Француз о России
Я сделал немало выписок из книги де Кюстина "Россия в 1839 году". Просто удивительно, как автору удалось за короткий срок подметить многие "вечные" проблемы жизни в России.
Не ждите от меня исчерпывающего отчёта о путешествии; я не пишу о множестве знаменитых или интересных вещей, потому что они не произвели на меня сильного впечатления; мне хочется остаться свободным и описывать лишь то, что живо меня поражает.
В провинции красят города, через которые должен проезжать император Что это? Почесть, какую отдают государю, или желание обмануть его, скрыв нищету, в которой пребывает страна?
Страх в России замещает мысль; из власти этого чувства может родиться лишь видимость цивилизации; страх никогда не станет душой правильно устроенного общества, это не порядок, это завеса, прикрывающая хаос, и ничего больше; там, где нет свободы, - нет ни души, ни истины.
Империя эта при всей своей необъятности - не что иное, как тюрьма, ключ от которой - в руках у императора; такое государство живо только победами и завоеваниями, а в мирное время ничто не может сравниться со злосчастьем его подданных.
Человек мыслит только ради того, чтобы улучшить свою участь и участь себе подобных, но если ему не дано изменить что бы то ни было в своём и чужом существовании, то его бесполезная мысль растравляет душу и пропитывает её ядом.
Если народ живёт в оковах, значит, он достоин такой участи.
Или цивилизованный мир не позже, чем через пять десятков лет, вновь
покорится варварам, или в России свершится революция куда более страшная, чем та, последствия которой до сих пор ощущает европейский Запад.
Автор ошибся в своих предсказаниях всего на 28 лет…
Россия - страна бесполезных формальностей.
Национальная гордость приличествует лишь народам свободным.
Послушание сделалось условием жизни русского народа, ничто не может подорвать доверия к власти. Я не хочу сказать, что их политическое устройство не способно принести никакой пользы; я хочу лишь сказать, что полезные эти плоды обходятся слишком дорого.
Чужестранцы не сегодня начали изумляться привязанности русского народа к своему рабскому состоянию. Я не в силах без ужаса думать о том, что люди, отличающиеся самой безответной преданностью, самой безукоризненной честностью, могут в любую минуту очутиться в подземных казематах петербургской крепости.
Будь правительство более кротко, а народ более деятелен, можно было бы достичь тех же результатов менее дорогой ценой, но что сталось бы тогда с тиранией?.. Люди увидели бы, что она бесполезна.
В России всё подчинено военной дисциплине. Порядок достигается лишь ценою полного отказа от независимости. Российская империя - это лагерная дисциплина вместо государственного устройства, это осадное положение, возведённое в ранг нормального состояния общества.
Все, кто родились в России или желают здесь жить, дают себе слово молчать обо всём, что видят; здесь никто ни о чём не говорит, и, однако же, все всё знают: тайные беседы здесь бесконечно увлекательны.
История никак не затронула русскую цивилизацию; ничто в ней не вышло из почвы или из народа. Прогресса здесь не было, всё ввезли из-за границы.
Русские обыкновенно проявляют свою сообразительность не столько в старании усовершенствовать дурные орудия труда, сколько в разных способах использовать те, что у них есть.
Истина - потребность лишь избранных душ либо самых передовых наций; простонародье довольствуется ложью, потворствующей его страстям и привычкам. Лгать в этой стране означает охранять общество, сказать же правду значит совершить государственный переворот.
Если кому-нибудь когда-нибудь удастся подвигнуть русский народ на настоящую революцию, то это будет упорядоченное смертоубийство. Деревни превратятся в казармы, и организованное кровопролитие явится из хижин во всеоружии, выдвигаясь цепью, в строгом порядке; русские точно так же подготовятся к грабежам от Смоленска до Иркутска, как готовятся ныне к парадному маршу на площади перед Зимним дворцом в Петербурге.
Опасно прививать либеральные взгляды народам, не подготовленным к их восприятию.
Предоставьте русской печати свободу на двадцать четыре часа, и вы узнаете такое, что в ужасе отшатнётесь. Угнетение не может существовать без всеобщего молчания.
У меня есть одна навязчивая идея: я думаю, что людьми можно и должно управлять без обмана. Если в частной жизни ложь - низость, то в жизни общественной ложь - преступление.
Русские цари ставят славу среди чужестранцев превыше всего, даже превыше собственной пользы.
Царь требует, чтобы при дворе говорили по-русски. Большинство светских дам, особенно уроженки Петербурга, не знают родного языка; однако ж они выучивают несколько русских фраз и, дабы не ослушаться императора, произносят их, когда он проходит по залам дворца.
Всякий русский простолюдин, от природы подозрительный, ненавидит чужестранцев по невежеству своему, вследствие национального предрассудка; всякий русский из высшего сословия боится их, потому что почитает за врагов. Большинством русских в их отношениях с жителями других стран движут дикая ревность и ребяческая зависть. Нерасположенность к общению вы ощущаете повсюду.
Здесь даже в дружбе есть что-то от слежки. Как же не быть начеку, имея дело с людьми осмотрительными и скрытными во всём, что касается их самих, и дотошно выпытывающими всё о других?
Крестьяне считают, что принадлежат земле, и такое положение дел кажется им совершенно естественным. Это - не самые послушные, но самые счастливые из рабов. Дать этим людям свободу внезапно - всё равно что разжечь костёр, пламя которого немедля охватит всю страну. Стоит этим крестьянам увидеть, что землю продают отдельно, что её сдают внаём и обрабатывают без них, как они начинают бунтовать все разом, крича, что у них отнимают их добро.
Я предпочитаю лишиться дружбы русских, но не утратить свободу мысли. Я верю, что в глубине души они судят свою страну еще более сурово, чем я, ибо лучше меня её знают.
Ум этого народа питается чужими открытиями.
В здешних краях человек кажется добрым, потому что он равнодушен.
При всей необъятности этой империи мне в ней мало простора; тюрьма может быть и обширной, но узнику всегда будет в ней тесно.
Требования, какие предъявляют здесь к животным, вполне согласуются с отношением к людям: русские лошади не выдерживают дольше восьми-десяти лет.
Чтобы поднять армию, заговорщики распространили слух, что Николай будто бы узурпировал корону, предназначавшуюся его брату Константину. Заговорщики внушили им, что "Конституция" - это имя супруги Константина, то есть их предполагаемой императрицы…
Едва повелитель, возникает на горизонте, как пространство перед ним расчищается; в сопровождении своей благородной свиты он свободно, ни на миг не соприкасаясь с толпой, пересекает залы, куда минутою прежде нельзя было, казалось, протиснуться ни одному человеку.
Когда император уезжает, жизнь в Империи останавливается, ибо никто не смеет взять на себя никакой ответственности. К несчастью, этот государь своими постоянными отлучками замедляет всё течение жизни.