-лето 2023 года
Нынче в нашем цикле "Путь ветра, путь воды" - маленькая сценка из жизни одного из главных героев этого действа, а точнее, одно из его ночных видений-воспоминаний...
Просто будем потихоньку знакомиться с Миром, время от времени заглядывая в разные его окошки... :)
Желающим потом буду рада дать еще необходимый дополнительный контекст, разумеется, пока же скажу лишь пару вещей. Во-первых, в этом видении будет старинная колыбельная, которую один любящий отец когда-то пел своим детям, особенно младшему сыну, ласково называемому отцом "ниени" (как герой этой песенки), по имени (именно имени, а не названию) маленькой серой лесной птички, похожей на помесь воробья и соловья.
А во-вторых, наверно, стоит также сказать, в общем и на будущее тоже, что в нашем случае вся информация о том, как устроен Мир, все "тайны бытия и Мироздания" вплетены, по большей части, именно в истории жизней его обитателей, в их легенды и мифы, песни и стихи, в каждом из которых - живые сердца и кусочек живого Мира... Есть одни из главных тайн Мира и в этом видении, и в этой колыбельной... :) Разумеется, все это, в первую очередь, должны учитывать те, кто сам проживает Мир, идет по нему, пытается понять, вылечить и спасти его, но, возможно, это будет нелишне или интересно знать также и его дорогим гостям. :)
Гроза - видение Каэдрена
Каэдрену видится воспоминание - очень старое, возможно, одно из самых ранних, что остались в его памяти. Воспоминание о той поре, когда он еще боялся гроз и бурь (а он уже и забыл, что было ведь и такое время). Он видит и ощущает свое видение как изнутри, так и снаружи - будто проживает и наблюдает одновременно…
В этом видении Каэдрену 6 лет (развития), не больше, он сидит ночью на кровати в своей комнате - слишком просторной, холодной и темной, без единой горящей свечи - и слушает сильную осеннюю грозу, что бушует над их замком. Он не знает, магическая ли это гроза, смешанная или обыкновенная, но она ужасает и притягивает его одновременно - своей невероятной мощью и яростью, ослепительной яркостью своих молний и оглушающим громом, водопадом ливня, а еще какими-то странными звуками, вроде свиста, рева, шипения, воя и клекота, словно стаи гигантских хищных птицезмей или великие драконы беснуются над крышей замка. Каэдрену безумно хочется зажмуриться, закрыть уши и спрятаться под одеялом, но он не может - лишь сидит, завороженный, застывший, крепко обхватив колени ледяными руками, и смотрит широко распахнутыми глазами в высокое окно сбоку над кроватью. Сердце его то колотится, как бешеное, то замирает, дыхание сбивается, он давно замерз в своей тонкой ночной рубашке, но не замечает этого.
Мальчик знает, что его отец, как и все защитники, очень занят в такие неспокойные ночи, что мать сейчас убаюкивает маленькую сестру и останется с ней до утра, что старшая сестра Велла ужасно занята своей недавно начавшейся учебой на целительницу и ушла на ночное дежурство, что старший брат наверняка давно уже спит и… И поэтому он, Каэдрен, - совсем один в этой грозе. Замок почему-то кажется ему огромным и опустевшим, будто весь клан, вся его семья исчезли в одно мгновение, а гроза - о, гроза кажется ему всеведущей, вездесущей и огромной - она точно знает о нем, она видит его своими сверкающими бездонными глазами и тянется к нему холодными жалящими руками, нависая над замком. От этой грозы не скрыться, не убежать, можно только смотреть на нее, застыв телом и сердцем, и с невыразимым ужасом ждать, ждать приближения ее смертельных объятий…
Так и сидит Каэдрен час, два, вечность, он не знает, и гроза все не утихает, когда вдруг слышатся тихий скрип приоткрывающейся двери и мягкие шаги босыми ногами по каменному полу - шлеп, шлеп, шлеп… Остановились…
“Кто тут?!.” - дрожащим голосом восклицает Каэдрен в темноту.
“Это я, Эдри…” - отвечает ему голос брата, и в свете молний мальчик видит тонкую фигурку восьмилетнего Тури, тоже в одной ночной рубашке и босиком.
“Ты… Не отдыхаешь еще?..” - спрашивает брат.
“Нет…” - отвечает Каэдрен.
“А можно… Тут с тобой посидеть немного?..” - говорит Тури, и голос у него странно напряжен.
“Можно… Садись…” - Каэдрен двигается в сторону, и Тури, сказав хрипло “спасибо…”, садится рядом с ним на кровати, точно так же подтягивая ноги почти к подбородку и обхватывая их руками.
Так они сидят рядом молча какое-то время, Каэдрен все вслушивается в грозу, а затем Тури спрашивает его: “А ты… Чего сидишь тут?..”
“Да так, не отдыхается что-то…” - отвечает Каэдрен, стараясь сдерживать дрожь в голосе, ему не хочется показывать брату свой страх перед грозой. Он поворачивает голову и видит, что Тури смотрит прямо на него, смотрит очень внимательно, и глаза его будто слегка светятся даже (или то отсветы молний?).
“Не отдыхается?.. Ясно…” - говорит Тури и вздыхает. - “А я вот… Не могу даже глаза закрыть в грозу, так боюсь… Все кажется, гроза повсюду, а я один, и она вот-вот разрушит замок и придет за мной…”
И вот тут Каэдрену становится гораздо страшнее, чем было раньше. Если уж его старший брат, от которого он ожидал защиты и утешения, сам так боится этой грозы, то дело и впрямь плохо, они пропали… Каэдрен в ужасе и отчаянии замирает, глядя в полные такого же страха глаза брата, и чувствует, как медленно начинает сжиматься горло, а в глазах начинает щипать.
“Слушай, Эдри…” - шепчет ему Тури, будто боясь даже говорить громко, а не то гроза услышит его. - “Слушай… Ты помнишь ту песенку, которую папа всегда пел, когда нам было плохо?.. Ну, ту колыбельную про маленькую птичку?.. Она мне всегда помогала, когда я болел или боялся, но я давно не слышал ее и… Никак не могу вспомнить ее всю, и спеть не получается, я уже пытался, выходит не то…”
О да, конечно, Каэдрен помнит эту песню, папа до сих пор иногда поет ему ее на ночь, более того, он только недавно выучил ее всю наизусть и сам спел отцу, который хвалил его, и потом Каэдрен очень гордился собой. “Я помню ее, помню…” - воодушевленно шепчет он Тури в ответ. - “Я ее знаю… Хочешь, спою?..”
“Да…” - выдыхает старший брат так, будто нет ничего в Мире, что он желал бы услышать сейчас больше, чем эту старую колыбельную. - “Пожалуйста, Эдри, если можно…”
И Каэдрен выпрямляется на кровати и начинает петь. И пока он поет эту старую эльфийскую колыбельную, то постепенно не головой, но всем сердцем понимает - его старший брат боится грозы еще больше, чем он сам, он в ужасе и замерз, он одинок и страдает, и он пришел к нему - к нему! - за защитой и утешением… И только он, малыш Эдри, как его все еще называют в семье, может помочь своему старшему брату, такому сильному, взрослому и умному, только он, младший, может сейчас защитить Тури и позаботиться о нем. И ощутив это, Каэдрен придвигается поближе к брату, накрывает его и себя теплым покрывалом, прижимается плечом к его ледяному плечу и поет, поет постепенно крепнущим голосом колыбельную отца…
Маленький ниени, серая птичка,
Летит домой лесом в ужасную бурю -
Нигде не укрыться, нигде нет защиты….
“Братья мои, листья, молю, помогите!..”
“Мы тебя слышим, брат наш ниени…
Ты ли нас не чистил от насекомых,
Ты ли нас не славил дивною песней?..
Мы тебе поможем, закроем от бури…”
Маленький ниени, серая птичка,
Летит домой полем в ужасную бурю -
Нигде не укрыться, нигде нет защиты…
“Сестры мои, капли, молю, помогите!..”
“Мы тебя слышим, брат наш ниени…
Ты ли нас не пил, открывал свое сердце,
Ты ли нас не чтил благодарной молитвой?..
Мы тебе поможем, закроем от бури…”
Маленький ниени, серая птичка,
Летит домой небом в ужасную бурю -
Нигде не укрыться, нигде нет защиты…
“Отцы мои, горы, молю, помогите!..”
“Мы тебя слышим, сын наш ниени…
Ты ли в нашем сердце не вил свои гнезда,
Одарял любовью и новою жизнью?..
Мы тебе поможем, закроем от бури…”
Маленький ниени, серая птичка,
Летит над порталом в ужасную бурю -
Нигде не укрыться, нигде нет защиты…
“Матери-духи, молю, помогите!..”
“Мы тебя слышим, мы тебя видим…
Ты ль не плоть от плоти и дух от духа,
Ты ль не наше сердце, сын наш ниени?..
Мы тебе поможем, закроем от бури…”
Допев песню, Каэдрен ощущает, что все его тело наполнилось мурашками и теплом, да и брат рядом явно тоже согрелся. В своем сердце Каэдрен чувствует почему-то такую радость и такую силу, будто он парит над родной долиной в ясный солнечный день, а не сидит в темном замке в страшную осеннюю грозу. Что-то неясное, но замечательное так и бурлит внутри него, и, переполненный этим ощущением, Каэдрен улыбается и обнимает Тури за плечи, ощущая себя почти совсем взрослым и бесстрашным. Как отец.
“Ну что, помогло?..” - спрашивает он брата негромко. “Еще как…” - отвечает Тури, и в его голосе слышатся одновременно облегчение и восхищение, и благодарность. - “Спасибо, Эдри, спасибо… Я не знаю, как дожил бы до утра, если бы не ты…” Так говорит Тури и кладет свою руку на руку брата, лежащую у него на плече. И вот тогда Каэдрен, кажется, впервые в жизни замечает волшебную особенность рук старшего брата - прохладных, но излучающих такое всепроникающее тепло…
Удивленный, мальчик какое-то время отдается этому новому ощущению, закрыв глаза, а потом открывает их и говорит, глядя в озаряемое молниями и залитое водой окно: “А она… Совсем не такая страшная, эта гроза, да?.. Скорее даже красивая…” “Да, Эдри, да… Ты прав… И она красивая, верно…” - слышит он рядом голос брата, а в нем ощущает теплую улыбку.
В этот момент Каэдрен-взрослый чувствует, что постепенно отдаляется от двух сидящих в темноте на кровати мальчишек, словно бесшумно пятится, стараясь не помешать им, не спугнуть этого драгоценного момента единения. Он уходит во тьму и холод, одновременно ощущая внутри, как Каэдрен-маленький, обнимая впервые спасенного им брата и глядя в окно, неожиданно для самого себя возносит в своем сердце горячую молитву духам, благодаря их и благословляя все вокруг - эту ночь и эту грозу, родной замок и свою семью, любимого брата Тури и всех, всех маленьких птичек, летящих домой сквозь такой опасный и прекрасный Мир в ужасную бурю…
На сей раз Каэдрен пробуждается к привычной реальности медленно, постепенно, с каким-то странным и удивительным ощущением внутри, заставляющим его снова вспомнить древнюю эльфийскую присказку о сердце, полном слез. Но одновременно он чувствует внутри какое-то живое тепло, мурашки, ему на удивление хорошо, хотя сердце его и ноет…
И пока Каэдрен медленно поднимается на поверхность своего океана видений, три странные мысли проплывают мимо него - величественно, словно огромные рыбы…
Первая мысль - о том, что то был, наверно, не только последний раз, когда Каэдрен боялся грозы, но и последний раз, когда он вообще пел для кого-то…
Вторая мысль - о том, о чем он никогда раньше не задумывался, слушая ту нехитрую старую колыбельную - о судьбе защитников маленькой серой птички ниени… Ведь и листья, и капли, и горы, закрывшие собой ниени от ужасной бури, наверняка погибли: листья сгорели, капли испарились, а горы разрушились… Они пожертвовали собой, ответив добром на добро… Надо же, а в детстве казалось, что эта песенка - просто о том, как маленький ниени счастливо добрался домой, защищаемый всем Миром…
А третья мысль, самая неуловимая и странная, была о духах - что-то в песне натолкнуло Каэдрена на новое ощущение, новое осознание, но оно… Оно ускользнуло, стоило только эльфу открыть глаза.
Когда он полностью очнулся, все еще была ночь, и до осеннего рассвета было еще далеко. Свеча в фонаре на окне догорела, и вокруг стояла такая тьма, что Каэдрену показалось, будто он все еще - в родном замке, только уже после грозы… На одно мгновение Каэдрен испугался и обрадовался одновременно, и, не удержавшись, с какой-то безумной надеждой тихо позвал: “Тури…” И тут же пожалел об этом - услышать тишину в ответ было неожиданно так больно… Он закрыл лицо руками, пытаясь хоть как-то спрятаться от этой тишины, и от осознания всего, что навалилось на него, вместе с пробуждением, но… Тут где-то в сердце Каэдрен снова услышал умоляющий голос брата: “Пожалуйста, Эдри, если можно…” И сам не понял, как, еще не отняв рук от лица, Каэдрен начал тихо, неуверенно напевать: “Маленький ниени, серая птичка, Летит домой лесом в ужасную бурю…” И стало легче…
весна-лето 2023 года