Первая! Да...
Первая любовь была ооочень давно. 10 лет назад. Мне лет было столько же. То есть 10.
Я увидел её за забором частного сектора, у соседки. Там жила старушка, и появление ровестницы меня удивило. Вскоре произошло знакомство, лёгкое и простое, как и всё в детстве.
Странные игры. Сами придумывали правила. Искали клады. Готовили салаты из трав. Смотрели Бина. Воздвигали шалаши. Строили замки из песка. Кормили Лянку семечками. Падали на лыжах. Смеялись над этим. Реанимировали тамагочи. Собирали значки. Прощались на годы. Ты уезжать не хотела. Я не хотел тебя отпускать. Ты плакала перед расставаним, я плакал на слудующее утро.
Громадина вокзала вырывала тебя и уносила в никуда, которое никогда не существовало, а я плакал и писал длинные письма с картинками, рассказами, кроссвордами, лабиринтами, завуалированными признаниями в любви. Ты отвечала редко, каждое письмо бережно ложилось рядом с твоей фотографией на первой странице альбома. А раз в пару лет ты приезжала. Меня трясло, я не верил. Я прибегал, ты выходила, смеялась, как-то слишком просто всё было! Неправильно! Ведь ты должна была выйти, остановив, осторожно и загадочно, улыбнуться и посмотреть на меня нежно и многозначительно... Но ты выбегала вприпрыжку, я смотрел неловко... О чём можно было говорить? Я ведь все разговоры просчитывал годами! Я признавания вплетал в переводы Джо Дасена. Ты смеялась. Я молчал. Ты снова уезжала.
Ты пропала из вида моего. Приехала только сейчас. Ты стала москвичкой. Ты хочешь машину. Ты не помнишь игр...
Я увидел её за забором частного сектора, у соседки. Там жила старушка, и появление ровестницы меня удивило. Вскоре произошло знакомство, лёгкое и простое, как и всё в детстве.
Странные игры. Сами придумывали правила. Искали клады. Готовили салаты из трав. Смотрели Бина. Воздвигали шалаши. Строили замки из песка. Кормили Лянку семечками. Падали на лыжах. Смеялись над этим. Реанимировали тамагочи. Собирали значки. Прощались на годы. Ты уезжать не хотела. Я не хотел тебя отпускать. Ты плакала перед расставаним, я плакал на слудующее утро.
Громадина вокзала вырывала тебя и уносила в никуда, которое никогда не существовало, а я плакал и писал длинные письма с картинками, рассказами, кроссвордами, лабиринтами, завуалированными признаниями в любви. Ты отвечала редко, каждое письмо бережно ложилось рядом с твоей фотографией на первой странице альбома. А раз в пару лет ты приезжала. Меня трясло, я не верил. Я прибегал, ты выходила, смеялась, как-то слишком просто всё было! Неправильно! Ведь ты должна была выйти, остановив, осторожно и загадочно, улыбнуться и посмотреть на меня нежно и многозначительно... Но ты выбегала вприпрыжку, я смотрел неловко... О чём можно было говорить? Я ведь все разговоры просчитывал годами! Я признавания вплетал в переводы Джо Дасена. Ты смеялась. Я молчал. Ты снова уезжала.
Ты пропала из вида моего. Приехала только сейчас. Ты стала москвичкой. Ты хочешь машину. Ты не помнишь игр...