МАТИЛЬДА КШЕСИНСКАЯ И ЕЕ ДВОРЕЦ
Оригинал взят у alfa_delta в МАТИЛЬДА КШЕСИНСКАЯ И ЕЕ ДВОРЕЦ
Одним из первых моих постов о Петербурге в ЖЖ был пост о дворце Матильды Кшесинской. Сейчас я решила его немного переделать. Ведь тема очень интересная.
На этой фотографии угол улицы Куйбышева и Кронверкского проспекта на Петроградской стороне.
Фотография старая, примерно 1962 года, но на ней очень хорошо видны перспективы улиц. Здесь, на их пресечении, за оградой стоит необыкновенной красоты здание - дворец балерины Матильды Кшесинской.
Фасад, выходящий на улицу Куйбышева.
А здесь - вид с Кронверкского проспекта.
Здание построено в стиле модерн. Оно элегантно, ассиметрично, нарядно. Палитра отделочных материалов очень богата -
красный и серый гранит, светлый облицовочный кирпич, синяя майоликовая плитка, металлические конструкции и кованые узоры. Недаром его часто называют дворцом Кшесинской.
Мне хочется немного рассказать о Матильде Кшесинской и о судьбе этого дома.
Наверно, многие знают, что Матильда Кшесинская была знаменитой балериной. Знают, что она была первой любовью наследника престола Ники, будущего императора Николая II, а впоследствии - женой Великого князя Андрея Владимировича. Большую роль в ее судьбе сыграл еще один Великий князь - Сергей Михайлович. Эти три мужчины очень много сделали для нее и определили так или иначе ее жизнь.
.
Она оставила интереснейшую книгу воспоминаний. Ей было семнадцать, когда после окончания хореографического училища на торжественном ужине она познакомилась с будущим императором Николаем II, тогда - просто Ники. Это было в 1889 году. Она была красива, кокетлива и очень талантлива. Он - застенчивым, мало знающим женщин, юношей. Между ними начался роман. Вскоре, он купил ей дом на Английском проспекте, где они и встречались. Но через несколько лет, в 1894 году Ники был помолвлен с принцессой Алисой Гессен-Дармштадской и их связь с Кшесинской прервалась навсегда. Их роман длился немногим более трех лет. В своем последнем письме к ней Николай Романов писал , что встреча с нею останется самым светлым воспоминанием его молодости. Он разрешал ей обращаться к нему в любое время с любой просьбой. К чести для Кшесинской, она этим не злоупотребляла.
Заботу о Мале (так её называли близкие) Николай Романов поручил двоюродному брату, великому князю Сергею Михайловичу, который тоже был с ней близок и в 1894 году подарил ей роскошную по тем временам дачу в Стрельне. В то время она была ведущей, необыкновенно одаренной балериной в Мариинском театре, первой в русском балете после итальянских балерин освоила 32 фуэте. Она не была красавицей, но была хорошенькой, кокетливой и пикантной.Вот она.
В 1900 году в жизни Кшесинской произошло новое важное знакомство. Вот как она сама пишет в книге: " Великий Князь Андрей Владимирович произвел на меня сразу в этот первый вечер, что я с ним познакомилась, громадное впечатление: он был удивительно красив и очень застенчив, что его вовсе не портило, напротив. Во время обеда нечаянно он задел своим рукавом стакан с красным вином, который опрокинулся в мою сторону и облил мое платье. Я не огорчилась тем, что чудное платье погибло, я сразу увидела в этом предзнаменование, что это принесет мне много счастья в жизни. Я побежала наверх к себе и быстро переоделась в новое платье. Весь вечер прошел удивительно удачно, и мы много танцевали. С этого дня в мое сердце закралось сразу чувство, которого я давно не испытывала; это был уже не пустой флирт…"
В июне 1902 года на своей даче в Стрельне Матильда родила сына. Отцом его был Великий князь Андрей Владимирович. Он любил её, но их браку препятствовали его родители - Великий князь Владимир Александрович и княгиня Мария Павловна. И после рождения сына у неё созрела мысль построить себе большой новый дом. Я хочу сказать, что это здание овеяно легендами и мифами. Почему-то считали, что особняк - царский подарок танцовщице. Еще Владимир Маяковский в 1924 году писал в поэме "Владимир Ильич Ленин":
Дом
Кшесинской,
за дрыгоножество
подаренный,
нынче -
рабочая блузница.
На самом деле, в 1904 году прима-балерина купила у вдовы Петровой за 88 тысяч рублей земельный участок, а в 1906 году началась закладка ее дома. Место,которое она выбрала для постройки находилось в лучшей части города. Она писала: "Из многих предложенных мне мест для постройки мой окончательный выбор остановился на участке на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы, застроенном целым рядом маленьких деревянных домиков. Место мне понравилось. Оно находилось в лучшей части города, далеко от всяких фабрик и по своему размеру позволяло построить большой светлый дом и иметь при нем хороший сад."
Так в то время выглядело это место.
План она заказала очень известному в Петербурге архитектору А. И. фон Гогену и ему же поручила постройку. В составлении проекта она принимала активнейшее участие.
"Внутреннюю отделку комнат я наметила сама. Зал должен был быть выдержан в стиле русского ампира, маленький угловой салон - в стиле Людовика XVI, а остальные комнаты я предоставила вкусу архитектора и выбрала то, что мне более всего понравилось. Спальню и уборную я заказала в английском стиле, с белой мебелью и кретоном на стенах. Некоторые комнаты, как столовая и соседний с нею салон, были в стиле модерн".
Мебель, бронзовые предметы для зала ампир и салона Людовика Шестнадцатого , как то: люстры, бра, канделябры, дверные и оконные ручки, запоры и шпингалеты, а также все ковры и материал для обивки мебели были заказаны у лучших мастеров Петербурга и Парижа. Из описания ею всех деталей убранства можно заключить, что там царила роскошь.
Вот несколько современных фотографий. Они, конечно, изуродованы музейными атрибутами, но красота интерьеров впечатляет.
Строительство продолжалось до 1907 года. В этом году Кшесинская смогла поселиться в своем новом доме. Она писала: "Кухня была моей гордостью, она была, можно сказать, шикарная, и часто после обеда я приглашала гостей полюбоваться ею. Мой французский повар Дени содержал ее в примерной чистоте и опрятности, и сразу после обеда, когда я показывала гостям кухню, она была в таком порядке, что можно было думать, будто никакого обеда там вовсе и не готовили. При доме был свой ледник и специальная холодная кладовая для сухих продуктов. Таким образом, в доме было всегда достаточно запасов, чтобы приготовить экспромтом обед.
Другой моей гордостью были две гардеробные комнаты, одна наверху, для моих платьев, вся обставленная дубовыми шкапами, в другая внизу, для моих костюмов и всего, что к ним полагалось: башмаков, туфель, париков, головных уборов и т. д. В каждом из четырех огромных шкапов имелась полная опись под номером всего того, что в нем находилось, дубликат которой я держала у себя. По этим спискам я могла всегда послать кого-нибудь привезти мне все, что было мне необходимо, это часто приходилось делать, когда я жила на даче, а костюмы были нужны в Красном Селе. Я указывала только номер шкапа и номера требуемых костюмов и относящихся к ним предметов."
Фотографии 1916 года.
"У меня был, конечно, винный погреб. Он был наполнен чудными винами, которые Андрей для меня с особой любовью выбирал, и был устроен так, что я могла в нем давать ужины после спектаклей для любителей хороших вин, предоставляя им самим выбирать по каталогу то вино, которое каждый хотел. В погребе был и специальный шкап - со стаканами для каждого сорта вин. Эти ужины в погребе, среди бутылок вина, были оригинальны по своей обстановке и очень веселы. И вина выпивалось на них немало.При доме, во втором дворе, были прачечная, сараи для экипажа и автомобилей, был коровник для коровы, которую приводили с дачи в город, чтобы сын имел всегда хорошее и свежее молоко, а при ней служила у меня коровница, Катя."
Двор дома в 1907-1910 г.г.
Все было замечательно, она гастролировала по всему миру, обожала своего сына, занималась благотворительностью. Казалось бы - чего еще желать? Но с началом революции её карьера была закончена. В последний раз она выступала в России в мае 1917 года. И еще она вспоминает последний прием гостей в своем доме на 24 персоны 22 февраля 1917 года:
"Для этого дня я вытащила все свои чудные вещи, которые с начала войны оставались запертыми в шкапах, и расставила их по обычным местам. У меня была масса мелких вещиц от Фаберже: была огромная коллекция чудных искусственных цветов из драгоценных камней и среди них золотая елочка с мелкими бриллиантами на веточках, как будто льдинками, было много мелких эмалевых вещиц, чудный розовый слон и масса золотых чарок. Их так оказалось много, что я телефонировала сестре, что места не хватает, куда все это ставить. Я была за эти слова жестоко наказана, так как через несколько дней все было разграблено и нечего было ставить.
Весь стол к обеду был украшен ландышами, был поставлен подарок москвичей «сюрту-де-табль», серебряная ваза, наполненная ландышами. Сервированы были мои чудные золоченые десертные тарелки и золоченый десертный сервиз, ножи, вилки и ложки - копия с модели Екатерининских времен, хранившейся в Эрмитаже, подарок Андрея. Я только боялась, чтобы не оказался в последнюю минуту двадцать пятый гость, что часто бывало, и тогда у меня не хватило бы золоченых тарелок и приборов. Весь обед подавался на фарфоре «лимож», который Андрей выписал из Франции, а к рыбе подали «датский» сервиз тарелок с изображением рыб. Под каждую тарелку была положена круглая салфетка из настоящих кружев.
Когда гости вошли в столовую, они пришли в полный восторг от убранства стола, что мне доставило большое удовольствие, так как я каждую мелочь обдумывала и рассчитывала. Обед прошел очень оживленно и удачно, блюда были вкусные и подавались с соответствующими винами. После обеда играли в баккара, и гости засиделись довольно поздно. Это был мой последний прием в Петербурге."
Вскоре балерина стала получать анонимные письма с угрозами физической расправы.
И опять я хочу привести отрывок из её воспоминаний.
"Каждый день приносил все более тревожные вести. Никто не знал, в чем тревога, но чувствовалось, что наступает какая-то гроза, и беспокойное настроение все росло в городе. Сначала это были только слухи, передававшиеся друг другу, и трудно было понять, действительно ли положение серьезно или это только молва нервно настроенного населения. Но в первой половине февраля полицмейстер Четвертого отдела Петербургской стороны, на Каменноостровском проспекте, № 65, генерал Галле по телефону стал настойчиво просить меня хоть на время покинуть столицу с моим сыном, так как, по его словам, с часу на час можно ожидать беспорядков в городе, а мой дом, расположенный в самом начале Каменноостровского проспекта, наиболее подвергается опасности.
Его совет спасать, что могу, из своего дома, пока не поздно, поставил меня в безвыходное положение. Когда я взглянула вокруг себя на все, что было у меня драгоценного в доме, то не знала, что взять, куда везти и на чем, когда кругом уже бушует море. Мои крупные бриллиантовые вещи я дома не держала, они хранились у Фаберже, а дома я держала лишь мелкие вещи, которых было невероятное количество, не говоря уж о столовом серебре и обо всем другом, что было в доме."
Вечером 27 февраля она вместе с сыном и его воспитателем покинула свой особняк. Начались её скитания по Петрограду.
Днем 28 февраля толпа разъяренных людей ворвалась в особняк балерины, знакомство с которым началось с винного погреба. И пошел погром и грабеж. Ворвавшиеся в особняк люди искали балерину и управляющего, но не нашли их. Тогда они схватили главного дворника М.И. Денисова и, приняв его за управляющего, хотели расстрелять. Его вывели во дворик особняка и поставили к стенке. Между тем жена М.И. Денисова всю эту ужасную сцену видела из окна особняка и скончалась от потрясения, поскольку у нее было больное сердце. А главный дворник уцелел, его спас. Георгиевский крест, который он всегда носил на груди.
И только 10 марта 1917 года офицер для поручений Петроградского Общественного Градоначальника обнаружил в особняке вещи балерины, которые еще уцелели после погрома. На наиболее ценные он составил опись:
«Опись вещей г-жи Кшесинской мною 10 марта сего года.
1. Большой серебряный венок.
2. Малый серебряный венок.
3. Малый серебряный венок.
4. Серебряная (вызолоченная внутри) сахарница с таковой же ложкой.
5. Маленькая ваза серебряная вызолоченная (М 1716).
6. Серебряная, вызолоченная солонка за № 11207.
7. Рюмка ликерная вызолоченная.
8. Кольцо серебряное, вызолоченное, салфеточное.
9. Солонка серебряная, вызолоченная, с надписью «От артели плотников».
10. Вазочка, серебряная, вызолоченная.
11. Подвазочник серебряный, вызолоченный, за № 9996 на дне с краю.
12. Ковшик серебряный, вызолоченный, с надписью «на новоселье».
13. Ковшик серебряный вызолоченный с надписью на дне № 10136, эмалью отделанный.
14. Солонка серебряная, плетеная, вызолоченная.
15. Ковшик серебряный, вызолоченный, эмалью отделанный.
16. Ковшик серебряный, вызолоченный, с эмалью, за № 9239.
17. Солонка серебряная в виде лебедя за № 12133 на дне.
18. Вазочка серебряная, вызолоченная с красным стеклом.
19. Подвазочник золотой за № 9996.
20. Солонка золотая, отделанная эмалью за № 452 на дне.
21. Солонка серебряная, вызолоченная.
22. Стакан (бокал малый) серебряный, вызолоченный.
23. Ведерко золоченое.
24. Личная корреспонденция г-жи Кшесинской.
Все эти вещи Кшесинской были подпоручиком отправлены к градоначальнику, у которого балерина позже их взяла и поместила на хранение в банк.
Между тем солдаты мастерских запасного броневого автомобильного дивизиона на митинге решили занять нижний этаж особняка, а вещи, картины и прочее имущество (которое еще оставалось) сохранить, как принадлежащее народу.
В первых числах марта ПК переехал в особняк, а вслед за ним туда переехал и ЦК РСДРП(б).
Так особняк Кшесинской стал штабом большевиков.
В особняк после возвращения из эмиграции в ночь с 3 на 4 апреля 1917 года прибыл В.И. Ленин, и с 4 апреля по 4 июля почти ежедневно бывал в особняке Кшесинской, возглавляя деятельность большевистских организаций. Под его руководством здесь проходили важнейшие большевистские конференции и совещания, а знаменитый балкон особняка служил трибуной для выступлений В.И. Ленина, М.М. Володарского, А.В. Луначарского, А.М. Коллонтай и других большевистских ораторов.
Угловая каменная беседка в саду превратилась в своего рода открытый клуб, где на митингах выступали Я.М. Свердлов, К.Е. Ворошилов, В.И. Невский, Н.И. Подвойский и другие большевистские лидеры.
Еще дважды она побывала в своем доме и рассказала в своей книге об этом:
"Когда я вошла в свой дом, то меня сразу обьял ужас, во что его успели превратить: чудная мраморная лестница, ведушая к вестибюлю и покрытая красным ковром, была завалена книгами, среди которых копошились какие-то женщины. Когда я стала подыматься, эти женщины накинулись на меня, что я хожу по их книгам. Я не выдержала и, возмущённая, сказала им в ответ, что я в своем доме могу ходить как хочу. Меня ввели в нижний кабинет, и тот человек, который меня сопровождал из Таврического Дворца, любезно предложил мне сесть на то кресло, на котором я обыкновенно любила сидеть. Среди находившихся тут солдат один был очень приличный. Когда мой проводник его спросил, почему они так задерживаются в моем доме, то вместо ответа он показал на угловое окно, из которого хорошо был виден Троицкий мост и набережная, и дал нам понять, что им это важно. Я тогда поняла, что это были, очевидно, большевики и что они готовились к новому перевороту. Они хотели удержать за собою удобное место для наблюдения за мостом и для возможного его обстрела. Мой проводник предложил мне позвонить к себе домой по телефону, чтобы предупредить моих, где я сейчас нахожусь. Я вызвала квартиру брата и говорила с Вовой, стараясь его успокоить тем, что вокруг меня хорошие люди и что все благополучно. Мне предложили потом подняться в мою спальню, но это было просто ужасно, что я увидела: чудный ковер, специально мною заказанный в Париже, весь был залит чернилами, вся мебель была вынесена в нижний этаж, из чудного шкапа была вырвана с петлями дверь, все полки вынуты, и там стояли ружья, я поспешила выйти, слишком тяжело было смотреть на это варварство. В моей уборной ванна-бассейн была наполнена окурками. Внизу, в зале, картина была не менее отвратительна: рояль Бехштейна красного дерева был почему-то втиснут в зимний сад, между двумя колоннами, которые, конечно, были сильно этим повреждены.С тяжелым сердцем вышла я снова из своего дома; с такой любовью построенный, вот во что он превратился…
Еще раз я посетила свой дом в сопровождении моего поверенного Хессина. Нас встретил тот самый солдат, что и в первый раз, который был так вежлив со мною. Он повел нас в маленькую угловую гостиную в стиле Людовика XVI, где на полу стояло много ящиков от серебра и футляров от разных вещей. Указывая на них, он мне сказал: «Вы видите, все в полной сохранности», но, как я потом узнала, все ящики и футляры были пустыми, все уже было расхищено. За нами по пятам следовали два матроса и все время о чем-то между собою шептались. Владимиров, который шел рядом с ними, вдруг подошел ко мне и шепнул мне на ухо, чтобы я немедленно покинула дом и не задерживалась ни на секунду. Я последовала его совету, поняв, что что-то важное случилось, и, когда мы вышли на улицу, он мне рассказал, что случайно подслушал разговор двух матросов относительно меня. Я была маленького роста, а в черном пальто и с платком на голове казалась еще того меньше. Владимиров слышал, как они говорили: «А мы думали, что она рослая, а она такая тщедушная, вот тут бы ее и прикончить…» Владимиров был прав, посоветовав мне уйти из дома, пока не поздно.
Проезжая как-то мимо своего дома, я увидела Коллонтай разгуливающей в моем саду в моем горностаевом пальто. Как мне говорили, она воспользовалась и другими моими вещами, но не знаю, насколько это верно."Пройдя через всяческие лишения, откровенную нужду и, потеряв всякие надежды на лучшее, Кшесинская и великий князь Андрей Владимирович решили покинуть Россию, «бежать, бежать от большевиков».
13 (26) февраля 1920 года Кшесинская, сын Володя, великий князь Андрей Владимирович, его мать великая княгиня Мария Павловна покинули Россию и, как выяснилось, навсегда. В марте они уже были во Франции, в местечке Кап д'Ай, на вилле «Алам» (если прочесть наоборот - получится «Маля», учитывая мягкое среднеевропейское "л"), которая была куплена еще в 1914 году. Так началась эмиграция, отныне жизнь балерины навсегда была связана с Францией.
Матильда Феликсовна Кшесинская прожила интереснейшую жизнь и скончалась в возрасте 99 лет (6 декабря 1971 года в Париже), сохранив до конца своих дней ясное сознание и вкус к жизни. Она похоронена в Париже на кладбище Сен Женевьев де Буа.
До последних дней Кшесинская интересовалась Россией. Каждого, кто из России приезжал, будь то балерина труппы Театра оперы и балета им. С.М. Кирова или журналист, словом, каждого, кто находил смелость тайком нанести визит Кшесинской (в 1950-е и 1960-е годы это было небезопасно), она встречала одним и тем же вопросом: «А как там поживает в Петербурге мой особняк? Что в нем сейчас находится?» Она все время рассказывала, какой он был уютный, ухоженный и эти воспоминания согревали её сердце.
Теперь несколько фотографий и история её дворца после революции.
Чего только не было в этом особняке за послереволюционные годы - и приют для дефективных детей, и поликлиника, и Институт общественного питания. Каждый новый этап сопровождался ремонтом, изменение интерьера и исчезновением все большего количества мебели и деталей интерьера.
Таким был дворец в 1917 году.
Фотография 1917 года. Митинг рабочих.
1937 год. В 1938 году после капитального ремонта здания в нем был открыт Музей С.М.Кирова, который просуществовал до 1954 года.
Потом было принято решение создать в нем Музей революции. Ниже - фотография 1975-1980 г.г.
Музей Революции просуществовал до 1991 года. 13 августа 1991 года во Дворце был открыт Государственный Музей политической истории России, который и располагается там до сих пор. В нем существует экспозиция, посвященная бывшей хозяйке особняка - Матильде Кшесинской.
Использованные источники:
http://www.e-reading.club/chapter.php/138394/37/Kshesinskaya_-_Vospominaniya.html, http://www.citywalls.ru/house3962.html, https://pastvu.com, В.Д.Бобров, Б.М.Кириков "Особняк Кшесинской".
Одним из первых моих постов о Петербурге в ЖЖ был пост о дворце Матильды Кшесинской. Сейчас я решила его немного переделать. Ведь тема очень интересная.
На этой фотографии угол улицы Куйбышева и Кронверкского проспекта на Петроградской стороне.
Фотография старая, примерно 1962 года, но на ней очень хорошо видны перспективы улиц. Здесь, на их пресечении, за оградой стоит необыкновенной красоты здание - дворец балерины Матильды Кшесинской.
Фасад, выходящий на улицу Куйбышева.
А здесь - вид с Кронверкского проспекта.
Здание построено в стиле модерн. Оно элегантно, ассиметрично, нарядно. Палитра отделочных материалов очень богата -
красный и серый гранит, светлый облицовочный кирпич, синяя майоликовая плитка, металлические конструкции и кованые узоры. Недаром его часто называют дворцом Кшесинской.
Мне хочется немного рассказать о Матильде Кшесинской и о судьбе этого дома.
Наверно, многие знают, что Матильда Кшесинская была знаменитой балериной. Знают, что она была первой любовью наследника престола Ники, будущего императора Николая II, а впоследствии - женой Великого князя Андрея Владимировича. Большую роль в ее судьбе сыграл еще один Великий князь - Сергей Михайлович. Эти три мужчины очень много сделали для нее и определили так или иначе ее жизнь.
.
Она оставила интереснейшую книгу воспоминаний. Ей было семнадцать, когда после окончания хореографического училища на торжественном ужине она познакомилась с будущим императором Николаем II, тогда - просто Ники. Это было в 1889 году. Она была красива, кокетлива и очень талантлива. Он - застенчивым, мало знающим женщин, юношей. Между ними начался роман. Вскоре, он купил ей дом на Английском проспекте, где они и встречались. Но через несколько лет, в 1894 году Ники был помолвлен с принцессой Алисой Гессен-Дармштадской и их связь с Кшесинской прервалась навсегда. Их роман длился немногим более трех лет. В своем последнем письме к ней Николай Романов писал , что встреча с нею останется самым светлым воспоминанием его молодости. Он разрешал ей обращаться к нему в любое время с любой просьбой. К чести для Кшесинской, она этим не злоупотребляла.
Заботу о Мале (так её называли близкие) Николай Романов поручил двоюродному брату, великому князю Сергею Михайловичу, который тоже был с ней близок и в 1894 году подарил ей роскошную по тем временам дачу в Стрельне. В то время она была ведущей, необыкновенно одаренной балериной в Мариинском театре, первой в русском балете после итальянских балерин освоила 32 фуэте. Она не была красавицей, но была хорошенькой, кокетливой и пикантной.Вот она.
В 1900 году в жизни Кшесинской произошло новое важное знакомство. Вот как она сама пишет в книге: " Великий Князь Андрей Владимирович произвел на меня сразу в этот первый вечер, что я с ним познакомилась, громадное впечатление: он был удивительно красив и очень застенчив, что его вовсе не портило, напротив. Во время обеда нечаянно он задел своим рукавом стакан с красным вином, который опрокинулся в мою сторону и облил мое платье. Я не огорчилась тем, что чудное платье погибло, я сразу увидела в этом предзнаменование, что это принесет мне много счастья в жизни. Я побежала наверх к себе и быстро переоделась в новое платье. Весь вечер прошел удивительно удачно, и мы много танцевали. С этого дня в мое сердце закралось сразу чувство, которого я давно не испытывала; это был уже не пустой флирт…"
В июне 1902 года на своей даче в Стрельне Матильда родила сына. Отцом его был Великий князь Андрей Владимирович. Он любил её, но их браку препятствовали его родители - Великий князь Владимир Александрович и княгиня Мария Павловна. И после рождения сына у неё созрела мысль построить себе большой новый дом. Я хочу сказать, что это здание овеяно легендами и мифами. Почему-то считали, что особняк - царский подарок танцовщице. Еще Владимир Маяковский в 1924 году писал в поэме "Владимир Ильич Ленин":
Дом
Кшесинской,
за дрыгоножество
подаренный,
нынче -
рабочая блузница.
На самом деле, в 1904 году прима-балерина купила у вдовы Петровой за 88 тысяч рублей земельный участок, а в 1906 году началась закладка ее дома. Место,которое она выбрала для постройки находилось в лучшей части города. Она писала: "Из многих предложенных мне мест для постройки мой окончательный выбор остановился на участке на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы, застроенном целым рядом маленьких деревянных домиков. Место мне понравилось. Оно находилось в лучшей части города, далеко от всяких фабрик и по своему размеру позволяло построить большой светлый дом и иметь при нем хороший сад."
Так в то время выглядело это место.
План она заказала очень известному в Петербурге архитектору А. И. фон Гогену и ему же поручила постройку. В составлении проекта она принимала активнейшее участие.
"Внутреннюю отделку комнат я наметила сама. Зал должен был быть выдержан в стиле русского ампира, маленький угловой салон - в стиле Людовика XVI, а остальные комнаты я предоставила вкусу архитектора и выбрала то, что мне более всего понравилось. Спальню и уборную я заказала в английском стиле, с белой мебелью и кретоном на стенах. Некоторые комнаты, как столовая и соседний с нею салон, были в стиле модерн".
Мебель, бронзовые предметы для зала ампир и салона Людовика Шестнадцатого , как то: люстры, бра, канделябры, дверные и оконные ручки, запоры и шпингалеты, а также все ковры и материал для обивки мебели были заказаны у лучших мастеров Петербурга и Парижа. Из описания ею всех деталей убранства можно заключить, что там царила роскошь.
Вот несколько современных фотографий. Они, конечно, изуродованы музейными атрибутами, но красота интерьеров впечатляет.
Строительство продолжалось до 1907 года. В этом году Кшесинская смогла поселиться в своем новом доме. Она писала: "Кухня была моей гордостью, она была, можно сказать, шикарная, и часто после обеда я приглашала гостей полюбоваться ею. Мой французский повар Дени содержал ее в примерной чистоте и опрятности, и сразу после обеда, когда я показывала гостям кухню, она была в таком порядке, что можно было думать, будто никакого обеда там вовсе и не готовили. При доме был свой ледник и специальная холодная кладовая для сухих продуктов. Таким образом, в доме было всегда достаточно запасов, чтобы приготовить экспромтом обед.
Другой моей гордостью были две гардеробные комнаты, одна наверху, для моих платьев, вся обставленная дубовыми шкапами, в другая внизу, для моих костюмов и всего, что к ним полагалось: башмаков, туфель, париков, головных уборов и т. д. В каждом из четырех огромных шкапов имелась полная опись под номером всего того, что в нем находилось, дубликат которой я держала у себя. По этим спискам я могла всегда послать кого-нибудь привезти мне все, что было мне необходимо, это часто приходилось делать, когда я жила на даче, а костюмы были нужны в Красном Селе. Я указывала только номер шкапа и номера требуемых костюмов и относящихся к ним предметов."
Фотографии 1916 года.
"У меня был, конечно, винный погреб. Он был наполнен чудными винами, которые Андрей для меня с особой любовью выбирал, и был устроен так, что я могла в нем давать ужины после спектаклей для любителей хороших вин, предоставляя им самим выбирать по каталогу то вино, которое каждый хотел. В погребе был и специальный шкап - со стаканами для каждого сорта вин. Эти ужины в погребе, среди бутылок вина, были оригинальны по своей обстановке и очень веселы. И вина выпивалось на них немало.При доме, во втором дворе, были прачечная, сараи для экипажа и автомобилей, был коровник для коровы, которую приводили с дачи в город, чтобы сын имел всегда хорошее и свежее молоко, а при ней служила у меня коровница, Катя."
Двор дома в 1907-1910 г.г.
Все было замечательно, она гастролировала по всему миру, обожала своего сына, занималась благотворительностью. Казалось бы - чего еще желать? Но с началом революции её карьера была закончена. В последний раз она выступала в России в мае 1917 года. И еще она вспоминает последний прием гостей в своем доме на 24 персоны 22 февраля 1917 года:
"Для этого дня я вытащила все свои чудные вещи, которые с начала войны оставались запертыми в шкапах, и расставила их по обычным местам. У меня была масса мелких вещиц от Фаберже: была огромная коллекция чудных искусственных цветов из драгоценных камней и среди них золотая елочка с мелкими бриллиантами на веточках, как будто льдинками, было много мелких эмалевых вещиц, чудный розовый слон и масса золотых чарок. Их так оказалось много, что я телефонировала сестре, что места не хватает, куда все это ставить. Я была за эти слова жестоко наказана, так как через несколько дней все было разграблено и нечего было ставить.
Весь стол к обеду был украшен ландышами, был поставлен подарок москвичей «сюрту-де-табль», серебряная ваза, наполненная ландышами. Сервированы были мои чудные золоченые десертные тарелки и золоченый десертный сервиз, ножи, вилки и ложки - копия с модели Екатерининских времен, хранившейся в Эрмитаже, подарок Андрея. Я только боялась, чтобы не оказался в последнюю минуту двадцать пятый гость, что часто бывало, и тогда у меня не хватило бы золоченых тарелок и приборов. Весь обед подавался на фарфоре «лимож», который Андрей выписал из Франции, а к рыбе подали «датский» сервиз тарелок с изображением рыб. Под каждую тарелку была положена круглая салфетка из настоящих кружев.
Когда гости вошли в столовую, они пришли в полный восторг от убранства стола, что мне доставило большое удовольствие, так как я каждую мелочь обдумывала и рассчитывала. Обед прошел очень оживленно и удачно, блюда были вкусные и подавались с соответствующими винами. После обеда играли в баккара, и гости засиделись довольно поздно. Это был мой последний прием в Петербурге."
Вскоре балерина стала получать анонимные письма с угрозами физической расправы.
И опять я хочу привести отрывок из её воспоминаний.
"Каждый день приносил все более тревожные вести. Никто не знал, в чем тревога, но чувствовалось, что наступает какая-то гроза, и беспокойное настроение все росло в городе. Сначала это были только слухи, передававшиеся друг другу, и трудно было понять, действительно ли положение серьезно или это только молва нервно настроенного населения. Но в первой половине февраля полицмейстер Четвертого отдела Петербургской стороны, на Каменноостровском проспекте, № 65, генерал Галле по телефону стал настойчиво просить меня хоть на время покинуть столицу с моим сыном, так как, по его словам, с часу на час можно ожидать беспорядков в городе, а мой дом, расположенный в самом начале Каменноостровского проспекта, наиболее подвергается опасности.
Его совет спасать, что могу, из своего дома, пока не поздно, поставил меня в безвыходное положение. Когда я взглянула вокруг себя на все, что было у меня драгоценного в доме, то не знала, что взять, куда везти и на чем, когда кругом уже бушует море. Мои крупные бриллиантовые вещи я дома не держала, они хранились у Фаберже, а дома я держала лишь мелкие вещи, которых было невероятное количество, не говоря уж о столовом серебре и обо всем другом, что было в доме."
Вечером 27 февраля она вместе с сыном и его воспитателем покинула свой особняк. Начались её скитания по Петрограду.
Днем 28 февраля толпа разъяренных людей ворвалась в особняк балерины, знакомство с которым началось с винного погреба. И пошел погром и грабеж. Ворвавшиеся в особняк люди искали балерину и управляющего, но не нашли их. Тогда они схватили главного дворника М.И. Денисова и, приняв его за управляющего, хотели расстрелять. Его вывели во дворик особняка и поставили к стенке. Между тем жена М.И. Денисова всю эту ужасную сцену видела из окна особняка и скончалась от потрясения, поскольку у нее было больное сердце. А главный дворник уцелел, его спас. Георгиевский крест, который он всегда носил на груди.
И только 10 марта 1917 года офицер для поручений Петроградского Общественного Градоначальника обнаружил в особняке вещи балерины, которые еще уцелели после погрома. На наиболее ценные он составил опись:
«Опись вещей г-жи Кшесинской мною 10 марта сего года.
1. Большой серебряный венок.
2. Малый серебряный венок.
3. Малый серебряный венок.
4. Серебряная (вызолоченная внутри) сахарница с таковой же ложкой.
5. Маленькая ваза серебряная вызолоченная (М 1716).
6. Серебряная, вызолоченная солонка за № 11207.
7. Рюмка ликерная вызолоченная.
8. Кольцо серебряное, вызолоченное, салфеточное.
9. Солонка серебряная, вызолоченная, с надписью «От артели плотников».
10. Вазочка, серебряная, вызолоченная.
11. Подвазочник серебряный, вызолоченный, за № 9996 на дне с краю.
12. Ковшик серебряный, вызолоченный, с надписью «на новоселье».
13. Ковшик серебряный вызолоченный с надписью на дне № 10136, эмалью отделанный.
14. Солонка серебряная, плетеная, вызолоченная.
15. Ковшик серебряный, вызолоченный, эмалью отделанный.
16. Ковшик серебряный, вызолоченный, с эмалью, за № 9239.
17. Солонка серебряная в виде лебедя за № 12133 на дне.
18. Вазочка серебряная, вызолоченная с красным стеклом.
19. Подвазочник золотой за № 9996.
20. Солонка золотая, отделанная эмалью за № 452 на дне.
21. Солонка серебряная, вызолоченная.
22. Стакан (бокал малый) серебряный, вызолоченный.
23. Ведерко золоченое.
24. Личная корреспонденция г-жи Кшесинской.
Все эти вещи Кшесинской были подпоручиком отправлены к градоначальнику, у которого балерина позже их взяла и поместила на хранение в банк.
Между тем солдаты мастерских запасного броневого автомобильного дивизиона на митинге решили занять нижний этаж особняка, а вещи, картины и прочее имущество (которое еще оставалось) сохранить, как принадлежащее народу.
В первых числах марта ПК переехал в особняк, а вслед за ним туда переехал и ЦК РСДРП(б).
Так особняк Кшесинской стал штабом большевиков.
В особняк после возвращения из эмиграции в ночь с 3 на 4 апреля 1917 года прибыл В.И. Ленин, и с 4 апреля по 4 июля почти ежедневно бывал в особняке Кшесинской, возглавляя деятельность большевистских организаций. Под его руководством здесь проходили важнейшие большевистские конференции и совещания, а знаменитый балкон особняка служил трибуной для выступлений В.И. Ленина, М.М. Володарского, А.В. Луначарского, А.М. Коллонтай и других большевистских ораторов.
Угловая каменная беседка в саду превратилась в своего рода открытый клуб, где на митингах выступали Я.М. Свердлов, К.Е. Ворошилов, В.И. Невский, Н.И. Подвойский и другие большевистские лидеры.
Еще дважды она побывала в своем доме и рассказала в своей книге об этом:
"Когда я вошла в свой дом, то меня сразу обьял ужас, во что его успели превратить: чудная мраморная лестница, ведушая к вестибюлю и покрытая красным ковром, была завалена книгами, среди которых копошились какие-то женщины. Когда я стала подыматься, эти женщины накинулись на меня, что я хожу по их книгам. Я не выдержала и, возмущённая, сказала им в ответ, что я в своем доме могу ходить как хочу. Меня ввели в нижний кабинет, и тот человек, который меня сопровождал из Таврического Дворца, любезно предложил мне сесть на то кресло, на котором я обыкновенно любила сидеть. Среди находившихся тут солдат один был очень приличный. Когда мой проводник его спросил, почему они так задерживаются в моем доме, то вместо ответа он показал на угловое окно, из которого хорошо был виден Троицкий мост и набережная, и дал нам понять, что им это важно. Я тогда поняла, что это были, очевидно, большевики и что они готовились к новому перевороту. Они хотели удержать за собою удобное место для наблюдения за мостом и для возможного его обстрела. Мой проводник предложил мне позвонить к себе домой по телефону, чтобы предупредить моих, где я сейчас нахожусь. Я вызвала квартиру брата и говорила с Вовой, стараясь его успокоить тем, что вокруг меня хорошие люди и что все благополучно. Мне предложили потом подняться в мою спальню, но это было просто ужасно, что я увидела: чудный ковер, специально мною заказанный в Париже, весь был залит чернилами, вся мебель была вынесена в нижний этаж, из чудного шкапа была вырвана с петлями дверь, все полки вынуты, и там стояли ружья, я поспешила выйти, слишком тяжело было смотреть на это варварство. В моей уборной ванна-бассейн была наполнена окурками. Внизу, в зале, картина была не менее отвратительна: рояль Бехштейна красного дерева был почему-то втиснут в зимний сад, между двумя колоннами, которые, конечно, были сильно этим повреждены.С тяжелым сердцем вышла я снова из своего дома; с такой любовью построенный, вот во что он превратился…
Еще раз я посетила свой дом в сопровождении моего поверенного Хессина. Нас встретил тот самый солдат, что и в первый раз, который был так вежлив со мною. Он повел нас в маленькую угловую гостиную в стиле Людовика XVI, где на полу стояло много ящиков от серебра и футляров от разных вещей. Указывая на них, он мне сказал: «Вы видите, все в полной сохранности», но, как я потом узнала, все ящики и футляры были пустыми, все уже было расхищено. За нами по пятам следовали два матроса и все время о чем-то между собою шептались. Владимиров, который шел рядом с ними, вдруг подошел ко мне и шепнул мне на ухо, чтобы я немедленно покинула дом и не задерживалась ни на секунду. Я последовала его совету, поняв, что что-то важное случилось, и, когда мы вышли на улицу, он мне рассказал, что случайно подслушал разговор двух матросов относительно меня. Я была маленького роста, а в черном пальто и с платком на голове казалась еще того меньше. Владимиров слышал, как они говорили: «А мы думали, что она рослая, а она такая тщедушная, вот тут бы ее и прикончить…» Владимиров был прав, посоветовав мне уйти из дома, пока не поздно.
Проезжая как-то мимо своего дома, я увидела Коллонтай разгуливающей в моем саду в моем горностаевом пальто. Как мне говорили, она воспользовалась и другими моими вещами, но не знаю, насколько это верно."Пройдя через всяческие лишения, откровенную нужду и, потеряв всякие надежды на лучшее, Кшесинская и великий князь Андрей Владимирович решили покинуть Россию, «бежать, бежать от большевиков».
13 (26) февраля 1920 года Кшесинская, сын Володя, великий князь Андрей Владимирович, его мать великая княгиня Мария Павловна покинули Россию и, как выяснилось, навсегда. В марте они уже были во Франции, в местечке Кап д'Ай, на вилле «Алам» (если прочесть наоборот - получится «Маля», учитывая мягкое среднеевропейское "л"), которая была куплена еще в 1914 году. Так началась эмиграция, отныне жизнь балерины навсегда была связана с Францией.
Матильда Феликсовна Кшесинская прожила интереснейшую жизнь и скончалась в возрасте 99 лет (6 декабря 1971 года в Париже), сохранив до конца своих дней ясное сознание и вкус к жизни. Она похоронена в Париже на кладбище Сен Женевьев де Буа.
До последних дней Кшесинская интересовалась Россией. Каждого, кто из России приезжал, будь то балерина труппы Театра оперы и балета им. С.М. Кирова или журналист, словом, каждого, кто находил смелость тайком нанести визит Кшесинской (в 1950-е и 1960-е годы это было небезопасно), она встречала одним и тем же вопросом: «А как там поживает в Петербурге мой особняк? Что в нем сейчас находится?» Она все время рассказывала, какой он был уютный, ухоженный и эти воспоминания согревали её сердце.
Теперь несколько фотографий и история её дворца после революции.
Чего только не было в этом особняке за послереволюционные годы - и приют для дефективных детей, и поликлиника, и Институт общественного питания. Каждый новый этап сопровождался ремонтом, изменение интерьера и исчезновением все большего количества мебели и деталей интерьера.
Таким был дворец в 1917 году.
Фотография 1917 года. Митинг рабочих.
1937 год. В 1938 году после капитального ремонта здания в нем был открыт Музей С.М.Кирова, который просуществовал до 1954 года.
Потом было принято решение создать в нем Музей революции. Ниже - фотография 1975-1980 г.г.
Музей Революции просуществовал до 1991 года. 13 августа 1991 года во Дворце был открыт Государственный Музей политической истории России, который и располагается там до сих пор. В нем существует экспозиция, посвященная бывшей хозяйке особняка - Матильде Кшесинской.
Использованные источники:
http://www.e-reading.club/chapter.php/138394/37/Kshesinskaya_-_Vospominaniya.html, http://www.citywalls.ru/house3962.html, https://pastvu.com, В.Д.Бобров, Б.М.Кириков "Особняк Кшесинской".