История, Нуптзе Восточная 7804 м. Первовосхождение 2003 г.
Лунная Соната на Нуптзе….
«Молодо смотрит лунный профиль.
Мир словно только сотворен…»
М. Щербаков
Эпиграф
У каждого человека свой предел выживания, свой предел чувствительности, свой предел терпения. Вопрос в том, есть ли для тебя смысл в осознании своих границ, есть ли тяга к познанию новизны, или жизнь без потрясений, без беспокойства родных и близких, более соответствует твоему внутреннему миру.
У каждого человека есть долг, рожденный его собственной природой.
Предназначение альпиниста - совершать восхождения, возможно, таким образом, спокойная умеренная жизнь большинства уравновешивается риском и осознанными лишениями единиц.
У каждой горы своя красота, свой характер. Как слова выражают говорящего, так пропорции высоты и рельефа выражают красоту вершины.
Вершина Нуптзе Восточная 7804 м. имеет свою яркую индивидуальность. Это не общеизвестная узнаваемость абриса топовых вершин, но скрытое очарование естественного пути восхождения, очень трудного пути по Юго-Восточному ребру, снежно-ледовым склонам, среди нагромождений сераков и вскользь по левой грани пирамидальной башни к высшей точке. Совершенство этой линии, безусловно, и дает импульс к восхождению.
Дышать высокогорьем птичьих тайн, наблюдать вздыбленные почти на 8 километров недра, проникать в недозволенное - вот что означает попытка такого восхождения.
Предыстория
После первовосхождения в 2001 году на Лхотзе Среднюю, для меня первой целью из непройденных Гималайских вершин стала Нуптзе Восточная. Многие восходители считали ее самой высокой девственной вершиной в Гималаях. Безусловно, этот возможный проект был намного сложнее и рискованнее чем мой подъем на Лхотзе Среднюю в составе большой команды. Но у меня был опыт восхождений на Памире, Тянь-Шане, Индийских Гималаях и Каракоруме по очень сложным маршрутам в капсульном и альпийском стиле.
Нуптзе - была Альпинистская Мечта Номер Один. Когда Валерий Бабанов позвонил мне осенью 2002 года и сообщил, что собирается идти на Нуптзе соло, я предложил ему объединить усилия и сделать это восхождение вдвоем. Но Валера тогда думал, что имеет шансы пройти этот маршрут один.
Только через год, после еще одной безуспешной весенней попытки он принял мое предложение. Это произошло в Катманду на празднованиях в честь первого восхождения на Эверест. Мы договорились на осень 2003 г.
«Сделать» неприступный пик пытались с 1986 года 16 сильнейших команд из разных стран мира. Но бешеные ветра, мороз и необходимость проходить протяженные скальные и ледовые участки высшей категории сложности заставляли поворачивать назад все экспедиции.
Отличительная черта маршрута на Нуптзе - естественность, восхитительная красота линии и гигантские масштабы (перепад высот 2,5 км, протяженность около 4 км). Мы встретили все мыслимые формы рельефа: сложнейшие скалы, залитые льдом и увенчанные ажурными грибами из пустого снега в нижней трети, бесконечные снежно-ледовые склоны и гребни в средней части, ледопады и экстремальный микст до последних метров вершины.
На ЮВ ребре
Наша маленькая экспедиция прибыла в базовый лагерь под Южную стену Нуптзе в конце сентября, на исходе муссона. Билли и Фабрицио, два американских альпиниста, также желающих попытать счастья на южной стене, были уже здесь. 21-го мы пришли, а на следующий день уже работали на маршруте. В эти дни муссонные тучи скрывали Нуптзе большую часть времени. И вдруг, как-то вечером, волнующее видение: Нуптзе проявилась сквозь облака почти в зените. Боже! Восхождение на такую гору - это восхождение в небеса. Фабрицио и Билли, видя эту картину, не уставали повторять «крейзи», вероятно, имея в виду и себя, и нас. Когда основание горы скрыто пеленой облаков, а проступают одни вершины, и они парят в небе высоко, очень высоко - это повергает и в восторг, и в смятение.
Мы знали, что линию по юго-восточному ребру до нас пытались пройти многие группы. Но от этого маршрут на Нуптзе Восточную не стал легче. Южная стена Нуптзе - очень динамичное микстовое образование, природе этой горы достаточно одного сезона, чтобы практически уничтожить большинство следов, оставленных восходителями.
Нижняя часть маршрута - ЮВ ребро - это, главным образом, великолепные светлые граниты, залитые льдом и укрытые снегом. Первый бастион сильно разрушен и камнеопасен, но выше монолиты с ледовыми речками предоставляют большое эстетическое наслаждение от сложного свободного лазания. Башня в верхней части ребра 6250-6300 м. называлась «Бриллиантовой», это название ей дали американские альпинисты: Marc Twigth и Jeff Lowe во время своей первой попытки пройти ребро в 1886 г. Она представляет собой прекрасное и очень технически сложное гранитное образование, я не уставал восхищаться мастерством природы. Ребро венчают гребни из «пустого снега», перемежающиеся крутыми ледовыми кулуарами. Здесь мы столкнулись со снежными грибами 6 категории сложности (вертикальный и нависающий снег, не имеющий твердой основы). Во многих местах наш выбор линии движения на ребре отличался от того, каким его проходил Валера в предыдущих попытках. Мы использовали комбинацию тактических действий, нижнюю - наиболее трудоемкую часть маршрута провесили веревками, а с высоты 6400 м. двигались уже в альпийском стиле. Я потерял счет бесконечным участкам, которые нам пришлось проходить, это было как отдельное восхождение на Ак-су по северной стене или на Хан-Тенгри по ЮЮЗ стене.
Ребро было трудным технически, но на нем мы не испытывали глобального недостатка кислорода. Его прохождение было необходимым этапом в нашем восхождении, но далеко не решающим. Нас ожидала сложная техническая работа на высоте выше 7000 метров.
Холостой выход
Достигнув высоты 6400 м. мы перестали фиксировать веревки и продолжили набирать высоту для акклиматизации перед штурмовым выходом.
Только 15 октября нам удалось выйти на высоту 6900 метров. Два периода плохой погоды не позволили сделать это раньше. В наши планы перед решающим штурмом входил акклиматизационный подъем. Весь опыт предыдущих попыток восхождения на Нуптзе Восточную (с 1986 года) склонял нас к выбору именно такой тактики восхождения. Мы должны были максимально использовать короткие периоды благоприятной погоды и сохранить силы для решающего рывка к вершине.
Первая попытка штурма у нас была 20 октября, но очень сильный ветер выше 6500 метров не дал реализоваться нашим планам, мы достигли вновь только высоты 6900м. и повернули обратно, ясно понимая, что при таком ветре мы имеем очень большие шансы получить обморожения.
Мы спустились в базовый лагерь и далее в Дебоче. в лесную зону, после месяца на высоте нам был необходим глоток рододендронового воздуха среднегорья. Наши друзья Билли и Фабрицио сворачивали экспедицию, они попробовали начать новую линию на контрфорсе справа от нашего маршрута, но из-за травмы у Фабрицио были вынуждены отступить с высоты 6100 м. Сильные снегопады, пришедшиеся на эти дни, подтвердили правильность нашего решения идти вниз, я расценил это как добрый знак.
Зебра моя скачи не падай
27 ноября мы поднялись в базовый лагерь, который был уже укрыт снегом. 29-го предприняли новую попытку восхождения.
Первый день предложил и мне, и Валере весьма суровое психологическое испытание: двигаясь по веревке на зажимах с тяжелым рюкзаком, я в трех метрах над собой обнаружил, что она перебита и висит вместе со мной всего на двух нитях. Это был очень неприятный участок, и веревка лежала на выступающем из стены блоке. Гипнотизируя неотрывным взглядом две уцелевшие нити, я вновь прошел этот фрагмент свободным лазаньем. Дойдя до конца участка, я увидел большой камень, летящий с гребня с огромной скоростью, он направлялся прямо к тому месту, где сейчас должен был находиться Валера!!! Я испытал легкий шок, кровь в венах еще пульсировала от предыдущего переживания, теперь этот камень. С устрашающим свистом он скрылся за перегибом и разорвался глухим ударом о склон. Валера что-то крикнул - значит жив!!! Эта глыба прошла у него перед лицом вдоль всего тела, обдав энергией случайной, дикой опасности. Сработал закон парных случаев. Впечатление от такого начала сопровождало меня еще долгое время, гора играла с нами.
На следующий день мы в третий раз достигли высоты 6900 м. Здесь юго-восточное ребро расплывается широким гребнем, плавно переходящим в снежно-ледовый склон, предваряющий вершинную башню. Нам надо было принимать решение относительно дальнейшей тактики восхождения. Выше 7000 метров нас ожидали технически сложные участки, и для их прохождения был необходим компромисс между весом и достаточностью снаряжения. Чтобы быстро передвигаться, мы должны были от чего-то отказаться. С пуховыми комбинезонами мы расстались еще внизу, в базовом лагере. Теперь решили отказаться от спальных мешков, запасных носков и рукавиц, одного коврика и большей части продуктов, справедливо полагая, что выше 7000 метров пища не приносит удовольствия. Мы взяли палатку, один коврик, два газовых баллона с горелкой, чай, сахар, сухари, аптечку, четыре снежных крюка, 5-6 ледобуров, семь скальных крючьев, несколько закладок и френдов, около 10 карабинов и две веревки: 8,6 и 5,5 мм.
Участок до 7450 м. был пройден нашей двойкой за полтора дня, он представлял из себя снежно-ледовый склон, во многих местах порванный бергшрундами. Первая ночь (7200м-7250м) без спальных мешков, несмотря на нашу готовность к лишениям, оказалась гораздо большим испытанием, чем я предполагал. Мы с Валерой напоминали сардин в консервной банке, лежа на одном коврике шириной полметра, пытаясь согреть друг другу ноги под пуховыми куртками. Наша газовая горелка задыхалась без кислорода, ее пламя было неустойчиво и слабо, как пламя спиртовки. Не сон, не забытье, холод постепенно овладевал всем нашим жизненным пространством и проникал под одежду. Перед рассветом я стал делать дыхательные упражнения, чтобы хоть немного согреться и направить кровь по большому кругу.
Последующая ночь на 7450 м. с 1 на 2 ноября перед решающим штурмом была еще тяжелее. Мы поставили палатку среди сераков, и, пользуясь тем, что была середина дня, решили начать вершинную башню. Участки были сложные, на одном Валера сильно напрягся, к вечеру у него поднялась температура. Ночью мы боролись не только с холодом, но и с внезапной атакой озноба, нахлынувшего на Валеру. Я принял некоторые медицинские меры, лег рядом согревая ему тело и накрыл его ноги сверху бортом пуховки, Валера скоро согрелся и даже смог на короткое время уснуть. Чтобы как-то скрасить ночь, я периодически зажигал газовую горелку, но тепла она не давала. В этой ситуации мы испытывали особую форму дружбы, некое родство, без которого не приходилось и думать о вершине. Мы сильно зависели друг от друга и соответственно доверяли друг другу в большой степени.
В 6 часов утра начали готовиться к выходу. Две бессонные ночи взяли немало сил, но утром наша двойка была вполне боеспособна. У меня было нечто, что помогало пойти на этот решающий штурм, - это ощущение того, что достижение нами вершины предопределено свыше. Стартовали 8-40 утра.
Когда мы начали подниматься по веревке, закрепленной в предыдущий день, у меня в мозгу щелкнуло: вершина в 18 часов вечера, не раньше. Но потом ум стал хитрить и просчитывать, как же ему хотелось подвинуть этот срок на более раннее время, и мы с ним сошлись на 3-х часах дня. В этот решающий день меня не оставляло ощущение, что на самом деле нас трое, и я все время чувствовал этого третьего, это было некое Присутствие, как тибетцы говорят - Кун-Дун.
Мы работали, исходя из состояния каждого, поэтапно меняясь в лидерстве. На одной из станций Валера решил оставить свой рюкзак, некоторые его вещи я переложил к себе. Ориентироваться на вершинной башне было довольно сложно, путь включал траверсы через крутые ледово-фирновые кулуары и прямые микстовые участки (М4 - М5). Надо было найти место, выводящее на гребень. У меня в памяти была зафиксирована фотография из какого-то журнала, которую Валера взял с собой. На ней путь к гребню лежал по узкой снежной полке, противоположной по направлению основной линии движения. Но пока мы видели только скалы, без какого-либо намека на подобную полку. Близился вечер, а мы были еще далеко от вершины, то есть даже не понятно, как далеко. Между тем, высота, набранная нами, была уже около 7700 метров, и мы отчетливо видели другие вершины Нуптзе почти вровень с нами. Это был критический момент нашего подъема, каждый из нас испытывал определенные сомнения. Мы находились уже высоко, но вершина пока была недосягаема. Дальнейшее продвижение вверх означало ночное восхождение и спуск, со всеми вытекающими отсюда возможными последствиями, начиная с обморожений и заканчивая увеличивающейся вероятностью фатальной ошибки. Ветер и мороз были и без того сильны, пальцы на ногах и руках уже не отогревались, ночь должна была увеличить эти страдания тела. Мы перекинулись парой фраз. Валера спросил: «Продолжаем?», я ответил: «Ты же не сможешь уйти без вершины». Мы взглянули друг другу в глаза и отбросили сомнения, сразу стало легче на душе. У меня было такое ощущение, что это решение было принято без участия физического ума и шло свыше, в этом тоже было Присутствие.
После этого я пролез участок и попал как раз на то место, где варианты дальнейшего продвижения расходились: один из них наверняка вел в тупик, а другой шел влево, против основной линии движения, - я не сомневался, что это и есть путь на гребень. Вперед вновь вышел Валера, в этот момент солнце скрылось за горизонтом. Он ушел за перегиб, веревка натянулась, и какое-то время мы лезли одновременно, двигаясь на ощупь в крутых снежных кулуарах. Быстро стемнело. Я был уверен: мы идем к вершине, тело работало, как автомат, вкладывая в движения все навыки и опыт, приобретенный за 20 лет занятий альпинизмом, сознание уже отделилось и воспринимало мир самостоятельно, этот участок растянулся для меня в отдельное восхождение.
Через какое-то время в сумерках я разглядел Валеру, казалось, он прицепился к стене крутого кулуара, и машет крыльями, как черная птица на фоне лилово-серого снега. Когда я подошел к станции, он спросил: «Пройдешь дальше?». Я вышел на всю веревку и, наконец, достиг перегиба гребня, это было как крик «Ура», как самое точное определение, как смысл веры. Я видел Эверест и верхнюю часть «Долины безмолвия». На гребне меня буквально пронизало ветром, холод космический, было ощущение, что я только в нижнем белье. Но я видел за карнизом пирамиду Эвереста, значит, мы очень близки к цели. Казалось, что вот она - Нуптзе Восточная, в десяти метрах. Пока Валера поднимался, я сильно замерз, тело хотело вниз. Но мы двинулись дальше. Острый гребень прошли по правой стороне, через 35-40 метров он стал положе, и проще было подниматься слева. Когда я вышел на вершину, меня потрясла открывшаяся картина. Луна была неполной, но светила уже достаточно, чтобы придать открывшимся просторам сверхъестественный по красоте вид. Перед нами простирался западный цирк с гигантами Эверестом и Лхотзе, длинные шлейфы флагов вытянулись с их вершин в Тибет, думаю, на них тоже было написано «Ом мане падме хум». Как нельзя мысленно измерить ширь пустоты пространства, так не поддавалось ментальному анализу это переживание красоты. Оба мы стояли, как околдованные, и впитывали это состояние. Потом обнялись. И в этих объятиях было и братство, и достоинство, и обмен эмоциональным состоянием, и тихая, укромная радость свершения. Наши тела сильно страдали, но дух радовался преодолению. Вершина напоминала нос корабля, гребень, по которому мы пришли, плавно загибался влево и уходил вниз, на юг от него обрывался крутой контрфорс. Мы стояли на самой верхней точке. В 19-30 по непальскому времени.
Пора было подумать и о спуске, мы оба сильно переохладились, все резервы были уже на исходе. Первые участки спускались попеременно лазанием, потом стали делать спуски с продергиванием веревки. Дважды совершенно волшебным образом я оказывался на крутом льду без веревки, Валера забывал фиксировать концы дюльфера на станции. Валерин рюкзак мы проскочили, он так и остался висеть на скале где-то под вершиной. К палатке на 7450 м. мы пришли в полном изнеможении уже 3 ноября в 0 - 30. На последней веревке я уронил фонарик. Он сверкнул прощальным сигналом, улетая вниз по крутому ледовому кулуару. В этот момент сквозь усталость пробилось отдаленное осознание - мы сделали гору.
Достижение далось предельным напряжением сил. Мы взяли из своих резервов все, подъемы и спады наших сил на этом восхождении были в противофазе, мы могли все время помогать друг другу, беря избыток суммарной нагрузки на себя, поэтому наша двойка достигла цели. Нам пришлось пожертвовать многим для этого достижения: на 6900 м. остались спальники, один каримат и продукты. Вершинная башня оказалась очень не простой технически: 13 -14 веревок отчаянного микста. Последние пять мы лезли уже в темноте. Это был бросок в полную неизвестность, и это был изумительный опыт.
Между прошлым и будущим
Еще одна ночь без спальных мешков, без сна, в маленькой тесной палатке, вдвоем на одном ковре. Все мысли о завтрашнем дне.
Утром, дождавшись солнца, мы продолжили спуск. К спальным мешкам на 6900 м. наша двойка пришла около 14 часов. Поставили палатку, выпили чаю и легли спать. Сон был глубокий, но после пробуждения 4 ноября каждый из нас испытывал упадок сил, организм на такой высоте не восстанавливается. Как барон Мюнхаузен вытащил себя за косу из болота, мы вынули свои тела из спальных мешков. У подножия нас встречал наш экспедиционный повар Пасанг с термосом горячего питья и едой, единственный кто наблюдал за нами в процессе восхождения. Вечером в 17-30 мы были в базовом лагере.
Состояние после горы трудно было назвать счастьем. Мы повисли между грезами и реальностью. Реальность - это потребности тела, но сознание все время в стороне. Произошло некоторое разделение, и результат этого - два до предела утомленных восходителя, с туманными идеями относительно будущего и со стойким ощущением зафиксированного мироздания на вершине. Эмоции от свершения - это эмоции от пребывания за пределом. Ночное восхождение на неизведанную вершину, близкую к 8000 метрам, - это высокая неопределенность, особенно с возвращением. Мы решились на это, как в образе высокой медитации, когда в растворении с выдохом можно и не вернуться. Для нас это не просто достижение, это проверка наших возможностей, и, прежде всего, - соответствие внутренних указаний духа и процесса их воплощения в мире. Мы взошли на вершину, на которой до нас никто не был, по взаимному согласию и благодаря отречению, которое каждым из нас было совершено на духовном уровне.
Юрий Кошеленко.