Путь в политику по-русски. Часть 1.
Моя знакомая, Татьяна Сухарева, решила стать депутатом Мосгордумы. Утром дня, в который она должна была получить удостоверение кандидата, в ее квартиру вломились неизвестные, оказавшиеся правоохранителями.
Я не хочу рассуждать, совершила ли Татьяна что-то противоправное или нет. Я просто поделюсь с вами черновиками ее книги, которую Таня начала писать. И, опять же, не важно, виновна Сухарева или нет. Важно знать, что может ждать виновного или не виновного на пути в политику.
Если возьмешь пятьдесят первую
...Когда меня завели в кабинет к следователю, то оперативник первым делом сказал кому-то: «Пулю нашли». Какую пулю? Откуда? Как я поняла уже позже, легенда про пулю была попросту одной из манипуляций, чтобы я прониклась всей серьезностью происходящего и быстро дала нужные показания. Брали на испуг.
Кабинет занимали следователи Демина и Убогова. Грубая женщина в форме майора (как оказалось, майор Демина) тут же начала допрос. Выражением лица и манерой разговора она напоминала гестаповца из старых советских фильмов о войне.
- Я не буду говорить без своего адвоката, - сказала я.
- Вы в качестве свидетеля - пока. Явились на допрос добровольно. Адвокат вам не положен.
- То есть как это добровольно?! Когда меня силой затолкали в машину, когда меня ударили дверью по руке?
- А вы не стройте из себя умную. Все равно сядете на семь-восемь лет. И только от вашего поведения и признания вины зависит снижение срока. А если возьмете пятьдесят первую, то на все десять в Мордву поедете.
Не скрою, после этих слов мне стало жутко. Но я собралась с силами и повторила, что без адвоката отвечать на вопросы не буду. Демина ухмыльнулась:
- Какого депутата Мосгордума потеряла!
Я продолжала настаивать на звонке адвокату.
- Звоните, - сказал оперативник, карауливший меня.
- Дайте телефон.
- А вы со своего позвоните.
- Вы же его забрали у меня, верните.
Следователи и оперативник громко заржали.
- Полюбуйтесь, что про вас написано, - сказала Демина. - Какого депутата Мосгордума потеряла!
Она прочитала мне заметку из Интернета. Там говорилось, что кандидата в депутаты Мосгордумы - то есть меня - и еще шестнадцать человек задержали по подозрению в продаже поддельных бланков полисов ОСАГО. Сухарева признала свою вину, изъято более двадцати тысяч поддельных бланков, проведено двадцать восемь обысков...
Вот как. Полиция сообщила в СМИ о том, что я во всем созналась. Я поняла: значит, они выбьют у меня признания любой ценой.
...Через восемь месяцев, когда меня перевели под домашний арест, я попыталась найти заметку, которую мне прочитала Демина. Я искала долго и кропотливо. И не нашла. Ни один новостной сайт, ни одно СМИ не написало: «Сухарева во всем созналась» или «Сухарева признала свою вину». А материалов в прессе о моем задержании вышло немало. В них было много явной лжи. Обыски в типографиях, молдавские аферисты, изъятие двадцати тысяч полисов - все это полный бред, экстренно сварганенный, чтобы придать моему аресту хоть какую-то легитимность. Как же, сенсация! Кандидат в депутаты Мосгордумы оказалась главой этнической преступной группировки, и доблестная полиция схватила ее аж перед получением кандидатского удостоверения. Молодцы, оперативно сработали. Много лжи написали, но нигде - ни слова о том, что я во всем созналась. Значит, следователь специально прочитала новость с искажениями. Она хотела дать мне понять, что мое признание - уже решенный вопрос.
- А партия ваша уже от вас открестилась, - заметила Демина, дочитав заметку, и перешла к комментариям под новостью: - «Вот такие у нас депутаты!», «Васильева перекрасилась », «Ну и рожа, ей бы в колхозе дояркой работать».
- Я могу ознакомиться? - спросила я.
- Вам не положено пользоваться интернет-ресурсами, вы арестованы. Вы сами себя задерживаете.
Масечка между пытками
Следователь приступила к допросу. Я упорно отказывалась говорить без адвоката.
- Я вас в психиатрическую больницу отправлю, - сообщила Демина, - и вас там так заколют, что вы на всю жизнь овощем станете.
- Я не буду отвечать на вопросы без адвоката, - настаивала я.
- Какая сложная женщина, - сказала женщина помоложе в платье и туфлях на каблуках.
Я все еще надеялась, что ребята дозвонятся хоть до какого-то адвоката, мы прервем допрос, и я успею зарегистрироваться кандидатом в депутаты.
Тут я почувствовала удар по голове такой силы, что, похоже, на какую-то долю минуты потеряла сознание. Потом - еще и еще. В голове как будто звенел набат, в ушах стоял шум, глаза застлала ярко-синяя пелена. Еще удар. Еще один.
Потом я увидела, что меня бьют пластиковой бутылкой, наполненной водой.
Голова казалась огромной и чугунной. Я думала, что мозг сейчас взорвется.
Внезапно у следачки зазвонил мобильный. Она сделала знак избивающему меня менту. Он прекратил наносить мне удары и изо всех сил зажал мне руками рот, при этом прижав меня к спинке стула для того, чтобы звонившему не было слышно моих стонов и криков.
- Да, масечка, - отвечала в это время Демина, и в ее голосе прозвучали нежные нотки. - Я сегодня задержусь на работе, погуляй пока, я тебя встречу.
Она говорила с ребенком. Говорила, временно приказав остановить пытки другой женщины, чтобы ребенок не услышал, в чем заключается «работа» его матери. Сегодня она вернется домой и будет заботливой женой и матерью, будет гулять с ребенком, готовить мужу ужин, рассказывать о трудностях на работе. Ребенку она расскажет, как обезвредила опасную преступницу, не упомянув ни о пытках, ни о политическом заказе дела. Он будет гордиться тем, какая у него героическая мать.
А я сегодня не вернусь домой. А может вообще не выйду отсюда живая.
Позже, когда я уже знакомилась с делом, эта же следователь Демина возмущалась, когда я с ней не здоровалась. «Вас что, здороваться не учили». Но я не Мишель Бачелет, и здороваться с тем, кто меня пытал, не могу.
И каждый раз, когда Демина видела меня на следственных действиях, у нее начиналась истерика. Она без причин хамила мне и кричала на меня.
Когда мы со Светланой Мелиховой были в суде по жалобе на нарушение моего права на защиту, то Демина на голубом глазу заявила, что я явилась на допрос добровольно. Это после того, как суду была продемонстрирована видеозапись, где во время обыска я кричала, когда меня били. Это при том, что полно свидетелей моего насильственного захвата.
Конечно, я знала о пытках в полиции. Но никогда не предполагала, что это произойдет со мной.
Я не хочу рассуждать, совершила ли Татьяна что-то противоправное или нет. Я просто поделюсь с вами черновиками ее книги, которую Таня начала писать. И, опять же, не важно, виновна Сухарева или нет. Важно знать, что может ждать виновного или не виновного на пути в политику.
Если возьмешь пятьдесят первую
...Когда меня завели в кабинет к следователю, то оперативник первым делом сказал кому-то: «Пулю нашли». Какую пулю? Откуда? Как я поняла уже позже, легенда про пулю была попросту одной из манипуляций, чтобы я прониклась всей серьезностью происходящего и быстро дала нужные показания. Брали на испуг.
Кабинет занимали следователи Демина и Убогова. Грубая женщина в форме майора (как оказалось, майор Демина) тут же начала допрос. Выражением лица и манерой разговора она напоминала гестаповца из старых советских фильмов о войне.
- Я не буду говорить без своего адвоката, - сказала я.
- Вы в качестве свидетеля - пока. Явились на допрос добровольно. Адвокат вам не положен.
- То есть как это добровольно?! Когда меня силой затолкали в машину, когда меня ударили дверью по руке?
- А вы не стройте из себя умную. Все равно сядете на семь-восемь лет. И только от вашего поведения и признания вины зависит снижение срока. А если возьмете пятьдесят первую, то на все десять в Мордву поедете.
Не скрою, после этих слов мне стало жутко. Но я собралась с силами и повторила, что без адвоката отвечать на вопросы не буду. Демина ухмыльнулась:
- Какого депутата Мосгордума потеряла!
Я продолжала настаивать на звонке адвокату.
- Звоните, - сказал оперативник, карауливший меня.
- Дайте телефон.
- А вы со своего позвоните.
- Вы же его забрали у меня, верните.
Следователи и оперативник громко заржали.
- Полюбуйтесь, что про вас написано, - сказала Демина. - Какого депутата Мосгордума потеряла!
Она прочитала мне заметку из Интернета. Там говорилось, что кандидата в депутаты Мосгордумы - то есть меня - и еще шестнадцать человек задержали по подозрению в продаже поддельных бланков полисов ОСАГО. Сухарева признала свою вину, изъято более двадцати тысяч поддельных бланков, проведено двадцать восемь обысков...
Вот как. Полиция сообщила в СМИ о том, что я во всем созналась. Я поняла: значит, они выбьют у меня признания любой ценой.
...Через восемь месяцев, когда меня перевели под домашний арест, я попыталась найти заметку, которую мне прочитала Демина. Я искала долго и кропотливо. И не нашла. Ни один новостной сайт, ни одно СМИ не написало: «Сухарева во всем созналась» или «Сухарева признала свою вину». А материалов в прессе о моем задержании вышло немало. В них было много явной лжи. Обыски в типографиях, молдавские аферисты, изъятие двадцати тысяч полисов - все это полный бред, экстренно сварганенный, чтобы придать моему аресту хоть какую-то легитимность. Как же, сенсация! Кандидат в депутаты Мосгордумы оказалась главой этнической преступной группировки, и доблестная полиция схватила ее аж перед получением кандидатского удостоверения. Молодцы, оперативно сработали. Много лжи написали, но нигде - ни слова о том, что я во всем созналась. Значит, следователь специально прочитала новость с искажениями. Она хотела дать мне понять, что мое признание - уже решенный вопрос.
- А партия ваша уже от вас открестилась, - заметила Демина, дочитав заметку, и перешла к комментариям под новостью: - «Вот такие у нас депутаты!», «Васильева перекрасилась », «Ну и рожа, ей бы в колхозе дояркой работать».
- Я могу ознакомиться? - спросила я.
- Вам не положено пользоваться интернет-ресурсами, вы арестованы. Вы сами себя задерживаете.
Масечка между пытками
Следователь приступила к допросу. Я упорно отказывалась говорить без адвоката.
- Я вас в психиатрическую больницу отправлю, - сообщила Демина, - и вас там так заколют, что вы на всю жизнь овощем станете.
- Я не буду отвечать на вопросы без адвоката, - настаивала я.
- Какая сложная женщина, - сказала женщина помоложе в платье и туфлях на каблуках.
Я все еще надеялась, что ребята дозвонятся хоть до какого-то адвоката, мы прервем допрос, и я успею зарегистрироваться кандидатом в депутаты.
Тут я почувствовала удар по голове такой силы, что, похоже, на какую-то долю минуты потеряла сознание. Потом - еще и еще. В голове как будто звенел набат, в ушах стоял шум, глаза застлала ярко-синяя пелена. Еще удар. Еще один.
Потом я увидела, что меня бьют пластиковой бутылкой, наполненной водой.
Голова казалась огромной и чугунной. Я думала, что мозг сейчас взорвется.
Внезапно у следачки зазвонил мобильный. Она сделала знак избивающему меня менту. Он прекратил наносить мне удары и изо всех сил зажал мне руками рот, при этом прижав меня к спинке стула для того, чтобы звонившему не было слышно моих стонов и криков.
- Да, масечка, - отвечала в это время Демина, и в ее голосе прозвучали нежные нотки. - Я сегодня задержусь на работе, погуляй пока, я тебя встречу.
Она говорила с ребенком. Говорила, временно приказав остановить пытки другой женщины, чтобы ребенок не услышал, в чем заключается «работа» его матери. Сегодня она вернется домой и будет заботливой женой и матерью, будет гулять с ребенком, готовить мужу ужин, рассказывать о трудностях на работе. Ребенку она расскажет, как обезвредила опасную преступницу, не упомянув ни о пытках, ни о политическом заказе дела. Он будет гордиться тем, какая у него героическая мать.
А я сегодня не вернусь домой. А может вообще не выйду отсюда живая.
Позже, когда я уже знакомилась с делом, эта же следователь Демина возмущалась, когда я с ней не здоровалась. «Вас что, здороваться не учили». Но я не Мишель Бачелет, и здороваться с тем, кто меня пытал, не могу.
И каждый раз, когда Демина видела меня на следственных действиях, у нее начиналась истерика. Она без причин хамила мне и кричала на меня.
Когда мы со Светланой Мелиховой были в суде по жалобе на нарушение моего права на защиту, то Демина на голубом глазу заявила, что я явилась на допрос добровольно. Это после того, как суду была продемонстрирована видеозапись, где во время обыска я кричала, когда меня били. Это при том, что полно свидетелей моего насильственного захвата.
Конечно, я знала о пытках в полиции. Но никогда не предполагала, что это произойдет со мной.