Литературные ЗЮроки-28. Дверь.
Примечание: это - двадцать восьмое из цикла литературных заданий, написанных для писательского сообщества text-training в ЖЖ (первые двадцать семь можно посмотреть по тэгу "творчество").
Поставленная задача: написать, что произошло, когда герой истории из любопытства нарушил годами соблюдаемый им запрет.
И вот что странное вышло...
Дверь
У Гэбриэла дома была одна дверь.
То есть, у него было множество дверей, но только одну дверь никто никогда не открывал, и маленький Гэби не знал, что там, за ней.
А узнать очень хотелось.
Дверь была самой неказистой - потертой, старой, бурого цвета, с заржавленным замком, замочная скважина в котором была наглухо залеплена и забита всем, чем только можно.
Ручки у двери не было - ее отвинтили давным-давно, "чтоб неповадно было соваться", как говорил суровый дедушка.
С самого начала своей памяти - то есть, лет с трех-четырех - Гэбриэла ужасно тянуло к этой таинственной двери.
Он ходил мимо нее туда-сюда с игрушками и без, трогал ее шершавую поверхность с торчащей облупившейся краской, скользил пальцем по холодному ржавому железу замка и петель, пачкая руки.
Родичи гоняли мальчика от двери, ругали почем зря и запрещали играть рядом.
Дед рассказывал про страшных чудищ, живущих за дверью, бабушка пугала историями о пропавших детях, отец хмурился и наказывал за лишние расспросы, а мама вздыхала и норовила сменить тему. Старший брат уверял, что за дверью живет сумасшедший прапрадед, а старшая сестра считала, что там обитают семейные призраки.
В общем, каждый говорил что-то свое, но никто не приближался к удивительной двери, да и не интересовался ей особо, кроме Гэбриэла.
Что же там, за дверью, гадал мальчик - глубокий и темный подвал, душный пыльный чулан, запертая комната безумца или заброшенная детская знаменитого "бродячего ребенка", о котором в семье ходили легенды?
Гэби мог только догадываться - и эта неизвестность раззадоривала его больше всего.
Уже были прочитаны сказки о Синей бороде и сошедшей с ума, в погоне за крохотной дверью, Алисе, рассказ об убивающей зеленой двери, путешествующей по разным стенам в поисках своих жертв, и другие ужасные истории о запертых и запретных дверях, и даже библейские рассказы о глупой Еве, открывшей дверь якобы в райский дом, что оказался адом, но Гэби ничто не пугало так, как возможность никогда не узнать, что же находится за ТОЙ САМОЙ дверью.
Взрослые ругались, брат и сестра смеялись над ним, но малыш даже ночью умудрялся возвращаться к своей заветной двери. Иногда он набирался смелости и прижимал ухо к шершавой поверхности, замирая от страха. Однако не слышал за дверью ничего - а может, все заглушал громкий стук его сердца в ушах...
Шло время, Гэбриэл рос. Постепенно в его доме становилось меньше людей.
"Так уж заведено," - говорили ему. - "Люди приходят и уходят, и уходят они куда чаще."
Постепенно Гэбриэл стал совсем взрослым - так ему сказала мама, когда все старшие, кроме нее, ушли.
Мама много болела и часто лежала в своей комнате, а брат и сестра были заняты делами, и тогда Гэбриэл сидел с мамой и рассказывал ей теперь уже свои собственные сказки.
Мама улыбалась и кивала ему.
Каждый раз перед уходом он, то ли по привычке, то ли с тайной надеждой, что мама, наконец, случайно проговорится и раскроет заветную тайну, задавал ей один и тот же вопрос: "Но что же все-таки находится за той самой дверью?"
"За какой дверью, милый?" - спрашивала мама, рассеянно улыбаясь и гладя его руку.
"За той, что мы никогда не открываем," - замирая, отвечал он и смотрел ей прямо в глаза.
"У нас дома нет таких дверей, малыш, что ты," - отвечала мама. - "А теперь иди, Гэби, я устала, посплю немного."
Когда мама ушла, старший брат построил вторую стенку, скрыв за ней злополучную запертую дверь, "от греха", как сказал он.
Стенка вышла не очень прочная и совсем некрасивая, но Гэби впервые в жизни всерьез обиделся на брата и не разговаривал с ним очень долго.
К счастью, сестра была с самого начала против новой стенки, поэтому Гэби было с кем поговорить, когда становилось совсем грустно.
Иногда по ночам он по привычке вставал и шел проведать свою дверь, но на полдороге вспоминал, что она теперь скрыта от него стеной и со вздохом поворачивал обратно. Проходя мимо кухни на первом этаже, он подчас слышал, как ругаются брат с сестрой по поводу стенки, двери и его самого.
"Тебе что, жалко было оставить ему последнее утешение?!" - возмущалась сестра.
"Кому утешение, а кому и ненужный риск!" - отрезал брат. - "Кто его знает, ненормального, что у него в голове творится? Вот возьмет и откроет, и что тогда будем делать?!"
Гэбриэл ничего не понимал в их спорах, но ему было приятно, что сестра все-таки - на его стороне.
Брат ушел в одну из ужасных шумных ночей, когда весь домомир, казалось, содрогался от непонятных звуков, треска, грохота и зловещих шорохов.
"Нехорошая ночь для ухода," - бормотала сестра, одевая брата. - "Да что же это такое творится, скорее бы закончилось..."
И бормотала про себя старую молитву для укрепления стен и потолка.
А Гэбриэл стоял и смотрел, впервые в жизни не отводя глаз от ушедшего, и сам удивлялся тому, что не чувствовал ничего, кроме удивления - "вот оно как, оказывается!.."
Ну, почти ничего не чувствовал - где-то в самой глубине билась и всплывала странная мысль: "А нечего было закрывать МОЮ дверь стенкой..."
Но Гэби понимал, что это - нехорошая мысль, очень плохая, так думать нельзя, и со стыдом гнал ее прочь.
Однако и эта ночь прошла, прошли и другие.
К счастью, плохих ночей больше не было - до самого ухода сестры, которой повезло уйти однажды ранним и светлым утром.
Гэбриэл долго стоял и смотрел на лежащую на кровати сестру, потом внимательно оглядывал ее аккуратную и чистую комнату, отмечая про себя, что светящиеся части стен были в тот день особенно яркими и сияющими, затем долго сидел на старом кресле рядом с ее кроватью.
Ну а потом вспомнил все, чему его учили, все, что видел сам, со вздохом встал, открыл шкаф и начал одевать сестру - сначала в средний слой одежды, а потом и в верхний слой, тот, в котором люди, как говорится, "уходят из дому".
Завершив обряд, он встал и наскоро прочитал над сестрой все известные ему домашние молитвы (да, молитва о правильной еде была здесь не совсем к месту, но он, на всякий случай, прочел и ее). А потом пришел черед отнести сестру туда, куда относили всех ушедших - вниз и вниз, по сотням ступеней, в холодное, темное и сухое подземелье, где каждого ждал уютный каменный домик.
Гэбриэл знал, что именно он должен сделать, и даже знал, что это в его силах, но никак не мог сдвинуться с места.
Что-то было неправильно, что-то было не так, чуял он. Что-то необходимо было изменить в старом знакомом обряде.
И только дойдя с сестрой на руках до знакомой металлической двери в подземелье, он понял, что именно его беспокоило.
Дверь была не та.
Сестру нужно было отнести за другую дверь - за ЕГО дверь.
Как только Гэбриэл понял это, все стало совершенно ясно, как сияющее вокруг утро.
Он осторожно устроил сестру на мягком диване в салоне, на всякий случай, укрыл ее пледом и принялся за работу.
Некрасивая стенка брата, к частью, оказалась еще и непрочной - Гэби сломал ее за полчаса, одним большим молотком и руками.
Мелкие старые дедовы инструменты нашлись на удивление быстро, всего-то часа за два, гораздо больше времени заняли попытки прочистить скважину ЕГО двери, освобождая ту от мусора, замазки и всего, чем ее старались закрыть.
Ручки у двери давным-давно (или вообще никогда? и открывали ли ручками двери когда-нибудь?) не было, а сама дверь оказалась весьма прочной, поэтому единственной надеждой для Гэби было найти ключ, ведь по-другому открывать замки он не умел.
Перерыв весь дом, он уже к вечеру нашел маленький ржавый ключик в потайном ящике старой тумбочки на чердаке.
Чистка ключика заняла еще час - и только потому, что Гэби явно тянул время, поглядывая на кухонный циферблат и боясь того, что сделает дальше.
Наконец, он поднялся и сказал сестре, как будто извиняясь: "Ты подожди, я только туда и обратно, только открою и посмотрю, что там, за дверью, надо же все проверить. А потом сразу вернусь за тобой..." И пошел к своей двери.
Перед тем, как попытаться открыть ее старый замок испачканными в масле руками, Гэби немного постоял рядом, прислонившись лбом к облупленной поверхности, как в детстве, подышал - глядя, как вставшие дыбом кусочки краски шевелятся от дыхания, и слыша грохот сердца в ушах.
Но ночь была близко, надо было решаться - и Гэби решился.
Он вставил ключик в скважину, боясь сломать его или замок, и очень осторожно повернул вправо.
Раз, второй и третий. Раздался щелчок - такой громкий, гулкий и сильный, что Гэби подпрыгнул от неожиданности.
Последней его мыслью перед тем, как все изменилось, было: "Как же я ее теперь распахну? Так вот для чего были нужны ручки..."
А потом дверь открылась. Сама.
Немного со скрипом, чуть-чуть туго, но открылась.
Гэбриэл инстинктивно подставил руки, но дверь ушла от него в другую сторону - и открылась НАРУЖУ.
Он почувствовал внезапно ворвавшийся в дом порыв воздуха, какую-то незнакомую МОКРУЮ СВЕЖЕСТЬ и ХОЛОД, и ЗАПАХ, и ТЕМНОТУ, и понял, что не может заставить себя открыть глаза.
"Ну и ладно," - подумал он. - "Главное, что..."
А что главное, додумать он не успеть, потому что сделал шаг наружу, за дверь.
За порог.
И вышел.
Впервые в жизни вышел из своего дома в мир.
26.03.2020
Поставленная задача: написать, что произошло, когда герой истории из любопытства нарушил годами соблюдаемый им запрет.
И вот что странное вышло...
Дверь
У Гэбриэла дома была одна дверь.
То есть, у него было множество дверей, но только одну дверь никто никогда не открывал, и маленький Гэби не знал, что там, за ней.
А узнать очень хотелось.
Дверь была самой неказистой - потертой, старой, бурого цвета, с заржавленным замком, замочная скважина в котором была наглухо залеплена и забита всем, чем только можно.
Ручки у двери не было - ее отвинтили давным-давно, "чтоб неповадно было соваться", как говорил суровый дедушка.
С самого начала своей памяти - то есть, лет с трех-четырех - Гэбриэла ужасно тянуло к этой таинственной двери.
Он ходил мимо нее туда-сюда с игрушками и без, трогал ее шершавую поверхность с торчащей облупившейся краской, скользил пальцем по холодному ржавому железу замка и петель, пачкая руки.
Родичи гоняли мальчика от двери, ругали почем зря и запрещали играть рядом.
Дед рассказывал про страшных чудищ, живущих за дверью, бабушка пугала историями о пропавших детях, отец хмурился и наказывал за лишние расспросы, а мама вздыхала и норовила сменить тему. Старший брат уверял, что за дверью живет сумасшедший прапрадед, а старшая сестра считала, что там обитают семейные призраки.
В общем, каждый говорил что-то свое, но никто не приближался к удивительной двери, да и не интересовался ей особо, кроме Гэбриэла.
Что же там, за дверью, гадал мальчик - глубокий и темный подвал, душный пыльный чулан, запертая комната безумца или заброшенная детская знаменитого "бродячего ребенка", о котором в семье ходили легенды?
Гэби мог только догадываться - и эта неизвестность раззадоривала его больше всего.
Уже были прочитаны сказки о Синей бороде и сошедшей с ума, в погоне за крохотной дверью, Алисе, рассказ об убивающей зеленой двери, путешествующей по разным стенам в поисках своих жертв, и другие ужасные истории о запертых и запретных дверях, и даже библейские рассказы о глупой Еве, открывшей дверь якобы в райский дом, что оказался адом, но Гэби ничто не пугало так, как возможность никогда не узнать, что же находится за ТОЙ САМОЙ дверью.
Взрослые ругались, брат и сестра смеялись над ним, но малыш даже ночью умудрялся возвращаться к своей заветной двери. Иногда он набирался смелости и прижимал ухо к шершавой поверхности, замирая от страха. Однако не слышал за дверью ничего - а может, все заглушал громкий стук его сердца в ушах...
Шло время, Гэбриэл рос. Постепенно в его доме становилось меньше людей.
"Так уж заведено," - говорили ему. - "Люди приходят и уходят, и уходят они куда чаще."
Постепенно Гэбриэл стал совсем взрослым - так ему сказала мама, когда все старшие, кроме нее, ушли.
Мама много болела и часто лежала в своей комнате, а брат и сестра были заняты делами, и тогда Гэбриэл сидел с мамой и рассказывал ей теперь уже свои собственные сказки.
Мама улыбалась и кивала ему.
Каждый раз перед уходом он, то ли по привычке, то ли с тайной надеждой, что мама, наконец, случайно проговорится и раскроет заветную тайну, задавал ей один и тот же вопрос: "Но что же все-таки находится за той самой дверью?"
"За какой дверью, милый?" - спрашивала мама, рассеянно улыбаясь и гладя его руку.
"За той, что мы никогда не открываем," - замирая, отвечал он и смотрел ей прямо в глаза.
"У нас дома нет таких дверей, малыш, что ты," - отвечала мама. - "А теперь иди, Гэби, я устала, посплю немного."
Когда мама ушла, старший брат построил вторую стенку, скрыв за ней злополучную запертую дверь, "от греха", как сказал он.
Стенка вышла не очень прочная и совсем некрасивая, но Гэби впервые в жизни всерьез обиделся на брата и не разговаривал с ним очень долго.
К счастью, сестра была с самого начала против новой стенки, поэтому Гэби было с кем поговорить, когда становилось совсем грустно.
Иногда по ночам он по привычке вставал и шел проведать свою дверь, но на полдороге вспоминал, что она теперь скрыта от него стеной и со вздохом поворачивал обратно. Проходя мимо кухни на первом этаже, он подчас слышал, как ругаются брат с сестрой по поводу стенки, двери и его самого.
"Тебе что, жалко было оставить ему последнее утешение?!" - возмущалась сестра.
"Кому утешение, а кому и ненужный риск!" - отрезал брат. - "Кто его знает, ненормального, что у него в голове творится? Вот возьмет и откроет, и что тогда будем делать?!"
Гэбриэл ничего не понимал в их спорах, но ему было приятно, что сестра все-таки - на его стороне.
Брат ушел в одну из ужасных шумных ночей, когда весь домомир, казалось, содрогался от непонятных звуков, треска, грохота и зловещих шорохов.
"Нехорошая ночь для ухода," - бормотала сестра, одевая брата. - "Да что же это такое творится, скорее бы закончилось..."
И бормотала про себя старую молитву для укрепления стен и потолка.
А Гэбриэл стоял и смотрел, впервые в жизни не отводя глаз от ушедшего, и сам удивлялся тому, что не чувствовал ничего, кроме удивления - "вот оно как, оказывается!.."
Ну, почти ничего не чувствовал - где-то в самой глубине билась и всплывала странная мысль: "А нечего было закрывать МОЮ дверь стенкой..."
Но Гэби понимал, что это - нехорошая мысль, очень плохая, так думать нельзя, и со стыдом гнал ее прочь.
Однако и эта ночь прошла, прошли и другие.
К счастью, плохих ночей больше не было - до самого ухода сестры, которой повезло уйти однажды ранним и светлым утром.
Гэбриэл долго стоял и смотрел на лежащую на кровати сестру, потом внимательно оглядывал ее аккуратную и чистую комнату, отмечая про себя, что светящиеся части стен были в тот день особенно яркими и сияющими, затем долго сидел на старом кресле рядом с ее кроватью.
Ну а потом вспомнил все, чему его учили, все, что видел сам, со вздохом встал, открыл шкаф и начал одевать сестру - сначала в средний слой одежды, а потом и в верхний слой, тот, в котором люди, как говорится, "уходят из дому".
Завершив обряд, он встал и наскоро прочитал над сестрой все известные ему домашние молитвы (да, молитва о правильной еде была здесь не совсем к месту, но он, на всякий случай, прочел и ее). А потом пришел черед отнести сестру туда, куда относили всех ушедших - вниз и вниз, по сотням ступеней, в холодное, темное и сухое подземелье, где каждого ждал уютный каменный домик.
Гэбриэл знал, что именно он должен сделать, и даже знал, что это в его силах, но никак не мог сдвинуться с места.
Что-то было неправильно, что-то было не так, чуял он. Что-то необходимо было изменить в старом знакомом обряде.
И только дойдя с сестрой на руках до знакомой металлической двери в подземелье, он понял, что именно его беспокоило.
Дверь была не та.
Сестру нужно было отнести за другую дверь - за ЕГО дверь.
Как только Гэбриэл понял это, все стало совершенно ясно, как сияющее вокруг утро.
Он осторожно устроил сестру на мягком диване в салоне, на всякий случай, укрыл ее пледом и принялся за работу.
Некрасивая стенка брата, к частью, оказалась еще и непрочной - Гэби сломал ее за полчаса, одним большим молотком и руками.
Мелкие старые дедовы инструменты нашлись на удивление быстро, всего-то часа за два, гораздо больше времени заняли попытки прочистить скважину ЕГО двери, освобождая ту от мусора, замазки и всего, чем ее старались закрыть.
Ручки у двери давным-давно (или вообще никогда? и открывали ли ручками двери когда-нибудь?) не было, а сама дверь оказалась весьма прочной, поэтому единственной надеждой для Гэби было найти ключ, ведь по-другому открывать замки он не умел.
Перерыв весь дом, он уже к вечеру нашел маленький ржавый ключик в потайном ящике старой тумбочки на чердаке.
Чистка ключика заняла еще час - и только потому, что Гэби явно тянул время, поглядывая на кухонный циферблат и боясь того, что сделает дальше.
Наконец, он поднялся и сказал сестре, как будто извиняясь: "Ты подожди, я только туда и обратно, только открою и посмотрю, что там, за дверью, надо же все проверить. А потом сразу вернусь за тобой..." И пошел к своей двери.
Перед тем, как попытаться открыть ее старый замок испачканными в масле руками, Гэби немного постоял рядом, прислонившись лбом к облупленной поверхности, как в детстве, подышал - глядя, как вставшие дыбом кусочки краски шевелятся от дыхания, и слыша грохот сердца в ушах.
Но ночь была близко, надо было решаться - и Гэби решился.
Он вставил ключик в скважину, боясь сломать его или замок, и очень осторожно повернул вправо.
Раз, второй и третий. Раздался щелчок - такой громкий, гулкий и сильный, что Гэби подпрыгнул от неожиданности.
Последней его мыслью перед тем, как все изменилось, было: "Как же я ее теперь распахну? Так вот для чего были нужны ручки..."
А потом дверь открылась. Сама.
Немного со скрипом, чуть-чуть туго, но открылась.
Гэбриэл инстинктивно подставил руки, но дверь ушла от него в другую сторону - и открылась НАРУЖУ.
Он почувствовал внезапно ворвавшийся в дом порыв воздуха, какую-то незнакомую МОКРУЮ СВЕЖЕСТЬ и ХОЛОД, и ЗАПАХ, и ТЕМНОТУ, и понял, что не может заставить себя открыть глаза.
"Ну и ладно," - подумал он. - "Главное, что..."
А что главное, додумать он не успеть, потому что сделал шаг наружу, за дверь.
За порог.
И вышел.
Впервые в жизни вышел из своего дома в мир.
26.03.2020