О мумуках, с любовью
Сей опус запал мне в душу давным-давно. Как он попался в сети, я не помню, но теперь, когда я вспоминаю про него, ищу его поиском и нахожу на том же самом месте. Сейчас почему-то опять вспомнился - по ключевой фразе, не иначе. И чтобы больше его не искать, я решил выложить его здесь.
* * *
Часто, почти всегда, в большой и случайной компании случается пересортица. Случается мудак, который сядет в угол, в глубокое кресло, нога на ногу, с неразменной стопкой в руке, и примется на всех смотреть особым взглядом фотоэлемента и тихо хмуриться, хмуростью турникета метро. И будет он молчалив и вроде незаметен, будет олицетворять роль интеллигенции в любом, но современном процессе. По первости его потеряют, но, натыкаясь взглядом, будут немного стыдиться его невовлеченности. Потом, когда от натыкиваний выйдет мозоль, добровольцы сделают попытки сгладить трещину в рядах. Добровольцы мужпола будут подходить с бутылкой и анекдотом, женпола с вопросом - а что вы нас не танцуете или вы голубой? Но айсберг хер растопится. Анекдоты он, не меняясь в лице, выслушает, и не улыбнется, но вытаращится умными оловянными глазками, терпеливо ожидая, когда рассказчику станет понятна тупость анекдота и тупость самого рассказчика. На предложение танцевать он иронично поднимет брови, и даме до слез сию минуту (какие уж танцы?) захочется посмотреть на себя в пудреницу. Неужели пластмассовая ресница отклеилась и сползла на нос? Все несколько озлобятся и подумают, что, мол, лишь от благородства теплую руку ему протягивали, а так, сам по себе, он фуфло дешевое, ненужное здесь вовсе, и попытаются выкинуть его из головы, чтобы все как раньше хорошо стало, когда еще его не замечали. Ну уж хуй! Сидящим станет сидеть неудобно, ягодицы примутся елозить на стуле, стоящим захочется взять собеседника под локоть и увести на кухню или лестничную площадку, танцующие примутся при каждом обороте оглядываться на мудака, не смотрит ли он на них украдкой, среди жующих будут громко подавившиеся. Большая компания, состоящая из нескольких меньших, по три-четыре человека, даст дуба и превратится в энное количество неуютно чувствующих себя индивидуумов. Если обнаружится среди гостей сильно хмельной и легковозбудимый и попытается шарахнуть мудаку селедочницей по голове, то вечер может быть и будет спасен. Но чудеса не часты.
Все разойдутся по домам, а сообразительные - мелким составом на заранее подготовленные позиции. Несколько дней особо пострадавшие, те, чьи планы на вечер не сбылись, будут перезваниваться, выясняя, откуда взялся этот мудак и кто тот мудак, что привел этого мудака. И придут к мнению, что больше таких проколов быть не должно, и больше никаких мудаков.
Но в следующий раз, как и во все прошлые разы, мудак будет сидеть в своем углу, со своей стопкой. Потому что сегодня ты мудак, а завтра я. И кто-то все равно должен дежурить...
--
fcuk © [†]
* * *
Часто, почти всегда, в большой и случайной компании случается пересортица. Случается мудак, который сядет в угол, в глубокое кресло, нога на ногу, с неразменной стопкой в руке, и примется на всех смотреть особым взглядом фотоэлемента и тихо хмуриться, хмуростью турникета метро. И будет он молчалив и вроде незаметен, будет олицетворять роль интеллигенции в любом, но современном процессе. По первости его потеряют, но, натыкаясь взглядом, будут немного стыдиться его невовлеченности. Потом, когда от натыкиваний выйдет мозоль, добровольцы сделают попытки сгладить трещину в рядах. Добровольцы мужпола будут подходить с бутылкой и анекдотом, женпола с вопросом - а что вы нас не танцуете или вы голубой? Но айсберг хер растопится. Анекдоты он, не меняясь в лице, выслушает, и не улыбнется, но вытаращится умными оловянными глазками, терпеливо ожидая, когда рассказчику станет понятна тупость анекдота и тупость самого рассказчика. На предложение танцевать он иронично поднимет брови, и даме до слез сию минуту (какие уж танцы?) захочется посмотреть на себя в пудреницу. Неужели пластмассовая ресница отклеилась и сползла на нос? Все несколько озлобятся и подумают, что, мол, лишь от благородства теплую руку ему протягивали, а так, сам по себе, он фуфло дешевое, ненужное здесь вовсе, и попытаются выкинуть его из головы, чтобы все как раньше хорошо стало, когда еще его не замечали. Ну уж хуй! Сидящим станет сидеть неудобно, ягодицы примутся елозить на стуле, стоящим захочется взять собеседника под локоть и увести на кухню или лестничную площадку, танцующие примутся при каждом обороте оглядываться на мудака, не смотрит ли он на них украдкой, среди жующих будут громко подавившиеся. Большая компания, состоящая из нескольких меньших, по три-четыре человека, даст дуба и превратится в энное количество неуютно чувствующих себя индивидуумов. Если обнаружится среди гостей сильно хмельной и легковозбудимый и попытается шарахнуть мудаку селедочницей по голове, то вечер может быть и будет спасен. Но чудеса не часты.
Все разойдутся по домам, а сообразительные - мелким составом на заранее подготовленные позиции. Несколько дней особо пострадавшие, те, чьи планы на вечер не сбылись, будут перезваниваться, выясняя, откуда взялся этот мудак и кто тот мудак, что привел этого мудака. И придут к мнению, что больше таких проколов быть не должно, и больше никаких мудаков.
Но в следующий раз, как и во все прошлые разы, мудак будет сидеть в своем углу, со своей стопкой. Потому что сегодня ты мудак, а завтра я. И кто-то все равно должен дежурить...
--
fcuk © [†]