Кирилл Еськов, "Евангелие от Афрания"
Сначала напомню, что в у меня в "Дважды умершем" рассмотрены девять бытовавших в Средние века ( в основном мусульманских) версий воскресения Иисуса Христа на предмет того, как они, будучи усвоенными, влияют на жизнь принявшего их человека. Если обобщать нравственное значение этих версий, то они характеризуются как обман со стороны Иисуса, как обман со стороны кого-то из апостолов (или их общий обман), как коллективный самообман. Далее эти три направления можно делить по их мотиву и деталям исполнения. Пусть "поле логических возможностей" для истолкования соответствующих событий, как говорит Еськов, неисчерпаемо, но вот моральная сторона дела показалась мне именно что исчерпанной: либо действительное воскресенье, либо чей-то (само)обман. Соответственно, жизнь человека, который верит в такой обман, и сама становится обманом, той или иной его разновидностью.
Еськов не выходит за пределы обмана, но доходит до крайне забавной версии, которой в Средние века не было и быть не могло: воскресение Иисуса Христа - инспирация древнеримского КГБ. Зачем им это было нужно? А затем, чтобы взрастить среди мятежных евреев пацифистское движение и тем ослабить их бунтарский дух.
Осмелюсь заметить, что подобная версия могла возникнуть только в голове советского человека, который не просто идеализирует или демонизирует, а именно что обожествляет спецслужбы.
Формула советского коммунистического мировоззрения состоит из двух частей - атеистического материализма и христианского активизма: мир несправедлив, поэтому надо сделать его справедливым собственными руками. А как сделать мир справедливым, когда в нём столько разных людей и каждый делает что-то едва заметное или вовсе незаметное для окружающих? Как сделать так, чтобы справедливость была повсюду, тотальной, чтобы она касалась каждого и в каждое мгновение его жизни, если для этого нет никакой сверхъестественной инстанции? Место таковой инстанции занимает КГБ. КГБ поистине мудрое божество, которое всё про всех знает и может в самый неожиданный - как для злодеев, так и для благодетелей - момент восстановить, казалось бы, попранную справедливость. Упование на КГБ заменило в коммунистической религии упование на вездесущих богов и на всепроникающую карму.
Прямые следы такого обожествления мы видим и в книжке Кирилла Юрьевича: римские КГБисты нарисованы как утончённые интеллектуалы, интересующиеся возвышенными материями, озабоченные судьбами мира и плетущие самые причудливые сети. По-другому, конечно же, быть не могло. Чтобы заняться организацией христианства, КГБисты должны быть не только крайне могучими, но и быть движимы весьма широкими гуманитарными побуждениями. (Не затем ли они нынче и паломничают к "Солсберецкому собору".)
Стоит ли говорить, что вот эта связь между запредельной верой в КГБ и советским образом жизни является как нельзя более наглядным подтверждением обозначенной вначале основной мысли - о связи между избранным истолкованием воскресения и самой жизнью избравшего.