Дневник 1968 года. 8 декабря. Четыре морозных дня в декабре
5 декабря встал поздно, сходил в столовую, потом почитал журнал. Днём ещё раз пошёл в столовую, и чуть-чуть не отморозил нос. Какая-то женщина, посмотрев удивлённо на меня, сказала: "Вы нос отморозили!". Я снял перчатки и, растирая нос, вбежал в столовую. Обошлось. Немного поготовился к коллоквиуму, а потом со Светой пошли в кино. Смотрели фильм "Игра без ничьей". Света его смотрела, но забыла об этом. А я знал, что ерундовый, но всё-таки пошёл. После "Ошибки резидента" этот фильм просто дрянь. В зале было не жарко, и даже не очень тепло. Я поражался, как это ещё кто-то может восхищаться таким фильмом. А такие были. В общем, это не детектив, а пародия на нашу контрразведку.
С пятого декабря и по сегодняшний день столбик ртути в термометре так и не поднимался выше -35о. Сегодня в газете прочитал, что и 9, и 10 декабря будет кая же погода. Ну, я понимаю 2-3 дня - 40-градусный мороз, но 10 дней подряд - это уже, как выражаются наши ребята, стихийное бедствие.
Читаю старые журналы "Юность", которые оставил Валера. Попадаются довольно интересные повести и рассказы. Очень понравился рассказ "Прыжок в высоту с разбега", хотя концовка меня не устраивает, нужно бы продолжение. Вовка Куницкий почему-то говорит, что он, читая такие рассказы, чувствует будто всё там неправда, выдумка. Мне же, наоборот, кажется, что там довольно правдиво отражается наша жизнь.
В пятницу, проснувшись, решил: если будет утром -40о, не пойду на английский. Так оно и случилось: -40о. Я и не пошёл (да ещё Света подзадоривала - не ходи). Вместо этого почитал по органической химии. Правда, не просто читал - составлял конспект. Не поехал я ещё и потому, что не хотелось ехать на подножке трамвая - забыл, что 6-го - выходной день у рабочих. Когда пришёл на химфак, узнал, на английском было всего шесть человек. Сначала у нас была лекция по органической химии. Есафов притворно удивился: "А я думал, что никто не придёт". После физхимии немного посидел в читальном зале, а потом поехал на квартиру. Готовился к коллоквиуму. Читал одновременно 2 учебника и конспекты, разбавляя их журналами. Здорово клонило в сон, но выдержал, прочитал всё, что нужно по Чичибабину, и только потом лёг спать.
Вот иногда на меня находят здорово интересные воспоминания, а, как сяду за дневник, ничего в голову не приходит. Как пишет один парень в "Юность": "...когда я читаю, то мне кажется, что все мысли, высказанные в книгах, приходят ко мне в голову перед чтением...". На что "Юность" отвечает: "Вам приходят эти мысли перед чтением, а писателю перед тем, как он садится писать".
Всю эту неделю, как только я вспоминаю Валю Попову, то понимаю, каким болваном я был на вечере. Страшно подумать, что она обо мне думает. Нужно было мне просто взять и уйти, а я, болван, ходил, как маятник из угла в угол, выжидал - как будто могло случиться какое-нибудь чудо, пусть даже чудо только для меня - но всё-таки "чудес не бывает".
Вчера утро, как мне не хотелось идти, но всё-таки пришлось. Получилось так, что я, раздевшись, направился было к туалету, но чуть не столкнулся с Людой Брызгаловой. Болтая о морозе, мы поднялись на второй этаж. Хотелось ещё поболтать с ней, но она зашла в комнату, где были уже первокурсники. Поэтому я сначала пошёл в библиотеку, взял Каррера, подошёл к дивану около деканата. Но там уже сидела наша лекторша по истмату. Кое о чём поболтали, и между фразами я сознался, что не готов к семинару. Она только спросила: "А причина какая? Не мороз ли? - "Да, нет!". Чтобы мне повернуть голову влево, так нет, уткнулся в книгу.
И лишь, когда пришёл Юрка Сериков и, не останавливаясь около меня, прошёл налево, только тогда я увидел, что там стояла Люда. Лучше поздно, чем никогда, - и я прошёл туда же. Но времени было мало - через пять минут прозвенел звонок.
И на лекции, и на семинаре, я читал конспекты по органической химии. После занятий я, Копылов, Куницкий и Силиницкий ждали Марию Андреевну. Наконец она пришла - было уже четыре часа. Пока мы готовились, Мария Андреевна в порыве откровенности призналась, что СЕриков, по её мнению, с детства захваленный, и что он слишком много о себе думает - ему потом очень трудно будет в жизни. А я, откровенно говоря, ему завидовал - всё ему легко даётся, никогда он не унывает. Теперь моя зависть по отношению к нему поуменьшилась. Коллоквиум я сдал последним. Получил взбучку за то, что плохо знаю подробности и не могу сказать то, что нужно.
И, наконец, сегодняшний день. Засыпая вчера вечером, думал, что весь день буду "что-нибудь" читать. Действительно, с утра начал разбирать книги и вытащил из тумбочки все свои книги - все они оказались нужны! На сначала читал журнал, потом смотрел телевизор, и опять журнал, и вот уже половина девятого. А что можно сделать за оставшиеся 3 часа?
Я помню, как я удивился необычной машине, отбрасывающей снег в сторону. Оказывается, эта совершенно новая машина появилась лишь в этом году (если судить по по 11-му номеру журнала "Техника-молодёжи"). Там же я прочитал продолжение романа И. Ефремова "Час быка". Начало мне не очень понравилось, но вот продолжение захватило меня. И, когда Наташа спросила, который час, я не сразу понял, о чём она меня спрашивает.
Порылся в Валеркиных книгах, откопал 2 арки на открытках. Решил открытки уничтожить, а марки взять себе. Так и сделал. Авось, обойдётся.
До этого я регулярно читал "ЛГ" и "Неделю". Но вот с пятницы ларёк около "Стали" закрыт. И я остался без последних номеров этих еженедельников. Да, и в самом деле? Кто будет работать в такой будке из досок в сорокаградусный мороз. Нужно было бы в воскресенье (по моему плану) сходить к Ширяевым, но в такой мороз что-то не хочется ехать на Вторчермет. Да ещё и неизвестно, дома ли Таня. Я звонил к ним в пятницу, и Вова сказал, что Таня уехала на какие-то дачи. Ладно, вот будет не больше -20о, и съезжу, чтобы уж на меня больше не обижались. А письма из дома нет уже 12 дней. Меня это волнует.
С пятого декабря и по сегодняшний день столбик ртути в термометре так и не поднимался выше -35о. Сегодня в газете прочитал, что и 9, и 10 декабря будет кая же погода. Ну, я понимаю 2-3 дня - 40-градусный мороз, но 10 дней подряд - это уже, как выражаются наши ребята, стихийное бедствие.
Читаю старые журналы "Юность", которые оставил Валера. Попадаются довольно интересные повести и рассказы. Очень понравился рассказ "Прыжок в высоту с разбега", хотя концовка меня не устраивает, нужно бы продолжение. Вовка Куницкий почему-то говорит, что он, читая такие рассказы, чувствует будто всё там неправда, выдумка. Мне же, наоборот, кажется, что там довольно правдиво отражается наша жизнь.
В пятницу, проснувшись, решил: если будет утром -40о, не пойду на английский. Так оно и случилось: -40о. Я и не пошёл (да ещё Света подзадоривала - не ходи). Вместо этого почитал по органической химии. Правда, не просто читал - составлял конспект. Не поехал я ещё и потому, что не хотелось ехать на подножке трамвая - забыл, что 6-го - выходной день у рабочих. Когда пришёл на химфак, узнал, на английском было всего шесть человек. Сначала у нас была лекция по органической химии. Есафов притворно удивился: "А я думал, что никто не придёт". После физхимии немного посидел в читальном зале, а потом поехал на квартиру. Готовился к коллоквиуму. Читал одновременно 2 учебника и конспекты, разбавляя их журналами. Здорово клонило в сон, но выдержал, прочитал всё, что нужно по Чичибабину, и только потом лёг спать.
Вот иногда на меня находят здорово интересные воспоминания, а, как сяду за дневник, ничего в голову не приходит. Как пишет один парень в "Юность": "...когда я читаю, то мне кажется, что все мысли, высказанные в книгах, приходят ко мне в голову перед чтением...". На что "Юность" отвечает: "Вам приходят эти мысли перед чтением, а писателю перед тем, как он садится писать".
Всю эту неделю, как только я вспоминаю Валю Попову, то понимаю, каким болваном я был на вечере. Страшно подумать, что она обо мне думает. Нужно было мне просто взять и уйти, а я, болван, ходил, как маятник из угла в угол, выжидал - как будто могло случиться какое-нибудь чудо, пусть даже чудо только для меня - но всё-таки "чудес не бывает".
Вчера утро, как мне не хотелось идти, но всё-таки пришлось. Получилось так, что я, раздевшись, направился было к туалету, но чуть не столкнулся с Людой Брызгаловой. Болтая о морозе, мы поднялись на второй этаж. Хотелось ещё поболтать с ней, но она зашла в комнату, где были уже первокурсники. Поэтому я сначала пошёл в библиотеку, взял Каррера, подошёл к дивану около деканата. Но там уже сидела наша лекторша по истмату. Кое о чём поболтали, и между фразами я сознался, что не готов к семинару. Она только спросила: "А причина какая? Не мороз ли? - "Да, нет!". Чтобы мне повернуть голову влево, так нет, уткнулся в книгу.
И лишь, когда пришёл Юрка Сериков и, не останавливаясь около меня, прошёл налево, только тогда я увидел, что там стояла Люда. Лучше поздно, чем никогда, - и я прошёл туда же. Но времени было мало - через пять минут прозвенел звонок.
И на лекции, и на семинаре, я читал конспекты по органической химии. После занятий я, Копылов, Куницкий и Силиницкий ждали Марию Андреевну. Наконец она пришла - было уже четыре часа. Пока мы готовились, Мария Андреевна в порыве откровенности призналась, что СЕриков, по её мнению, с детства захваленный, и что он слишком много о себе думает - ему потом очень трудно будет в жизни. А я, откровенно говоря, ему завидовал - всё ему легко даётся, никогда он не унывает. Теперь моя зависть по отношению к нему поуменьшилась. Коллоквиум я сдал последним. Получил взбучку за то, что плохо знаю подробности и не могу сказать то, что нужно.
И, наконец, сегодняшний день. Засыпая вчера вечером, думал, что весь день буду "что-нибудь" читать. Действительно, с утра начал разбирать книги и вытащил из тумбочки все свои книги - все они оказались нужны! На сначала читал журнал, потом смотрел телевизор, и опять журнал, и вот уже половина девятого. А что можно сделать за оставшиеся 3 часа?
Я помню, как я удивился необычной машине, отбрасывающей снег в сторону. Оказывается, эта совершенно новая машина появилась лишь в этом году (если судить по по 11-му номеру журнала "Техника-молодёжи"). Там же я прочитал продолжение романа И. Ефремова "Час быка". Начало мне не очень понравилось, но вот продолжение захватило меня. И, когда Наташа спросила, который час, я не сразу понял, о чём она меня спрашивает.
Порылся в Валеркиных книгах, откопал 2 арки на открытках. Решил открытки уничтожить, а марки взять себе. Так и сделал. Авось, обойдётся.
До этого я регулярно читал "ЛГ" и "Неделю". Но вот с пятницы ларёк около "Стали" закрыт. И я остался без последних номеров этих еженедельников. Да, и в самом деле? Кто будет работать в такой будке из досок в сорокаградусный мороз. Нужно было бы в воскресенье (по моему плану) сходить к Ширяевым, но в такой мороз что-то не хочется ехать на Вторчермет. Да ещё и неизвестно, дома ли Таня. Я звонил к ним в пятницу, и Вова сказал, что Таня уехала на какие-то дачи. Ладно, вот будет не больше -20о, и съезжу, чтобы уж на меня больше не обижались. А письма из дома нет уже 12 дней. Меня это волнует.