17 сентября 1939
17 сентября исполняется очередная трагическая годовщина в истории
польского народа. В этот день, в 1939г., Советский Союз вступил во
вторую мировую войну на стороне фашистской Германии, совершив
вероломное нападение на Польшу.
В ночь с 23 на 24 августа 1939 года, Риббентроп и Молотов подписали в
Москве «Пакт о ненападении», а так же тайный протокол к нему, который
определял сферы влияния и будущие границы между Германией и Советским
Союзом. Этот пакт позволил Гитлеру (а чуть позже и Сталину) развязать
вторую мировую войну. 1 сентября 1939г. Германские войска вторглись в
Польшу. В течение первых шестнадцати дней войны немецкий посол в Москве
фон Шуленбург, несколько раз настоятельно требовал от Советской стороны
соблюдения условий договора, то есть нападения на Польшу. Дело в том,
что вплоть до 18 сентября, у немцев не было окончательной уверенности в
скором завершении этой компании. «Лучший оперативный ум вермахта»,
фельдмаршал Эрих фон Манштейн, позже написал в своих мемуарах: «Судьба
Польши стала, однако, ясной самое позднее 18 сентября, когда решился
исход сражения на р.Бзуре, и после того как Советы накануне перешли
восточную границу Польши». Впрочем, немцы зря волновались. Сталин и не
думал уклоняться от обязательств. Просто ему необходимо было некоторое
время, чтобы сконцентрировать у польской границы необходимые ударные
силы. В ночь на 15 сентября войска получили боевые приказы, которые
определяли задачи Белорусскому и Украинскому фронтам. Из этих документов
следует, что частям РККА ставилась задача не «освобождения» украинского
и белорусского населения (для чего было бы достаточно оттеснить
польские войска на территорию Венгрии и Румынии), а разгром Польской
армии и ликвидация Польши как государства. К 16 сентября всё было
готово. Погранвойскам НКВД было приказано обеспечить переход границы
частями Красной Армии, для чего предусматривалось создание ударных и
истребительных групп. В их задачу входило проведение разведки и
рекогносцировки, выбор места перехода границы, подготовка переправ и
плавсредств, а после начала боевых действий - уничтожение польских
штабов и подразделений пограничной службы, линий связи и пограничных
заграждений. В 3 часа ночи 17 сентября 1939 года, вероломно нарушив
целый ряд договоров и ранее взятых на себя международных обязательств
(Рижский мирный договор 1921г., Парижский пакт от 27 августа 1928г.
«пакт Бриана-Келлога», Пакт о ненападении между Польшей и СССР от
1932г., Конвенцию об определении агрессии 1933г.), Советский Союз
совершил акт агрессии. Коммунистический «вождь» Сталин, надеялся
решить две стратегические задачи. Во-первых, расширить свою империю
почти до старых, дореволюционных границ, и, во-вторых - изменить
этнический состав населения Зап. Белоруссии и Зап. Украины. Он
рассчитывал на века обезопасить свою страну от польских претензий на
восточные окраины. Часть польского населения планировалось расстрелять,
часть сгноить в тюрьмах, лагерях и ссылках, а оставшихся превратить в
колхозных рабов. Репрессиям подверглись не только поляки, но и белорусы,
евреи, и лица других национальностей. Из общего числа пострадавших, в
период 1939-1941 г., белорусы составляли (по оценкам историков) до 20%.
Как любили говорить коммунисты: «Лес рубят, щепки летят». Белорусы как
раз оказались этими «щепками» при «вырубке» поляков. Вся Зап. Белоруссия
и Зап. Украина были залиты кровью польских граждан. Это был геноцид
народа, целенаправленное его уничтожение.
Ещё до вторжения Красной Армии в Польшу, 15 сентября 1939 г., из Москвы в
Минск поступила директива, в которой органам НКВД указывалось, кого в
первую очередь арестовывать: «В первую очередь необходимо арестовывать
наиболее реакционных представителей Польской государственной
администрации, руководителей местной полиции, пограничной охраны и
филиала второго отдела главного штаба, воевод, старост и их ближайших
коллег по работе, руководителей контрреволюционных партий (а для
коммунистов все партии были контрреволюционными), помещиков….».
Перед вторжением, инструкции получили не только партийные чиновники и
военные высшего ранга, но и рядовые солдаты Красной армии. На все
вопросы местных жителей о жизни в СССР, им следовало отвечать: «Жизнь в
СССР очень хорошая», «У нас всё есть», и так далее в том же духе. На
более сложные вопросы следовало говорить: «Спросите у комиссара».
Узнав о том, что Красная армия перешла границу, польское население
охватила паника. Часть жителей Поставского повята, в основном чиновники и
предприниматели, бежали в направлении Вильно. Кто-то спрятался в лесу.
Подобная картина наблюдалась и в других повятах Виленского воеводства.
Очевидец сентябрьской трагедии, Коетан Рожновский, писал: «Проезжая по
шоссе, ведущему от ст. Солы в сторону Ошмян, на некотором отдалении от
дороги, в лесу, я увидел много коней, коров и иной домашней живности,
которую местные жители загнали в лес, чтобы уберечь от большевиков. Я
так же видел несколько возов, нагруженных разным добром и тюками,
которые тоже въезжали в лес». При приближении Советской армии, около
4000 мирных жителей в панике покинули город Пинск, направляясь в сторону
немецкой зоны оккупации. Они дошли до деревни Нуйно (близ Ковеля). Там
колонну безжалостно разбомбила Советская авиация. Погибли сотни женщин,
детей и стариков.
Первое, что сделала новая власть в «освобождённых» городах и местечках -
это, в соответствии с полученными инструкциями, арестовала
представителей старой администрации: старост, войтов, бургомистров, а
так же полицейских, управляющих банков, крупных и средних
землевладельцев, бизнесменов, офицеров польской армии, учёных, судей,
прокуроров, адвокатов, журналистов - вобщем, элиту народа. Но это была
только первая волна арестов, за которой последовали и другие, когда
арестовывали уже просто по национальному признаку. А иначе как объяснить
тот факт, что в списках арестованных есть батраки, безработные,
малоземельные крестьяне, и даже несовершеннолетние ученики Поставской
гимназии (Марьян Клянцевич, Казимеж Клячковский, Вера Валентынович и
др.). Всех их объединяет только одно - они были поляками.
18.09.1939г., в первой половине дня, в Поставы вошёл разведывательный
батальон 25-й Советской танковой бригады. Подъехав к зданию Повятового
Староства (теперь там гостиница), танкисты спустили с флагштока и
сорвали польский флаг. У стоявшей на площади группы зевак, оккупанты
спросили: «А что у вас сегодня за праздник, почему вы по-праздничному
одеты?». Люди были одеты в повседневную, обычную одежду, которая
советским танкистам казалась праздничной. Сохранились воспоминания
советского танкиста, механика-водителя той самой 25-й танковой бригады -
Ивана Маслова, в которых он, среди прочего, рассказывает об одном
событии, которое произошло в те дни: «…..был случай, когда мы
столкнулись с открытой враждебностью…. Остановились мы в каком то
маленьком городке. Один из наших танкистов пошёл в парикмахерскую,
расположенную в здании напротив. Мы получаем приказ на продолжение
движения, а нашего танкиста до сих пор нет, не вернулся. Кинулись его
искать, и нашли его труп на заднем дворе. Кто-то из «западников» зарезал
нашего товарища. Танком раздавили этот дом……». А вот что вспоминал о
тех страшных днях Поставчанин Станислав Юрковлянец: «17 сентября 1939
года над городком пролетели самолёты с красными звёздами, с которых
сбросили листовки. В них говорилось, что «настал час освободить
белорусов». Радио передало новость: миллионная Советская армия
предательски перешла границу, нарушив договор о мире и нанеся нам удар в
спину. 18.09.1939г. в Поставы вошли танки и пехота противника. Поляков
охватило отчаяние. Во всех домах люди молились, читали литании. В
магазинах советские военные скупали все продукты, а масло пожирали без
хлеба. Такие они были голодные……».
Следом за военными, из восточных областей Белоруссии и из России, в
Поставы прибыли многочисленные представители Советской власти. Только за
три месяца 1939 года в район было прислано 250 советских функционеров, и
это не считая членов их семей. А в 1940 году эта цифра утроилась. С
магазинов и общественных зданий поснимали или закрасили вывески на
польском языке. Закрыли польскую гимназию, а в её стенах открыли среднюю
школу с русским языком обучения. Из библиотек изъяли польские книги.
И, конечно же, переименовали улицы. Теперь ул. Виленская стала
Советской, ул.Браславская - Ленинской, ул. Б.Пиерацкого -
Красноармейской, ул. Базылянская - М.Горького, ну и так далее……
Свидетельница тех событий, так вспоминала первые дни оккупации Постав:
«Весь городок был завешан красными тряпками - лозунгами. У людей
изменились лица, они стали грустными. Некоторые, не стесняясь, плакали,
даже мужчины……. Несколько красноармейцев конвоировали по улице
небольшую группу польских военных, руки у которых были связаны
верёвками. Когда местные женщины попытались передать этим людям хлеб, то
красноармейцы не разрешили этого сделать. Один из них направил на
женщин винтовку с примкнутым штыком и крикнул - «а ну отойдите!».
Был создан уездный отдел НКВД, милиция, прокуратура, которые сразу же
приступили к «работе», т.е. к арестам невинных людей. В отделе НКВД, в
Поставах, «работало» 5 человек. Вот несколько фамилий этих нелюдей,
которые я нашёл в воспоминаниях одной из жертв: начальник отдела
Анисимов, следователь Соколов, следователь Столяров, начальник опер.
участка НКВД Архангельский (он отвечал за депортации). Эти преступники
отправили на смерть, в тюрьмы, лагеря и ссылку, тысячи жителей
Поставщины. Новая власть не знала таких слов как совесть, или хотя бы
элементарная порядочность. Подданным безумного кавказца не давали покоя
даже мёртвые поляки. В центре Постав находилось польское воинское
кладбище, захоронения времён польско-советской войны 1919-1920г.
Оккупанты решили его уничтожить. Дальше я процитирую очевидца тех
событий, бывшего польского гражданина и жителя Постав - Марьяна
Бумблиса: «В нашем городе было похоронено более 30 польских солдат. Они
были погребены в очень живописном месте, на берегу речки Мяделка. В 30-е
годы (в сентябре 1934г.) там, в торжественной обстановке, был открыт
красивый памятник, высотой 4м., на котором было написано «POLEGŁYM
ŻOŁNIERZOM W OBRONIE OJCZYZNY», на вершине которого находился железный
белый орёл. В мае и ноябре там проводились торжественные мероприятия,
военный парад, дети рассказывали стихи и пели песни. А потом пришли
большевики, которые сорвали орла с вершины памятника. Подъехал танк, и
при помощи стального троса сорвал орла. Хотели повалить и сам памятник.
Подогнали ещё один танк, но ничего у них не вышло, потому что в
основание памятника было вмонтировано 10 железных шин. Трос лопнул, и
всё. Памятник только слегка наклонился. Потом советы приняли решение всё
там уничтожить. Разрыли могилы и останки (кости) польских солдат
вывезли на грузовике в неизвестное место (по слухам, закопали где-то в
поле, под Поставами). После этого прибыли военные сапёры, которые
привезли ящик со взрывчаткой. Они имели задание взорвать памятник. Но он
стоит в центре города. Тут же собрались Поставчане, женщины стали
плакать и просить не взрывать, потому что от взрыва вылетят стёкла в
окнах и могут пострадать крыши близлежащих домов. Я был тогда ещё
подростком. Сапёры уехали, а власти решили памятник хотя бы спрятать,
чтобы его не было видно со стороны центральной площади. На месте могил
залили фундамент и построили двухэтажный дом. Кирками и молотками отбили
от памятника польские буквы, и в таком искалеченном виде он стоит до
сего дня. Теперь даже многие жители Постав не знают, что это за
памятник».
Подобное происходило везде, на всей оккупированной территории. В деревне
Рыбчаны (Поставский район) на могиле погибших там 42 польских солдат
75-го пехотного полка, в 1938 году тоже был установлен памятник.
Оккупанты вырыли рядом с ним глубокую траншею и закопали в ней польский
монумент. Скорее всего, он там находится и теперь. Таких примеров
много. Богоборческой власти не давали покоя даже придорожные кресты,
которые по всему району пилили, а иногда даже поджигали. Эта задача была
возложена на председателей сельсоветов (восточников), которые
перепоручали её местным активистам. В польское время в каждой гмине было
5-10 человек коммунистов и комсомольцев, преимущественно молодёжи 18-20
лет. Именно из этих глупых, ещё не сформировавшихся людей, пришлый
председатель сельсовета формировал местный совет, а этот совет потом
терроризировал всех жителей.
Марьян Бумблис вспоминает и такой случай: В 1939г. он стал случайным
свидетелем разговора красноармейца со своим командиром. Красноармеец
спрашивает: «Тов. командир, а почему здесь в деревнях у дорог кресты
стоят, что это значит?». Командир, даже не покраснев, ответил: «Их
польские паны установили для запугивания простого народа, чтобы держать
людей в страхе и повиновении. Если что, сразу на крест».
Житель Поставского повята Станислав Врублевский вспоминал, что первой
жертвой Советской власти стал деревенский солтыс Зайковский. Его
красноармейцы застрелили прямо на улице, когда тот ехал на велосипеде. В
магазинах очень скоро исчезли все товары. Но самое страшное семью
Врублевского ожидало впереди. 13 апреля 1940 года в 4 часа утра, к ним в
дом пришли милиционеры, всех отвезли на станцию, посадили в вагоны, и
через какое-то время жители Поставщины оказались в Казахстане.
С первых дней оккупации заработала Советская пропагандистская машина.
По деревням ездили агитаторы. Они восхваляли мудрость «великого вождя
народов» Сталина, непобедимость Красной армии и нерушимость
единства партии и народа. В районе стала выходить газетёнка «Новый
путь». С первых номеров она вдалбливала в головы перепуганных людей ложь
и идеологический бред. Публиковались сфабрикованные рассказы жителей о
трудной жизни при «панской Польше» и тут же - их благодарности за
«освобождение». Писали о том, какая теперь наступила «счастливая жизнь».
Поставы и другие более крупные местечки района (Воропаево, Лынтупы),
тонули в море красных транспарантов, лозунгов. Митинги тоже стали
неотъемлемой частью новой жизни. Агитаторы с востока восхваляли
«счастливую» жизнь в СССР, одновременно высмеивая и оскорбляя всё
польское. При этом использовался примитивный обман. Утверждали,
например, что в 30-е годы в Польше люди голодали и ели кору с деревьев.
Между тем ситуация, на самом деле, была противоположной (вспомните голод
в Поволжье, на Украине, карточную систему и т.д.). Уровень жизни в
Польше был гораздо выше, чем в СССР. Кто не верит, откройте свои
семейные альбомы и посмотрите на довоенные фотографии своих дедушек и
бабушек, бывших польских граждан. Красивые пальто, широкополые шляпы,
меха, шикарные платья, сшитые по европейской моде того времени……
Продукты питания были очень дешёвыми. В конце 30-х годов 1кг. чёрного
хлеба стоил 0,2 зл., 1кг. ситного - 0,25зл., 1кг. сала - 1,4 зл., 1 кг.
говядины - 0,7зл., 1кг. сливочного масла 2 - 2,5 зл., 1 литр молока -
0,1зл. Предвоенная статистика свидетельствовала, что по Поставскому
повяту урожайность зерновых достигла уровня Франции, а по многим другим
культурам - опередила США. Даже теперь это звучит как фантастика, но так
было.
А Советская пресса продолжала нагло врать. Районная газета писала:
«Сельское хозяйство зап. Белоруссии, в период Польской оккупации, было
отброшено назад на десятилетия, а широкие массы крестьянства доведены до
чудовищной нищеты, голода и разорения». Люди только ухмылялись, читая
всё это. Часто митинги начинались и заканчивались пением интернационала
или каких-нибудь ещё, большевицких песенок. Корреспондент районной
газеты «Новый путь» Б.Нейфах писал: «Когда 17 сентября 1939г. в
Дуниловичи вошла Красная армия, на площади состоялся митинг. Стали петь
интернационал, и со всей массы очень выделялись крепкие голоса. Это были
голоса певцов еврейского вокального ансамбля под руководством учителя
Дуниловичской еврейской школы А.Х.Гурвича». В этой связи мне
вспоминается фильм «Собачье сердце». Помните, там Швондер тоже любил
петь интернационал……
А вот что пишет о том страшном времени писатель Алексей Корнюк:
«Освободители были излишне недоверчивыми и разговаривали лозунгами. В
каждом советском чиновнике чувствовалась горделивая самоуверенность в
своей исключительности. Они…… на каждом шагу подчёркивали, что советский
человек стоит на голову выше любого выходца из буржуазного общества.
Всё им не нравилось. И наш язык, и то, что бабушки ходят в кастёл
или церковь, а мужчины встречаясь - снимают один перед другим шапки. Да и
форма шапок у нас не такая (Rogatywka). И плохо им было, что колокола
звонят, призывая людей на службу. И то, что после смерти близкого
человека чёрную повязку носят на рукаве целый год. Непринятие всего
нашего уклада жизни видимо давало им право считать себя на голову выше
нас. Но при этом они были большие мастера по части самогона и
нецензурной брани. У нашего же народа самым крепким словом было
«холера». Да и пьяницы в нашем обществе были изгоями. Приезжие наполнили
наши магазины дешёвой водкой и привили привычку пить её стаканами в
любой день и в любое время суток».
Поставский повят был включён в состав новообразованной Вилейской
области. Депортации населения в отдалённые районы СССР, с территории
области, проводились в несколько этапов: 10 февраля 1940г., 13 апреля
1940г., 29 июня 1940г. и 20 июня 1941г. Среди ж.д. станций Белоруссии,
откуда увозили несчастных, значились Поставы, Воропаево и Лынтупы.
Началась паника. Поляки в массовом порядке стали забивать скот и
распродавать имущество. Думали, что если вывезут в Сибирь, то деньги
пригодятся там. Во время семейных и религиозных праздников, боялись петь
песни на родном языке, потому что по доносу могли обвинить в «польском
национализме» и арестовать. Чего только не приписывали жертвам -
участие в контрреволюционных организациях, сотрудничество с зарубежными
разведками, антисоветская агитация и т.п…… Чтобы заставить людей
признаться в том, чего они не совершали, широко применялось физическое
воздействие (избиения и пытки). Одна из жертв, узник Вилейской тюрьмы,
описывает это так: «Оба они, прокурор со следователем, набросились на
меня как львы. К ним присоединился ещё один следователь. Втроём они били
меня руками и ногами. Ещё, во время допросов, мне постоянно приходилось
слышать от этих ублюдков клевету и оскорбления не только в свой адрес,
но и в адрес Польского государства и некоторых достойных поляков».
В начале немецко-советской войны, в июне 1941г., НКВД произвело массовые
убийства заключенных польских граждан, которых не удалось вывезти
вглубь страны. В Лагере в Первенишках (Литва) расстреляли 500 человек
(об этом сохранились свидетельства Януша Богдановича). Массовые убийства
происходили в Березвечской (Глубокской) тюрьме. Там часть несчастных
расстреляли на месте, а часть погнали на восток, в сторону Полоцка. В
дороге расстреляли и остальных. Преступный приказ отдал начальник
Глубокской тюрьмы Приёмышев. Массовые расстрелы узников в те дни
происходили и в Вилейской тюрьме. При этом часть заключённых, перед
убийством, подвергли изуверским издевательствам. Остальных погнали
пешком на Восток, но по дороге большую часть расстреляли. Тюрьмы в
Вилейке, Глубоком, Свенцянах, Молодечно и Заславле охраняли
подразделения 226-го конвойного полка НКВД (командир - майор Суховей
Никифор Яковлевич). Военнослужащие именно этого подразделения (вместе с
администрацией тюрем) убивали заключённых.
Точных цифр репрессированных в Зап. Белоруссии (в 1939-1941г.) нет, но
большинство историков сходятся на том, что можно говорить о 132-133
тысячах, и ещё 30 тысячах расстрелянных. Например, в тогдашней
Барановичской области, Советским режимом с 1939 по 1941г. репрессировано
29 тыс. человек. Для сравнения - во время немецкой оккупации было
вывезено на принудительные работы в Германию 33тыс. 733 жителя области.
Как видим - цифры сопоставимые, потому что немецкая оккупация длилась
дольше советской. В Вилейской области, за неполных 2 года Советской
власти (1939-1941), было приговорено к смертной казни до 7000 человек.
Это не считая тех, кого без суда и следствия убили в июне 1941 года, во
время так называемой «эвакуации тюрем».
Согласно официальным белорусским источникам (книга «Памяць»), немцами и
их пособниками, за годы войны, в Поставском районе было уничтожено 3688
человек. Но, до сих пор нет достоверной информации о том, сколько
поляков и белорусов, выходцев с Поставщины, было убито коммунистическим
режимом в период 1939-1953г. Учитывая масштабы репрессий, я не думаю,
что эта цифра окажется меньшей.
В советское время писаками от истории были исписаны тонны бумаги. Они
оболгали и очернили всё польское, всю ту жизнь, которая существовала до
1939 года. До сих пор некоторые российские, и ориентированные на Москву
белорусские «историки», продолжают нагло врать, когда пишут о польском
периоде 1920-1939. В этой связи, на мой взгляд, большую историческую
ценность представляют воспоминания белорусов, бывших польских граждан.
Прежде всего потому, что их, в отличие от поляков, нельзя обвинить в
предвзятости. Вот, например что пишет историк-белорусист Игорь
Мельников: «Недавно мне удалось повстречаться с одной очень интересной
старушкой, живущей в Мядельском районе Минской области (до 1939г.
Мядельская гмина была частью Поставского повята). Бабушке Марии уже 90
лет, но ее памяти позавидуют многие молодые люди. Ее рассказ о
«польских» временах - лучшее документальное свидетельство о той эпохе.
Родилась Мария в семье белорусского крестьянина. Жили не богато, но с
протянутой рукой не ходили. Земли было 4 гектара, корова, свиньи, сад и
огород. В результате травмы отец стал инвалидом, а мать за него получала
пенсию. Девочка ходила в школу, новое здание которой построили в 1930-х
годах. «Семилетка» находилась в деревне Слобода. По воспоминаниям моей
собеседницы, школьное здание было большим, красивым, светлым. Всего в
нем училось 250 школьников, а учителей было всего четверо. Но зато это
были настоящие профессионалы. На их занятиях, по признанию старушки,
было очень интересно и познавательно. В школе вместе учились и поляки, и
белорусы. Бабушка Мария вспоминает, что с ней за партой сидел сын
польского полицейского, с которым она очень хорошо ладила. Между собой
говорили то по-польски, то по-белорусски. И все друг друга понимали.
«Нынче любят ругать поляков и панские времена, а я скажу так: если семья
была бедной или малообеспеченной, то польские власти платили пособие с
учетом того, чтобы родители могли прокормить каждого ребенка. У нас в
семье было трое детей, мама получала пособие с учетом покупки питания
для каждого из нас. Вот как было», - отмечает моя собеседница. В
деревне вместе жили и поляки, и белорусы. По признанию бабушки Марии,
жили мирно и дружно. «Так, чтоб у поляков блат какой был, или что «по
знакомству» для них делали, не припомню. Для нас, белорусов, и для них,
все одинаково было. И в образовании, и в жизни. Работали на пана, ну так
он же оплачивал эту работу. Приезжал управляющий нанимать рабочую силу
на «жниво». Мы все шли, потому что знали, что этот пан и заплатит, и
кормить будет неплохо. Кому не хватало земли, уезжали на заработки в
Прибалтику. Многие ехали в Латвию и Эстонию. Можно ж было свободно
выезжать», - говорит бабушка Мария. Православных учеников-белорусов в
церковь водила учительница, кстати, католичка по вероисповеданию. Почти
каждую неделю в школу приезжал батюшка и проводил занятия по религии. К
католикам, в свою очередь, приезжал ксёндз. Если был какой православный
праздник, белорусским деткам разрешали не приходить в школу. Как можно
«у сьвята» заниматься? Была распространена хуторная система. Приезжал
землемер и осуществлял разметку земли. Так, каждое хозяйство получало
свою полоску земли. Некоторые крестьяне переносили и свои жилища поближе
к выделенным земельным наделам.
Бабушка Мария хорошо помнит войта Мядельской гмины, входившей в состав
Поставского повята. «Простой такой человек был. Не бедный, конечно, но и
своим богатством не кичился. А к белорусам он относился с большим
уважением. Звали его Альфред Войцеховски. Помню, всегда нас на бричке
подвозил в школу. Идем мы по дороге, а войт с кучером едет. Брал нас,
сколько было на дороге, сажал полную «бричку» ребятни и вез в школу.
Кстати, в здании гмины был один на всю округу телефон. Детей из школы
водили на экскурсию туда, и секретарь, пан Мачульски, давал школьникам
послушать этот диковинный аппарат. «А потом, как сейчас помню, нас поили
кофе с булочками», - рассказывает моя собеседница.
Кстати, у бабушки Марии свои воспоминания по поводу 17 сентября 1939
года. В этот день, вместе с другими ребятами, Мария шла в школу и вдруг
увидела солдат. Их форма отличалась от той, в которой ходили поляки, а
на фуражках были большие красные звезды. «Дети, а где здесь помещики
живут? Покажите нам», - обратился к школьникам один из солдат. «А мы и
слова такого не знали - «помещик». Не понимали, чего эти люди от нас
хотят», - говорит старушка. Придя в школу, дети увидели плачущую
учительницу. Ее мужа, директора, только что забрали солдаты. На глазах
испуганных детей те же люди, которые искали помещиков, с примкнутыми к
винтовкам штыками, вывели из школы оставшихся учителей и повели по
большаку в неизвестном направлении. С арестованными мужчинами пошла и
учительница. Она была после родов, недавно у женщины родился сын. Войта
также арестовали. Правда, Альфреду Войцеховскому, в каком-то смысле,
повезло. Его сослали в Казахскую ССР, а в 1941 г. после договора
Сикорский-Майский, бывший Мядельский войт вступил в армию генерала
Андерса и воевал против нацистов на фронтах Второй мировой. После войны
этот человек вернулся в Польшу. НКВД арестовало и местного лесника. За
что? А был представителем, как теперь принято говорить, польской
«вертикали власти». Всю семью этого человека в 1940-м отправили в
Сибирь. «Как кто был зажиточным, имел чуть больше чем у других, так его
сразу и записывали во враги», - рассказывает старушка. Еще вчера
мирная, деревня вдруг раскололась на «своих» и «чужих». Советские
активисты составляли списки «неблагонадежных» и «врагов народа». Часто
при составлении таких документов нечистоплотные люди руководствовались
банальной завистью к более успешному соседу. Людей стали насильно
переселять с хуторов. «У нас было не много земли, но то, что мы имели,
было нашим. А потом всё вдруг стало общим. И у всех землю позабирали.
Вот так я помню те сложные времена», - заканчивает свое повествование
моя собеседница».
В тыловых обозах Красной армии, в сентябре 1939г., были и представители
(уполномоченные) Московских и Ленинградских музеев, искавшие ценные и
раритетные экспонаты. Например Московский исторический музей заполучил
значительное количество ценных экспонатов из западной части Беларуси.
Центральный музей атеизма получил два вагона древних книг и церковной
утвари, и т.д.
Осенью 1939 года Минские базары были завалены вещами с Запада.
«Освободители» продавали всё, что им удалось украсть и вывезти из бывшей
Восточной Польши. Происходило уничтожение общего белорусско-польского
исторического наследия, которое поляки, за 20 лет, не только сохранили,
но и приумножили.
Вот лишь некоторые факты, с чем пришли 17.09.1939г. к полякам и западным белорусам «освободители».