Альтернативные монетарные режимы: проблема выбора
Малкина М.Ю. Монетарная экономика: Учебное пособие. - Нижний Новгород: Нижегородский госуниверситет, 2010
1.Монетарное таргетирование: “денежный якорь” ("денежное правило")
Монетарное таргетирование означает использование в качестве целевых показателей денежно-кредитной политики абсолютных значений тех или иных денежных агрегатов, либо их относительных приростов.
Этот режим применялся в большинстве развитых странах после распада Бреттон-Вудской системы в 1973 году и был популярен там около 20 лет. Эталонными странами применения режима монетарного таргетирования являлись Германия и Швейцария. В Германии происходило не просто утверждение темпов роста для наличной денежной массы, но и таргетирование широких денежных агрегатов, и эта политика продолжалась вплоть до создания еврозоны в 1999 году. Однако страны с развитыми монетарными режимами (таргетированием агрегатов М2, М3 и М4) быстро столкнулись с их отрицательными побочными эффектами: влиянием на темпы экономического роста, валютный курс и состояние финансового рынка, что вынуждало их периодически корректировать ранее утвержденные ориентиры.
В силу негативных последствий режима монетарного таргетирования в 90-х годах многие развитые страны стали от него отказываться. Так, в Великобритании с 1982 года законодательно учреждаются только темпы роста агрегата М0. Япония отошла от жесткого монетарного таргетирования в 1992 году.
США отказались от установления ориентиров для агрегата М2 в 1993 году. В настоящее время от установления ориентиров для темпов роста широких агрегатов денежной массы отказались почти все развитые страны.
Между тем в 90-х годах режим монетарного таргетирования превратился в стандартную рекомендацию Международного валютного фонда и ряда независимых исследователей для стран с переходной экономикой и развивающимися рынками на первых этапах рыночной трансформации.
Поскольку страны с переходной экономикой обычно не имеют достаточных золотовалютных резервов, это затрудняет применение в них альтернативных режимов − установление “валютного якоря” или введение “валютного правления”. Кроме того, требуется время, когда равновесное значение валютного курса установится в результате действия стихийных рыночных сил. Поэтому большинство стран, осуществляющих движение к рыночной экономике, сначала придерживаются политики плавающего валютного курса и лишь спустя некоторое время, когда достигнуты определенные успехи в борьбе с инфляцией, вводят режимы, основанные на его управлении. Так было в России, Литве, Латвии. В России ориентиры роста наличной денежной массы принимались с 1992 года.
В то же время в странах с переходной экономикой позитивность денежного правила также оспаривается рядом экономистов. Г. Калво и Ф. Коричелли, П. Хилберс, П. Бофингер, Г. Флассбек и Л. Хоффман указывают на чрезвычайно важную проблему, с которой сталкиваются государства, выбравшие “монетарный якорь”. Эта проблема в определение спроса на деньги в переходной экономике, особенно на первых этапах трансформации.
Как известно, М. Фридман предлагал свое денежное правило для развитых стран со стабильной экономикой, в которых скорость денег неизменна, а динамика реального ВНП легко прогнозируема на основе экстраполяции прошлой тенденции. Кроме того, будучи сторонником денежного цикла, он не признавал реального происхождения цикла, а значит, естественные колебания реального ВНП выходили из его поля зрения. В странах с переходной экономикой прогнозирование динамики реального ВНП − достаточно сложная задача, потому что его падение происходит по естественным причинам, связано со структурными сдвигами в экономике и даже изменением статистики. Одновременно в этих странах существует естественный уровень инфляции, который также должен быть заложен в нормативную денежно-кредитную политику. Наконец, достаточно сложно определить изменение скорости обращения денег, структуры денежной массы и денежного мультипликатора, их зависимость от уровня инфляции, а также спрос на денежные агрегаты со стороны формирующихся финансовых рынков.
Следование в монетарной политике “денежному якорю”, то есть проведение недискретной монетарной политики, почти всегда приводит к существенным колебаниям реального выпуска.
В то же время встает вопрос, как должна меняться монетарная политика по мере достижения макроэкономической стабилизации? Существует две точки зрения по этому вопросу. Первая высказана Р. Дорнбушем и М. Симонсеном, взгляды которых тяготеют к новому кейнсианству. В своей книге39 они пишут о том, что стабилизация приводит к снижению скорости обращения денег, следовательно, спрос на деньги возрастает, а предложение денег вызывает гораздо меньший инфляционный эффект, чем это имело место до стабилизации. Из этого следует, что центральный банк должен увеличивать денежную массу темпами, превышающими рост ВВП. То есть увеличение монетизации ВВП в условиях стабилизации следует рассматривать как объективный процесс. Другая точка зрения высказана Я. Ростовски. Стабилизация приводит к увеличению денежного мультипликатора, то есть предложение широкой денежной массы растет более высокими темпами, чем денежная база. Если суммировать два описанных выше эффекта, нетрудно заметить, что они действуют в одном направлении: первый приводит к росту спроса на деньги, второй - к автоматическому росту предложения денег, а политика, проводимая центробанком, должна учитывать их равнодействующую.
2. Таргетирование валютного курса: “валютный якорь”
Возможны несколько вариантов проведения политики таргетирования валютного курса, то есть установления “валютного якоря”: фиксация, “crawling peg” (ползучая фиксация), “валютный коридор”, который иногда рассматривается как разновидность мягкой фиксации, а иногда как управляемое плавание.
Политику управления валютным курсом приняли многие страны с развивающимися рынками и переходными экономиками на втором, после “монетарного правления”, этапе реформ, в частности, Чили, Колумбия, Израиль, Мексика, Венгрия, Польша и Россия.
Введение “валютного якоря” в странах с переходными экономиками способствует кратковременной стабилизации цен. Особую роль играет “сигнальный эффект”. Фиксация валютного курса равнозначна неявному администрированию цен импортных товаров, по отношению к которым стихийно позиционируется вся система относительных цен. Курс иностранной валюты в таком случае играет роль масштаба цен внутри данной страны.
Однако такой монетарный режим может дать лишь временные результаты в борьбе с инфляцией. Инфляционный процесс при этом не прекращается, а переходит в свою скрытую форму - накопление инфляционного потенциала.
Выход этого потенциала на поверхность может стать причиной последующего финансового кризиса, включающего три составные части: валютный кризис, кризис платежного баланса и банковский кризис.
3. Таргетирование валютного курса: "валютное правление", "валютный комитет" (“currency board”)
Для упорядочивания денежного обращения в странах с высокой инфляцией и дестабилизацией экономики ряд авторов предлагает еще более радикальный вариант - введение особого режима, получившего название “валютное правление” (“currency board”). Сущность этого режима заключается в 100%-ном обеспечении денежной базы валютными резервами государства (Валовые валютные резервы (активы в иностранной валюте) могут балансироваться со следующими пассивами: “денежной базой”, “наличностью в обращении”, “денежной массой - агрегатом М2” или более широким денежным агрегатом, включающим в том числе государственные ценные бумаги. Выбор того или иного пассива зависит от того, какие обязательства намерено брать на себя правительство). Причем данная система рассматривается как современный аналог системы золотого стандарта. По своему содержанию «валютное правление» является своего рода симбиозным монетарным режимом, включающим элементы денежного и валютного “якоря”.
Возникновение данного режима исторически было связано с колониализмом. Впервые политика валютного правления была введена в британских доминионах: в Маврикии в 1849 году и др. Позднее аналогичные режимы практиковали Италия в Сомали и США в Филиппинах. Однако, получив независимость, колониальные страны отказались от валютного правления.
В 90-х годах XX века валютное правление вводилось в странах с “развивающимися рынками” и переходной экономикой: Аргентине (c 1991 года), Эстонии (1992), Литве (1994), Боснии (1997), Болгарии (1997). Схожие режимы были установлены в Тайване, Сингапуре, Латвии, отчасти - в Азербайджане. В Аргентине новая политика стала орудием борьбы с гиперинфляцией, в Литве - средством международной интеграции (там даже курс национальной валюты был фиксирован не к какой-то иностранной валюте, а к СДР), в Боснии являлась скорее вынужденным средством в условиях войны, а в азиатских странах подобные режимы имели целью смягчение последствий частых валютных кризисов. Особенно эффективна такая политика, как считают западные экономисты, для малых стран с открытой экономикой.
Ряд западных экономистов (С. Ханке, К. Шулер, Л. Джонанг) настоятельно рекомендовали такие режимы развивающимся и постсоциалистическим странам. Впервые данный режим предложен указанными авторами для Югославии еще в 1991 году, несколько позднее они рекомендовали его для России. C начала 1999 года Россия фактически перешла к денежно-кредитной политике валютного правления.
Теоретическое обоснование положительного влияния “валютного правления” на снижение темпов инфляции включает два эффекта.
Первый - “дисциплинирующий эффект”, который означает, что в условиях валютного правления центробанк уже не может проводить самостоятельную монетарную политику и увеличивать денежную массу исходя из каких-то собственных целей.
Второй - “эффект доверия”: считается, что такая политика формирует устойчивые неинфляционные ожидания публики благодаря высокой степени доверия к монетарным властям, потому что сам институт валютного правления обычно предполагает внешний надзор. Кроме того, в условиях долларизации экономики, которая обычно имеет место в странах с переходными экономическими системами, валютное обеспечение национальной денежной оказывает то же психологическое воздействие, которое в свое время оказывал золотой стандарт.
В то же время валютное правление накладывает на экономику ряд дополнительных ограничений.
Во-первых, происходит отказ от всех других целей монетарной политики.
Во-вторых, денежный и валютный порядки должны соответствовать друг другу, образовывать единство, а значит, ответственность за проведение денежно-кредитной и валютной политики должна быть сосредоточена в одном месте.
В-третьих, в классическом исполнении валютного правления предполагается фиксация курса национальной валюты по отношению к какой-либо международной или резервной валюте, допускаются лишь незначительные его колебания в строго объявленных границах по техническим причинам.
В-четвертых, при проведении строгого валютного правления гарантируется полная конвертируемость валют для резидентов и нерезидентов при соблюдении полного обеспечения валютными резервами в этой резервной валюте.
Предложенный режим вызывает и целый ряд негативных последствий.
Во-первых, он фактически узаконивает процессы долларизации национальной экономики, признавая их как должное и желаемое положение вещей.
Во-вторых, для достижения устойчивости национальной денежной единицы более правильно “привязывать” ее не к какой-то одной иностранной валюте, например, доллару, принимая на себя риск “долларовой инфляции”, а руководствоваться давно зарекомендовавшим себя правилом диверсификации, привязывая рубль к “корзине валют”. Неслучайно с 1 февраля 2005 года Центральный Банк РФ установил в качестве валютного ориентира бивалютную корзину, состоящую из 0,9 доллара и 0,1 евро. Банк России осуществлял интервенции только в случае, если бивалютный курс выходил за границы установленного коридора. Учитывая разнонаправленное изменение доллара и евро, новый валютный режим оказался более мягким, а валютная политика Банка России - более гибкой. Параллельно осуществлялась реструктуризация валютных резервов Банка России в пользу евро, и в 2007 году соотношение доллара и евро в бивалютной корзине было уже 55% к 45%. В идеале же при определении состава мультивалютной корзины должно приниматься во внимание содержание разных статей российского платежного баланса: счета текущих операций, счета движения капитала и услуг с расшифровкой по валютам стран-контрагентов.
В-третьих, фактически происходит отрыв денежно-кредитной политики государства как от движения номинального ВНП, так и от состояния фискального баланса государства, что чревато макроэкономическими диспропорциями, в частности необоснованным изменением уровня монетизации экономики.
В-четвертых, при проведении политики валютного правления в строгом виде, то есть с фиксацией валютного курса, более правильным является фиксация не номинального, а реального валютного курса, с целью предотвращения изменения условий внешней торговли, ухудшения состояния платежного баланса и уменьшения золотовалютных резервов государства. Также не понятен механизм сжатия национальной денежной массы в случае, если валютные резервы государства сокращаются, например, вследствие международных платежей. В таком случае балансирование резервов и национальной денежной массы возможно только за счет девальвации национальной валюты. Но тогда цели валютного правления не достигаются.
В-пятых, в странах с высокой степенью открытости экономики объем валютных резервов государства может быть подвержен значительным колебаниям, если статьи торгового баланса представлены товарами, мировые цены на которые отличаются высокой степенью неустойчивости. Это - как раз случай России, где одним из основных источников иностранной валюты является экспорт сырой нефти и газа. Колебания валютных резервов государства по причине изменения мировых цен должны, согласно концепции “currency board”, вызывать адекватные колебания национальной денежной массы, порождая при этом колебания ссудного процента. Для предотвращения этого любой избыточный приток иностранной валюты из-за границы должен компенсироваться его оттоком. Одной из мер противодействия притоку спекулятивных иностранных капиталов является также предложенное еще неокейнсианцем Дж. Тобином, позднее рекомендуемое российским экономистом В. Поповым, налогообложение процентных доходов от краткосрочных вложений нерезидентов.
Распространенным аргументом против валютного правления является то, что при этом страна превращается в нетто-кредитора той страны, в валюте которой накапливаются ее резервы. Происходит перемещение инфляционного налога в пользу государства-метрополии. При увлечении подобными режимами в самой стране-метрополии может быть утрачен контроль за денежной массой.
Неизвестно, как поведут себя государства с накопленными резервными валютами в случае значительного падения доллара или евро на валютном рынке. Если начнется массовый сброс резервных валют, то возможен колоссальный по своим размерам международный валютно-финансовый кризис, который затронет не только экономику США, но и экономику стран с развивающимися рынками. Для предотвращения обесценения накопленных международных резервов некоторые страны, в частности Китай, в последнее время стали расширять валютную диверсификацию, а также практиковать их частичное размещение в иностранные активы, приносящие доход.
ПРИМЕЧАНИЕ 1:
Распространенным аргументом против политики “валютного комитета” является то, что при этом якобы происходит перемещение инфляционного налога (сеньоража) в пользу государства-метрополии. Однако этот аргумент не совсем верен. Во-первых, иностранная денежная система через режим “комитета” фактически спасает экономику данной страны от негативного по своей сути инфляционного налога, разъедающего фискальный баланс государства. Во-вторых, Центробанк вполне может держать свои валютные резервы за границей и получать на них проценты.
(Сеньораж в данном случае является следствием превышения темпа роста денежной массы над темпом роста реального ВВП, что приводит к повышению среднего уровня цен. В результате все экономические агенты платят своеобразный инфляционный налог (сеньораж), и часть их доходов перераспределяется в пользу государства через возросшие цены.)
"Предлагаемая политика “ валютного комитета” не совсем адекватна логике экономических процессов (равно как и прежние политики монетарного и валютного таргетирования), а потому может дать реальные результаты только на ограниченном промежутке времени, только для достижения промежуточной цели и только при условии ее адаптации (насколько это возможно) к институциональным и структурным особенностям национальной экономики.
В очень краткосрочном периоде отрицательные эффекты такой политики объективно преобладают над положительными эффектами, так как она требует “сжатия поясов”. В среднесрочном периоде картина меняется на противоположную: политика “валютного комитета” позволяет достичь низких темпов инфляции, но и это утверждение справедливо при условии, что в ее проведение не вмешиваются вышеперечисленные факторы нарушения устойчивости. И, наконец, в долгосрочном плане политика “валютного комитета” приводит к накоплению внутренних диспропорций и может существенным образом препятствовать достижению целей устойчивого равновесия как в реальном, так и в номинальном секторе экономики. Адекватной монетарной политикой в долгосрочном периоде является только такая, которая пассивно приспосабливается к структурным и институциональным изменениям в экономике, то есть следует не инструментальной, а конечной цели общественного выбора.
Проведенный нами анализ положительных и отрицательных эффектов данного режима показывает, что он, позволяя достичь краткосрочных целей стабилизации, в долгосрочном аспекте приводит к углублению экономических диспропорций, накоплению инфляционного потенциала (как составляющей инфляционного процесса), усилению зависимости от внешнеэкономических условий и от иностранного государства, валюта которого выступает в качестве “якоря” нового режима. Будучи не адекватным структурным, институциональным изменениям в экономике и целям общественного выбора, режим “валютного комитета” навязывает стране экономическую политику тупикового характера."
- Малкина М.Ю. "Особенности инфляции в открытой экономике и вопросы организации денежной системы России."
ПРИМЕЧАНИЕ 2:
Отличия баланса типичного центрального банка от баланса валютного правления (по книге: Моисеев С.Р., "Денежно-кредитная политика: теория и практика", стр. 276):
Валютное правление имеет на пассивных счетах банкноты и монеты в обращении, но дел с банками оно обычно не ведет, в результате чего банковские резервы отсутствуют.
Валютное правление в качестве активов держит только иностранные резервы, которые служат обеспечением денежной эмиссии. Отсутствие внутренних активов говорит о том, что оно не может кредитовать ни правительство, ни банки.
Фактически валютное правление представляет собой некий автоматический механизм конвертации иностранной валюты в национальные денежные средства и обратно.
Режим валютного правления представляет для нас интерес потому, что в конце 1998 г., после девальвации российского рубля, среди отечественных политиков и экономистов стали раздаваться призывы к введению фиксированного валютного курса по «аргентинскому варианту», основанного на валютном правлении. Первым в поддержку идеи российского валютного правления накануне кризиса высказался известный финансист Джордж Сорос.
Летом 1998 г. по приглашению правительства Россию посетил экс-министр экономики Аргентины Доминго Кавалло, являющийся автором аргентинской валютной реформы. На заседании Совета Федерации 3 сентября 1998 г. был обнародован антикризисный проект, при подготовке которого были учтены некоторые рекомендации аргентинских консультантов. Но у идеи фиксированного валютного курса оказалось много противников. Аргентинский "рецепт" излечения экономики явно не подходил России. Директор нью-йоркского бюро Экономической комиссии ООН для Латинской Америки заявил, что Москве «не следует повторять то, что получилось в других исторических обстоятельствах». По его словам, Экономическая комиссия ООН по странам Латинской Америки, безусловно, признает успех аргентинской программы привязки песо к доллару, однако ее осуществление привело, в частности, к огромному росту безработицы. Кроме того, в Аргентине была проведена широкая приватизация электростанций, предприятий телекоммуникации и значительной части железных дорог. В России же долгое время сохранялось серьезное сопротивление процессу приватизации. Более того, паритет аргентинского песо и доллара, установленный в 1991 г., удавалось сохранять благодаря поддержке международных финансовых институтов и международных банков, но к 1998 г. для оказания ряда чрезвычайных программ помощи у МВФ не оказалось достаточно средств для осуществления аналогичной программы в России.
Идея российского валютного правления не была реализована.(Моисеев С.Р.)
4. Инфляционное таргетирование
В 90-х годах XX века некоторые достаточно развитые в экономическом отношении страны отказались от установления ориентиров роста денежной массы и перешли непосредственно к установлению ориентиров для темпов инфляции (inflation targets). Стабильность цен признается в качестве единственной цели монетарной политики. Все остальное, в том числе изменение предложения денег и воздействие на их стоимость, являются инструментами достижения этой конечной цели.
Такая замена целей произошла последовательно в Новой Зеландии (институциональные реформы 1984, 1990 годов), Канаде (1988, 1991), Великобритании (1992), Швеции (1993), Финляндии (1993), Австралии (1993), Испании (1994), Южной Корее (1998), Исландии (2001), Норвегии (2001). В Великобритании новая политика заменила политику таргетирования валютного курса, которая привела к валютному кризису в сентябре 1992 года48. В Швейцарии с 2000 года используется симбиозный монетарный режим: наряду с установлением пределов колебаний процентной ставки (трехмесячной ставки Libor) задается среднесрочный прогноз инфляции, выступающий в качестве второго ориентира монетарной политики. Инфляционное таргетирование стало также монетарным режимом Европейского центрального банка с момента его образования (1999).
С некоторым опозданием за развитыми странами последовали бывшие социалистические страны, осуществившие переход к рыночным системам хозяйствования. Чехия и Польша ввели новые режимы в период валютно-финансово-кризиса 1997-1998 годов: Чехия - во время атаки на крону в 1997 г., Польша - осенью 1998 года, после стабилизации инфляции на уровне 10% в год. Венгрия перешла к инфляционному таргетированию в 2001 году, заменив им политику управляемого курса форинта в форме наклонного коридора. Далее режим ввели: Словения (2001), позднее вступившая в Европейский монетарный союз и принявшая его правила игры, Румыния (2003), Словакия (2005).
Интерес развивающихся стран к инфляционному таргетированию был связан с относительными успехами прежних режимов, позволившими снизить уровень инфляции, повысить степень ее прогнозируемости при достижении макроэкономической устойчивости. Первой из этой категории стран реформу денежно-кредитной системы провела Чили (1990, 1999), за ней последовали Израиль (1997), Бразилия (1999), Колумбия (2000) и Мексика (2001). Из африканских стран к инфляционному таргетированию перешла только ЮАР (2000).
Из стран Юго-Восточной Азии: Индонезия (1999), Таиланд (2000), Филиппины (2002) - после преодоления последствий валютно-финансовых кризисов 1997- 1998 годов.
О намерениях ввести целевое значение инфляции в монетарной политике периодически заявляют страны СНГ. Однако к настоящему моменту их воплотил в жизнь только Казахстан (2004). Периодически провозглашаемая Россией и Украиной готовность перейти к инфляционному таргетированию пока не может быть реализована, в виду неспособности этих стран достичь умеренных темпов инфляции.В России прогнозные значения инфляции (индекса потребительских цен) правительство устанавливает с 2003 года, однако в течение прогнозного периода они постоянно корректируются. По своим характеристикам это пока еще далеко не инфляционное таргетирование. Кроме того, в период кризиса Центральный банк РФ вернулся к управлению валютным курсом в качестве некой инструментальной цели монетарной политики. Наконец, прогнозы базовой инфляции в России являются производными от прогнозов мировой цены на нефть, что делает их крайне ненадежными.
Политика инфляционного таргетирования практически во всех странах на первом этапе доказала свою эффективность. Произошло значительное снижение темпов инфляции, причем это падение оказалось существенно выше, чем в других развитых странах с аналогичными характеристиками экономической системы.
Политика прямого инфляционного таргетирования выявила и ряд существенных ограничений.
Во-первых, уровень инфляции зависит не только от денежно-кредитной центрального банка, но и от фискальной политики правительства, в целом от поведения хозяйствующих субъектов. Неслучайно в некоторых странах (Новой Зеландии, Канаде, Австралии) важным элементом функционирования данного режима является заключение временных соглашений центрального банка с правительством. Кроме того, необходимо дополнение его жесткой антимонопольной политикой государства.
Во-вторых, политика инфляционного таргетирования неизбежно вызывает колебания объемов производства. Некоторые авторы считают это большим недостатком новой политики и предлагают комбинировать ее с таргетированием объемов производства (“output targeting”), подразумевая под этим провозглашение потенциальных размеров производства и пределов, в которых реальное значение объема выпуска может отклоняться от своего максимального значения;
В-третьих, рассматриваемая политика связана с проблемой доверия частных лиц к объявленным ориентирам роста общего ценового индекса. Если это доверие существует, и оно подкреплено верными экономическими прогнозами, то есть объявленные ориентиры находят подтверждение в действительности,политика инфляционного таргетирования становится важным инструментом воздействия на инфляционные ожидания публики и формирует ее поведение в желаемом направлении. В свою очередь, правильно сориентированное поведение усиливает кредитоспособность данной политики. Если же прогнозы постоянно не подтверждаются, либо публика скептически относится к объявленным ориентирам, такого взаимодействия нет, и политика терпит фиаско.
Зависимость инфляции от внешней конъюнктуры, состояния фискального баланса и особенностей тарифного регулирования естественных монополий на разных этапах реформы выступает также в качестве некого ограничителя на ответственность центрального банка за уровень инфляции в стране в части ее так называемой «базовой» составляющей. Попытки противодействия инфляции немонетарного происхождения монетарными методами могут привести к печальным последствиям для реального сектора экономики (снижению производства, занятости, удорожанию кредита и пр.), который станет заложником политики инфляционного таргетирования.
Кроме того, политика инфляционного таргетирования возможна только в странах с устойчивой экономической системой, имеющих длительную рыночную историю, в странах, где не происходит существенных структурных и институциональных изменений и хорошо отлажены монетарные инструменты “тонкой настройки” (fine tuning) экономики.
5. Таргетирование ссудного процента
Режимы таргетирования ссудного процента используются в некоторых высокоразвитых странах, где главной целью центрального банка считается обеспечение стабильности финансовой системы.
В настоящее время режим таргетирования процентной ставки активно применяет Банк Кореи, а также Национальный банк Швейцарии и Федеральная Резервная Система США. Нередко он используется вкупе с другими монетарными режимами. Некоторые западные исследователи считают монетарную политику, направленную на сдерживание колебаний процента, оптимальной для развитых стран.
6. Таргетирование номинального ВВП.
Таргетирование номинального ВВП или ВНД как некую альтернативу инфляционному таргетированию предложили Дж. Тейлор, а также Р. Холл и Г. Мэнкью в совместном исследовании. В качестве преимущества такого режима обычно указывается возможность совместного управления номинальной переменной (инфляцией) и реальной переменной (реальным ВВП), а также их взаимокомпенсации в случае неточного прогнозирования. Достоинством этого режима является также его непосредственная связь с прогнозированием спроса на деньги, которое должно стать основой для формирования предложения денег со стороны центральных банков.
Между тем данный режим подвергается набольшей критике со стороны ученых и политиков.
Подведем итоги.
В смене монетарных режимов можно обнаружить свою внутреннюю логику, соответствующую принципиальной схеме макроэкономической стабилизации. Для подавления высокой инфляции вначале применяется монетарное таргетирование. Таким образом осуществляется подавление чисто монетарных факторов инфляции. После формирования механизма рыночного валютного курса в странах с открытой экономикой осуществляется переход к валютному таргетированию или к симбиозному с монетарным режиму «валютного правления». Это способствует регулированию внешних факторов инфляции. По мере достижения относительно невысоких темпов внутренней инфляции целесообразно вводить режимы, основанные на таргетировании непосредственно того или иного индекса цен, тем более, «естественный уровень инфляции» достаточно хорошо просчитывается, содержит все меньшую долю неопределенности. И в качестве некой отдаленной перспективы видится политика, основанная на мониторинге структурных изменений и темпов экономического роста, и соответствующий ей монетарный режим таргетирования номинального ВВП.
Адекватной монетарной политикой в долгосрочном периоде является только такая, которая пассивно приспосабливается к структурным и институциональным изменениям в экономике, то есть следует не инструментальной, а конечной цели общественного выбора.
ПРИМЕЧАНИЕ:
"- не стоит отказываться от фиксации валютного курса, когда экономика слабо диверсифицирована и основная доля экспортно-импортных операций приходится на одну страну (целесообразна «привязка» к валюте страны основного торгового партнера). Однако в этом случае для достижения ценовой стабильности потребуются ограничения на пути потоков капитала;"
С.К. Дубинин, МГУ имени М.В. Ломоносова (Москва, Россия),
Н.А. Миклашевская, МГУ имени М.В. Ломоносова (Москва, Россия)
"ПЕРЕХОД К СВОБОДНОМУ КУРСООБРАЗОВАНИЮ В РОССИИ В РАМКАХ СТРАТЕГИИ, НАПРАВЛЕННОЙ НА ДОСТИЖЕНИЕ ЦЕНОВОЙ СТАБИЛЬНОСТИ"
1.Монетарное таргетирование: “денежный якорь” ("денежное правило")
Монетарное таргетирование означает использование в качестве целевых показателей денежно-кредитной политики абсолютных значений тех или иных денежных агрегатов, либо их относительных приростов.
Этот режим применялся в большинстве развитых странах после распада Бреттон-Вудской системы в 1973 году и был популярен там около 20 лет. Эталонными странами применения режима монетарного таргетирования являлись Германия и Швейцария. В Германии происходило не просто утверждение темпов роста для наличной денежной массы, но и таргетирование широких денежных агрегатов, и эта политика продолжалась вплоть до создания еврозоны в 1999 году. Однако страны с развитыми монетарными режимами (таргетированием агрегатов М2, М3 и М4) быстро столкнулись с их отрицательными побочными эффектами: влиянием на темпы экономического роста, валютный курс и состояние финансового рынка, что вынуждало их периодически корректировать ранее утвержденные ориентиры.
В силу негативных последствий режима монетарного таргетирования в 90-х годах многие развитые страны стали от него отказываться. Так, в Великобритании с 1982 года законодательно учреждаются только темпы роста агрегата М0. Япония отошла от жесткого монетарного таргетирования в 1992 году.
США отказались от установления ориентиров для агрегата М2 в 1993 году. В настоящее время от установления ориентиров для темпов роста широких агрегатов денежной массы отказались почти все развитые страны.
Между тем в 90-х годах режим монетарного таргетирования превратился в стандартную рекомендацию Международного валютного фонда и ряда независимых исследователей для стран с переходной экономикой и развивающимися рынками на первых этапах рыночной трансформации.
Поскольку страны с переходной экономикой обычно не имеют достаточных золотовалютных резервов, это затрудняет применение в них альтернативных режимов − установление “валютного якоря” или введение “валютного правления”. Кроме того, требуется время, когда равновесное значение валютного курса установится в результате действия стихийных рыночных сил. Поэтому большинство стран, осуществляющих движение к рыночной экономике, сначала придерживаются политики плавающего валютного курса и лишь спустя некоторое время, когда достигнуты определенные успехи в борьбе с инфляцией, вводят режимы, основанные на его управлении. Так было в России, Литве, Латвии. В России ориентиры роста наличной денежной массы принимались с 1992 года.
В то же время в странах с переходной экономикой позитивность денежного правила также оспаривается рядом экономистов. Г. Калво и Ф. Коричелли, П. Хилберс, П. Бофингер, Г. Флассбек и Л. Хоффман указывают на чрезвычайно важную проблему, с которой сталкиваются государства, выбравшие “монетарный якорь”. Эта проблема в определение спроса на деньги в переходной экономике, особенно на первых этапах трансформации.
Как известно, М. Фридман предлагал свое денежное правило для развитых стран со стабильной экономикой, в которых скорость денег неизменна, а динамика реального ВНП легко прогнозируема на основе экстраполяции прошлой тенденции. Кроме того, будучи сторонником денежного цикла, он не признавал реального происхождения цикла, а значит, естественные колебания реального ВНП выходили из его поля зрения. В странах с переходной экономикой прогнозирование динамики реального ВНП − достаточно сложная задача, потому что его падение происходит по естественным причинам, связано со структурными сдвигами в экономике и даже изменением статистики. Одновременно в этих странах существует естественный уровень инфляции, который также должен быть заложен в нормативную денежно-кредитную политику. Наконец, достаточно сложно определить изменение скорости обращения денег, структуры денежной массы и денежного мультипликатора, их зависимость от уровня инфляции, а также спрос на денежные агрегаты со стороны формирующихся финансовых рынков.
Следование в монетарной политике “денежному якорю”, то есть проведение недискретной монетарной политики, почти всегда приводит к существенным колебаниям реального выпуска.
В то же время встает вопрос, как должна меняться монетарная политика по мере достижения макроэкономической стабилизации? Существует две точки зрения по этому вопросу. Первая высказана Р. Дорнбушем и М. Симонсеном, взгляды которых тяготеют к новому кейнсианству. В своей книге39 они пишут о том, что стабилизация приводит к снижению скорости обращения денег, следовательно, спрос на деньги возрастает, а предложение денег вызывает гораздо меньший инфляционный эффект, чем это имело место до стабилизации. Из этого следует, что центральный банк должен увеличивать денежную массу темпами, превышающими рост ВВП. То есть увеличение монетизации ВВП в условиях стабилизации следует рассматривать как объективный процесс. Другая точка зрения высказана Я. Ростовски. Стабилизация приводит к увеличению денежного мультипликатора, то есть предложение широкой денежной массы растет более высокими темпами, чем денежная база. Если суммировать два описанных выше эффекта, нетрудно заметить, что они действуют в одном направлении: первый приводит к росту спроса на деньги, второй - к автоматическому росту предложения денег, а политика, проводимая центробанком, должна учитывать их равнодействующую.
2. Таргетирование валютного курса: “валютный якорь”
Возможны несколько вариантов проведения политики таргетирования валютного курса, то есть установления “валютного якоря”: фиксация, “crawling peg” (ползучая фиксация), “валютный коридор”, который иногда рассматривается как разновидность мягкой фиксации, а иногда как управляемое плавание.
Политику управления валютным курсом приняли многие страны с развивающимися рынками и переходными экономиками на втором, после “монетарного правления”, этапе реформ, в частности, Чили, Колумбия, Израиль, Мексика, Венгрия, Польша и Россия.
Введение “валютного якоря” в странах с переходными экономиками способствует кратковременной стабилизации цен. Особую роль играет “сигнальный эффект”. Фиксация валютного курса равнозначна неявному администрированию цен импортных товаров, по отношению к которым стихийно позиционируется вся система относительных цен. Курс иностранной валюты в таком случае играет роль масштаба цен внутри данной страны.
Однако такой монетарный режим может дать лишь временные результаты в борьбе с инфляцией. Инфляционный процесс при этом не прекращается, а переходит в свою скрытую форму - накопление инфляционного потенциала.
Выход этого потенциала на поверхность может стать причиной последующего финансового кризиса, включающего три составные части: валютный кризис, кризис платежного баланса и банковский кризис.
3. Таргетирование валютного курса: "валютное правление", "валютный комитет" (“currency board”)
Для упорядочивания денежного обращения в странах с высокой инфляцией и дестабилизацией экономики ряд авторов предлагает еще более радикальный вариант - введение особого режима, получившего название “валютное правление” (“currency board”). Сущность этого режима заключается в 100%-ном обеспечении денежной базы валютными резервами государства (Валовые валютные резервы (активы в иностранной валюте) могут балансироваться со следующими пассивами: “денежной базой”, “наличностью в обращении”, “денежной массой - агрегатом М2” или более широким денежным агрегатом, включающим в том числе государственные ценные бумаги. Выбор того или иного пассива зависит от того, какие обязательства намерено брать на себя правительство). Причем данная система рассматривается как современный аналог системы золотого стандарта. По своему содержанию «валютное правление» является своего рода симбиозным монетарным режимом, включающим элементы денежного и валютного “якоря”.
Возникновение данного режима исторически было связано с колониализмом. Впервые политика валютного правления была введена в британских доминионах: в Маврикии в 1849 году и др. Позднее аналогичные режимы практиковали Италия в Сомали и США в Филиппинах. Однако, получив независимость, колониальные страны отказались от валютного правления.
В 90-х годах XX века валютное правление вводилось в странах с “развивающимися рынками” и переходной экономикой: Аргентине (c 1991 года), Эстонии (1992), Литве (1994), Боснии (1997), Болгарии (1997). Схожие режимы были установлены в Тайване, Сингапуре, Латвии, отчасти - в Азербайджане. В Аргентине новая политика стала орудием борьбы с гиперинфляцией, в Литве - средством международной интеграции (там даже курс национальной валюты был фиксирован не к какой-то иностранной валюте, а к СДР), в Боснии являлась скорее вынужденным средством в условиях войны, а в азиатских странах подобные режимы имели целью смягчение последствий частых валютных кризисов. Особенно эффективна такая политика, как считают западные экономисты, для малых стран с открытой экономикой.
Ряд западных экономистов (С. Ханке, К. Шулер, Л. Джонанг) настоятельно рекомендовали такие режимы развивающимся и постсоциалистическим странам. Впервые данный режим предложен указанными авторами для Югославии еще в 1991 году, несколько позднее они рекомендовали его для России. C начала 1999 года Россия фактически перешла к денежно-кредитной политике валютного правления.
Теоретическое обоснование положительного влияния “валютного правления” на снижение темпов инфляции включает два эффекта.
Первый - “дисциплинирующий эффект”, который означает, что в условиях валютного правления центробанк уже не может проводить самостоятельную монетарную политику и увеличивать денежную массу исходя из каких-то собственных целей.
Второй - “эффект доверия”: считается, что такая политика формирует устойчивые неинфляционные ожидания публики благодаря высокой степени доверия к монетарным властям, потому что сам институт валютного правления обычно предполагает внешний надзор. Кроме того, в условиях долларизации экономики, которая обычно имеет место в странах с переходными экономическими системами, валютное обеспечение национальной денежной оказывает то же психологическое воздействие, которое в свое время оказывал золотой стандарт.
В то же время валютное правление накладывает на экономику ряд дополнительных ограничений.
Во-первых, происходит отказ от всех других целей монетарной политики.
Во-вторых, денежный и валютный порядки должны соответствовать друг другу, образовывать единство, а значит, ответственность за проведение денежно-кредитной и валютной политики должна быть сосредоточена в одном месте.
В-третьих, в классическом исполнении валютного правления предполагается фиксация курса национальной валюты по отношению к какой-либо международной или резервной валюте, допускаются лишь незначительные его колебания в строго объявленных границах по техническим причинам.
В-четвертых, при проведении строгого валютного правления гарантируется полная конвертируемость валют для резидентов и нерезидентов при соблюдении полного обеспечения валютными резервами в этой резервной валюте.
Предложенный режим вызывает и целый ряд негативных последствий.
Во-первых, он фактически узаконивает процессы долларизации национальной экономики, признавая их как должное и желаемое положение вещей.
Во-вторых, для достижения устойчивости национальной денежной единицы более правильно “привязывать” ее не к какой-то одной иностранной валюте, например, доллару, принимая на себя риск “долларовой инфляции”, а руководствоваться давно зарекомендовавшим себя правилом диверсификации, привязывая рубль к “корзине валют”. Неслучайно с 1 февраля 2005 года Центральный Банк РФ установил в качестве валютного ориентира бивалютную корзину, состоящую из 0,9 доллара и 0,1 евро. Банк России осуществлял интервенции только в случае, если бивалютный курс выходил за границы установленного коридора. Учитывая разнонаправленное изменение доллара и евро, новый валютный режим оказался более мягким, а валютная политика Банка России - более гибкой. Параллельно осуществлялась реструктуризация валютных резервов Банка России в пользу евро, и в 2007 году соотношение доллара и евро в бивалютной корзине было уже 55% к 45%. В идеале же при определении состава мультивалютной корзины должно приниматься во внимание содержание разных статей российского платежного баланса: счета текущих операций, счета движения капитала и услуг с расшифровкой по валютам стран-контрагентов.
В-третьих, фактически происходит отрыв денежно-кредитной политики государства как от движения номинального ВНП, так и от состояния фискального баланса государства, что чревато макроэкономическими диспропорциями, в частности необоснованным изменением уровня монетизации экономики.
В-четвертых, при проведении политики валютного правления в строгом виде, то есть с фиксацией валютного курса, более правильным является фиксация не номинального, а реального валютного курса, с целью предотвращения изменения условий внешней торговли, ухудшения состояния платежного баланса и уменьшения золотовалютных резервов государства. Также не понятен механизм сжатия национальной денежной массы в случае, если валютные резервы государства сокращаются, например, вследствие международных платежей. В таком случае балансирование резервов и национальной денежной массы возможно только за счет девальвации национальной валюты. Но тогда цели валютного правления не достигаются.
В-пятых, в странах с высокой степенью открытости экономики объем валютных резервов государства может быть подвержен значительным колебаниям, если статьи торгового баланса представлены товарами, мировые цены на которые отличаются высокой степенью неустойчивости. Это - как раз случай России, где одним из основных источников иностранной валюты является экспорт сырой нефти и газа. Колебания валютных резервов государства по причине изменения мировых цен должны, согласно концепции “currency board”, вызывать адекватные колебания национальной денежной массы, порождая при этом колебания ссудного процента. Для предотвращения этого любой избыточный приток иностранной валюты из-за границы должен компенсироваться его оттоком. Одной из мер противодействия притоку спекулятивных иностранных капиталов является также предложенное еще неокейнсианцем Дж. Тобином, позднее рекомендуемое российским экономистом В. Поповым, налогообложение процентных доходов от краткосрочных вложений нерезидентов.
Распространенным аргументом против валютного правления является то, что при этом страна превращается в нетто-кредитора той страны, в валюте которой накапливаются ее резервы. Происходит перемещение инфляционного налога в пользу государства-метрополии. При увлечении подобными режимами в самой стране-метрополии может быть утрачен контроль за денежной массой.
Неизвестно, как поведут себя государства с накопленными резервными валютами в случае значительного падения доллара или евро на валютном рынке. Если начнется массовый сброс резервных валют, то возможен колоссальный по своим размерам международный валютно-финансовый кризис, который затронет не только экономику США, но и экономику стран с развивающимися рынками. Для предотвращения обесценения накопленных международных резервов некоторые страны, в частности Китай, в последнее время стали расширять валютную диверсификацию, а также практиковать их частичное размещение в иностранные активы, приносящие доход.
ПРИМЕЧАНИЕ 1:
Распространенным аргументом против политики “валютного комитета” является то, что при этом якобы происходит перемещение инфляционного налога (сеньоража) в пользу государства-метрополии. Однако этот аргумент не совсем верен. Во-первых, иностранная денежная система через режим “комитета” фактически спасает экономику данной страны от негативного по своей сути инфляционного налога, разъедающего фискальный баланс государства. Во-вторых, Центробанк вполне может держать свои валютные резервы за границей и получать на них проценты.
(Сеньораж в данном случае является следствием превышения темпа роста денежной массы над темпом роста реального ВВП, что приводит к повышению среднего уровня цен. В результате все экономические агенты платят своеобразный инфляционный налог (сеньораж), и часть их доходов перераспределяется в пользу государства через возросшие цены.)
"Предлагаемая политика “ валютного комитета” не совсем адекватна логике экономических процессов (равно как и прежние политики монетарного и валютного таргетирования), а потому может дать реальные результаты только на ограниченном промежутке времени, только для достижения промежуточной цели и только при условии ее адаптации (насколько это возможно) к институциональным и структурным особенностям национальной экономики.
В очень краткосрочном периоде отрицательные эффекты такой политики объективно преобладают над положительными эффектами, так как она требует “сжатия поясов”. В среднесрочном периоде картина меняется на противоположную: политика “валютного комитета” позволяет достичь низких темпов инфляции, но и это утверждение справедливо при условии, что в ее проведение не вмешиваются вышеперечисленные факторы нарушения устойчивости. И, наконец, в долгосрочном плане политика “валютного комитета” приводит к накоплению внутренних диспропорций и может существенным образом препятствовать достижению целей устойчивого равновесия как в реальном, так и в номинальном секторе экономики. Адекватной монетарной политикой в долгосрочном периоде является только такая, которая пассивно приспосабливается к структурным и институциональным изменениям в экономике, то есть следует не инструментальной, а конечной цели общественного выбора.
Проведенный нами анализ положительных и отрицательных эффектов данного режима показывает, что он, позволяя достичь краткосрочных целей стабилизации, в долгосрочном аспекте приводит к углублению экономических диспропорций, накоплению инфляционного потенциала (как составляющей инфляционного процесса), усилению зависимости от внешнеэкономических условий и от иностранного государства, валюта которого выступает в качестве “якоря” нового режима. Будучи не адекватным структурным, институциональным изменениям в экономике и целям общественного выбора, режим “валютного комитета” навязывает стране экономическую политику тупикового характера."
- Малкина М.Ю. "Особенности инфляции в открытой экономике и вопросы организации денежной системы России."
ПРИМЕЧАНИЕ 2:
Отличия баланса типичного центрального банка от баланса валютного правления (по книге: Моисеев С.Р., "Денежно-кредитная политика: теория и практика", стр. 276):
Валютное правление имеет на пассивных счетах банкноты и монеты в обращении, но дел с банками оно обычно не ведет, в результате чего банковские резервы отсутствуют.
Валютное правление в качестве активов держит только иностранные резервы, которые служат обеспечением денежной эмиссии. Отсутствие внутренних активов говорит о том, что оно не может кредитовать ни правительство, ни банки.
Фактически валютное правление представляет собой некий автоматический механизм конвертации иностранной валюты в национальные денежные средства и обратно.
Режим валютного правления представляет для нас интерес потому, что в конце 1998 г., после девальвации российского рубля, среди отечественных политиков и экономистов стали раздаваться призывы к введению фиксированного валютного курса по «аргентинскому варианту», основанного на валютном правлении. Первым в поддержку идеи российского валютного правления накануне кризиса высказался известный финансист Джордж Сорос.
Летом 1998 г. по приглашению правительства Россию посетил экс-министр экономики Аргентины Доминго Кавалло, являющийся автором аргентинской валютной реформы. На заседании Совета Федерации 3 сентября 1998 г. был обнародован антикризисный проект, при подготовке которого были учтены некоторые рекомендации аргентинских консультантов. Но у идеи фиксированного валютного курса оказалось много противников. Аргентинский "рецепт" излечения экономики явно не подходил России. Директор нью-йоркского бюро Экономической комиссии ООН для Латинской Америки заявил, что Москве «не следует повторять то, что получилось в других исторических обстоятельствах». По его словам, Экономическая комиссия ООН по странам Латинской Америки, безусловно, признает успех аргентинской программы привязки песо к доллару, однако ее осуществление привело, в частности, к огромному росту безработицы. Кроме того, в Аргентине была проведена широкая приватизация электростанций, предприятий телекоммуникации и значительной части железных дорог. В России же долгое время сохранялось серьезное сопротивление процессу приватизации. Более того, паритет аргентинского песо и доллара, установленный в 1991 г., удавалось сохранять благодаря поддержке международных финансовых институтов и международных банков, но к 1998 г. для оказания ряда чрезвычайных программ помощи у МВФ не оказалось достаточно средств для осуществления аналогичной программы в России.
Идея российского валютного правления не была реализована.(Моисеев С.Р.)
4. Инфляционное таргетирование
В 90-х годах XX века некоторые достаточно развитые в экономическом отношении страны отказались от установления ориентиров роста денежной массы и перешли непосредственно к установлению ориентиров для темпов инфляции (inflation targets). Стабильность цен признается в качестве единственной цели монетарной политики. Все остальное, в том числе изменение предложения денег и воздействие на их стоимость, являются инструментами достижения этой конечной цели.
Такая замена целей произошла последовательно в Новой Зеландии (институциональные реформы 1984, 1990 годов), Канаде (1988, 1991), Великобритании (1992), Швеции (1993), Финляндии (1993), Австралии (1993), Испании (1994), Южной Корее (1998), Исландии (2001), Норвегии (2001). В Великобритании новая политика заменила политику таргетирования валютного курса, которая привела к валютному кризису в сентябре 1992 года48. В Швейцарии с 2000 года используется симбиозный монетарный режим: наряду с установлением пределов колебаний процентной ставки (трехмесячной ставки Libor) задается среднесрочный прогноз инфляции, выступающий в качестве второго ориентира монетарной политики. Инфляционное таргетирование стало также монетарным режимом Европейского центрального банка с момента его образования (1999).
С некоторым опозданием за развитыми странами последовали бывшие социалистические страны, осуществившие переход к рыночным системам хозяйствования. Чехия и Польша ввели новые режимы в период валютно-финансово-кризиса 1997-1998 годов: Чехия - во время атаки на крону в 1997 г., Польша - осенью 1998 года, после стабилизации инфляции на уровне 10% в год. Венгрия перешла к инфляционному таргетированию в 2001 году, заменив им политику управляемого курса форинта в форме наклонного коридора. Далее режим ввели: Словения (2001), позднее вступившая в Европейский монетарный союз и принявшая его правила игры, Румыния (2003), Словакия (2005).
Интерес развивающихся стран к инфляционному таргетированию был связан с относительными успехами прежних режимов, позволившими снизить уровень инфляции, повысить степень ее прогнозируемости при достижении макроэкономической устойчивости. Первой из этой категории стран реформу денежно-кредитной системы провела Чили (1990, 1999), за ней последовали Израиль (1997), Бразилия (1999), Колумбия (2000) и Мексика (2001). Из африканских стран к инфляционному таргетированию перешла только ЮАР (2000).
Из стран Юго-Восточной Азии: Индонезия (1999), Таиланд (2000), Филиппины (2002) - после преодоления последствий валютно-финансовых кризисов 1997- 1998 годов.
О намерениях ввести целевое значение инфляции в монетарной политике периодически заявляют страны СНГ. Однако к настоящему моменту их воплотил в жизнь только Казахстан (2004). Периодически провозглашаемая Россией и Украиной готовность перейти к инфляционному таргетированию пока не может быть реализована, в виду неспособности этих стран достичь умеренных темпов инфляции.В России прогнозные значения инфляции (индекса потребительских цен) правительство устанавливает с 2003 года, однако в течение прогнозного периода они постоянно корректируются. По своим характеристикам это пока еще далеко не инфляционное таргетирование. Кроме того, в период кризиса Центральный банк РФ вернулся к управлению валютным курсом в качестве некой инструментальной цели монетарной политики. Наконец, прогнозы базовой инфляции в России являются производными от прогнозов мировой цены на нефть, что делает их крайне ненадежными.
Политика инфляционного таргетирования практически во всех странах на первом этапе доказала свою эффективность. Произошло значительное снижение темпов инфляции, причем это падение оказалось существенно выше, чем в других развитых странах с аналогичными характеристиками экономической системы.
Политика прямого инфляционного таргетирования выявила и ряд существенных ограничений.
Во-первых, уровень инфляции зависит не только от денежно-кредитной центрального банка, но и от фискальной политики правительства, в целом от поведения хозяйствующих субъектов. Неслучайно в некоторых странах (Новой Зеландии, Канаде, Австралии) важным элементом функционирования данного режима является заключение временных соглашений центрального банка с правительством. Кроме того, необходимо дополнение его жесткой антимонопольной политикой государства.
Во-вторых, политика инфляционного таргетирования неизбежно вызывает колебания объемов производства. Некоторые авторы считают это большим недостатком новой политики и предлагают комбинировать ее с таргетированием объемов производства (“output targeting”), подразумевая под этим провозглашение потенциальных размеров производства и пределов, в которых реальное значение объема выпуска может отклоняться от своего максимального значения;
В-третьих, рассматриваемая политика связана с проблемой доверия частных лиц к объявленным ориентирам роста общего ценового индекса. Если это доверие существует, и оно подкреплено верными экономическими прогнозами, то есть объявленные ориентиры находят подтверждение в действительности,политика инфляционного таргетирования становится важным инструментом воздействия на инфляционные ожидания публики и формирует ее поведение в желаемом направлении. В свою очередь, правильно сориентированное поведение усиливает кредитоспособность данной политики. Если же прогнозы постоянно не подтверждаются, либо публика скептически относится к объявленным ориентирам, такого взаимодействия нет, и политика терпит фиаско.
Зависимость инфляции от внешней конъюнктуры, состояния фискального баланса и особенностей тарифного регулирования естественных монополий на разных этапах реформы выступает также в качестве некого ограничителя на ответственность центрального банка за уровень инфляции в стране в части ее так называемой «базовой» составляющей. Попытки противодействия инфляции немонетарного происхождения монетарными методами могут привести к печальным последствиям для реального сектора экономики (снижению производства, занятости, удорожанию кредита и пр.), который станет заложником политики инфляционного таргетирования.
Кроме того, политика инфляционного таргетирования возможна только в странах с устойчивой экономической системой, имеющих длительную рыночную историю, в странах, где не происходит существенных структурных и институциональных изменений и хорошо отлажены монетарные инструменты “тонкой настройки” (fine tuning) экономики.
5. Таргетирование ссудного процента
Режимы таргетирования ссудного процента используются в некоторых высокоразвитых странах, где главной целью центрального банка считается обеспечение стабильности финансовой системы.
В настоящее время режим таргетирования процентной ставки активно применяет Банк Кореи, а также Национальный банк Швейцарии и Федеральная Резервная Система США. Нередко он используется вкупе с другими монетарными режимами. Некоторые западные исследователи считают монетарную политику, направленную на сдерживание колебаний процента, оптимальной для развитых стран.
6. Таргетирование номинального ВВП.
Таргетирование номинального ВВП или ВНД как некую альтернативу инфляционному таргетированию предложили Дж. Тейлор, а также Р. Холл и Г. Мэнкью в совместном исследовании. В качестве преимущества такого режима обычно указывается возможность совместного управления номинальной переменной (инфляцией) и реальной переменной (реальным ВВП), а также их взаимокомпенсации в случае неточного прогнозирования. Достоинством этого режима является также его непосредственная связь с прогнозированием спроса на деньги, которое должно стать основой для формирования предложения денег со стороны центральных банков.
Между тем данный режим подвергается набольшей критике со стороны ученых и политиков.
Подведем итоги.
В смене монетарных режимов можно обнаружить свою внутреннюю логику, соответствующую принципиальной схеме макроэкономической стабилизации. Для подавления высокой инфляции вначале применяется монетарное таргетирование. Таким образом осуществляется подавление чисто монетарных факторов инфляции. После формирования механизма рыночного валютного курса в странах с открытой экономикой осуществляется переход к валютному таргетированию или к симбиозному с монетарным режиму «валютного правления». Это способствует регулированию внешних факторов инфляции. По мере достижения относительно невысоких темпов внутренней инфляции целесообразно вводить режимы, основанные на таргетировании непосредственно того или иного индекса цен, тем более, «естественный уровень инфляции» достаточно хорошо просчитывается, содержит все меньшую долю неопределенности. И в качестве некой отдаленной перспективы видится политика, основанная на мониторинге структурных изменений и темпов экономического роста, и соответствующий ей монетарный режим таргетирования номинального ВВП.
Адекватной монетарной политикой в долгосрочном периоде является только такая, которая пассивно приспосабливается к структурным и институциональным изменениям в экономике, то есть следует не инструментальной, а конечной цели общественного выбора.
ПРИМЕЧАНИЕ:
"- не стоит отказываться от фиксации валютного курса, когда экономика слабо диверсифицирована и основная доля экспортно-импортных операций приходится на одну страну (целесообразна «привязка» к валюте страны основного торгового партнера). Однако в этом случае для достижения ценовой стабильности потребуются ограничения на пути потоков капитала;"
С.К. Дубинин, МГУ имени М.В. Ломоносова (Москва, Россия),
Н.А. Миклашевская, МГУ имени М.В. Ломоносова (Москва, Россия)
"ПЕРЕХОД К СВОБОДНОМУ КУРСООБРАЗОВАНИЮ В РОССИИ В РАМКАХ СТРАТЕГИИ, НАПРАВЛЕННОЙ НА ДОСТИЖЕНИЕ ЦЕНОВОЙ СТАБИЛЬНОСТИ"