Моя библиотека фантастики. Часть 143. Дорога воспоминаний. 1981 год
Дорога воспоминаний. М.Мир, 1981. Серия «Зарубежная фантастика». Тираж 200 000 экз. В сборнике представлены научно-фантастические произведения писателей Бельгии, Болгарии, Великобритании, Дании, Испании, Италии. Нидерландов, Норвегии, Польши, Румынии, Франции, Чехословакии.
Содержание
Дмитрий Биленкин. Киберы будут, но подумаем лучше о человеке (предисловие), стр. 5-15. Хотите увидеть Францию, какой она была за миллион лет до основания Парижа? Или вас больше привлекает планета другой звёздной системы, где неведомая цивилизация воздвигла зловещий Храм Будущего? Предлагаемый вниманию читателей сборник научно-фантастических произведении европейских писателей предоставит вам любую возможность. Однако в каждом рассказе вы встретитесь с обыкновенным человеком. С нашим современником, который то пытается разглядеть себя в будущем, то использует магический кристалл воображения, чтобы лучше разобраться в себе самом, какой он есть в настоящем. Но если так, к чему тогда столько невероятного, зачем все эти несуществующие миры и прочие выверты фантазии? Разве недостаточно тех испытанных и могучих средств художественного познания действительности, которые так плодотворно заявили о себе в классике и исправно служат мастерам настоящего? Зачем иные состояния действительности, когда вокруг кипит реальная жизнь, откуда можно черпать какие угодно образы и сюжеты? Где научная фантастика, там недоумения и споры, какие не разгораются вокруг других видов художественной литературы. И это закономерно. Прелюбопытная вещь: не было, кажется, ни одной крупной научно-технической новинки, о которой сначала не говорили бы, что она либо невозможна, либо не нужна, либо сомнительна. Так обстояло с паровозом (когда он уже стоял на рельсах), с самолётом (когда он уже летал), с атомной энергией (когда до её высвобождения оставались годы), с космическими полётами (буквально накануне запуска первого спутника). Причём так говорили не только обыватели иди закоренелые ретрограды: были в число опровергателей и крупные специалисты, более того, эксперты именно в той области, перспективу которой они позже ставили под сомнение. Так в науке и технике, так и в искусстве. Такова закономерность восприятия нового.
Бельгия
Хюберт Лампо. Рождение бога (рассказ, перевод И. Волевич), стр. 16-50. Приблизительно за месяц до Пирл-Харбора я получил степень доктора археологии. В своей диссертации я резко критиковал методы, применявшиеся тогда при изучении древних цивилизаций Центральной и Южной Америки. Через неделю после объявления войны меня призвали в действующую армию. Я стал летчиком и летал пилотом на бомбардировщике. За несколько дней до высадки в Нормандии мой самолет был обстрелян и загорелся. Однако, к собственному удивлению, мне удалось дотянуть до нашей базы в Кенте и посадить свой ящик. Нервное потрясение дало основание врачебной комиссии больше не допускать меня до полетов. Но по выздоровлении меня не демобилизовали, а послали руководить спецгруппой по розыску награбленных и запрятанных немцами произведений искусства. В конце 1945 года, уволившись из армии, я занялся научно-педагогической работой в одном из американских университетов. Мне даже сулили в самом ближайшем будущем профессуру на факультете археологии. Наконец-то я мог пополнить свои знания, опубликовал тезисы докторской диссертации, правда, кое-кто из моих коллег советовал мне этого не делать.
Болгария
Емил Христов. Забастовка (рассказ, перевод З. Бобырь), стр. 51-60. В наш век наука и техника развиваются очень бурно. Это и прекрасно! Но церковь, пекущаяся о нравственном совершенствовании человека путем смирения, терпит удар за ударом. Дело в том, что творцы прогресса отступились от бога. Запершись в лабораториях и кабинетах, они пренебрегли проблемой добра и зла в мире. Они не вразумляют людей, не проповедуют вечных истин христианского учения.
Великобритания
Джон Браннер. Будущего у этого ремесла нет (рассказ, перевод Р. Рыбкина), стр. 61-74. Он взял с полки свою лучшую волшебную палочку (золотую, с серебряными концами) и, тщательно выбрав место, стал около пентаграммы. То и дело заглядывая в открытую книгу рядом, на пюпитре, он налил масла в светильники, сжег еще одно красное петушиное перо, подбросил сушеных трав на жаровню и начал: - In nomine Belphegoris conjuro fe... [Именем Бельфегора вызываю тебя (лат.)]. В центре пентаграммы что-то ярко вспыхнуло, и появилась человеческая фигура, ошеломленно озирающаяся вокруг.
Джеральд Керш. Опасный вклад (рассказ, перевод В. Волина), стр. 74-89. У вас острый глаз, сэр, поистине острый глаз, если вы узнали меня по тем фотографиям, что появлялись в 1947 году в газетах и сенсационных журнальных репортажах. Думаю, я несколько изменился с тех пор; и все же я действительно тот самый Питер Перфремент, которого так возносили за открытия в области ядерной физики. Я рад, что вы с первого взгляда узнали меня. Иначе могли бы принять за беглого каторжника или за сумасшедшего, или за кого-нибудь еще в этом роде - ведь я хочу попросить вас пересесть вот сюда в этот затемненный угол так, чтобы ваша широкая спина загородила меня от двери. Поглядывайте на зеркало над моей головой, и вы непременно увидите там двух молодчиков, которые явятся в этот уютный маленький бар. Они придут за мной. По отсутствующему выражению на их лицах вы поймете, что это субчики из службы безопасности.
Дания
Нильс Нильсен. Ночная погоня (рассказ, перевод Р. Рыбкина), стр. 90-107. Профессор, шаркая, он подошел к окну и устремил задумчивый взгляд на безрадостный ландшафт Шотландии, освещенный красноватыми лучами заходящего солнца - на унылые болота и тоскливые, покрытые вереском пустоши между гранитными отрогами хребта Бен-Аттоу и морским побережьем у Моурей-Ферса. Это мир, которого чурались люди, если не считать неграмотных старых пастухов, сухих и жилистых; им чудеса молодого третьего тысячелетия были столь глубоко безразличны, что они едва поднимали голову, когда по небу в сгущающихся сумерках, проносились, оставляя огненный след, пассажирские ракеты, летящие откуда-нибудь с Тихого океана в лондонский аэропорт Хитроу.
Испания
Мануэль Гарсиа-Виньо. Любовь вне времени (рассказ, перевод М. Абезгауз), стр. 108-123. Никакой специальной подготовки он не проходил. Ему просто сказали, что он совершит один-единственный рейс. Пройдет точно сорок лет, а он пробудет там всего неделю. Через семь дней он должен быть в том самом месте, где очутится по прибытии. Никаких вопросов задавать не позволили и сообщили, что, коль скоро он выбран, ему не разрешат пойти на попятную.
Италия
Лино Альдани. Космический карнавал (рассказ, перевод Л. Вершинина), стр. 124-130. Он посмотрел на часы - скоро полночь. Отец и мать уже давно спят. А он все еще мучается над непослушными кусками папье-маше. Он, первый ученик в классе. Учителя говорят, что он наделен живым воображением и душой артиста, а вот сделать интересную маску ему никак не удается. Между тем в его родном городке Пьеве Лунга никто лучше его не лепит фигурки из глины и воска.
Эмио Донаджо. Уважать микробы (рассказ, перевод Л. Вершинина), стр. 130-134. Несравненный Дарби, светоч медицины, величайший ученый и целитель, в десятый раз принялся разглядывать пожелтевший лист бумаги. Он покачивался в паровом кресле, стараясь принять менее удобное положение. У него был легкий приступ чрезмерного благополучия, весьма распространенного заболевания, которое он легко излечивал у других. Насморк. Эта проблема мучила его уже несколько месяцев - с тех пор как он занялся изучением древних болезней.
Примо Леви. Патент Симпсона (рассказ, перевод Л. Вершинина), стр. 134-146. Вы хотите узнать, скольким сицилийским женщинам по имени Элеонора сделали операцию в тысяча девятьсот сороковом году? Или сколько самоубийц с тысяча девятисотого года по сегодняшний день были левшами и одновременно блондинами. Достаточно нажать вот на эту клавишу - и вы мгновенно получите ответ. Но сначала надо ввести определенные данные, а это порядочное неудобство. Фирма упирает на то, что прибор портативен и дешев. Всего двадцать четыре тысячи лир, дешевле японского транзистора.
Эрманно Либенци. Автозавры (рассказ, перевод Л. Вершинина), стр. 146-154. В 2040 году уличное движение в Футурополисе застопорилось полностью. Тогда решено было пустить машины и по тротуарам. Редким пешеходам приходилось теперь пробираться к своим домам по крышам вытянувшихся в бесконечные ряды машин. Дабы избежать "пробок", машинам под угрозой весьма крупного штрафа было запрещено останавливаться более чем на десять секунд. После этого постановления мужья могли попасть домой лишь в том случае, если у порога их заранее ждала жена или кто-то из детей, которые мгновенно сменяли главу семейства за рулем. Если какой-нибудь заядлый холостяк все-таки отваживался выехать на работу или за покупками в автомобиле, то кончалось это для него весьма плачевно: ему приходилось
Джанни Родари. Карлино, Карло, Карлино, или Как бороться со скверными привычками у детей (рассказ, перевод Л. Вершинина), стр. 154-162. Доктор выяснил, что младенец Карло сорока семи дней от роду: читает в мозгу доктора Фойетти имена всех его родных вплоть до четвероюродных братьев, а также впитывает в себя все научные, литературные, философские и футбольные познания, накопленные синьором Фойетти еще со времен детства; обнаружил марку Гватемалы, погребенную под восемнадцатью килограммами медицинских томов; силою взгляда передвигает стрелку весов, на которых медицинская сестра взвешивает больных; принимает и передает радиопрограммы, в том числе на ультракоротких волнах, а также стереофонические записи; воспроизводит на стене телевизионные программы, явно выказывая нелюбовь к передаче "Рискни всем"; движением рук проделал дырку в белоснежном халате доктора^ глядя на фотографию одного из пациентов, ощутил сильную резь в желудке и безошибочно определил у больного острый приступ аппендицита; на расстоянии поджарил в оливковом масле семечки.
Нидерланды
Белькампо. Дорога воспоминаний (рассказ, перевод И. Волевич), стр. 163-182. Все картины воспоминаний - а как еще можно их назвать? - занимают постоянные места в мозговой структуре и никуда не перемещаются, как предполагалось раньше, но все же слегка колышутся, подобно дуновению ветра в пустом пространстве. Наши воспоминания, если придерживаться научной терминологии, локализованы, и современные анатомы и нейрохирурги считают важнейшей своей задачей всемерно уточнить эту локализацию, настойчиво превращая ее в микролокализацию.
Норвегия
Тур Оге Брингсвярд. Барашек, роза и три маленьких вулкана (рассказ, перевод Л. Жданова), стр. 183-192. Его звали Антуан де Сент-Экзюпери. Однажды он совершил вынужденную посадку в Сахаре. Там он встретил Маленького принца. Принц прибыл с астероида В-612, он пережил много удивительных приключений на нашей Земле и в других местах. Антуан написал книгу о своем друге. Эта книга полна улыбки и грустной поэзии. Много лет спустя один норвежский мальчик прочел эту книгу и крепко полюбил летчика и Маленького принца. Но к тому времени принц давно уже возвратился на свою звезду, а писатель умер.
Польша
Стефан Вайнфельд. Поединок (рассказ, перевод Э. Соркина), стр. 193-200. Капитан знал о нем только то, что его звали Мартин. Именно с ним он договаривался о доставке обоих пассажиров с их странным багажом на безлюдный островок. Через сутки судно должно было вернуться и забрать их по пути в Чили. Что-то здесь было подозрительное, однако ни один рейс "Святой Жанны" нельзя было назвать кристально чистым. "Деньги не пахнут!" - имел обыкновение говаривать капитан, не подозревая, что этим девизом пользуются уже добрых два тысячелетия.
Виктор Жвикевич. Instar omnium (рассказ, перевод Э. Маринина), стр. 200-212. Первый самостоятельный полет - и сразу планета, Старые космические бродяги из Разведки не могут скрыть волнения, когда альтиметр отсчитывает, сколько осталось до поверхности только что открытого мира, а что же говорить, если пригодная для жизни планета попалась в первом самостоятельном полете? Опытный разведчик знает: он может найти что-нибудь, но может и не найти. Еще более опытный убежден, что хоть на голову стань, хоть сломя голову носись вдоль и поперек Галактики, все равно ни на что стоящее не наткнешься. А вот слушатель последнего курса Школы разведки не может непоколебимо не верить в ожидающие его на каждом шагу суперцивилизации, мрачные тирании космического средневековья или кочующие со звезды на звезду стада ракетоподобных чудовищ, с которыми следует вести непрестанные битвы.
Яцек Савашкевич. Мы позволили им улететь (повесть, перевод Е. Вайсброта), стр. 212-268. Местоположение второго пункта нашей поездки из соображений секретности я назвать не могу: это был склад ядерного горючего. Мы прибыли туда в тот же час. Возле автоматизированного турникета для перехода пришлось застрять на полчаса. Миледи сунул руку в дактилоскопический идентификатор, и тут же в блоке за перегородкой загудел сигнал тревоги. Мгновенно спереди и сзади захлопнулись герметические переборки, и в камеру со свистом ворвался нейтрализующий газ. Я успел только услышать: «…небо в алмазах!»… Очнулись мы на воздухе.
Румыния
Владимир Колин. Лнага (рассказ, перевод Д. Тропарева), стр. 269-297. Я с первого взгляда понял, что этот проклятый гриб ядовит. Только отрава одевается в такой кардинальский пурпур, старательно украшает его золотыми прожилками, а потом выставляет себя на всеобщее обозрение в полной уверенности, что никто не рискнет к ней притронуться. Мы оба одновременно заметили его на покрытом гнилью, сочащемся зеленоватой водой пригорке у слоноподобного подножия огромного дерева, одного из тех чудовищ растительного мира, чьи могучие ветви раскидываются далеко во все стороны, словно скользкие и липкие змеи, не отличимые ни от обвивающих их лиан, ни от настоящих змей из плоти.
Франция
Жан-Пьер Андревон. Лицо (рассказ, перевод Д. Тропарева), стр. 298-317. Экология туннеля Форсайта - это хрупкий ансамбль, и трудно сказать, ведет ли эта жизнь непрерывную битву с ветром или же, наоборот, его вечное всеприсутствие помогает ей. В туннеле Форсайта существуют мхи, лишайники, грибы - в общем, все виды таллофитов, которым удается прорасти на скалах. Они остаются неподвижными в этом вихре. Там есть даже миниатюрные папоротники, а еще - странствующие сосудистые растения, они никогда не касаются почвы, они рождаются, растут, воспроизводятся и умирают в атмосфере, пока ветер мчит их со скоростью трехсот километров в час, а их микроскопические тонкие корни плавают среди частиц песка и пыли, принесенных со всей остальной планеты.
Франсис Карсак. Горы Судьбы (повесть, перевод Ф. Мендельсона), стр. 318-370. Олимпийский чемпион Тераи Лапрад и его генетически модифицированный разумный лев Лео прибывают на планету Офир-2, где Лапрад должен работать по контракту геологом. На планете обитает раса под названием пухи или стики, которая несколько тысяч лет назад опережала по развитию землян, а сейчас по непонятным причинам деградировала и вымирает. Тераи решает выяснить причину деградации пухи, но он встречает непонятное противодействие некоторых работников корпорации ММБ, во главе с директором на планете Старжоном. Тераи знакомится со старым, спивающимся геологом Мак-Грегором, который раньше был директором и одним из лучших специалистов, но в ходе одной из миссий в Горах Судьбы что-то сломило его дух. Пухи также предупреждают Тераи, чтобы люди не ходили в Горы Судьбы. После гибели Мак-Грегора, прикрывшего Тераи от выстрела убийц, подосланных Старжоном (старый геолог с точностью до минуты знал час своей гибели и именно поэтому спился), герой отправляется в Горы Судьбы. Он находит там храм с инопланетным существом Фленг-Ши, которое рассказывает ему, что некая высокоразвитая раса акнеан уничтожила его расу и родную планету. Акнеане вымирали и в бессильной ярости разыскивали планеты с разумными существами. Часть планет они уничтожали, а на других устанавливали Храмы судьбы - места, где каждый мог узнать своё будущее. Мозг Фленг-Ши встроили в биокибернетическую систему, предсказывающую будущее. Коварный план удался и здесь - быстро развивавшиеся пухи были сломлены навсегда, так как большинство, узнав своё будущее, совершали массовые самоубийства, а у оставшихся был погублен дух инициативы. Фленг-Ши называет Тераи человеком судьбы и говорит, что до него здесь побывали двое землян. Запасы энергии оракула истощены, он в последний раз предсказывает будущее для Тераи и его льва, после чего по просьбе Фленг-Ши Тераи уничтожает оракула и всю аппаратуру. Спасательный отряд подбирает обессилевшего Тераи, очнувшись, он узнаёт, что директор Старжон покончил с собой. Судя по его записям, он также побывал в Горах Судьбы. Однако у выздоровевшего Тераи остаются лишь смутные воспоминания о предсказании будущего. Он помнит, что судьба ждёт его на планете Эльдорадо и решает отправиться туда.
Морис Ренар. Туманный день (рассказ, перевод З. Бобырь), стр. 371-402. Было 26 октября 1907 года. Тропинка полого поднималась среди убранных виноградников и спаржевых плантаций. Крестьяне собирали опавшую листву и складывали в кучи, чтобы сжечь; повсюду мелькали огни, и в тихом воздухе стояли столбы дыма. Мы не спеша поднимались к полосе леса, окрашенного в цвета осени. Я часто поглядывал через плечо на открывавшуюся внизу лощину. Когда мы подошли к опушке, тропинка, - сделав крутой поворот, открыла всю лощину сразу - широкий, уходящий вдаль полукруг, прекрасную картину начала брюмера - месяца туманов.
Анри Труайя. Подопытные кролики (рассказ, перевод Е. Лившиц), стр. 402-423. Клиника профессора Отто Дюпона находилась под Парижем. Большое прямоугольное здание, все из окон и балконов, возвышалось посреди парка, аллеи которого своей замысловатостью не уступали бухгалтерской подписи. В тени высоких деревьев прятались шезлонги для выздоравливающих, они отдыхали здесь, предаваясь размышлениям о последних глубинных толчках своей личности. Флигель испытателей характеров, трехэтажный розового кирпича дом с нарядным подъездом, находился за главным корпусом. Коридоры в нем были устланы линолеумом спокойного синего цвета. На каждой двери имелась табличка: "Раздражительный", "Задумчивый", "Добродушный", "Любитель литературы и искусств", ниже следовала дата последнего укола с указанием: "Не использовать до..."
Чехословакия
Б. Козак. Голова Медузы (рассказ, перевод З. Бобырь), стр. 424-434. Рассказ "Голова Медузы" относится к разряду тех, которые стоит прочитать. Увлекательно, порой смешно, весьма трогательно, дает возможность задуматься о себе, навевая воспоминания из жизни. Чувствуется определенная особенность, попытка выйти за рамки основной идеи и внести ту неповторимость, благодаря которой появляется желание вернуться к прочитанному.
Источники (справочник), стр. 435-436.
Hubert Lamро, De geboorte van de God. В авт. сб. Dochters van Lemurie, Meubnhoff, Amsterdam, 1964.
Емил Христов, Стачка. Наука и техника sa младежта, № 9, 1964. John Вгиспсг, No future in it. В авт. сб. No future in it, London, 1962.
Gerald Kersh, The unsafe deposit box. В сб. The best of Sci-Fi N 4, 1963.
Niels E. Nielsen, At lege skjul om natten. В авт. сб. Noget rigtig tosset, Kebenhaon, 1964, M. Gareia-Vin6, Amor fuera del tiempo. В авт. сб. El pacto del Sinai, Madrid, 1968.
Lino Aldani, Carnavale cosmico. Lecodi Bergamo, февраль 1963.
Emio Donaggio, Rispettare i microbi. Interplanet, N 2, 1963.
Primo Levi, Pieno impiego. В сб. Storie naturali, Einoudi, 1966.
Ermanno Libenzi, Irotauuri. В сб. II pianeta del matti, Garzanti, 1971.
Gianni Rodari, Carlino, Carlo, Carlino. Paese sera, N 1, 1973, Belcampo, Een kenze uit de verhalen. В сб. Bevroren vuurwerk, Amsterdam, 1967.
Tor Age Bringsvoerd, En sau, en rose og tre sma vulkaner. В сб. Probok, Gyldendal, 1968.
Stefan Weinfald, Pojedynek. Miody technik, N 9, 1966.
Wiktor Zwikiwicz, instar omnium. Mtody technik. N 11, 1971.
Jacek Sawaszkiewicz, Przybysz. В авт. сб. Stalo sig jutro, Warszawa, 1979, Vladimir Colin, Lnaga. Fiction, N 203, 1970.
Francis Carsac, Les Monts de destin. В сб. Lo regard dans Failleurs, Paris, 1966.
Maurice Renard. Le brouillard du 26, octobre. В авт. сб. Monsieur dOntre-Mort, Paris. H. Troyat. Les ailes du diadle. Raris, 1966. 3.
P. Andrevon, La Face. Fiction, N 222, 1972.
В. Kozak. Hiava Meduzy, Veda a technika rnladezi, N 7, 1964.
