ПО МАТЕРИ И ДЕНЬ, или МЕЛА МЕТЕЛЬ
Мы с сыном вообще-то собирались в это воскресенье в храм в честь святителя Алексия, что в пригородном поселке Красная Глинка. Мой сын хотел причаститься в храме своего святого. Но в субботу утром позвонил отец Виктор Прокудин и сказал, что в воскресенье собираются поднимать на купол колокольни шпиль с крестом, и пригласил нас приехать. Мы согласились. Я еще подумала, что можно будет написать в "Благовест" об этом, зарядила "Nikon", и в воскресенье рано утром - шел пока лишь слабый снег - мы отправились на речной вокзал.
Омики ходили. Мне неудержимо хотелось спать в теплом салоне, я пыталась молиться и окончательно освободилась от дремы лишь вблизи рождественского берега. Мы пристали к нему с огромным трудом - лед стоял достаточно плотный, он с трудом крошился, и наш маленький теплоходик, как отважный Катерок из одноименного мультфильма все пытался и пытался пристать. Все же сделать это удалось. Метель начиналась нешуточная.
Мы пришли в храм одновременно с рабочими, которые должны были участвовать в подъеме. В регистратуре мне сказали, что паром с краном не может подплыть к Рождествено. Я не расставалась с фотоаппаратом, но не фотографировала на службе, так как не успела взять благословение на съемку, батюшка не вышел перед началом Литургии. А потом, когда после "Отче наш" он исповедовал и я спросила разрешения снимать, он мне сказал, что подъема сегодня не будет. Столько горечи было в этих словах! И как отец Виктор служил сегодня!
Литургия в храме в честь Рождества Христова всегда необыкновенна, она подобна высокому шпилю с крестом на конце, который должен был вознестись сегодня над правым берегом Волги. Она пронзает небо, и само Небо спускается сюда, в не богатый сельский храм, и, мне кажется, Ангелы помогают настоятелю вести службу, они стоят рядом, когда батюшка выходит читать Апостол, и когда регентует на "Символе веры" и "Отче наш", и во время молитв Анафоры, конечно. И когда совершенно немыслимая баба Зина восходит к Царским вратам с записками, оставляя свою палку, и склоняясь перед входом в алтарь, и когда она же, одевая множество платков, выходит из храма - а уже вовсю мела метель! - звонить в колокол во время Евхаристического канона, и регистраторам помогают ангелы, так сияют их лица, и так любят они своего пастыря... Сегодня в храме было много народа. Храм был полон младенцев и отроков, людей пожилых и еще не очень, все пришли поддержать своего отца. ("Какой у нас отец! Вот это отец так отец" - говорила нам с Алексеем тетя Валя Дюкарева, бывшая наша соседка по Рождествено).
А после литургии был молебен. И весь храм преклонил колена во время него. Вы знаете, я на таком молебне еще не была ни разу в жизни. Быть может, только во времена "Всецарицы", когда мы начали служить ежедневные молебны у образа Богородицы.Здесь, в Рождествено, Настоятель, клирос, весь приход молили Господа и Его Пречистую Матерь о даровании помощи в возрождении храма. Мы были действительно братьями и сестрами. Конечно, каждый просил и о чем-то своем, и мы с сыном тоже. Но все были едины. И проповедь батюшка сказал такую, что хотелось запомнить все-все, но, конечно же, почти все и забылось. Он говорил о Святой Руси, какой она была когда-то, о том, как началось отхождение от веры и как случился страшный семнадцатый год, и убийство Царя, и как люди разрушали храмы, а те, которые разрушить не могли, оскверняли. И как этот храм, в честь Рождества Христова, не смогли уничтожить. При реставрации нашли следы на стене храма от зубьев экскаватора. Сделали из него сначала зернохранилище. А потом клуб, где на месте алтаря был кинопроектор, где танцевали и глумились тем над святыми стенами. И жгли иконы, прежде чем осквернять. И вот теперь на долю всех нас досталось восстанавливать храм, и более трудного и святого дела нет. И надо молиться всем, ибо только с помощью Божией можно возродить Его дом.
Мы будем молиться. Этот храм нам с сыном стал очень близким, и отец Виктор, и весь приход в селе Рождествено, мы всех полюбили за те несколько воскресений, что были здесь на службе. А если любишь кого-то, то и будешь молиться, стучаться к Господу, просить о даровании любимым блага. Мы здесь прикоснулись к Благодати Божией, ее здесь много. Господь и Матерь Его любят этот храм. Они рядом, это чувствуется. Мы благодарны за ту радость, что была здесь с нами, которую мы увозили в Самару и я пыталась делиться ею с вами на этой странице. И мы еще обязательно вернемся, мы будем приезжать.
Но пока надо было сначала уехать. Поцеловав крест, мы поспешили на пристань. Мела метель. Да такая, что идти было трудно. Ветер валил с ног, снег залеплял лицо, мы почти ничего не видели и шли наугад.( "И чайник сказал утюгу "Я больше идти не могу"). Мы дошли до пристани, и там нам сказали, что омики не ходят. Ведь - мела метель. Мы зашли в небольшой, набитый до отказа зал ожидания и кое-как приткнулись на сиденье, здесь было относительно тепло, по крайней мере не было метели. Людей было множество. С детьми малыми, нагруженных остатками еще не до конца вывезенного урожая, с большими баулами вывозимых с дач вещей. Все ждали. Усталый служитель говорил, что пока нет видимости омики ходить не будут. Какая-то женщина рассказывала в телефон, что переправа стоит тысяча рублей с человека. У меня в кошельке было всего тысяча триста. Я достала термос и мы попили из термоса намоленного, пролежавшего всю Литургию и молебен в сумке чая. Мама наша и бабушка почти плакала в телефон, ругаясь на меня, что вывезла ребенка в такую погоду, и что теперь делать, и как мы выедем. Я ей сказала, что надо молиться. И чтобы она молилась за нас. Закончив тяжелый разговор, я позвонила Сергию и Кате Шаталовым, нашим друзьям и сомолитвенникам. И попросила молитвенной помощи. Затем, со словами "Господи, благослови" подняла удобно было устроившегося сына и повела его опять в метель. Я подумала, что нет смысла там сидеть. Надо выбираться. Даже если переправа на катерах или подушках тысяча с человека, я упрошу Христа ради довезти нас. Господь не оставит. К тому же Алексей причастился, с ним Христос. Мы спросили у таксистов, где частная переправа, и они нам указали. Мы пошли. У нас к тому же была одна пара перчаток на двоих, Алеша потерял свои еще по дороге в Рождествено. Было очень холодно. Ох, как же было холодно! И какая мела метель! Мы двинулись вдоль берега, за нами еще несколько человек. Мы начали читать Иисусову молитву. Наверное, ТАК Господу мы не молились никогда. Мы шли, уже не пытаясь заслониться от всепроникающего снега, Алексей постоянно падал, тут же поднимался, не переставая твердить во весь голос "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, грешных!" ...Вы знаете, после первого десятка стало теплее. Даже руки не так мерзли. И было ощущение, будто Кто-то вручил нам по надежному посоху, с которым ничего не страшно. Хотя снег не прекратился. И путь был такой же скользкий. Но мы держались за молитву, она вела нас, и мы не могли уже, кажется, не говорить ее, даже если бы захотели.
На частной переправе уже было несколько десятков человек. И сначала не было ничего, никаких больших или малых судов. Мы даже позвонили отцу Виктору и попросили помочь нам уехать. Спаси Господи батюшку, он тут же сказал, что приедет. Думаю, он помолился о нас, молились наша бабушка, Сергий с Катей и их дочь Лизонька, молились не переставая мы сами, и показались катера. Большие, вмещающие по пару десятков человек. Обычные моторные лодки просто по такой волне не смогли бы добраться от города до Рождествено и обратно. И мы все же уплыли. Не сразу, конечно.Постояли еще, померзли, но, слава Богу, катера приходили один за другим, и стоила переправа всего сто рублей с человека. Спаси Господи капитанов этих судов, они спасли нас, замерзающих на правом берегу Волги под все усиливающейся метелью. Вернее, конечно же, спас нас Господь, послав этих людей. И в кабинекатера мой глазастый мальчик, прямо у руля увидел иконы.
Мы пристали к Ульяновскому спуску. Почти к Иверскому монастырю. Очень хотелось домой, как можно быстрее. Но я понимала, что просто уехать сейчас нельзя, находясь у стен монастыря. "Алексей, зайдем, закажем благодарственный?" Сын тут же согласился. Мы помолились у могилки батюшки Иоанна Букоткина, приложились к мощам праведного Александра Чагринского, ко всем мощевикам, поблагодарили святителя Николая (и ему мы молились, и его помощь ощущалась, когда наш катер накрывали волны), и заказали благодарственный молебен. Монахиня в регистратуре еще дала почему-то Алексею в утешение мешочек просфор.
...Вот такой у нас был этот воскресный день, день памяти апостола Филиппа, Заговенье на Рождественский пост. А еще и День Матери. У меня в голове почему-то вертелось, что какова мать - таков и ее день. У меня он был вот такой. Но, знаете, странное дело - уже находясь дома, в тепле и уюте, с кошкой на коленях, я ощутила не усталость, не измотанность, а удивительно благодатное чувство, сравнимое с чувством после чудесной, удавшейся во всех отношениях паломнической поездки. И это чувство меня не покидает и сейчас. И моего сына - тоже. Хотя он спит уже давно, конечно, но вечер у нас был такой хороший, такой молитвенный, что никакого сожаления о пережитом нет. Этот день был нам нужен именно таким, каким он и был явлен для нас. Слава Богу за это!
Слава Богу за все.
Написать комментарий...