Моя библиотека фантастики. Часть 82. Библиотека современной фантастики. Клиффорд Саймак.
Библиотека современной фантастики. Клиффорд Саймак. Город. М.: Молодая гвардия, 1974 год. Тираж 100 000 экз.
Содержание:
Клиффорд Саймак. Город (роман). Человеческая цивилизация на пороге заката своего существования. Зарастают когда-то шумные покинутые города, хозяевами которых стали стаи бродячих собак. Чтобы не исчезнуть с лица Земли, человечеству необходимо сделать один шаг. Всего лишь один, но ответственный шаг...
От составителя, стр. 5-7.
Комментарий к первому преданию, стр. 8-9. Из всего цикла первое предание, несомненно, самое трудное для неискушенного читателя. И не только из-за непривычной лексики: поначалу и ход мыслей, и сами мысли представляются совершенно чуждыми. Возможно, причина та, что ни в этом, ни в следующем предании Псы не участвуют и даже не упоминаются. С первой же страницы на голову читателя обрушивается чрезвычайно странная проблема, и не менее странные персонажи занимаются ее решением. Зато когда одолеешь это предание, все остальные покажутся куда проще. Через все предание проходит понятие «город». Что такое город и зачем он был нужен, до конца не выяснено, однако преобладает взгляд, что речь шла о небольшом участке земли, на котором обитало и кормилось значительное количество жителей. В тексте можно найти некие доводы, призванные обосновать существование города, однако Разгон, посвятивший всю жизнь изучению цикла, убежден, что мы тут имеем дело просто-напросто с искусной импровизацией древнего сказителя, попыткой сделать немыслимое правдоподобным. Большинство исследователей согласны с Разгоном, что приводимые в тексте доводы не сообразуются с логикой, а кое-кто, в частности Борзый, допускает, что перед нами древняя сатира, смысл которой теперь уже не восстановишь. Большинство авторитетов в области экономики и социологии полагают организацию типа города немыслимой не только с экономической, но и с социологической и психологической точек зрения. Никакое существо с высокоразвитой нервной системой, необходимой для создания культуры, подчёркивают они, не могло бы выжить в столь тесных рамках. По мнению упомянутых авторитетов, такой опыт привел бы к массовым неврозам, которые в короткий срок погубили бы построившую город цивилизацию. Борзый считает, что первое предание по сути является самым настоящим мифом, следовательно, ни одну ситуацию, ни одно утверждение нельзя понимать буквально, все предание насыщено символикой, ключ к которой давно утрачен. Но тут озадачивает такой факт: если перед нами и впрямь сугубо мифическая концепция, то почему же она не выражена посредством характерных для мифа символических образов. Обычному читателю трудно усмотреть в сюжете какие-либо признаки, по которым мы узнаем именно миф. Пожалуй, из всего цикла первое предание - самое нескладное, неуклюжее, несуразное, в нем нет и намека на утонченные чувства и возвышенные идеалы, которые украшают изящными штрихами другие части цикла. Весьма озадачивает язык предания. Обороты вроде классического «пропади он пропадом» не одно столетие ставят в тупик семантиков, и в толковании многих слов и оборотов мы по сей день не продвинулись ни на шаг дальше тех исследователей, которые впервые серьезно занялись публикуемым циклом. Правда, терминология, связанная непосредственно с Человеком, в общих чертах расшифрована. Множественное число от слова «Человек» - «люди»; собирательное обозначение для всего этого мифического племени - «род людской»; она - женщина, или жена (возможно, некогда эти термины различались по смысловым оттенкам, но теперь их можно считать синонимическими); он - мужчина, или муж; щенки - дети, девочки и мальчики. Кроме понятия «город», встречаются еще понятия, совершенно несовместимые с нашим укладом, противные самой нашей сути, - мы говорим о войне и убийстве. Убийство - процесс, обычно сопряженный с насилием, путем которого одно живое существо пресекает жизнь другого существа. Война, как явствует из контекста, представляла собой массовое убийство в масштабах, превосходящих всякое воображение. Борзый в своем труде о настоящем цикле утверждает, что вошедшие в него предания намного древнее, чем принято считать. Он убежден, что такие понятия, как «война» и «убийство», никак не сообразуются с нашей нынешней культурой, что они сопряжены с эпохой дикости, о которой нет письменных свидетельств. Резон - один из немногих, кто полагает, что предания основаны на подлинных исторических фактах и что род людской действительно существовал, когда Псы ещё находились на первобытной стадии, - утверждает, будто первое предание повествует о крахе культуры Человека. По его мнению, дошедший до нас вариант - всего лишь след более обширного сказания, величественного эпоса, который по объему был равен всему нынешнему циклу, а то и превосходил его. Трудно допустить, пишет он, чтобы такое грандиозное событие, как гибель могущественной машинной цивилизации, могло быть втиснуто сказителями той поры в столь тесные рамки. На самом деле, говорит Резон, перед нами лишь одно из многих преданий, посвященных этому предмету, и похоже, что до нас дошло далеко не самое значительное.
Клиффорд Саймак. Город (перевод Л. Жданова), стр. 10-37. Гидропоника и семейные вертолёты, дешёвая земля, новые технологии строительства и угроза атомной войны покончили с городами. Они изжили себя, стали анахронизмом. Почти все горожане побросали старое жильё и переселились в сельскую местность. Брошенные дома стали прибежищем для людей, оставшихся без своего угла. Муниципалитет и полицию такое положение вещей не устраивает: брошенное жильё они намереваются сжечь.
Комментарий ко второму преданию, стр. 38. Второе предание, при всей его чужеродности, все-таки нам как-то ближе. Здесь впервые читатель ловит себя на чувстве, что это предание могло родиться у лагерного костра Псов. Для первого предания такое предположение немыслимо. Тут провозглашаются какие-то высокие морально-этические принципы, которые святы для Псов. Далее происходит понятная для Пса борьба, пусть даже в ней обнаруживается моральное и умственное оскудение главного действующего лица. И появляется близкий нам персонаж - робот. В роботе Дженкинсе, впервые предстающем здесь перед читателем, мы узнаем персонаж, который уже не одну тысячу лет является любимцем щенков. Резон полагает Дженкинса подлинным героем всего цикла. Он видит в Дженкинсе олицетворение авторитета Человека, который продолжал влиять и после того, как исчез сам Человек; видит механическое устройство, посредством которого человеческая мысль еще много столетий направляла Псов, хотя сам Человек ушел. У нас и теперь есть роботы, приятные и полезные маленькие аппараты, единственное назначение которых - служить нам руками. Впрочем, Псы уже настолько свыклись со своими роботами, что мысленно не отделяют их от себя. Утверждение Резона, будто робот изобретен Человеком и представляет собой наследие эпохи Человека, решительно опровергается большинством других исследователей цикла. По мнению Разгона, мысль о том, будто робот сделан и дарован Псам, чтобы они могли создать свою культуру, тотчас отпадает в силу своей романтичности. Он утверждает, что перед нами просто литературный прием, который никак нельзя воспринимать всерьез. Остается невыясненным, как Псы могли прийти к конструкции робота. Немногие из исследователей, занимавшихся проблемой развития робототехники, отстаивают мнение, что узкоспециальное назначение робота говорит в пользу его изобретения Псом. Такую специализацию, заявляют они, можно объяснить лишь тем, что робот был придуман и изготовлен именно теми существами, для которых он предназначен. Только Пес, утверждают они, мог столь успешно решить такую сложную задачу. Ссылка на то, что никто из Псов сегодня не сумел бы изготовить робота, ничего не доказывает. Псы сегодня не сумеют изготовить робота потому, что в этом нет нужды, поскольку роботы сами себя изготовляют. Несомненно, когда возникла надобность, Пес создал робота, и, наделив роботов способностью к воспроизводству, которое выразилось в изготовлении себе подобных, он избрал решение, типичное для самих Псов. И наконец, в этом предании впервые появляется проходящая затем через весь цикл идея, которая давно уже изумляет всех исследователей и большинство читателей. Речь идет о возможности физически покинуть наш мир и достичь заоблачных высей других миров. Почти все рассматривают эту идею как чистую фантастику (вполне допустимую в преданиях и легендах), тем не менее она тоже внимательно изучалась. Большинство исследований подтвердили вывод, что такое путешествие немыслимо. Иначе пришлось бы допустить, что звезды, которые мы видим ночью, - огромные миры, удаленные на чудовищные расстояния от нашего мира. Но ведь всякий знает, что на самом деле звезды - всего-навсего висящие в небе огни, и многие из них висят совсем близко. Пожалуй, наиболее удачное объяснение, откуда могла возникнуть идея о заоблачных мирах, предложено Разгоном. Все очень просто, говорит он: древний сказитель по-своему изобразил исстари известные Псам миры гоблинов.
Клиффорд Саймак. Берлога (перевод Л. Жданова), стр. 39-58. Двести лет назад Джон Дж. Вебстер основал родовое имение, в котором прожили всю свою жизнь несколько поколений Вебстеров. Вместо рабов им прислуживали роботы, свет и тепло давала атомная энергия. Люди к этому времени уже вышли в космос, открыли жизнь на Марсе и познакомились с потрясающей марсианской философией. Но у них появились и новые болезни. Одна из них - почти всеобщая агорафобия, боязнь новых мест и больших скоплений народа.
Комментарий к третьему преданию, стр. 59. Для полюбивших это предание тысяч читателей оно примечательно тем, что здесь впервые выступают Псы. Исследователю видится в нем гораздо больше. По существу, это повесть о вине и суетности. Продолжается распад рода людского. Человека преследует чувство вины, а присущие ему метания и неустойчивость приводят к тому, что появляются люди-мутанты. Предание пытается рационалистически объяснить мутации и доходит до того, что Псы изображаются как некая модификация исходной расы. Согласно преданию, без мутаций невозможно совершенствование вида, однако ничего не говорится о том, что для устойчивости общества необходим определенный статический фактор. Весь цикл отчётливо свидетельствует, что род людской недооценивал устойчивость. Резон, который тщательно проштудировал цикл, чтобы подкрепить свое утверждение, будто предания на самом деле созданы Человеком, считает, что ни один Пес не стал бы выдвигать мутационную гипотезу как совершенно несовместимую с убеждениями его народа. Подобное воззрение, заявляет он, могло родиться только в каком-то ином разуме. Однако Разгон отмечает, что цикл изобилует примерами, когда суждения, прямо противоположные Псовой логике, излагаются сочувственно. Перед нами, говорит он, всего лишь типичный прием искусного рассказчика, который смещает ценности, добиваясь разительного драматического эффекта. В том, что Человек намеренно выведен как персонаж, осознающий свои изъяны, нет никакого сомнения. Одно из действующих лиц комментируемого предания, Грант, мечтает об уме, «свободном от шор», и совершенно ясно, что он подразумевает какие-то изъяны человеческого мышления. Он говорит Нэтэниелу, что люди всегда чем-то озабочены. С каким-то инфантильным простодушием он уповает на теорию Джуэйна как на средство, которое еще может спасти род людской. И тот же Грант, видя, что наклонность к разрушению заложена в самой сути его сородичей, в конце поручает Нэтэниелу продолжать начинания человечества. Из всех персонажей цикла Нэтэниел, вероятно, единственный, у кого есть реальный исторический прообраз. Имя «Нэтэниел» часто встречается в других родовых преданиях. Конечно, Нэтэниел заведомо не мог совершить всего того, что приписывают ему эти предания. Тем не менее принято считать, что он жил на самом деле и играл видную роль. Естественно, теперь за давностью нельзя установить, в чем именно заключалась эта роль. Род Вебстеров, с которым мы познакомились еще в первом предании, занимает важное место и во всех остальных частях цикла. Можно видеть в этом дополнительное подтверждение выводов Резона, однако не исключено, что и здесь речь идет о приеме искусного сказителя: род Вебстеров нужен лишь для того, чтобы нанизать на один стержень предания, которые в остальном довольно слабо связаны между собой. Того, кто склонен все читаемое понимать буквально, наверно, возмутит намек на то, что Псы представляют собой продукт вмешательства Человека. Борзый, для которого весь цикл не что иное, как миф, считает, что тут перед нами стародавняя попытка объяснить происхождение нашего рода. Отсутствие подлинного знания прикрывается толкованием, подразумевающим этакое вмешательство свыше. Простой и для неразвитого ума вполне приемлемый и убедительный способ объяснить то, о чем совсем ничего не известно.
Клиффорд Саймак. Перепись (перевод Л. Жданова), стр. 60-89. Ричард Грант - счётчик. Впервые за последние 300 лет проходит перепись населения, и он один из тех, кто в ней участвует. Однако есть и ещё одна причина, по которой правительство затеяло перепись: это мутанты. В последнее время появляются образцы совершенно нового художественного творчества, не похожие ни на что другое. Всё это анонимно или подписано псевдонимами. И их тайна не даёт покоя Всемирному Комитету.
Комментарий к четвертому преданию, ст. 90. Из всех преданий это особенно удручало тех, кто искал в цикле ясность и смысл. Даже Резон признает, что здесь перед нами явный, несомненный миф. Но если это миф, то что он означает? Если это миф, то не мифы ли и все остальные части цикла? Юпитер, где развертывается действие этого предания, видимо, является одним из тех миров, на которые будто бы можно попасть через космос. Выше уже говорилось, что наука исключает возможность существования таких миров. Если же принять гипотезу Разгона, что другие миры, о которых говорится в цикле, есть не что иное, как наш множественный мир, то разве не очевидно, что мы уже должны были обнаружить мир, изображенный в предании? Конечно, некоторые миры гоблинов закрыты, это всякому известно, но столь же хорошо известна причина, почему они закрыты, - во всяком случае, не в силу тех обстоятельств, которые описаны в четвертом предании. Некоторые исследователи считают четвертое предание вставным, будто бы оно вовсе не из этого цикла и целиком заимствовано. С этим выводом трудно согласиться, поскольку предание вполне вяжется с циклом и служит одной из главных осей всего действия. О персонаже этого предания Байбаке неоднократно писалось, что он якобы унижает честь нашего рода. Возможно, у некоторых щепетильных читателей Байбак и впрямь вызывает брезгливость, однако он выразительно контрастирует с выведенным в предании Человеком. Не Человек, а Байбак первым осваивается в новой ситуации, не Человек, а Байбак первым постигает суть происходящего. И как только разум Байбака освобождается от власти Человека, становится очевидно, что он ни в чем не уступает человеческому разуму. Словом, Байбак, при всех его блохах, - персонаж, которого нам отнюдь не надо стыдиться. Как ни кратко четвертое предание, оно, пожалуй, дает читателю больше, чем остальные части цикла. Несомненно, это предание заслуживает того, чтобы его читали вдумчиво, не торопясь.
Клиффорд Саймак. Дезертирство (перевод Л. Жданова), стр. 91-103. Исследовательская группа делает попытки обжить Юпитер - путём биологического преобразования сотрудников в существ, приспособленных к условиям жизни планеты. Но первопроходцы не возвращаются назад. Они не хотят больше быть людьми!
Комментарий к пятому преданию, стр. 104. Шаг за шагом, по мере того как развертывается действие, читатель получает все более полное представление о роде людском. И все больше убеждается, что этот род, скорее всего, вымышлен. Не могло такое племя пройти путь от скромных ростков до высокой культуры, которая приписывается ему преданиями. Слишком многого ему недостает. Мы уже видели, что ему не хватает устойчивости. Увлечение машинной цивилизацией в ущерб культуре, основанной на более глубоких и значимых жизненных критериях, говорит об отсутствии фундаментальных качеств. А пятое предание показывает нам к тому же, что это племя располагало ограниченными средствами общения, - обстоятельство, которое отнюдь не способствует движению вперед. Неспособность Человека по-настоящему понять и оценить мысли и взгляды своих собратьев - камень преткновения, какого никакая инженерная премудрость не могла бы преодолеть. Что сам Человек отдавал себе в этом отчет, видно из того, как он стремился овладеть учением Джуэйна. Однако следует отметить, что им руководила не надежда вооружить свой разум новым качеством, а погоня за властью и славой. В учении Джуэйна Человек видел средство за несколько десятков лет продвинуться вперед на сто тысячелетий. От предания к преданию становится все яснее, что Человек бежал наперегонки то ли с самим собой, то ли с неким воображаемым преследователем, который мчался за ним по пятам, дыша в затылок. Он исступленно домогался познания и власти, но остается совершенной загадкой, на что он намеревался их употребить. Согласно преданию, Человек расстался с пещерами миллион лет назад. И однако, он всего лишь за сто с небольшим лет до описанного в пятом предании времени нашел в себе силы отринуть убийство, составлявшее одну из фундаментальных черт его образа жизни. Это ли не подлинное мерило дикости Человека: миллион лет понадобился ему, чтобы избавиться от наклонности к убийству, и он считает это великим достижением. После знакомства с этим преданием большинству читателей покажется вполне убедительной гипотеза Борзого, что Человек введен в повествование намеренно, как антитеза всему, что олицетворяет собой Пес, как этакий воображаемый противник, персонаж социологической басни. В пользу такого вывода говорят и многократные свидетельства отсутствия у Человека осознанной цели, его непрестанных метаний и попыток обрести достойный образ жизни, который упорно не дается ему в руки потому, быть может, что Человек никогда сам не знает точно, чего хочет.
Клиффорд Саймак. Рай (перевод Л. Жданова), стр. 105-128. Человек и пёс пять лет исследовали Юпитер в телах скакунцов, и вот человек вернулся в родное тело и прилетел на Землю. Но находиться в человеческом обличье для него теперь стало настоящей пыткой. Поэтому он собирается предложить каждому человеку лететь вслед за ним на Юпитер и стать скакунцом - но как описать словами то, для чего в человеческом языке нет слов?
Комментарий к шестому преданию, стр. 129. Если о происхождении других преданий цикла еще можно спорить, то здесь все очевидно. Шестое предание отмечено явственной печатью Псовой сказительской традиции. В нем есть и глубокие эмоциональные ценности, и пристальное внимание к этическим проблемам, которое присуще всем прочим сказаниям Псов. И однако Резон, как ни странно, именно в этом предании видит наиболее веское свидетельство того, что человечество якобы существовало на самом деле. Перед нами, утверждает он, доказательство, что эти самые предания рассказывали Псы, сидя у пылающих костров и толкуя о Человеке, погребенном в Женеве или улетевшем на Юпитер. Перед нами, говорит он также, сообщение о первом исследовании Псами миров гоблинов и о первых шагах к созданию братства животных. И он видит здесь свидетельство того, что Человек представлял племя, которое одно время шло вместе с Псами по пути развития культуры. По мнению Резона, нет оснований утверждать, что именно описанная в предании катастрофа сокрушила Человека. Он допускает, что предание в том виде, в каком мы знаем его сегодня, за сотни лет было дополнено и приукрашено. При всем при том он видит в нем веские и убедительные доказательства того, что на род людской была наслана какая-то кара. Борзый, который не усматривает в предании фактических свидетельств, будто бы обнаруженных Резоном, полагает, что сказитель просто доводит до логического финала культуру, якобы созданную Человеком. Без широкой перспективы, без элементов органической стабильности не может выжить ни одна культура - вот, по мнению Борзого, урок настоящего предания. В отличие от других частей цикла, это предание говорит о Человеке с какой-то нежностью. Он одновременно одинок и несчастен, но и по-своему величествен. Как типичен для него гордый жест, когда под конец ценой самопожертвования он обретает божественный ореол. И все-таки в преклонении Эбинизера перед Человеком есть какие-то странные оттенки, давшие пищу для особенно ожесточенных споров среди исследователей цикла. В своей книге «Миф о Человеке» Разгон спрашивает: «Если бы Человек пошел по другому пути, может быть, со временем он достиг бы такого же величия, как Пес?» Вероятно, многие читатели цикла уже перестали задавать себе этот вопрос.
Клиффорд Саймак. Развлечения (перевод Л. Жданова), стр. 130-166. Почти всё человечество улетело на Юпитер, чтобы в ином обличье начать лучшую жизнь. Но пять тысяч человек отказались покидать родную планету. У них нет семейных уз, нет деловой жизни, денег и правительства, настоящей работы - есть только развлечения. Они изобретают новые напитки, пишут никому не нужные картины, изучают историю, которая никого не интересует, погружаются в вечный сон с захватывающими сновидениями...
Комментарий к седьмому преданию, стр. 167. Несколько лет назад были обнаружены фрагменты древнего литературного произведения. Судя по всему, сочинение было объемистое, и, хотя до нас дошла только малая часть, содержание позволяет предположить, что это был сборник басен, повествующих о различных членах братства животных. Басни архаичны, содержащиеся в них мысли и стиль изложения сегодня звучат для нас странно. Ряд исследователей, изучавших эти фрагменты, согласны с Резоном в том, что они, скорее всего, сочинены не Псами. Заглавие упомянутых фрагментов - «Эзоп». Следующее, седьмое, предание тоже озаглавлено «Эзоп» - это исконное заглавие, дошедшее до нас из седой древности вместе с самим преданием. «Что это значит?» - спрашивают себя исследователи. Резон, естественно, видит здесь еще один довод в пользу своей гипотезы, что авторство всего цикла принадлежит Человеку. Большинство остальных исследователей цикла не согласны с ним, однако до сих пор не выдвинуто взамен никаких других объяснений. Резон указывает также на седьмое предание как на свидетельство того, что Человека намеренно предали забвению, память о нем стерли, чтобы обеспечить развитие Псовой цивилизации в наиболее чистом виде, - этим-де объясняется полное отсутствие исторических свидетельств существования Человека. В этом предании Человек окончательно забыт Псами. Немногочисленных представителей рода людского, которые живут вместе с ними, Псы не воспринимают как людей, называя эти странные создания Вебстерами - по фамилии древнего рода. Однако слово «Вебстер» из собственного существительного стало нарицательным. Люди стали для Псов вебстерами, только для Дженкинса они по-прежнему остаются Вебстерами. - Что такое люди? - спрашивает Лупус, и Мишка оказывается не в состоянии ответить на этот вопрос. Дженкинс говорит в этом предании, что Псам незачем знать о Человеке. В главной части повествования он перечисляет нам меры, которые принял, чтобы стереть память о Человеке. Старые родовые предания забыты, говорит Дженкинс. Резон толкует это как сознательный заговор молчания, призванный оградить достоинства Псов, и, пожалуй, не такой уж альтруистический заговор, как старается изобразить Дженкинс. Предания забыты, говорит Дженкинс, и не надо их извлекать из забвения. Однако же мы видим, что они не были забыты. Где-то, в каком-то отдаленном уголке земного шара, их по-прежнему рассказывали, потому-то они и сохранились до наших дней. Но если предания сохранялись, то сам Человек исчез, или почти исчез. Дикие роботы продолжали существовать - если только они не были плодом воображения, - однако ныне и они тоже исчезли. Исчезли Мутанты, а они с Человеком из одного племени. Если существовал Человек, вероятно, существовали и Мутанты. Всю развернувшуюся вокруг цикла полемику можно свести к одному вопросу: существовал ли Человек на самом деле? Если читатель, знакомясь с преданиями, станет в тупик, он окажется в превосходной компании: ученые и специалисты, всю жизнь посвятившие исследованию цикла, пусть даже у них больше информации, пребывают в таком же тупике.
Клиффорд Саймак. Эзоп (перевод Л. Жданова), стр. 168-200. Цивилизация разумных псов и других зверей сменила человеческую. Зверям не разрешается убивать друг друга. Bсе вместе они строят свою мечту - великое общество животных. Все немногочисленные живые люди стали для псов вебстерами, и только старый робот Дженкинс, которому на днях исполнилось 7000 лет, по прежнему зовёт их Вебстерами. И вот один из потомков Вебстеров вновь изобрёл лук и стрелы…
Комментарий к восьмому преданию, стр. 201. Существует подозрение, что восьмое, заключительное, предание - фальсификация, что оно не входило в древний цикл; перед нами позднее сочинение, состряпанное сказителем, жаждавшим публичной похвалы. Композиция не вызывает особых возражений, но слог заметно уступает словесному мастерству других преданий. Кроме того, бросается в глаза литературная конструкция. Очень уж ловко организован материал, слишком плавно совмещены здесь контуры, сходятся сюжетные линии предыдущих частей цикла. А между тем если ни в одном из остальных преданий нет ничего похожего на историческую подоплеку, если в них явно преобладает мифическое начало, то восьмое предание зиждется на исторической основе. Досконально известно, что один из закрытых миров закрыт потому, что он принадлежит муравьям. Он является муравьиным миром, причем стал таким еще в незапамятные времена. Нет никаких данных о том, что мир муравьев был исконной родиной Псов, но и обратное не доказано. Тот факт, что до сих пор науке не удалось обнаружить какой-либо иной мир, который мог считаться родиной Псов, как будто указывает на то, что мир муравьев, возможно, и есть так называемая Земля. Если это так, придется, видимо, оставить все надежды на обнаружение новых данных о происхождении цикла, ведь только в первом мире Псов можно было бы найти остатки материальной культуры, позволяющие неопровержимо установить происхождение цикла. Только там можно было бы получить ответ на основной вопрос: существовал Человек или не существовал? Если планета муравьев - Земля, тогда закрытый город Женева и усадьба на Вебстер-хилл для нас утрачены навсегда.
Клиффорд Саймак. Простой способ (перевод Л. Жданова), стр. 202-224. Землю населяют разумные звери и дикие роботы. Но есть и третья цивилизация. Это - разумные муравьи. Они строят здание, разрастающееся с каждым годом. Через тысячу лет оно займёт весь мир. И звери, и роботы должны найти способ остановить муравьёв.
Всеволод Ревич. Сага о вебстерах (послесловие), стр. 225-234. Краткий обзор романа Клиффорда Саймака «Город» с позиций советского литературоведения, связывает историю создания произведения и его содержание с историческими реалиями, окружавшими писателя.
Клиффорд Саймак - один из наиболее часто переводимых у нас американских фантастов. Сын крестьянина, эмигрировавшего в Америку из-под Праги, К.Саймак родился в 1904 году в штате Висконсин, где происходит действие многих его произведений. Там же он закончил университет и стал профессиональным газетчиком. Как фантаст К.Саймак дебютировал в 1931 году, и теперь он заслуженный старейшина цеха американских фантастов. Три его романа (не считая многих рассказов) уже были изданы в русском переводе - «Все живое» (М., 1968), «Почти как люди» (М., 1970), «Заповедник гоблинов» (М., 1972).
«Город» написан много раньше упомянутых романов, он был начат в 1944 году, а вышел отдельным изданием в 1952-м. Другими словами, первые сказания романа создавались еще во время второй мировой войны а последние - во время войны в Корее. В этот промежуток уложились и радость от победы над гитлеровским фашизмом, и ужас Хиросимы, и самые острые пики «холодной войны», и черная тень маккартизма над Америкой. И если непосредственно эти события не отразились в книге, то они дают прямой ответ на вопрос: почему так двойственны настроения, которыми пронизан «Город». С одной стороны, мир его героев наполнен творческими свершениями, гуманистическими идеалами, с другой - на всем произведении лежит отпечаток горечи. Восемь сказаний, объединенных общим названием, - это пришедшие из тьмы веков обрывки легенд, повествующих о победах и поражениях человека. Но самого человека уже нет на Земле, и лишь ученые Псы ведут текстологическую работу над священными апокрифами, комично дискутируя на тему: а существовал ли человек вообще или это просто миф, сложенный их необразованными предками…
Библиография, стр. 235-239. КЛИФФОРД Д САЙМАК (Clifford Donald Simak).(Переводы на русский язык)
АВТОРСКИЕ СБОРНИКИ
«Все живое…» (роман). М, «Мир», 1968, (Предисловие А. и Б.Стругацких.)
«Заповедник гоблинов» (роман). Рассказы. М, «Мир», 1972, (Предисловие В.Ревича.)
«Почти как люди» (роман). Рассказы. М, «Молодая гвардия», Библиотека современной фантастики, т 18, 1970.
«Прелесть» (рассказы). М, «Мир», 1967 (Послесловие В.Дмитревского.)
«Сделай сам» (рассказы). М., Изд- во «Правда», Библ. «Огонька», 1967, № 49.
РОМАНЫ
«Все живое …» (роман) - [All Flesh is Grass].
1. Сб. «Все живое».
«Заповедник гоблинов» (роман) - [The Goblin Reservation].
1. «Смена», 1971, № 20-24 (сокр.).
2. Сб. «Заповедник гоблинов».
«Почти как люди» (роман) - [They Walked Like Men].
1 БСФ, т 18.
РАССКАЗЫ
«Ведро алмазов».
1. «Искатель», 1971, № 6.
«Все ловушки Земли» - [All the Traps of Earth].
1. «Вокруг света», 1968, № 4-5.
2. БСФ, т 18.
«Воспителлы» - [The Sitters].
1. «Искатель», 1970, № 4.
2. БСФ, т. 18.
«Друг в доме» (см. «Смерть в доме»).
«Денежное дерево» - [The Money Tree].
1. «Искатель», 1966, № 3.
2. Сб. «Заповедник гоблинов».
«Детский сад» - [Kindergarten].
1. Сб. «Прелесть».
«Дом обновленных» - |New Folk’s Home].
1. «Вокруг света», 1972, № 2.
2. Сб. «Заповедник гоблинов».
«Дурак в поход собрался» - [Idiot’s Crusade].
1. Сб. «Сделай сам».
«Иммигрант» (см. «Кимон»).
«Кимон» - [Immigrant].
1. «Молодая гвардия», 1966, № 1 (под назв. «Иммигрант»).
2. БСФ, т. 10 («Антология»), М., «Молодая гвардия», 1967.
«Компания «Сделай сам» (см. «Сделай сам»).
«Куш».
1. «Вокруг света», 1966, № 11-12.
2. Сб. «Прелесть».
«Машина» - [Contraption].
1. «Наука и жизнь», 1970, № 2.
«Мир, которого не может быть» - [The World that Couldn’t Be].
1. Сб. «Заповедник гоблинов».
«На Землю за вдохновением» - [Earth for Inspiration].
1. Сб. «Шутник». М., «Мир», 1971.
«На Юпитере» - [Desertion].
1. Сб. «Через Солнечную сторону». М., «Мир», 1971.
«Необъятный двор» - [The Big Front Yard].
1. Сб. «Экспедиция на Землю». М., «Мир», 1965.
«Однажды на Меркурии» - [Mutiny on Mercury].
1. «Знание - сила», 1957, № 12.
«Операция «Вонючка» - [Operation «Stinky»].
1. «Знание - сила», 1965, № 12 (Под назв. «Операция «Скунс»).
«Операция «Скунс» (см. «Операция «Вонючка»).
«Отец- основатель» - [Founding Father].
1. «Молодая гвардия», 1966, № 8.
2. Сб. «Прелесть».
«Поколение, достигшее цели» - [Spacebred Generations].
1. «Знание - сила», 1965, № 1.
2. Сб. «Прелесть».
«Прелесть».
1. «Молодая гвардия», 1966, № 6.
2. Сб. «Прелесть».
«Пыльная зебра» - [Dusty Zebra].
1. «Сельская молодежь», 1966, № 9.
2. Сб. «Прелесть».
«Разведка» - [Skirmish].
1. «Наш современник», 1970, № 2.
«Сделай сам».
1. «Комсомольская правда» от 6, 8, 10 января 1965 года (под назв. «Компания «Сделай сам»).
2. «Молодая гвардия», 1965, № 1.
3. Сб. «Сделай сам».
4. Сб. «Прелесть».
«Смерть в доме» - [Death in a Home].
1. «Смена», 1966, № 18 (под назв. «Друг в доме»).
2. БСФ, т. 18.
«Специфика службы» - [Condition of Employment].
1. «Вокруг света», 1965, № 3.
2. Сб. «Прелесть».
«Спокойной ночи, мистер Джеймс» - [Good Night, Mr. James].
1. Сб. «Современная зарубежная фантастика». М., «Молодая гвардия», 1964.
«Театр теней» - [Shadow Show].
1. «Искатель», 1973, № 1.
2. БСФ, т. 25 («Антология»). М., «Молодая гвардия», 1973.
«Фактор ограничения» - [Limiting Factor].
1. Альманах «НФ», вып. 5. М., «Знание», 1966.
«Через речку, через лес» - [Over the River and Through the Woods].
1. Сб. «Прелесть».
Примечания:
1. Библиография охватывает период до 1974 года.
2. Не учтены публикации на языках народов СССР.
Роман «Город» - первое крупное произведение Клиффорда Д.Саймака. Роман писался в 1944-1952 годы, в ту пору, когда в США свирепствовал маккартизм, когда американские войска безжалостно расправлялись с корейским народом, когда в мире господствовала атмосфера «холодной войны», когда все силы капитала, вся официальная идеология США были направлены на подавление миролюбивых сил. О «Городе» сам Саймак говорит: «Он писался с отвращением к массовым убийствам, как протест против войны». В своем романе писатель исходит из предположения, что на Земле заключен мир между всеми государствами, осуществлено всеобщее разоружение. Провозглашение подобной концепции в США 1952 года уже было актом мужества. Объективно же своим романом К.Саймак предупреждал: если не остановить зарвавшихся политиканов, прислужников капитала, то человечеству грозит катастрофа.
Есть в романе особый, построенный К.Саймаком фантастический мир, который он, по его же словам, «наполнил отзывчивостью, добротой и мужеством, которые так необходимы нашему миру». Эта линия романа стала ведущей в творчестве К.Д.Саймака. Он романтик, и, несмотря на сухую, суровую действительность бизнеса и расчета, которая окружает писателя, ему удается не только сохранить это качество в себе, но и из книги в книгу нести его своим читателям.