Я русский, русский до мозга костей
Сумбурно, не понятно, но чем-то цепляет и заставляет думать - словом, плохой текст ))
Моя беда - я русский
Илья Константинов о согражданах
Я русский, русский до мозга костей.
И не потому, что мой прадед - Петр Удалов был сыном мельника из Ярославля, и не потому, что моя бабушка родилась в деревне, неподалеку от Старой Руссы. А кроме крестьян были и дворяне, и купечество, и священники, и городская техническая интеллигенция.
А потому, что с самого раннего детства я помню вечерние посиделки за чаем, помню стихи Есенина, Клюева и Блока, которые с вдохновением читал нам дед, помню страшные рассказы бабушки про революцию и скупые упоминания отца об ужасах блокады.
Я русский, но не испытываю от этого ни восторга, ни вдохновения. Кто знает, может быть, если бы я сидел в Государственной Думе на месте господина Железняка или госпожи Яровой, мое патриотическое нутро так же пузырилось бы казенной гордостью за страну.
Хотя, едва ли. Сиживал я на теплых депутатских креслах, но в отличие от Яровой, с детства мечтавшей стать прокурором, или Железняка, обучавшегося любви к родине в компании Руперта Мердока, променял его на шконку в Лефортовской тюрьме.
Впрочем, бог с ними, с казенными патриотами. Не нами придумано - пена всегда сверху.
Когда-то я был полон гордости за отечество: Толстой и Достоевский, Суворов, Гагарин и Королев, многие ли народы могут похвастаться таким иконостасом?
И когда в самом начале 90-х мне настоятельно порекомендовали покаяние за свою страну и свой народ, все мое русское нутро восстало против этого. За что каяться: за прадеда, организовавшего первые колхозы на нищей Псковщине, за деда, выросшего в голодном Петербурге и ставшего блестящим инженером-путейцем, за натруженные руки бабушки, за отца-геолога, за мать, надрывавшую себя непосильным трудом? Мать выдержала все, кроме подлого кровавого навета на внука, умерла совсем недавно - в день, когда Даниле должны были вынести приговор по сфальсифицированному уголовному делу. Кто, интересно, будет каяться за это преступление?
Этим летом на Ярославском шоссе часто видел стенды. На них портрет Николая Второго и надпись: «Покаемся!». Сначала горько усмехался: а где подписи, например, «семья Юровских»?
целиком http://svpressa.ru/society/article/82261/
Моя беда - я русский
Илья Константинов о согражданах
Я русский, русский до мозга костей.
И не потому, что мой прадед - Петр Удалов был сыном мельника из Ярославля, и не потому, что моя бабушка родилась в деревне, неподалеку от Старой Руссы. А кроме крестьян были и дворяне, и купечество, и священники, и городская техническая интеллигенция.
А потому, что с самого раннего детства я помню вечерние посиделки за чаем, помню стихи Есенина, Клюева и Блока, которые с вдохновением читал нам дед, помню страшные рассказы бабушки про революцию и скупые упоминания отца об ужасах блокады.
Я русский, но не испытываю от этого ни восторга, ни вдохновения. Кто знает, может быть, если бы я сидел в Государственной Думе на месте господина Железняка или госпожи Яровой, мое патриотическое нутро так же пузырилось бы казенной гордостью за страну.
Хотя, едва ли. Сиживал я на теплых депутатских креслах, но в отличие от Яровой, с детства мечтавшей стать прокурором, или Железняка, обучавшегося любви к родине в компании Руперта Мердока, променял его на шконку в Лефортовской тюрьме.
Впрочем, бог с ними, с казенными патриотами. Не нами придумано - пена всегда сверху.
Когда-то я был полон гордости за отечество: Толстой и Достоевский, Суворов, Гагарин и Королев, многие ли народы могут похвастаться таким иконостасом?
И когда в самом начале 90-х мне настоятельно порекомендовали покаяние за свою страну и свой народ, все мое русское нутро восстало против этого. За что каяться: за прадеда, организовавшего первые колхозы на нищей Псковщине, за деда, выросшего в голодном Петербурге и ставшего блестящим инженером-путейцем, за натруженные руки бабушки, за отца-геолога, за мать, надрывавшую себя непосильным трудом? Мать выдержала все, кроме подлого кровавого навета на внука, умерла совсем недавно - в день, когда Даниле должны были вынести приговор по сфальсифицированному уголовному делу. Кто, интересно, будет каяться за это преступление?
Этим летом на Ярославском шоссе часто видел стенды. На них портрет Николая Второго и надпись: «Покаемся!». Сначала горько усмехался: а где подписи, например, «семья Юровских»?
целиком http://svpressa.ru/society/article/82261/