Полевой. "История Петра Великого" - 1
Николай Алексеевич Полевой (1796-1846)
Издатель журнала Московский телеграф (1825-1834) Н. А. Полевой был родом из купеческого сословия и не стыдился этого. "Не в наше время, - писал он, - препираться о первенстве сословий. Звание купца, гражданина - столько же почётно, благородно и необходимо, как и другие звания"... Полевой нигде не учился, но он очень много читал, усиленно занимался самообразованием и стал в итоге известным литератором. Его журнал сразу же приобрёл популярность. Белинский "без всякого преувеличения" признавал его "решительно лучшим журналом в России" того времени. "Молодые люди и учиться-то, собственно, начинали по Телеграфу Полевого", - писал другой критик. В Московском телеграфе регистрировались русские книги по всем отраслям знания и печатались рецензии на литературно-художественные и исторические книги. Н. А. Полевой старался знакомить своих читателей не только с русской, но и с зарубежной литературой. В его журнале печатались произведения Уильяма Шекспира, Джорджа Байрона, Вальтера Скотта…
В 1820-х годах Полевой много занимался историей. Итогом этих занятий стала 6-томная "История русского народа" (изданная в 1829-1833 гг.), в которой автор стремился выйти к широким историческим обобщениям. Несмотря на ожесточённую критику со стороны профессиональных историков, этот труд приобрёл огромную популярность. "Каждое великое событие, каждый великий переворот в мире необходимо совершается с насильственными, тяжёлыми для современников следствиями, - писал Н. А. Полевой. - Весьма часто и почти всегда благо остаётся для потомства, а зло терпят современники"... На волне успеха "Истории русского народа" среди широкой читающей публики, автор создал и несколько других исторических сочинений. Его "Русская история для первоначального чтения", изданная в 1835-1841 гг., получила высокую оценку В. Г. Белинского.
Социальные взгляды Полевого определялись его интересом к идеям английского конституционализма, хотя автор никогда не думал о применении их к российской действительности, считая, что в России "для них ещё не настало время". В своих исторических сочинениях Полевой выступал с позиций исторического "прогрессизма", считая, что человечество идёт вперёд и совершенствуется с каждым новым поколением.
Мне очень понравилась статья Е. О. Ларионовой о Полевом в замечательном издании "Русские писатели 1800-1917 : биографический словарь", см.: том 5. М., 2007). К сожалению, издание этого словаря, который смело можно поставить в один ряд с шедеврами мировой справочной литературы, было прекращено.
Император Николай I одобрил план книги Полевого "История Петра Великого", но свободного доступа к архивам Н. А. Полевой не получил: официальным историографом Петровского времени был к тому времени назначен А. С. Пушкин.
"История Петра Великого" (1843)
I
Три года было Петру, когда какой-то купец московский поднёс ему маленькую кривую саблю. Царевича препоясали мечом и он почти не снимал грозного меча своего; нередко и засыпал с своею саблею и клал её в своей колыбели. Отец собрал ему ровесников на потеху, одел их по-воински, и царевич Пётр беспрестанно воевал и сражался с своими потешными, строил и брал города, давал битвы, одерживал победы.
15-летний царь Феодор нашёл себе советника в лице своего бывшего учителя Симона Полоцкого, по совету которого он учредил в Кремлёвском дворце особую типографию. Симеон начал печатать в ней книги без патриаршего рассмотрения и завёл в Москве Латинскую духовную академию... Царь Феодор также совершил подвиг, коего не смел предпринять родитель его во дни своей славы: повелением царя Феодора было уничтожено местничество.
Со времён Иоанна III учреждено было при царском дворе чиноначалие. Первую ступень его составляли бояре. Вторую - окольничие. Третью - стольники. Они получали от царя поместья, или землю во временное владение, имея право выкупать их в отчину, то есть в родовое владение.
Сии чиновники, образующие Двор, назначались царём на военную и гражданскую службу. Но все сии звания не были родовыми, не переходили от отцов к детям. Сын боярина должен был сам дослуживаться до отцовского звания. Если не уважалась древность рода, то места сделались отличием. Каждый считал себя униженным, если его подчиняли чиновнику, меньшему его по месту и младшему по службе. Эти споры назывались спорами о местах, или местничеством.
Феодор вернул ко двору Нарышкиных, хотя и не давал им высших мест.
Только стрельцы составляли тогда постоянное русское войско.
В те времена зодчий строил дома и церкви, дьяк должен был знать законы, инженеру - приказывали строить крепость, толмачу - переводить грамоты, присланные к царю от иноземных ["басурманских"] государей и т. д. А знатный вельможа отличался великолепием жилья, но часто был таким же невеждою, как и простолюдин.
Феодор чувствовал безнадёжность своего здоровья и предполагал передать престол Петру. Петру было пять лет, когда положили начать его ученье... К Петру приставили опытного грамотея - дьяка Никиту Моисеевича Зотова. Пётр быстро изучал уроки, и вскоре знаний Зотова уже недоставало для того, чтобы удовлетворять жадное любопытство ученика.
Стрельцы увеличили наглость. Сходбища их усилились. И робкие правители решили уступить мятежникам. Стрельцам были выданы на суд и расправу двадцать полковников стрелецких. Их жестоко секли батожьём, отняли у них имение и разделили между жалобщиками. Стрельцы торжествовали победу, не слушали никого, начали пить и буянить.
Решаясь устремить на смятение отечества стрельцов чего хотела Софья? Что предполагала они? - Свергнуть Петра, возвести на престол Иоанна и во имя его овладеть правлением государства... Но ужели ничего не знали, ничего не замечали царица Наталья и её советники? Нет! Они видели, сознавали опасность, видели шумные скопища стрельцов, слышали наглые угрозы их - и бездействовали, считая опасность отдалённою. Наконец приехал Матвеев. Приступили к делам. Но ещё три дня прошло в спорах и советах. Поспешнее действовали Софья и Милославский. Они не жалели ни вина, ни денег. По Москве ездили неизвестные люди, которые, говоря, что действуют по приказу Ивана Нарышкина, чтобы усмирить бунт, хватали некоторых стрельцов и били их. Ярость мятежников превзошла все пределы... Пока одни стрельцы свирепствовали в Кремле, другие - метались по Москве, грабя домы Нарышкиных - забирали деньги, расхищали погреба, пили и, пьяные, плясали при неистовых воплях...
Ночью собрались у царицы Натальи немногие бояре, советовались, что предпринять против 14 тысяч разъярённых мятежников.
Уже не страшилась Софья показать себя перед всеми начальницею бунта... Стрельцы требовали для расправы Ивана Нарышкина... Неужели ты думаешь, царевна, что я боюсь смерти? - отвечал он. - Иду. Пусть только головою моею спасутся головы других". Царица Наталья сама вывела брата на крыльцо, упала на колени перед кровожадной толпой злодеев - тщетные мольбы! Брата вырвали из рук её поволокли в застенок, мучили, пытали, а потом изрубили в куски и бросили окровавленные останки на площади. Но это было последнее их злодейство. После этого бунт прекратился.
На другой день по призыву Патриарха и бояр собралась в Кремле Земская Дума. Софья ожидала покорности и изумилась, что никто не соглашается низвести с престола Петра и нарушить присягу, ему данную. Видя такое единодушное сопротивление - даже в то время, когда стрельцы не сложили ещё оружия, - она предложила избрать вместе на царский престол Иоанна и Петра. Неслыханное предложение о двоецарствии возмутило Думу, и тогда Софья объявила, что не рассуждать, но повиноваться ей собрала она безрассудных упрямцев... Злодейство восторжествовало. Но торжество злодейства не надёжно. Оно само себя подкапывает, возвышаясь хитростями и кознями; его победа уже носит в себе зародыш падения...
Вокруг Софьи теснились все, кто искал богатства и почестей. Льстецы-стихотворцы называли её второю Елисаветою, паче Британской, великою и мудрою...
Казнь Хованского дала полную свободу князю Голицыну. Он получил великие награды. Бессчётны были богатства в его московском великолепном доме, покрытом, вместо железа, медными листами. Золото, серебро, дорогие уборы изумляли даже иностранцев, когда удостаивал принимать их в своём доме князь Голицын. Милославский, конечно, не долго оставался бы его соперником, но Милославский вовремя умер (через два года после стрелецкого бунта) - и спасся от унижения и погибели.
Второй поход Голицына на Крым был таким же неудачным, как и первый. И хотя Софья величала второй поход своего любимца паче прежнего, Голицын трепетал возвращения в Москву, потому что там его ожидал судья грозный и неумолимый - возмужавший царь Пётр. 1689-й год был последним годом власти царевны и её любимца.
Страсть Петра ко всякому учению была неутолима. Но главным его занятием в Преображенском были, однако, воинские потехи. Дети, собранные некогда родителем Петра на забаву сына, были теперь неразлучными товарищами юного царя. Вскоре Провидение указало Петру умных и достойных наставников...
Слыша о характере и занятиях Петра, Софья начинала тревожиться. Доселе она считала его только резвым, избалованным ребёнком. Ослеплённая властью, видя раболепство всех, унижавшихся пред нею, она как бы забыла, что идут годы и в её юном брате возрастает грозный мститель.
"Что мне делать?" - спросила Софья Голицына. Голицын посоветовал ей бежать в Польшу. "И уступить престол дерзкому юноше?!" - воскликнула она. - Никогда! Лучше умереть!"
Софья решила низвергнуть Петра. Но Пётр не уступил бы ей трон добровольно. А это значит, что она обрекла его на смерть... Так страсти влекут человека в бездну преступления, если он подчинится им и забудет голос совести. Есть предел, за которым возвращение к добру невозможно... Голицын отверг преступную мысль Софьи. Но нашёлся человек, за почести земные продавший Софье душу свою, - начальник Стрелецкого приказа Фёдор Шалковитый. Он отыскал среди остававшихся в Москве стрельцов несколько злодеев. Их было не много, но тем решительнее были их действия... Заговорщики хотели ворваться во дворец, убить Петра и его близких и провозгласить Софью царицей... Шалковитый прискакал в Преображенское - и руки у него опустились, когда он узнал о бегстве Петра...
Предупреждая признания Шалковитого, Голицын явился к Петру просить у царя пощады. Пётр не хотел его видеть. Временщику, недавно повелевавшему сотнями тысяч войска и судьбами миллионов людей, прочитан был царский указ. Пётр дарил ему жизнь, но лишал его чинов и имения, осуждая на вечную ссылку.
Пётр не хотел всенародного позора сестры, он осудил Софью на вечное заточение в монастырь. Ей было дано хорошее содержание и прислуга, но монастырь был под строгой охраной, и она из этого монастыря уже никогда не вышла...
Пётр собирал себе помощников, не различая рода и знатности, ценя только ум и охоту учиться.
"Письмо твоё получил, - пишет Пётр одному из своих соратников, - только усомнился в том, ко мне ли писано с зельными [излишними] чинами. Ты знаешь, что я чинов не люблю, а бывши нашим товарищем, должен ты ведать, как писать ко мне надобно. Пиши только о деле, и просто".
Русские мастера жаловались, что голландцам платят больше, чем им. "Выучитесь делать так же хорошо, как делают голландцы, - сказал Пётр, - и я стану платить вам наравне с ними".
Приезд царя в Москву ознаменовался важной новостью: на большом пиру среди мужчин явились женщины, и были во дворце танцы. Супруга Петра, вопреки закоренелому суеверию, участвовала в неслыханном прежде увеселении.
Во время бури царь отдал ему [Антипу] в руки руль и команду, но не вытерпел и начал вмешиваться в распоряжения. "Пойди прочь! - закричал рассерженный Антип. - Я знаю, что делать! Если ты мне отдал руль, что же ты мешаешься в моё дело?!" Смиренно отошёл от него царь...
Дон, протекая внутри России, давал удобные средства сообщения до самого Азовского моря. Завоевать у турков Азов - ключ к морю Азовскому, устроить в нём сильную крепость и обширную верфь, соединить Дон с Волгою там, где сии две огромные реки сходятся близко одна к другой, а также соединить Дон с Окой и таким образом открыть водный путь к Азову из Москвы, двинуть русские корабли в Чёрное море - таков был обширный план Петра.
Задуманное немедленно исполнять - таково было правило Петра I. Решили выстроить большие суда для осады Азова и спустить их по Дону. Местом постройки судов избран был Воронеж, окружённый лесными областями и соединённый с Доном рекою Воронежем. А местом постройки мелких судов был определён Брянск, откуда суда могли идти к Азову по Днепру. Тысячи народа собраны были в Воронеже и Брянске - рубить и готовить лес, возить его и строить суда.
Что помешало Петру Первому соединить Волгу и Дон? Строительство канала началось в 1696-м году, после взятия Азова. По задумке, канал должен был соединить реки Иловля и Камышенка, первая из которых впадает в Дон, вторая - в Волгу. На реке Камышенке должны были построить четыре плотины и четыре шлюза, а позднее - ещё шесть шлюзов. Строительство канала шло плохо с самого начала. Связано это было с неосвоенностью края, он был очень плохо обжит. Да и сам проект был технически далёк от совершенства. Все необходимые строительные материалы приходилось везти издалека. Солдаты и прибывшие на строительство по повинности крестьяне голодали. Астраханский воевода Борис Голицын стройке только мешал, потому что считал это сооружение "делом богопротивным". Как пишет современник: "посошных людей было всех городов 35 тысяч, и ничего они не сделали, все простояли напрасно". Строительство велось вплоть до 1701-го года. Но когда началась Северная война, финансирование проекта прекратилось...
Движение судов по Волго-Донскому каналу началось только в июле 1952-го года.
Другая идея Петра - создание судоходного канала между Доном и Окой в районе Иван-озера была реализована, но большой пользы не принесла. Хотели соединить Дон с рекой Шат, притоком реки Упы.
Схема найдена здесь: https://dzen.ru/media/tata_lind/pro-kanal-iz-dona-v-oku-kotoryi-stroil-petr-pervyi-no-u-nego-nichego-ne-poluchilos-61a0e8d51d148327afe80634?utm_referer=www.google.com
Сначала было очищено и углублено Иван-озеро. Затем приступили к устройству канала шириной 25 м и глубиной 1,5 м. Землю, вынутую из прокопа, укладывали по сторонам, возводя крепкие дамбы. Дамбы по бокам укрепляли сваями и брёвнами, чтобы изолировать канал от болотистой местности. Для прочности - на них в два ряда высаживали деревья. Пётр несколько раз приезжал и лично осматривал стройку. Весной 1707-го года решили пустить первые суда. Их прошло всего 300. Вода в достаточном для их прохождения количестве был лишь весной на короткое время, а река Шат лишь в первую половину лета имела сток воды из Иван-озера. Пётр этого не знал и решил, что всё дело в плохой работе. И работы продолжились с новой силой. Но потом его внимание переключилось на север, а с потерей в 1711-м году Азова он окончательно потерял интерес к Дону... Всё заглохло, шлюзы разрушались, а на берегу Иван-озера гнил заготовленный для Воронежской верфи корабельный лес... А ведь канал получился грандиозным для тех лет! Общая длина 225 км; из них 23 км - соединительный канал, а 202 км - реки Упа, Шат и Дон...
Информация найдена здесь: https://tulalmanac.blogspot.com/2015/12/blog-post_21.html
"Умоляю тебя, мой милый брат ходить опасно [осторожно] и беречь себя", - писал брату своему царь Иоанн. Но не "опасно" ходил Пётр. Первый был он в битвах последний - при отступлении... Не безрассудная отвага водила его. Есть в душах избранников Божьих какая-то крепкая вера в великую судьбу свою...
После падения Азова царь взял себе только пушки и оружие. Вся остальная богатая добыча была отдана войску. "И было пирование великое и из пушек стреляние многое"... Завоевание Азова было увековечено первой в России медалью с надписью: "Молниями и водами победитель".
Ужас стародумов умножило новое царское повеление: свободно ввозить в Россию табак, употреблять его, нюхать, курить, торговать им. При дворе табак был уже в употреблении, и сам царь курил "проклятую траву", за которую ещё так недавно, даже при Софье, велено было сечь кнутом и резать нос тому, кто держит в доме, курит или нюхает табак.
Табак в те времена курили и нюхали не только для удовольствия, но и в медицинских целях.
Пётр увидел, что невежество было главным препятствием делу, и возненавидел он невежество, и положил истреблять его во внешнем и внутреннем быте Русской земли. Просвещение было единственным средством успеха, и к просвещению устремился он душою и сердцем. Он решился отложить на время воинские подвиги и отправиться в Европу, послать русских учиться. В январе 1697-го года царь послал первый отряд русский юношей в Англию, Голландию, Германию, Италию изучать науки и искусства. Царь хотел положительной пользы, а не роскоши просвещения, готовил сперва не литераторов, но мастеров корабельных и литейных, механиков, лекарей, рудокопов, инженеров, архитекторов. Многие противились ещё воле царя, но многие другие, зная, что поездка за границу и учение суть первые средства к чинам и отличиям, спешили изъявить свою готовность, сами отдавали царю детей для путешествия... Свита Посольства была многочисленная и блестящая. Царь не щадил расходов. С Посольством ехали 35 юношей для учения.
"Для чего не учредите вы здесь пристани?" - спросил Пётр, указывая на Прегель. Ему отвечали, что мели препятствуют тому. "Это мелочи, - сказал он, - стоит прорыть канал и запрудить реку. Принадлежи Кёнигсберг мне - я сделал бы в нём военную гавань"...
По решению Потсдамской конференции 1945-го года северная часть немецкой провинции Восточная Пруссия, вместе со своей столицей Кёнигсбергом была временно передана СССР... В 1972-м году была подтверждена нерушимость границ в Европе и эта территория (Калининградская область) вошла в состав СССР на постоянной основе. Однако в результате бурных событий конца XX века многие послевоенные границы в Европе изменились, один из субъектов договора (Советский Союз) прекратил своё существование, и государственная принадлежность Кёнигсберга вызывает сегодня юридические споры.
Войско прусское славилось тогда артиллерией. Пётр брал в Берлине уроки у лучших прусских артиллеристов и требовал себе от них строгого экзамена и аттестата.
В Голландии до сих пор (1843) вспоминают, как Пётр работал на Амстердамской верфи, на пильной мельнице, в маслобойне и на бумажной фабрике. Всё занимало его: от великих политических дел - до сучения верёвок, от знакомства с министрами - до соленья рыбы и варки смолы. От обозрения флота и магазинов Ост-Индской компании переходил он в анатомический театр, слушая там курс анатомии, брал даже уроки у зубного лекаря. Обозревал больницы и воспитательные дома, заключал договоры на литьё пушек и изготовление ружей, нанимал для работы и службы в России мастеров, офицеров, матросов. Посещая заводы и фабрики, он ковал с кузнецами, мял кожи с кожниками, ткал с ткачами.
Пётр договорился с амстердамским типографщиком Тессингом об отливке русских букв и сам составил рисунки особенного (гражданского) шрифта их. Тессинг отлил по его рисункам буквы и получил привилегию торговать в России гражданскими [то есть не церковными] книгами. [Церковные книги по-прежнему печатали старинным церковным шрифтом]. Нашёлся в Амстердаме какой-то белорусский уроженец (Копиевский или Копиевич), который занялся переводами. В 1699-м году Тессинг издал свою первую русскую книгу "Краткое введение во всеобщую историю", а в 1700-м году - "Грамматику латинскую", "Словарь Латино-Немецко-Русский" и первый "Календарь" русский.
Корабль, в постройке которого участвовал царь на Амстердамской верфи, был спущен на воду, и голландское правительство просило царя принять его в подарок. Царь был в восхищении и нагрузил его всем, что закупил в Голландии. 640 человек нанятых им мастеров, художников и матросов под руководством двух капитанов отправились на сем корабле в Архангельск.
8-го января 1698-го года на яхте, нарочно присланной английским королём Вильгельмом, Пётр отправился в Англию. Царь прожил в Англии 4 месяца. Как и в Голландии, неусыпно работал он на верфи и не оставил ничего без обозрения. Трёхдневная прогулка по морю кончилась примерною [учебной] морской битвою, продолжавшейся целый день. Царь до того был восхищён искусством движений, ловкостью подчинённых и распоряжениями начальников, что в восторге воскликнул: "Если бы я не был русским царём, я пожелал бы быть английским адмиралом!" Царь осматривал в Англии заводы, фабрики, мастерские. Всё записывал, всюду работал сам; накупил множество машин, моделей, оружия, нанял больше 300 мастеровых людей.
Карл XI, король шведский, умер в апреле 1697-го года. Место его заступил 15-летний юноша, сын его, Карл XII, и Швеция казалась лёгкою добычею соседей при его малолетстве... Царь увидел возможность отнять у шведов Ингерманландию и Карелию. Они открывали ему путь к Балтийскому морю...
Ингерманландия (она же Ингрия, или Ижорская земля) - не имеющая строгих границ территория вокруг Санкт-Петербурга. Она почти полностью помещается внутри нынешней Ленинградской области.
Правители государства скрывали известия о возмущении стрельцов и думали только о том, как удержать в повиновении Москву... У Шеина было 8 тысяч солдат, у Гордона - 2 тысячи. Бунтовщиков было 20 тысяч. Стрельцы яростно ринулись на полки Гордона. Гордон приказал выстрелить из пушек поверх их голов. Это воодушевило бунтовщиков: "Бог хранит нас от смерти! Ядра не берут нас!" Атака продолжилась. Тогда Гордон велел стрелять картечью. Два залпа смешали ряды бунтовщиков. Преображенцы ударили в штыки. Стрельцы побросали оружие и побежали. Бой между невежеством и образованием, между суеверием и просвещением был решён. (!)
Шеин начал допрос и суд и казнил 165 человек. Но он не смел продолжать суда, когда из допросов начал открываться обширный объём заговора. Узнали, что царевна Софья возбуждала стрельцов к бунту из своей кельи, что даже супруга Петрова, царица Евдокия, участвовала в заговоре. (!) После возвращения Петра в Москву суд приговорил всех стрельцов, захваченных в бунте, казнить смертью. Но по совету Лефорта, чтобы не ожесточить бунтовщиков [чтобы не спровоцировать ещё один бунт], Пётр прекратил казни. Когда были привезены в Москву обвинённые стрельцы из других городов, суд и казни возобновились. Но казнили только самых закоснелых злодеев.
В марте 1699-го года Москва увидела похороны Лефорта - первого русского адмирала. Лефорту было 45 лет. "Я потерял лучшего друга моего, когда он более всего мне надобен", - говорил, заливаясь слезами, Пётр... Нам неизвестна ныне могила Лефорта. Он был похоронен на кладбище лютеранской церкви в московской Немецкой слободе, но при перенесении старой церкви на другое место, прежнее место её было продано, занято строениями, и все надгробные памятники исчезли под рукою невнимательного невежества современников... А в декабре 1699-го года скончался Гордон - англичанин, посвятивший русской службе около 40 лет своей жизни. Гордон был не Лефорт. Он до конца жизни оставался англичанином в душе, но его ум, честность, храбрость и опытность в военном деле, его уроки и наставления Петру стоят нашего воспоминания... Могила Гордона, затерявшаяся на Католическом кладбище, тоже неизвестна нам...
С началом реформ, "Уложение" царя Алексия было уже недостаточно. Оно беспрестанно дополнялось бесчисленным множеством царских указов, местных толкований и приложений. Можно только вообразить всю юридическую путаницу, от того происходившую, когда в решении дел соединялись и известные всем законы, и указы царя, и решения бояр по Приказам, а для обнародования указов и законов не было никакой определённой формы и средств.
Одной из первых реформ Петра было решительное сокращение расходов на содержание Двора. До царствования Петра Великого на царских конюшнях содержалось больше 3 тысячи лучших лошадей и 40 тысяч рабочих лошадей; конюшенных царских прислужников было до 600, кухонных - более 300, погребных - до 300. Каждый день отпускалось с царской кухни 3 тысячи блюд кушанья. Хлебного вина выходило в царский двор ежегодно 120 тысяч вёдер, и вдвое более того - пива и мёда...
Царь уничтожил целые полки стремянных, псарей, ключников, постельничих, портных, серебряников, сапожников и прочих придворных служителей. Всех прежних дворцовых стольников, стряпчих, дворецких, шатёрничих, ясельничих, чашников, чарочников и пр. заменили немногие чиновники.
С уничтожением прежних дворцовых чинов уничтожены были Петром и прежние звания бояр, окольничих, стольников, думных дворян. Имевшие сии звания отставные доживали свой век (последний боярин князь И. Ю. Трубецкой умер в 1750-м году), а вновь жалуемых не было.
По примеру других христианских государств, велено было считать годы не от сотворения мира, а от Рождества Христова, и новый год начинался 1-го января. 1-го января 1700-го года объявлено было о праздновании нового года и нового века. Народ пировал на площадях, где выставили ему яства, вино и пиво.