1906. Убийство Алексея Мухина
Возвращаюсь к событиям за Невской заставой. Сегодня расскажу отрывками архивных документов об убийстве 4 мая 1906 года члена СРН Алескея Мухина своими же товарищами.
1911 года марта 23 дня, судебный следователь СПБ. Окружного суда по важнейшим делам Александров допрашивал в камере своей нижепоименованного в качестве обвиняемого, и он на первоначальные расспросы по 403 ст. у. у. с. показал:
Григорий Семенов Ларичкин, 23 лет, - Я чистосердечно признаю себя виновным в совершении убийства Мухина и желаю рассказать, при каких обстоятельствах и при участии кого именно я совершил это преступление.
Я с 11 января 1906 г. состоял членом союза русского народа и членом боевой дружины его. Не каждый член союза в то же время состоит и членом боевой дружины, которая образована для защиты союза. Когда бывали в смутное время случаи нападения и экспроприации со стороны левых партий, то членам боевой дружины и приходилось предупреждать подобные нападения, а иногда и оказывать защиту. Так что собственно говоря, идея и цель боевой дружины союза русского народа была хорошей хорошая и не заслуживала упреков. Начальником такой боевой дружины, защищавшей союз, состоял Николай Максимович Юскевич-Красковский, с которым мне и приходилось иметь прикосновение и исполнять разного рода поручения, которые ничего преступного в себе не заключали. Для целей такой защиты мною от него был получен револьвер системы Лефоше, который для к. либо преступных целей лишения жизни кого-либо пускать в ход не приходилось, да, как я уже вам сказал, дан он был мне для целей защиты союза в случае нападения на него левых партий. Такими же членами боевой дружины, как и я, тогда же состояли Алексей Мухин, Илья Лавров, Николай Зорин и Константин Булаев и, конечно, многие другие, числом до 600 человек за Невской заставой. В наш союз, т. е. в охрану - боевую дружину - удавалось путем хитрости проникать и левым, которые выдавая себя за членов боевой дружины, числились у нас, а в действительности только для того и числились, чтобы узнавать, что делается в союзе, и затем сообщать левой партии, к которой они принадлежали. И вот, когда забастовка кончилась и в феврале 1906 г. приступили к работам на заводах, то проникавшие в нашу дружину левые стали отбирать у некоторых из нас револьверы и значки; револьверы оставляли себе, значки мяли на наковальнях, а нашего брата колотили, обливали суриком, а по вечерам некоторые из союзников подвергались нападениям со стороны левых, оканчивавшиеся иногда убийствами наших союзников. Состоявший у нас в дружине Мухин служил со мной на одном заводе Невском механич. судостроит., состоял со мною в хороших отношениях, знал я его с 1902 г.; он стал навлекать на себя наше подозрение в том, что в действительности он состоит приверженцем левой соц.-демократ. партии, а у нас записался только для того, чтобы выведывать и знать союзников. Так, мне самому приходилось видеть его в компании товарищей его соц-демократов, а затем и в собраниях соц-демократ партии, куда и мне удавалось тайно и с помощью хитрости проникать, как и другим союзникам. Я только подозревал Мухина в таком образе действий, но особенно уверяли в этом Лавров и Зорин. Хотя Мухина и подозревали, но до мая месяца никто никаких активных действий против него не принимал, и меня никто к этому не подстрекал и мстить ему не советовал. В первых числах мая 1906 г. был убит наш союзник старший дружинник (сотник) Снесcарев, в заводе, около мастерской, убийство было партийное, убит он был левою партиею, но кем - так и не удалось полиции обнаружить, и было ли судебное разбирательство, я не знаю. Тогда же на такой же партийной почве был убит брат Ильи Лаврова - Иван Лавров - тоже ничем не кончилось. Тогда же, должно быть 3 мая, было покушение на Константина Булаева, - на последнем деле были мною задержаны двое, их судили позже в СПБ. Окр. Суде. Я был по этому делу в Сыскном и давал показания, а в Суде не был. Нам просто житья не было, и стало опасно ходить на улице, т. е. благодаря таким левым, которые, проникая к нам, нас же выдавали, нас всех стали знать и мы опасались, что нас таким образом могут перестрелять. Некоторые даже из опасения стали уезжать по деревням на родину. После убийства Ивана Лаврова, брат его Илья Лавров стал в союзе заявлять, что ему-де известно, кто выдает союзников, и что это - Мухин и другие, фамилии которых, за давностью времени припомнить не могу, на что, по словам Лаврова, Юскевич ему сказал: «Таких людей надо уничтожать и отомстить за убитых союзников». Этих слов, сказанных будто бы Юскевичем, я сам не слышал, но рассказывал мне так Лавров в присутствии нескольких лиц, из которых я могу указать на комнатного жильца Ильи Лаврова Василия Смирнова, жившего Прогонный пер. кв. 9, 8 или 6. Там жил Илья Лавров, к которому я туда приходил и там он мне в квартире и рассказывал. Жил я тогда по Шлиссельбург. пр. в д. 22, где и был прописан, но каждый день ездил в помещение союза в 4 роту д. 6 и там иногда ночевал. Вот при посещении мной союза Юскевич-Красковский и сказал: «постарайся снять Мухина за то, что он выдает союзников левым партиям», снять, т. е. убить, так мы понимали. Это было 4 мая около 11 час. утра; он дал мне револьвер тоже системы Лефоше, но лучший, чем был у меня, дал горсть патронов и денег на проезд на конку около 2 руб. и сказал мне: «Поезжай на квартиру к Илье Лаврову, там они знают, что делать». Из союза я уехал в 12 час. дня, говорил мне вышеприведенные слова Юскевич наедине со мною, никого при этом не было, так что этого разговора никто не мог подтвердит. Я прямо из союза приехал в д. 9 по Прогонному пер. в квартиру Ильи Лаврова. Я забыл вам сказать, что Юскевич, дав мне лучший револьвер, старый у меня отобрал. Понимал ли я, вы г. следователь, меня спрашиваете, на какое дело советовал мне идти Юскевич? Я просто относился к нему с доверием, да и сам погорячился, считая, что таких предателей как Мухин, нужно убивать, я считал, что сделаю «за веру, Царя и отечество». Вот приезжаю я к Лаврову, у которого кроме него самого были Зорин, Булаев и еще кто-то, которых не помню, впрочем помню, что был жилец Смирнов, который, быть может, скажет, если вспомнит, фамилии и других лиц. Юскевич, кроме тех слов, что я вам передал, более ничего мне не говорил. Мухин жил в том же доме, что и Илья Лавров, но только во дворе, а Илья Лавров во флигеле, выходящем на улицу. Когда я пришел к Лаврову, то он мне сказал, что Мухин сейчас дома выпивши и скоро он пойдет на работу, надо его подкараулить. Значит Лавров, Булаев и Зорин, вероятно уже знали о том, что идет дело об убийстве Мухина, да оно так и выходило: Лавров уверял нас в том, что Мухин предатель и сказал об этом Юскевичу, который мне и посоветовал «снять» его, дав револьвер. Лавров дал мне пиджак и шляпу. Так как я обыкновенно носил фуражку или кепи, то и решили надеть шляпу на тот случай, если свидетели и будут говорить, что стрелявший «был в шляпе», то на меня не будет подозрения. Лавров стал караулить у окна Мухина, а затем мне и говорит: «Идет». Тогда я, Зорин, Булаев и Илья Лавров все вчетвером вышли. У всех нас было по револьверу, ведь мы, как союзники, имели право носить их. Было решено, что в Мухина стрелять буду либо я, либо Булаев. Когда Мухин проходил мимо забора, между домами 7 и 9 по Прогонному пер., я остановил его; против дома 10 обыкновенно стоит постовой городовой, и, когда я только что вышел из калитки на улицу, то я видел хорошо, что он стоял, а затем он куда-то исчез, и я уверен в том, что городового Семенова, который стоял на посту, Зорин и Лавров под каким-нибудь предлогом отвели. Иначе ведь Семенов, знавший меня хорошо, задержал бы меня. Когда я вышел из калитки д. 9 и остановил Мухина шагах в 5 от калитки, потому что мы быстро пошли вслед за ним, около калитки остановился Булаев, а Зорин и Лавров направились к посту городового, почему я и полагаю, что они его увели куда-либо. Остановив Мухина, я ему сказал: «Как тебе не стыдно выдавать союзников, чтобы потом их выгоняли из завода и убивали? Мухин ответил: «А тебе какое дело». В этот момент кто-то из названных троих: либо Булаев, либо Зорин, либо Лавров, крикнул: «Бей его», тогда я выхватил из кобуры, висевшей у меня под пиджаком, револьвер, и произвел 4 выстрела один за другим, в упор, в грудь Мухина. Мухин побежал по направлению просп. села Смоленского, а я, повернувшись, направился к калитке. Булаев, Зорин и Лавров в этот момент скрылись и убежали в квартиру. Войдя во двор, я стал на крыльце лестницы и сквозь калитку я увидел, как бежит народ, с криком «убили», а где и кто убил, ничего не знали, т. к. я успел убежать во двор, а Мухин успел добежать раненый до просп. села Смоленского, где и свалился. Вдруг я услышал, как в публике стали кричать: «Вот тут стреля¬ли», и городовой Семенов вбежал во двор д. № 9, где я стоял, увидел меня с револьвером в руке и я ему махнул рукою, и он ушел, вероятно ему в голову не пришло тогда, что я убийца и что меня нужно задержать. Я поднялся к Лаврову в квартиру, там в это время были уже Лавров, Зорин, Булаев и квартирный жилец Смирнов и еще какие-то, которых фамилии, как я уже сказал, не помню. Мы ни о чем не говорили, т. к. они уже знали, что я убил Мухина. Я снял пиджак и шляпу, оделся снова в свое платье. Чей это был пиджак и шляпа, что мне дал Лавров, я не знаю. Переодевшись, я вышел вместе с Лавровым, который меня проводил до конки, которая идет в город. Я расстался с ним и уехал в союз. Когда я шел с Лавровым к конке, то встретил у д. 10 по Прогонному пер., в котором жили мои родители, мою мать, которая спросила: «Что тут случилось», а я только махнул рукою и сказал: «Ничего, тут убили кого-то». Приехав в союз, я сказал Юскевичу-Красковскому, что я убил Мухина, на что он ответил: «Хорошо и сделал, так и надо их». С того дня не стал ездить за Невскую заставу так часто, как раньше, а стал жить в союзе, прописавшись по паспорту своему. Более никакого разговора с ним по поводу убийства Мухина я не вел.
Таким образом, признавая себя виновным в убийстве Мухина, я утверждаю, что совершил это преступление по совету и наущению Юскевича-Красковского и что преступление это совершено мною сообща с Лавровым, Зориным и Булаевым. Лавров дал мне шляпу и пиджак, и совместно с Зориным отвели городового с поста, чтобы он не задержал меня после убийства Мухина. Булаев стоял недалеко от места совершения мной убийства, оказать в случае надобности мне помощь, имея заряженный револьвер, если бы, например, Мухин мне оказал сопротивление, или если бы я промахнулся, или же отбить меня, если бы кто-либо пожелал задержать меня, как виновника в убийстве Мухина. Одному совершать мне это убийство не было ни цели, ни смысла, т. к. лично мне вреда Мухин не сделал никакого и не сделал бы, а убил я его в защиту союза, которому он причинил столько вреда. Преступление это совершено мною сообща с Лавровым, Булаевым и Зориным и по совету Юскевича. Никто более в этом преступлении не участвовал ни словом, ни делом. Ни с Дубровиным, ни с Булацелем, я никогда в жизни никакого разговора по поводу убийства Мухина не имел, и не заводил, и от них ничего не слышал.
ЦГИА СПб Фонд 520 оп. 1 д. 296 Л. 21-25
А вот отрывок из собственноручных тюремных записей Ларичкина (орфография сохранена):
После убийства Мухина Юскевич Красковский стал меня лучше любить и стал меня брать с собой кой-куда и потом взял он меня на квартиру к себе жить. Вверившись в меня Юскевич Красковский рекомендовал меня всем главным членам союза, что Ларечкин хороший мальчик и все меня любили.
ЦГИА СПб Фонд 520 оп. 1 д. 296 Л. 96 об.
Показания Константина Булаева:
После убийства Снесарева и Ивана Лаврова - Илья Лавров явился в совет союза и заявил Красковскому и Дубровину, что Мухина надо убить, так как он выдает списки членов. Заявление это было сделано в присутствии меня, Ларичкина, Григория Головкина, Андрея Михайлова (он же Соколов), сторожах: Федоре Михайлове и Семене Ермолаеве Козлове. Спустя несколько дней, в то время, когда находились в союзе я - Булаев, Лавров, Ларичкин, Зорин, Крыкс, Федор Михайлов, Семен Козлов, Андрей Соколов и мн. др., - главный совет, в составе Юскевича-Красковского, Дубровина, Булацеля, Пуришкевича, Бориса Васильева, Казаринова и др. совещался о том, чтобы убить Мухина. Говорили, что «таких негодных людей не надо исключать из союза, а надо убивать» и предложили сначала мне, но так как мне было поручено убить своего земляка, Василия Яковлева, который был известен союзу как член совета рабочих депутатов, то я отказался. Тогда предложили Ларичкину, который и принял это предложение; ему переменили револьвер и дали тот, который находился у сторожа Федора Михайлова, системы «Смит-Виссон».
<..>
Ларичкин немедленно же отправился за Невскую заставу. 4-го мая 1906 года мы собрались в квартире Ильи Лаврова в числе 9-10 человек, а именно: Илья Лавров - заведовавшие боевой дружиной за Невской заставой, Яков Крыкс, Сергей Александров, я - Булаев, Крыкс, Круглашевы бр., Зорин и Новиков отправились на угол Прогонного переулка и Шлиссельбургского проспекта, где встретили Мухина. Лавров стал говорить Мухину, зачем тот выдает списки членов. Мухин утверждал, что он никому ничего не говорил и никаких списков не давал. Mы все остальные, кроме Ларичкина, стояли в стороне и разговаривали с постовым городовым Цветковым. В это время Лавров дал знак Ларичкину, который и произвел выстрел в спину Мухину. Мухин побежал, а Ларичкин еще три раза выстрелил ему в спину, после чего Мухин упал. Подстрелив Мухина, Ларичкин спокойно пошел на квартиру Ильи Лаврова, переоделся и пошел снова к убитому Мухину, помогал отправлять его в больницу.
Два городовых - Цветков и другой, кажется Семенов, все время стояли на посту, оба видели, как убили Мухина и не задержали Ларичкина. Мы все потом обращались в участок и говорили что убит Мухин, но ни пристав, ни околоточные не принял никаких мер.
ЦГИА СПб Фонд 520 оп. 1 д. 296 Л. 43-44
UPD Дополнение http://yura-sh.livejournal.com/131744.html
1911 года марта 23 дня, судебный следователь СПБ. Окружного суда по важнейшим делам Александров допрашивал в камере своей нижепоименованного в качестве обвиняемого, и он на первоначальные расспросы по 403 ст. у. у. с. показал:
Григорий Семенов Ларичкин, 23 лет, - Я чистосердечно признаю себя виновным в совершении убийства Мухина и желаю рассказать, при каких обстоятельствах и при участии кого именно я совершил это преступление.
Я с 11 января 1906 г. состоял членом союза русского народа и членом боевой дружины его. Не каждый член союза в то же время состоит и членом боевой дружины, которая образована для защиты союза. Когда бывали в смутное время случаи нападения и экспроприации со стороны левых партий, то членам боевой дружины и приходилось предупреждать подобные нападения, а иногда и оказывать защиту. Так что собственно говоря, идея и цель боевой дружины союза русского народа была хорошей хорошая и не заслуживала упреков. Начальником такой боевой дружины, защищавшей союз, состоял Николай Максимович Юскевич-Красковский, с которым мне и приходилось иметь прикосновение и исполнять разного рода поручения, которые ничего преступного в себе не заключали. Для целей такой защиты мною от него был получен револьвер системы Лефоше, который для к. либо преступных целей лишения жизни кого-либо пускать в ход не приходилось, да, как я уже вам сказал, дан он был мне для целей защиты союза в случае нападения на него левых партий. Такими же членами боевой дружины, как и я, тогда же состояли Алексей Мухин, Илья Лавров, Николай Зорин и Константин Булаев и, конечно, многие другие, числом до 600 человек за Невской заставой. В наш союз, т. е. в охрану - боевую дружину - удавалось путем хитрости проникать и левым, которые выдавая себя за членов боевой дружины, числились у нас, а в действительности только для того и числились, чтобы узнавать, что делается в союзе, и затем сообщать левой партии, к которой они принадлежали. И вот, когда забастовка кончилась и в феврале 1906 г. приступили к работам на заводах, то проникавшие в нашу дружину левые стали отбирать у некоторых из нас револьверы и значки; револьверы оставляли себе, значки мяли на наковальнях, а нашего брата колотили, обливали суриком, а по вечерам некоторые из союзников подвергались нападениям со стороны левых, оканчивавшиеся иногда убийствами наших союзников. Состоявший у нас в дружине Мухин служил со мной на одном заводе Невском механич. судостроит., состоял со мною в хороших отношениях, знал я его с 1902 г.; он стал навлекать на себя наше подозрение в том, что в действительности он состоит приверженцем левой соц.-демократ. партии, а у нас записался только для того, чтобы выведывать и знать союзников. Так, мне самому приходилось видеть его в компании товарищей его соц-демократов, а затем и в собраниях соц-демократ партии, куда и мне удавалось тайно и с помощью хитрости проникать, как и другим союзникам. Я только подозревал Мухина в таком образе действий, но особенно уверяли в этом Лавров и Зорин. Хотя Мухина и подозревали, но до мая месяца никто никаких активных действий против него не принимал, и меня никто к этому не подстрекал и мстить ему не советовал. В первых числах мая 1906 г. был убит наш союзник старший дружинник (сотник) Снесcарев, в заводе, около мастерской, убийство было партийное, убит он был левою партиею, но кем - так и не удалось полиции обнаружить, и было ли судебное разбирательство, я не знаю. Тогда же на такой же партийной почве был убит брат Ильи Лаврова - Иван Лавров - тоже ничем не кончилось. Тогда же, должно быть 3 мая, было покушение на Константина Булаева, - на последнем деле были мною задержаны двое, их судили позже в СПБ. Окр. Суде. Я был по этому делу в Сыскном и давал показания, а в Суде не был. Нам просто житья не было, и стало опасно ходить на улице, т. е. благодаря таким левым, которые, проникая к нам, нас же выдавали, нас всех стали знать и мы опасались, что нас таким образом могут перестрелять. Некоторые даже из опасения стали уезжать по деревням на родину. После убийства Ивана Лаврова, брат его Илья Лавров стал в союзе заявлять, что ему-де известно, кто выдает союзников, и что это - Мухин и другие, фамилии которых, за давностью времени припомнить не могу, на что, по словам Лаврова, Юскевич ему сказал: «Таких людей надо уничтожать и отомстить за убитых союзников». Этих слов, сказанных будто бы Юскевичем, я сам не слышал, но рассказывал мне так Лавров в присутствии нескольких лиц, из которых я могу указать на комнатного жильца Ильи Лаврова Василия Смирнова, жившего Прогонный пер. кв. 9, 8 или 6. Там жил Илья Лавров, к которому я туда приходил и там он мне в квартире и рассказывал. Жил я тогда по Шлиссельбург. пр. в д. 22, где и был прописан, но каждый день ездил в помещение союза в 4 роту д. 6 и там иногда ночевал. Вот при посещении мной союза Юскевич-Красковский и сказал: «постарайся снять Мухина за то, что он выдает союзников левым партиям», снять, т. е. убить, так мы понимали. Это было 4 мая около 11 час. утра; он дал мне револьвер тоже системы Лефоше, но лучший, чем был у меня, дал горсть патронов и денег на проезд на конку около 2 руб. и сказал мне: «Поезжай на квартиру к Илье Лаврову, там они знают, что делать». Из союза я уехал в 12 час. дня, говорил мне вышеприведенные слова Юскевич наедине со мною, никого при этом не было, так что этого разговора никто не мог подтвердит. Я прямо из союза приехал в д. 9 по Прогонному пер. в квартиру Ильи Лаврова. Я забыл вам сказать, что Юскевич, дав мне лучший револьвер, старый у меня отобрал. Понимал ли я, вы г. следователь, меня спрашиваете, на какое дело советовал мне идти Юскевич? Я просто относился к нему с доверием, да и сам погорячился, считая, что таких предателей как Мухин, нужно убивать, я считал, что сделаю «за веру, Царя и отечество». Вот приезжаю я к Лаврову, у которого кроме него самого были Зорин, Булаев и еще кто-то, которых не помню, впрочем помню, что был жилец Смирнов, который, быть может, скажет, если вспомнит, фамилии и других лиц. Юскевич, кроме тех слов, что я вам передал, более ничего мне не говорил. Мухин жил в том же доме, что и Илья Лавров, но только во дворе, а Илья Лавров во флигеле, выходящем на улицу. Когда я пришел к Лаврову, то он мне сказал, что Мухин сейчас дома выпивши и скоро он пойдет на работу, надо его подкараулить. Значит Лавров, Булаев и Зорин, вероятно уже знали о том, что идет дело об убийстве Мухина, да оно так и выходило: Лавров уверял нас в том, что Мухин предатель и сказал об этом Юскевичу, который мне и посоветовал «снять» его, дав револьвер. Лавров дал мне пиджак и шляпу. Так как я обыкновенно носил фуражку или кепи, то и решили надеть шляпу на тот случай, если свидетели и будут говорить, что стрелявший «был в шляпе», то на меня не будет подозрения. Лавров стал караулить у окна Мухина, а затем мне и говорит: «Идет». Тогда я, Зорин, Булаев и Илья Лавров все вчетвером вышли. У всех нас было по револьверу, ведь мы, как союзники, имели право носить их. Было решено, что в Мухина стрелять буду либо я, либо Булаев. Когда Мухин проходил мимо забора, между домами 7 и 9 по Прогонному пер., я остановил его; против дома 10 обыкновенно стоит постовой городовой, и, когда я только что вышел из калитки на улицу, то я видел хорошо, что он стоял, а затем он куда-то исчез, и я уверен в том, что городового Семенова, который стоял на посту, Зорин и Лавров под каким-нибудь предлогом отвели. Иначе ведь Семенов, знавший меня хорошо, задержал бы меня. Когда я вышел из калитки д. 9 и остановил Мухина шагах в 5 от калитки, потому что мы быстро пошли вслед за ним, около калитки остановился Булаев, а Зорин и Лавров направились к посту городового, почему я и полагаю, что они его увели куда-либо. Остановив Мухина, я ему сказал: «Как тебе не стыдно выдавать союзников, чтобы потом их выгоняли из завода и убивали? Мухин ответил: «А тебе какое дело». В этот момент кто-то из названных троих: либо Булаев, либо Зорин, либо Лавров, крикнул: «Бей его», тогда я выхватил из кобуры, висевшей у меня под пиджаком, револьвер, и произвел 4 выстрела один за другим, в упор, в грудь Мухина. Мухин побежал по направлению просп. села Смоленского, а я, повернувшись, направился к калитке. Булаев, Зорин и Лавров в этот момент скрылись и убежали в квартиру. Войдя во двор, я стал на крыльце лестницы и сквозь калитку я увидел, как бежит народ, с криком «убили», а где и кто убил, ничего не знали, т. к. я успел убежать во двор, а Мухин успел добежать раненый до просп. села Смоленского, где и свалился. Вдруг я услышал, как в публике стали кричать: «Вот тут стреля¬ли», и городовой Семенов вбежал во двор д. № 9, где я стоял, увидел меня с револьвером в руке и я ему махнул рукою, и он ушел, вероятно ему в голову не пришло тогда, что я убийца и что меня нужно задержать. Я поднялся к Лаврову в квартиру, там в это время были уже Лавров, Зорин, Булаев и квартирный жилец Смирнов и еще какие-то, которых фамилии, как я уже сказал, не помню. Мы ни о чем не говорили, т. к. они уже знали, что я убил Мухина. Я снял пиджак и шляпу, оделся снова в свое платье. Чей это был пиджак и шляпа, что мне дал Лавров, я не знаю. Переодевшись, я вышел вместе с Лавровым, который меня проводил до конки, которая идет в город. Я расстался с ним и уехал в союз. Когда я шел с Лавровым к конке, то встретил у д. 10 по Прогонному пер., в котором жили мои родители, мою мать, которая спросила: «Что тут случилось», а я только махнул рукою и сказал: «Ничего, тут убили кого-то». Приехав в союз, я сказал Юскевичу-Красковскому, что я убил Мухина, на что он ответил: «Хорошо и сделал, так и надо их». С того дня не стал ездить за Невскую заставу так часто, как раньше, а стал жить в союзе, прописавшись по паспорту своему. Более никакого разговора с ним по поводу убийства Мухина я не вел.
Таким образом, признавая себя виновным в убийстве Мухина, я утверждаю, что совершил это преступление по совету и наущению Юскевича-Красковского и что преступление это совершено мною сообща с Лавровым, Зориным и Булаевым. Лавров дал мне шляпу и пиджак, и совместно с Зориным отвели городового с поста, чтобы он не задержал меня после убийства Мухина. Булаев стоял недалеко от места совершения мной убийства, оказать в случае надобности мне помощь, имея заряженный револьвер, если бы, например, Мухин мне оказал сопротивление, или если бы я промахнулся, или же отбить меня, если бы кто-либо пожелал задержать меня, как виновника в убийстве Мухина. Одному совершать мне это убийство не было ни цели, ни смысла, т. к. лично мне вреда Мухин не сделал никакого и не сделал бы, а убил я его в защиту союза, которому он причинил столько вреда. Преступление это совершено мною сообща с Лавровым, Булаевым и Зориным и по совету Юскевича. Никто более в этом преступлении не участвовал ни словом, ни делом. Ни с Дубровиным, ни с Булацелем, я никогда в жизни никакого разговора по поводу убийства Мухина не имел, и не заводил, и от них ничего не слышал.
ЦГИА СПб Фонд 520 оп. 1 д. 296 Л. 21-25
А вот отрывок из собственноручных тюремных записей Ларичкина (орфография сохранена):
После убийства Мухина Юскевич Красковский стал меня лучше любить и стал меня брать с собой кой-куда и потом взял он меня на квартиру к себе жить. Вверившись в меня Юскевич Красковский рекомендовал меня всем главным членам союза, что Ларечкин хороший мальчик и все меня любили.
ЦГИА СПб Фонд 520 оп. 1 д. 296 Л. 96 об.
Показания Константина Булаева:
После убийства Снесарева и Ивана Лаврова - Илья Лавров явился в совет союза и заявил Красковскому и Дубровину, что Мухина надо убить, так как он выдает списки членов. Заявление это было сделано в присутствии меня, Ларичкина, Григория Головкина, Андрея Михайлова (он же Соколов), сторожах: Федоре Михайлове и Семене Ермолаеве Козлове. Спустя несколько дней, в то время, когда находились в союзе я - Булаев, Лавров, Ларичкин, Зорин, Крыкс, Федор Михайлов, Семен Козлов, Андрей Соколов и мн. др., - главный совет, в составе Юскевича-Красковского, Дубровина, Булацеля, Пуришкевича, Бориса Васильева, Казаринова и др. совещался о том, чтобы убить Мухина. Говорили, что «таких негодных людей не надо исключать из союза, а надо убивать» и предложили сначала мне, но так как мне было поручено убить своего земляка, Василия Яковлева, который был известен союзу как член совета рабочих депутатов, то я отказался. Тогда предложили Ларичкину, который и принял это предложение; ему переменили револьвер и дали тот, который находился у сторожа Федора Михайлова, системы «Смит-Виссон».
<..>
Ларичкин немедленно же отправился за Невскую заставу. 4-го мая 1906 года мы собрались в квартире Ильи Лаврова в числе 9-10 человек, а именно: Илья Лавров - заведовавшие боевой дружиной за Невской заставой, Яков Крыкс, Сергей Александров, я - Булаев, Крыкс, Круглашевы бр., Зорин и Новиков отправились на угол Прогонного переулка и Шлиссельбургского проспекта, где встретили Мухина. Лавров стал говорить Мухину, зачем тот выдает списки членов. Мухин утверждал, что он никому ничего не говорил и никаких списков не давал. Mы все остальные, кроме Ларичкина, стояли в стороне и разговаривали с постовым городовым Цветковым. В это время Лавров дал знак Ларичкину, который и произвел выстрел в спину Мухину. Мухин побежал, а Ларичкин еще три раза выстрелил ему в спину, после чего Мухин упал. Подстрелив Мухина, Ларичкин спокойно пошел на квартиру Ильи Лаврова, переоделся и пошел снова к убитому Мухину, помогал отправлять его в больницу.
Два городовых - Цветков и другой, кажется Семенов, все время стояли на посту, оба видели, как убили Мухина и не задержали Ларичкина. Мы все потом обращались в участок и говорили что убит Мухин, но ни пристав, ни околоточные не принял никаких мер.
ЦГИА СПб Фонд 520 оп. 1 д. 296 Л. 43-44
UPD Дополнение http://yura-sh.livejournal.com/131744.html