Сеппуку и смерть в Японии
"Откуда всё это безумие про харакири, бусидо..."
Из одной российской радио-передачи
"...Надо побеждать честно,
Надо жить на свете ярко,
Сложат и о нас песни,
Будет небесам жарко..."
"Герои спорта"
"...Кто знает, что ждет нас?
Кто знает, что будет?
И сильный будет,
И подлый будет.
И смерть придет
И на смерть осудит;
Не надо
В грядущее взор погружать".
Г. Аполлинер (Перевод М. Кудинова)
Спросишь сегодня -- многим кажется что эта жестокая традиция ушла навсегда, осталась в 19-м веке, про неё можно забыть, но это далеко не так...
Вот, скажем, совсем недавно, в 2001 году, олимпийский золотой медалист, дзю-доист Инокума Исао, совершил сеппуку. Скорее всего из-за того, что его строительная компания была близка к разорению. Что заставило его покончить с собой таким мучительным способом? Как понять?
Вероятно, нам, прежде всего, стоит поговорить о том, что же это такое и почему японцы выбирали его как один из способов самоубийства.
Во-первых, давайте разберём, что такое "сеппуку" и что такое "харакири". Иероглифы, вроде, одни и те же, но если сеппуку пишется как "резать живот", то харакири как "живот резать". "Сеппуку" звучит благороднее, на китайский манер. Таким образом, под ним обычно понимают ритуальное самоубийство, совершаемое согласно кодексу Бусидо. "Харакири" же слово которым пользовались простолюдины, оно более бытовое. Разницу в их употреблении мы увидим чуть позже, на примере страшного самоубийства замечательного писателя Мисима Юкио.
Как именно делали сеппуку?
В соответствии с кодексом, незадолго до самой церемонии происходило назначение лиц, ответственных за проведение процедуры вскрытия живота и для присутствия при этом.
Выбиралось и место для исполнения обряда, которое определялось в зависимости от официального, должностного и социального положения приговоренного. Приближенные сёгуна производили сэппуку во дворце, самураи низшего ранга -- в саду дома князя, на попечение которого был отдан осужденный. Иногда оно совершалось и в храме. Такой возможностью пользовались, например, чиновники, если приказ сделать сеппуку приходил во время их путешествия. Этим объясняется наличие у каждого путешествующего самурая особого платья для такого случая.
Для обряда, совершавшегося в саду, сооружалась загородка из кольев с натянутыми на них полотнищами материи. Огороженная площадь должна была равняться примерно 12 кв.м, если сэппуку выполняло важное лицо.
В загородке имелось два входа: северный -"умбаммон" и южный - "сюги-ёмон" ("вечная дверь"). (В некоторых случаях загородка делалась без дверей вообще, что было более удобно для свидетелей, которые наблюдали за происходящим внутри.) Пол в загороженном пространстве застилался циновками с белыми каймами, на которые укладывали полоску белого шелка или белый войлок. Здесь же иногда устраивали подобие ворот, изготовленных из бамбука, обернутого белым шелком, которые походили на храмовые ворота; вешали флаги с изречениями из священных книг, ставили свечи, если обряд производился ночью, и т.д.
Накануне исполнения обряда, если осужденному было разрешено делать сэппуку в собственном доме, самурай приглашал к себе близких друзей, пил с ними сакэ, ел пряности, шутил о непрочности земного счастья, подчеркивая тем самым, что он не боится умереть... Перед смертью писали хайку.
Теперь сама процедура.
Разрез делался слева направо, особо стойкие делали ещё один -- от груди до пупка.
В большинстве случаев имелся ассистент -- кайсяку, задача которого была отрубить голову. В этой роли обычно выступал родственник, друг или какой-то другой самурай пользующийся доверием и уважением.
Дело в том, что участие ассистента тоже было четко регламентировано. Сначала он смачивал лезвие катаны чистой водой, потом медленно проводил мечом у лица самоубийцы, давая тому понять, что готов выполнять свои обязанности, а затем занимал удобную для удара позицию сбоку и сзади.
Задача была очень сложная. Нужно было, с одной стороны, дать возможность самоубийце продемонстрировать мужество и хладнокровие, а с другой -- мгновенно прекратить мучения, как только тот подаст сигнал. Кроме того, срубить голову надо было так, чтобы она не слетала с плеч и не катилась по полу, что считалось неприличным, а оставалась висеть на лоскутке кожи...
После сеппуку свидетели уходили в дом, где хозяин предлагал им чай и сладости.
В самурайских семьях как юношей, так и девушек учили, как правильно совершать сеппуку.
Правда, женщины делали не "сеппуку", а "дзигай", суть которого в том, чтобы перерезать горло одним резким движением.
Совершалось оно специальным кинжалом ("кайкэн"), который был свадебным подарком мужа, либо коротким мечом, вручаемым каждой дочери самурая во время обряда совершеннолетия.
Перед ритуалом женщина сама связывала себе ноги, притягивая лодыжки к бёдрам. Это делалось для того, чтобы конвульсии не помешали умереть в красивой и достойной позе.
Сеппуку могло быть совершено как демонстрация раскаяния в совершенном проступке или преступлении. С другой стороны, оно имело и иной смысл: обнажение своей души и свидетельство того, что в поступках человека не было тайного умысла. К нему прибегали и в знак протеста, или несогласия с обвинениями.
Такое самоубийство обычно избавляло семью самурая и от позора и от возможных преследований со стороны властей, что, разумеется, тоже было исключительно важно.
Теперь возникает вопрос -- откуда в Японии такое отношение к смерти.
Вспомним, что представляет из себя эта страна. Сложная для возделывания почва, землетрясения, тайфуны, извержения вулканов.
Всего в 128 километрах от Токио, например, есть остров Миякедзима с действующим вулканом, который извергается каждые несколько лет. Последнее большое извержение произошло 14 июля 2000 года. Во время извержений и землетрясений, остров окутывается облаками пепла, которые достигают 18 км в высоту. Но ещё более смертелен ядовитый серный газ, который просачивается там из земных недр.
В целях безопасности, по всему острову расставлены датчики содержания в воздухе отравляющих веществ. Когда уровень повышается, неважно днем или ночью, во время работы или в разгар праздника, жители острова сразу надевают противогазы, которые носят с собой круглосуточно (см. фотографии ниже).
Уже много лет я пытаюсь понять, спрашиваю, но не получаю ответа: почему в Токио никто не готовится к снегопаду. "Они у нас случаются не очень часто," -- говорят мне. Но ведь случаются и почти каждый год!
В конце концов я понял, что ощущение природы для японцев - это прежде всего бренность и возрождение, которые проявляются в смене времён года и круговороте сущего. Весной расцветают цветы, осенью опадают листья, зимой дует пронизывающий ветер с моря. Но с наступлением нового года опять приходит весна. Пасмурные, дождливые дни чередуются с ясными и это даёт силу жить дальше. Отсюда происходит выносливое, спокойное и мягкое отношение к невзгодам, а когда приходит смерть, её принимают спокойно, как возвращение к земле, как воссоединения с природой.
В этом общем настрое смирения перед стихией и приспособления к природе есть что-то от буддизма с его понятием бренности сущего: на этом свете нет ничего вечного, всё, имеющее форму, непременно разрушится. Любой человек когда-нибудь умрёт.
Нет, самураи презирали не жизнь, а смерть. Они были живыми людьми и также как и мы все радовались и ценили ее бесценные мгновения. Однако на первом месте для них стояла честь и именно она была для них дороже всех земных благ.
Жизнь скоротечна и преходяща. Рано или поздно, наступит момент когда мы покинем этот бренный мир. Важно ведь то, что мы оставим после себя, какую память...
Например, до сих пор не забыт один случай, когда наемные убийцы по ошибке убили не того самурая. Его семилетний сын якобы опознал тело, а в доказательство вспорол себе живот и такой ценой спас отцу жизнь: поверившие в обман убийцы удалились, считая свое дело сделанным.
В книге "Бусидо. Душа Японии" Инадзо Нитобэ пишет: «Два брата, Сакон и Найки, которым было двадцать четыре и семнадцать лет соответственно, предприняли попытку убить Иэясу, чтобы отомстить за их несправедливо оклеветанного отца. Они проникли в его лагерь, но были схвачены. Старый генерал, восхищенный их храбростью, решил оказать им честь и позволил умереть благородной смертью, совершив сеппуку. Их брат Хатимаро, мальчик 8 лет, также был обязан разделить их судьбу, поскольку приговор был вынесен всем мужчинам в их семье, и троих братьев сопроводили в монастырь. где должна была состояться казнь. До наших дней сохранился дневник врача, присутствовавшего при этом и описавшего такую сцену:
«Когда подготовительная часть церемонии была завершена и братья сели на мат для последней части экзекуции, Сакон повернулся к самому младшему брату и сказал: «Начинай первым -- я хочу убедиться, что ты сделал всё правильно». Но мальчик ответил, что поскольку он никогда не видел как совершают сеппуку, то он прежде хотел бы посмотреть, как это сделают братья, чтобы не опозорить семью. Старшие братья улыбнулись сквозь слёзы -- «Отлично сказано, братишка! Ты можешь гордиться тем, что ты достойный сын своего отца!» -- и усадили маленького Хатимаро между собой. Сакон первым воткнул меч в живот и произнес: «Смотри! Теперь понимаешь? Только, не втыкайте лезвие слишком глубоко, не то можешь откинуться назад. Наклоняйся вперед, а колени твёрдо прижимай к полу». Затем Наики, в свою очередь, повторил действия старшего брата и объяснил мальчику: «Держи глаза открытыми, иначе будешь похож на умирающую женщину. Если кинжал застрянет внутри, наберись смелости и постарайся удвоить свои усилия, чтобы провести его вправо». Мальчик внимательно смотрел то на одного, то на другого, а когда они испустили дух, он старательно и достойно повторил все то, чему они его учили, чуть не перерезав себя пополам».»
В период Сенгоку жил самурай, Мунехару Симидзу, которому было приказано сделать себе сеппуку. Вечером, перед церемонией, один из его слуг, человек по имени Сирай, просил его зайти к нему. Хотя Симидзу было не до этого, он не мог отказать своему верному слуге. Когда он пришёл к нему в дом, его провели в комнату и усадили на татами напротив Сирая. Сначала тот говорил о бренности мира, о том что не надо бояться смерти. Вдруг он закашлился и покачнулся. Открыв кимано, он показал своему хозяину разрез поперёк живота: «Когда я услышал что Вы придёте, я сделал себе сеппуку. Я хотел показать Вам что это совсем не так сложно».
Симидзу не знал как благодарить слугу. Он встал, достал меч, и, утирая слёзы, отрубил ему голову. Постаяв несколько минут над безжизненным телом, укреплённый духом, он отправился навстречу своей смерти.
Или вот ещё. Ёситеру Мураками, чтобы спасти своего хозяина, принца Моринагу, забрался на крышу дома в котором они прятались, и который окружили враги. Он поджёг крышу и крикнул: «Собаки! Я -- принц Моринага! Смотрите! Я покажу вам, трусам, как умирает настоящий воин!».
Оглянувшись, он увидел как его хозяин растворился в темноте, пока все взгляды были прикованы к крыше. Повернувшись назад, Ёситеру обнажил живот и глубоко разрезал его. Несмотря на боль, он стоял прямо и лицо его оставалось спокойным. Подхватив вывалившиеся кишки, он перерезал их и бросил вниз, в лицо врагам. Затем, вложил меч в рот и кинулся вниз...
Пожалуй, довольно графики... Хотя это всё рассказы на которых выросло не одно поколение японцев...
Давайте всё-таки вернёмся к изначальному вопросу -- разнице между сеппуку и харакири.
25 ноября 1970 года, Мисима Юкио, один из известнейших писателей двадцатого века, привёл четверых молодых кадетов своей личной армии «Общество щита» на встречу с генералом сил самообороны Японии.
Тот, не ожидавший ничего, кроме обычного приятного общения, был ошеломлён, когда его схватили, связали и заткнули рот, угрожая убить если он немедленно не вызовет весь персонал базы. Мисима подготовил для них призыв к восстанию против американцев. После ряда потасовок с офицерами, пытавшимися ворваться в комнату, писатель вышел на широкий балкон и выступил перед примерно тысячью военных, собравшихся на плацу.
Мисима убеждал их в необходимости конституционной реформы, подчёркивая, что «мирная Конституция» даже не признаёт сам факт их существования. Он собирался выступать полчаса, однако столкнулся с возмущением - ему кричали: «Сумасшедший!», «Идиот!», «В Японии мир!», «Спустись вниз!», «Замолчи!»...
Он сдался через семь минут, и ушёл назад в кабинет, где начал методично готовиться к ритуальному самоубийству. Глубоко вонзив короткий меч в живот, Мисима с мучениями провёл разрез, после чего его студент-ассистент Морита Масакацу попытался обезглавить его.
К несчастью, Морита плохо владел мечом и сильно волновался, поэтому раз за разом не мог попасть по шее, нанося удары по плечам. Тогда на помощь пришёл другой кадет, который отрубил наконец несчастному Юкио голову, откатившуюся в угол (см. ниже).
Сам Морита, раскаиваясь в том, что не смог правильно выполнить свою обязанность, тоже разрезал себе живот и был обезглавлен.
Поскольку процедура не была исполнена должным образом, большинство японцев говорит о "харакири" Юкио Мисима. Если бы всё получилось так, как он задумывал, то это было бы "сеппуку".
Сами японцы не имеют сегодня единого мнения о этой традиции, но несомненно одно -- в их ментальности она играла и продолжает играть одну из важнейших ролей.
Из одной российской радио-передачи
"...Надо побеждать честно,
Надо жить на свете ярко,
Сложат и о нас песни,
Будет небесам жарко..."
"Герои спорта"
"...Кто знает, что ждет нас?
Кто знает, что будет?
И сильный будет,
И подлый будет.
И смерть придет
И на смерть осудит;
Не надо
В грядущее взор погружать".
Г. Аполлинер (Перевод М. Кудинова)
Спросишь сегодня -- многим кажется что эта жестокая традиция ушла навсегда, осталась в 19-м веке, про неё можно забыть, но это далеко не так...
Вот, скажем, совсем недавно, в 2001 году, олимпийский золотой медалист, дзю-доист Инокума Исао, совершил сеппуку. Скорее всего из-за того, что его строительная компания была близка к разорению. Что заставило его покончить с собой таким мучительным способом? Как понять?
Вероятно, нам, прежде всего, стоит поговорить о том, что же это такое и почему японцы выбирали его как один из способов самоубийства.
Во-первых, давайте разберём, что такое "сеппуку" и что такое "харакири". Иероглифы, вроде, одни и те же, но если сеппуку пишется как "резать живот", то харакири как "живот резать". "Сеппуку" звучит благороднее, на китайский манер. Таким образом, под ним обычно понимают ритуальное самоубийство, совершаемое согласно кодексу Бусидо. "Харакири" же слово которым пользовались простолюдины, оно более бытовое. Разницу в их употреблении мы увидим чуть позже, на примере страшного самоубийства замечательного писателя Мисима Юкио.
Как именно делали сеппуку?
В соответствии с кодексом, незадолго до самой церемонии происходило назначение лиц, ответственных за проведение процедуры вскрытия живота и для присутствия при этом.
Выбиралось и место для исполнения обряда, которое определялось в зависимости от официального, должностного и социального положения приговоренного. Приближенные сёгуна производили сэппуку во дворце, самураи низшего ранга -- в саду дома князя, на попечение которого был отдан осужденный. Иногда оно совершалось и в храме. Такой возможностью пользовались, например, чиновники, если приказ сделать сеппуку приходил во время их путешествия. Этим объясняется наличие у каждого путешествующего самурая особого платья для такого случая.
Для обряда, совершавшегося в саду, сооружалась загородка из кольев с натянутыми на них полотнищами материи. Огороженная площадь должна была равняться примерно 12 кв.м, если сэппуку выполняло важное лицо.
В загородке имелось два входа: северный -"умбаммон" и южный - "сюги-ёмон" ("вечная дверь"). (В некоторых случаях загородка делалась без дверей вообще, что было более удобно для свидетелей, которые наблюдали за происходящим внутри.) Пол в загороженном пространстве застилался циновками с белыми каймами, на которые укладывали полоску белого шелка или белый войлок. Здесь же иногда устраивали подобие ворот, изготовленных из бамбука, обернутого белым шелком, которые походили на храмовые ворота; вешали флаги с изречениями из священных книг, ставили свечи, если обряд производился ночью, и т.д.
Накануне исполнения обряда, если осужденному было разрешено делать сэппуку в собственном доме, самурай приглашал к себе близких друзей, пил с ними сакэ, ел пряности, шутил о непрочности земного счастья, подчеркивая тем самым, что он не боится умереть... Перед смертью писали хайку.
Теперь сама процедура.
Разрез делался слева направо, особо стойкие делали ещё один -- от груди до пупка.
В большинстве случаев имелся ассистент -- кайсяку, задача которого была отрубить голову. В этой роли обычно выступал родственник, друг или какой-то другой самурай пользующийся доверием и уважением.
Дело в том, что участие ассистента тоже было четко регламентировано. Сначала он смачивал лезвие катаны чистой водой, потом медленно проводил мечом у лица самоубийцы, давая тому понять, что готов выполнять свои обязанности, а затем занимал удобную для удара позицию сбоку и сзади.
Задача была очень сложная. Нужно было, с одной стороны, дать возможность самоубийце продемонстрировать мужество и хладнокровие, а с другой -- мгновенно прекратить мучения, как только тот подаст сигнал. Кроме того, срубить голову надо было так, чтобы она не слетала с плеч и не катилась по полу, что считалось неприличным, а оставалась висеть на лоскутке кожи...
После сеппуку свидетели уходили в дом, где хозяин предлагал им чай и сладости.
В самурайских семьях как юношей, так и девушек учили, как правильно совершать сеппуку.
Правда, женщины делали не "сеппуку", а "дзигай", суть которого в том, чтобы перерезать горло одним резким движением.
Совершалось оно специальным кинжалом ("кайкэн"), который был свадебным подарком мужа, либо коротким мечом, вручаемым каждой дочери самурая во время обряда совершеннолетия.
Перед ритуалом женщина сама связывала себе ноги, притягивая лодыжки к бёдрам. Это делалось для того, чтобы конвульсии не помешали умереть в красивой и достойной позе.
Сеппуку могло быть совершено как демонстрация раскаяния в совершенном проступке или преступлении. С другой стороны, оно имело и иной смысл: обнажение своей души и свидетельство того, что в поступках человека не было тайного умысла. К нему прибегали и в знак протеста, или несогласия с обвинениями.
Такое самоубийство обычно избавляло семью самурая и от позора и от возможных преследований со стороны властей, что, разумеется, тоже было исключительно важно.
Теперь возникает вопрос -- откуда в Японии такое отношение к смерти.
Вспомним, что представляет из себя эта страна. Сложная для возделывания почва, землетрясения, тайфуны, извержения вулканов.
Всего в 128 километрах от Токио, например, есть остров Миякедзима с действующим вулканом, который извергается каждые несколько лет. Последнее большое извержение произошло 14 июля 2000 года. Во время извержений и землетрясений, остров окутывается облаками пепла, которые достигают 18 км в высоту. Но ещё более смертелен ядовитый серный газ, который просачивается там из земных недр.
В целях безопасности, по всему острову расставлены датчики содержания в воздухе отравляющих веществ. Когда уровень повышается, неважно днем или ночью, во время работы или в разгар праздника, жители острова сразу надевают противогазы, которые носят с собой круглосуточно (см. фотографии ниже).
Уже много лет я пытаюсь понять, спрашиваю, но не получаю ответа: почему в Токио никто не готовится к снегопаду. "Они у нас случаются не очень часто," -- говорят мне. Но ведь случаются и почти каждый год!
В конце концов я понял, что ощущение природы для японцев - это прежде всего бренность и возрождение, которые проявляются в смене времён года и круговороте сущего. Весной расцветают цветы, осенью опадают листья, зимой дует пронизывающий ветер с моря. Но с наступлением нового года опять приходит весна. Пасмурные, дождливые дни чередуются с ясными и это даёт силу жить дальше. Отсюда происходит выносливое, спокойное и мягкое отношение к невзгодам, а когда приходит смерть, её принимают спокойно, как возвращение к земле, как воссоединения с природой.
В этом общем настрое смирения перед стихией и приспособления к природе есть что-то от буддизма с его понятием бренности сущего: на этом свете нет ничего вечного, всё, имеющее форму, непременно разрушится. Любой человек когда-нибудь умрёт.
Нет, самураи презирали не жизнь, а смерть. Они были живыми людьми и также как и мы все радовались и ценили ее бесценные мгновения. Однако на первом месте для них стояла честь и именно она была для них дороже всех земных благ.
Жизнь скоротечна и преходяща. Рано или поздно, наступит момент когда мы покинем этот бренный мир. Важно ведь то, что мы оставим после себя, какую память...
Например, до сих пор не забыт один случай, когда наемные убийцы по ошибке убили не того самурая. Его семилетний сын якобы опознал тело, а в доказательство вспорол себе живот и такой ценой спас отцу жизнь: поверившие в обман убийцы удалились, считая свое дело сделанным.
В книге "Бусидо. Душа Японии" Инадзо Нитобэ пишет: «Два брата, Сакон и Найки, которым было двадцать четыре и семнадцать лет соответственно, предприняли попытку убить Иэясу, чтобы отомстить за их несправедливо оклеветанного отца. Они проникли в его лагерь, но были схвачены. Старый генерал, восхищенный их храбростью, решил оказать им честь и позволил умереть благородной смертью, совершив сеппуку. Их брат Хатимаро, мальчик 8 лет, также был обязан разделить их судьбу, поскольку приговор был вынесен всем мужчинам в их семье, и троих братьев сопроводили в монастырь. где должна была состояться казнь. До наших дней сохранился дневник врача, присутствовавшего при этом и описавшего такую сцену:
«Когда подготовительная часть церемонии была завершена и братья сели на мат для последней части экзекуции, Сакон повернулся к самому младшему брату и сказал: «Начинай первым -- я хочу убедиться, что ты сделал всё правильно». Но мальчик ответил, что поскольку он никогда не видел как совершают сеппуку, то он прежде хотел бы посмотреть, как это сделают братья, чтобы не опозорить семью. Старшие братья улыбнулись сквозь слёзы -- «Отлично сказано, братишка! Ты можешь гордиться тем, что ты достойный сын своего отца!» -- и усадили маленького Хатимаро между собой. Сакон первым воткнул меч в живот и произнес: «Смотри! Теперь понимаешь? Только, не втыкайте лезвие слишком глубоко, не то можешь откинуться назад. Наклоняйся вперед, а колени твёрдо прижимай к полу». Затем Наики, в свою очередь, повторил действия старшего брата и объяснил мальчику: «Держи глаза открытыми, иначе будешь похож на умирающую женщину. Если кинжал застрянет внутри, наберись смелости и постарайся удвоить свои усилия, чтобы провести его вправо». Мальчик внимательно смотрел то на одного, то на другого, а когда они испустили дух, он старательно и достойно повторил все то, чему они его учили, чуть не перерезав себя пополам».»
В период Сенгоку жил самурай, Мунехару Симидзу, которому было приказано сделать себе сеппуку. Вечером, перед церемонией, один из его слуг, человек по имени Сирай, просил его зайти к нему. Хотя Симидзу было не до этого, он не мог отказать своему верному слуге. Когда он пришёл к нему в дом, его провели в комнату и усадили на татами напротив Сирая. Сначала тот говорил о бренности мира, о том что не надо бояться смерти. Вдруг он закашлился и покачнулся. Открыв кимано, он показал своему хозяину разрез поперёк живота: «Когда я услышал что Вы придёте, я сделал себе сеппуку. Я хотел показать Вам что это совсем не так сложно».
Симидзу не знал как благодарить слугу. Он встал, достал меч, и, утирая слёзы, отрубил ему голову. Постаяв несколько минут над безжизненным телом, укреплённый духом, он отправился навстречу своей смерти.
Или вот ещё. Ёситеру Мураками, чтобы спасти своего хозяина, принца Моринагу, забрался на крышу дома в котором они прятались, и который окружили враги. Он поджёг крышу и крикнул: «Собаки! Я -- принц Моринага! Смотрите! Я покажу вам, трусам, как умирает настоящий воин!».
Оглянувшись, он увидел как его хозяин растворился в темноте, пока все взгляды были прикованы к крыше. Повернувшись назад, Ёситеру обнажил живот и глубоко разрезал его. Несмотря на боль, он стоял прямо и лицо его оставалось спокойным. Подхватив вывалившиеся кишки, он перерезал их и бросил вниз, в лицо врагам. Затем, вложил меч в рот и кинулся вниз...
Пожалуй, довольно графики... Хотя это всё рассказы на которых выросло не одно поколение японцев...
Давайте всё-таки вернёмся к изначальному вопросу -- разнице между сеппуку и харакири.
25 ноября 1970 года, Мисима Юкио, один из известнейших писателей двадцатого века, привёл четверых молодых кадетов своей личной армии «Общество щита» на встречу с генералом сил самообороны Японии.
Тот, не ожидавший ничего, кроме обычного приятного общения, был ошеломлён, когда его схватили, связали и заткнули рот, угрожая убить если он немедленно не вызовет весь персонал базы. Мисима подготовил для них призыв к восстанию против американцев. После ряда потасовок с офицерами, пытавшимися ворваться в комнату, писатель вышел на широкий балкон и выступил перед примерно тысячью военных, собравшихся на плацу.
Мисима убеждал их в необходимости конституционной реформы, подчёркивая, что «мирная Конституция» даже не признаёт сам факт их существования. Он собирался выступать полчаса, однако столкнулся с возмущением - ему кричали: «Сумасшедший!», «Идиот!», «В Японии мир!», «Спустись вниз!», «Замолчи!»...
Он сдался через семь минут, и ушёл назад в кабинет, где начал методично готовиться к ритуальному самоубийству. Глубоко вонзив короткий меч в живот, Мисима с мучениями провёл разрез, после чего его студент-ассистент Морита Масакацу попытался обезглавить его.
К несчастью, Морита плохо владел мечом и сильно волновался, поэтому раз за разом не мог попасть по шее, нанося удары по плечам. Тогда на помощь пришёл другой кадет, который отрубил наконец несчастному Юкио голову, откатившуюся в угол (см. ниже).
Сам Морита, раскаиваясь в том, что не смог правильно выполнить свою обязанность, тоже разрезал себе живот и был обезглавлен.
Поскольку процедура не была исполнена должным образом, большинство японцев говорит о "харакири" Юкио Мисима. Если бы всё получилось так, как он задумывал, то это было бы "сеппуку".
Сами японцы не имеют сегодня единого мнения о этой традиции, но несомненно одно -- в их ментальности она играла и продолжает играть одну из важнейших ролей.