Дэлл. Ровно год :(
Часы тикают... Год, уже целый год, одна одиннадцатисполовинная одной собачей жизни. Время - такая странная, необъяснимая штука: полторы-две минуты судорог для котенка в ведре с водой растягиваются до бесконечности, а этот прошедший год для меня пролетел за секунду. Где твое лекарство, а, время? Почему не легче ни разу? Резкий оглушающий выстрел телефонного звонка из ветбольницы просто превратился в тягучую ноющую боль, к которой невозможно привыкнуть, не забивается она в подсознание и никакая работа, никакие дела ее не глушат.
Я не могу разобрать фотографии на компе, давным-давно пора перегнать кассеты на DVD - время ведь уже поджимает. И не-мо-гу. Ступор полный. Ткнул вот в первую попавшуюся - пес рухнул по команде в снег, а получается - как будто в облаках...
Каждое движение оживляет что-то, лезут воспоминания, мысли, картинки. Конечно, мне есть за что упрекнуть самого себя - иногда я бывал жесток, несправедлив, ты выгреб кучу моего незнания и неумения, но это жизнь. Мы с тобой знали главное - я никогда и никому тебя не отдам, при возникновении малейших напряжений в твою тему, не рассматриваются никакие отъезды, переезды и места жительства. И мне удавалось, удавалось наверное потому, что ты был просто настоящим МОИМ счастливым псом. Случаев было много: и дорога с машинами в трехмесячном возрасте, и то, как ты заблудился и тебя подобрали знакомые в твой год, в самый сезон голодного 96 года, когда всякие угрюмые типы искали подрощенных собак, чтобы охранять с ними сады, повальный пироплазмоз, скосивший кучу собак в нашем клубе, задержания в Харькове, напуганные работяги в Германии, ударенный зубами ребенок в разгар противособачьей компании в Германии, когда даже пуделей и тоев заставляли ходить в намордниках, даже тот страшный случай, когда у кавказца Батыра хозяин забыл закрыть клетку, пес выбрался наружу, как-то перевалился через забор и его застрелили, ты же свободно бегал по садику и просто не пересек границу этого самого забора (о, слава КС). Действительно, это была счастливая судьба... За всю жизнь мы были в ветеринарке на тему лечения один раз - молочный зуб вырвали, остальное - только прививки, да и то лишь в Германии, в Харькове я их сам делал. Конечно время шло, я внимательно присматривался к здоровью, состоянию, ощущениям, готовя себя к тому, что как только тебе станет тяжело жить, я сам, своей рукой сделаю это. Потому что ты - мой пес, я в ответе за тебя и за все, что с тобой происходит. Больно будет мне, потом. Тяжело и грустно, но это будет совсем другая грусть - ты ведь боли почти не почувствуешь
Эти мысли приходили, но так, очень поверхностно и редко, в основном после прочтения чего-нибудь печального - не было для них повода, ты действительно радовался жизни, веселился, с удовольствием работал и лопал все подряд. С какого перепуга я, посмотрев что по утрам зимой ты стал медленно вставать и долго потягиваться, я отвез тебя в ветеринарку? Конечно я знал, что в любом случае надо сразу ехать к врачу, это ж не у самого себя болит, тут и потерпеть можно. А звереныш причем? И где была моя тупая башка, не соображавшая в те минуты ничего? Все было написано красными метровыми буквами: хозяин клиники ушел на покой, клиентов все меньше, денег - соответственно. Я привык верить врачам, благо хорошие они по жизни были, а ты расплатился за эту веру своей жизнью. Маятник жизни и настроений вышел из равновесной точки покоя и счастья и стал отклоняться от центра все сильнее и сильнее:
- сдали анализы, легкое беспокойство ожидания - совершенно потрясающие шикарные результаты, все говорит за операцию - первый выдох.
- Операция, наркоз, два с половиной часа на столе - дикие нервы. Удачное окончание, выход из наркоза. Вечером я прорвался в реанимацию, туда, куда не каждому работнику входить разрешено (кто бы меня остановил?) - ты лежал и с удивлением оглядывал незнакомые стены, нервничал - первый раз в чужом месте и без меня. Я вошел и в волейбольном прыжке успел тебя остановить - ты пытался рвануть ко мне навстречу, хотя даже наркоз еще не выветрился. Дикая радость, что все закончилось - вывозили тебя на тележке в садик больничный, потом на полотенцах, чтобы ты начинал ходить и ты пошел. С пятницы, дня операции, до понедельника, когда я тебя забрал, ты снова стал моей привычной веселой собакой. И да, перестал потягиваться и медленно вставать, гарцевал и радовался, как и прежде, даже из больницы уходить не хотел - там же были местные хиллсовские консервы с привозным мной куриным бульоном, сказка просто.
- Тебя держали после операции четыре дня в больнице, не отдавали мне, резонно мотивируя, что после операции собаку надо наблюдать и в случае чего рядом и врачи и аппаратура. Ну как при таких раскладах обращать внимание на всякие мелочи? Хотя да, я обратил - спросил у итальяшки уродливого, почему пес ходит только по-большому? Он ответил, что так надо, это нормально и все идет своим путем. А ведь шло - пес радовался, бегал и играл, как щенок. Ну и как говорили - его выводили гулять, кто знает, может он тогда и делал свои малые дела?
В понедельник радость, веселье, долгая медленная прогулка по нашему лесу, я даже шлепнул задумавшегося тебя на берегу речки - то ли рыбка плеснула, то ли люди какие шли. Все как и прежде: две большие собаки рядом, здоровые и веселые. И мы гуляем вместе...
Во вторник все было как обычно, разве что к вечеру ты погрустнел и очень много пил. И снова не писал. В среду стало хуже, в четверг плохо, очень плохо - ты упал и я снова повез тебя в ветеринарку. В последний раз ты ехал в моей машине. До сих пор не понимаю, как ты мог запрыгнуть в багажник, когда ты еле прошел те несчастные метры от подъезда до припаркованной рядом машины.
Время свернулось в пружину и отбросило меня на год назад: все эти полторы недели я переживал заново настолько четко и ощутимо, как будто это происходит на самом деле прямо сейчас и стоит перед глазами. Я не знаю, как такое возможно, но факт - плохо, очень плохо.
Теперь я уже точно знаю, что означал тот долгий взгляд Дэлла в пятницу, остановивший меня на пол-пути к выходу. Пес уже все понял, он прощался, а у меня, хоть и шевельнулось что-то, я даже в самых страшных мыслях представить не мог то, что произойдет в ближайшие часы.
Вечером, после работы, я ввалился в эту реанимацию, уселся на полотенце рядом с псом. Дэлл тут же повернулся и улегся головой в колпаке мне на колени, закрыл глаза. Он не стонал, не кряхтел, не сопел так, как сопят собы, когда им жарко. Просто лежал рядом и все. Я читал какую-то книжку и гладил мальчишку по голове, но стоило мне оторвать руку, чтобы перевернуть очередную страницу, как тут же голова поднималась и из-под пластикового колпака на меня глядели два шоколадных глаза: "Стой, вернись, не уходи!"
Не знаю, сколько так продолжалось, я проследил, чтобы поставили новую капельницу, слили пакет с мочой, затем отбросил книжку, просто прижал пса к себе и он мерно спокойно засопел - уснул, слегка подергивая лапками: он вечно во снах куда-то бегал. Помню - аккуратно, чтобы не разбудить, встал, выключил верхний свет - пес сопел и не просыпался. Нашел врача, сына хозяин клиники (итальяшка благоразумно не попадался мне на глаза), он успокоил, сказал что псу надо набраться сил, в таком состоянии резать нельзя, а надо будет обязательно. Опасности нет, надо просто набраться этих долбаных сил и собаке, и мне, и ему, доктору. Завтра у него выходной, мне тоже надо отдохнуть (это ж невиданное дело, чтобы с собакой столько сидели). В выходные можно не приезжать, а в понедельник начнем борьбу... Помню, простились с ним, я зашел еще раз к Дэллу - он мирно спал, легкие работали нормально, капельница капала, моча собиралась в мочеприемнике. Пес сопел как обычно, как каждый день рядом с моей кроватью... И ничего, ничего в тот момент во мне не шевельнулось. Дэллушка тоже не шевельнулся, он уже простился со мной, а я не врубился абсолютно, у меня даже мыслей плохих не было: только тупое "бороться, выгребаться, побеждать. Мы победим, мы не можем не победить!"
Тихонечко прикрыл дверь и вышел на цыпочках ждать понедельника. Уже на выходе из клиники заметил усталого врача, говорившего что-то по-итальянски молоденьким девочкам-сотрудницам. Те весело смеялись, врач помахал мне рукой и мы разошлись...
Понедельник наступил через несколько часов, вместе с тем страшным звонком в субботу утром. Дальше - пелена, дым и сон.
Мой прошедший год свернулся в секунду, а те полторы недели "лечения" Дэлла, кровь, боль, медленные шаги к свету и снова клиника стали вечностью. Неправильно, когда дети уходят раньше родителей, неправильно, когда те, кто казалось бы, полностью и целиком от нас во всем зависит, сами берут и принимают ТАКИЕ решения. Дэлл не напрягал никогда по жизни, наверное он не хотел и не смог быть в тягость. Я уже писал - даже время, как ни страшно об этом говорить, он выбрал самое "подходящее" из возможного. Он не позволил помочь ему даже в такой мелочи, как усаживание в багажник, хотя тот прыжок для еле ползущей собаки - я просто не представляю КАК ОН СМОГ? Мог ли он допустить, чтобы его выносили на руках во двор?
Каждому из нас что-то или кто-то помогает в тяжелые моменты: кому-то религия, кому-то злость, доброта или эгоизм с пофигизмом. У меня было много разных ситуаций в жизни - уходили друзья и знакомые, юные и не очень, как из жизни, так и из круга общения. Было больно, иногда очень, но чтобы так и настолько - никогда, наверное потому, что никто из ушедших так от меня не зависел, не верил и не любил.
Я закрою коменты, уже сказано все. Давайте просто погладим их еще разок, скажем что-нибудь хороше и угостим чем-нибудь вкусным. Пока мы еще можем это сделать, пока мы вместе. Ведь это счастливое время способно сворачиваться в пружину и пролетать моментально...