Чехов в Иркутске
В свежем номере газеты "Конкурент" вышла моя краеведческая статья о пребывании Чехова в Иркутске. Случилось недоразумение и в печать попал черновик. Публицистичный, ершистый, но, увы, не совсем точный.
У меня нет претензий к редакции "ВСП", мне не стыдно за опубликованный текст, но справедливости ради публикую "крайний" вариант статьи здесь.
Мифы и легенды… о Чехове
Вечером 4 июня 1890 года на берегу Ангары, напротив Московских ворот, стоял тарантас с тремя путниками. Сильный ветер взволновал Ангару и плашкоут всё никак не мог пристать к берегу. Путники - трое военных и один штатский, - грязные, измученные дорогой, только что не молились о том, чтобы паром причалил к берегу. Но он всё не приставал. Но вот произошло чудо - и путешественники смогли въехать в город через Московские ворота. Одним из них был тридцатилетний писатель Антон Чехов, который направлялся на Сахалин, - он и был хозяином тарантаса. Его пассажирами были военный доктор, чья фамилия канула в лету, и два поручика Меллер и фон Шмидт, так же направлявшиеся на Дальний восток.
Подъезжая к Иркутску путники выглядели изрядно уставшими и обносившимися. От Красноярска чеховская повозка ехала больше недели. Собственное транспортное средство, приобретенное в Томске, позволяло передвигаться быстрее, чем на перекладных. Но все равно лошади не могли везти более 200 верст в сутки. Путь писателя протекал по бескрайней тайге, в летней духоте, пыли и дыму пожарищ. Сейчас этот путь стал прямее, на перекладных она занимает чуть более суток, а на своем «тарантасе» - часов 12 непрерывного движения. За 119 лет великий путь на восток не стал комфортнее и безопаснее. Автору этих строк довелось путешествовать автостопом из Красноярска в Иркутск в начале июля 2009 года. Все та же тайга, «ни один ямщик не знает, где он кончается», гравий и щебёнка с проплешинами асфальта, пыль, от которой почему-то не спасают даже закрытые окна авто, те же забытые богом деревни и станции. Даже зловещие придорожные знаки сохранились: в 19 веке по обочинам Иркутского тракта ставили кресты - в местах, где разбойники убивали путников. Сейчас вдоль дороги так же стоят могилки - по лихачам. Об опасности пути напоминают и раскуроченные, стёртые почти до основания, камеры автопокрышек по обочинам.
Писатель в бане. Чеховский путеводитель
Единственным достоверным источником о посещении Чеховым Иркутска являются его частные письма, небольшая заметка в «Восточном обозрении», да записи в книге столоначальника, в которых фиксировались все прибывшие и убывшие в город люди. В письмах писатель мельком описывает город, встречи и впечатления. Поэтому детально установить, как проходила чеховская неделя в Иркутске, маловероятно. Путеводитель по Чеховским местам всегда будет нести на себе налет мистификации, легендарного в нем гораздо больше, чем конкретно-исторического.
И все же. В письмах Чехов упоминает баню, Интендантский сад «с музыкой», музей, гостиницу «Амурское подворье», театр, Сибирский банк и кондитерскую.
В баню измотанные путешественники направились первым же делом. Можно представить, как радовался чистюля Чехов возможности помыться! Старшему коллеге, поэту Александру Плещееву, он напишет из Иркутска: «Когда по приезде в Иркутск я мылся в бане, то с головы моей текла мыльная пена не белого, а пепельно-гнедого цвета, точно я лошадь мыл». Принято считать, что это были Курбатовские бани - самые комфортные бани города (угол Гаврилова и ЦЭСовской набережной, разрушены). Фон Шмидт так описывает их: «Вместо предполагавшейся дымной лачуги… попали в залитый электрическим светом дворец с мраморными ваннами и особой комнатой для ожидающих с мягкой мебелью, коврами, журналами и газетами». Вот только все доступные чудеса тогдашнего комфорта, которыми славились бани Курбатова и Русанова, появились после ремонта - в середине 90-х. Да и известное нам имя эти бани вряд ли тогда носили. Только в 1890 году они были отданы в аренду мещанам-откупщикам. А с 1886 года принадлежали городскому главе Сукачеву и были «народными», т.е. общедоступными. Номеров в них не было, а значит, особой роскоши и быть не могло. Чехова могла принять любая приличная баня Иркутска: Маркевича на Поплавской (Красногвардейская), Очередина близ Кузнецовской больницы (начало бульвара Гагарина) или Шмуклера на Ушаковке. Впрочем, «народные» бани Сукачева были ближайшими к перевозу и можно предположить, что уставшие путники выбрали то, что поближе.
Гостиница «Амурское подворье» (Фурье 1 «а») не отличалась роскошью, но входила в пятерку иркутских гостиниц того времени. Куда престижнее была гостиница «Деко», которая располагалась на углу Большой и Тихвинской (угол Карла Маркса и Сухэ-Батора) и «Московское подворье» на Мелочном базаре (ныне площадь Труда). Но, во-первых, Чехов умел считать деньги, а во-вторых, его спутники к Иркутску растранжирили все деньги. Не исключено, что и номер в гостинице оплачивал писатель. Правда, путешествие в компании трех мотов-офицеров имело и свою приятную сторону. Чехов писал родным, что они «занимаются тем, что распекают всех в гостиницах и на станциях, так что с них страшно деньги брать. Около них и я плачу меньше, чем обыкновенно». В советские годы здание «Амурского подворья» заселили коммуналками. Когда-то иркутский исследователь творчества Чехова Владимир Гайдук предлагал устроить в нем литературный музей с экспозицией по Чехову и даже сумел убедить горсовет признать к тому здание пригодным. В начале 90-х началась реставрация, которая не закончена до сих пор. Нынешний хозяин здания предпочитает строить магазины, а не музеи.
Интендантский сад спускался к Ушаковке от улицы Шелашниковской (Октябрьской революции) - на тот момент единственный городской сад. Ныне о нем напоминает лишь несколько деревьев на территории бывшего завода Куйбышева. А во времена Чехова здесь играл оркестр, были разбиты тенистые аллеи, выкопаны пруды. Беседка в этом саду неоднократно издавалась на открытках. Контора Сибирского торгового банка, крупного финансового учреждения, располагалась на Большой улице (Карла Маркса) в двухэтажном каменном здании с большими окнами. Ныне в банке - отдел Сибирского искусства Художественного музея.
Городской музей и сейчас выполняет свою функцию - здесь отдел истории краеведческого музея. В здании на углу Карла Маркса и бульвара Гагарина работал музей географического общества. Городской театр был деревянным и располагался на месте современного здания Драматического театра имени Охлопкова. Был по тем временам довольно большим - на 600 мест. Вряд ли Чехов был в этом здании. Летом 1890 года городской антрепренер Малевский собирал труппу к новому сезону, потому премьер не было. Впрочем, иркутский театральный мир к тому времени имел представление о Чехове. В заметке «Восточного обозрения» писатель рекомендован как «молодой русский беллетрист, известный городской публике как автор остроумных водевилей и драмы «Иванов», дававшейся в минувший сезон на сцене городского театра». Тот спектакль, к слову, провалился. В апреле 90-го года иркутские актеры играли «Медведя» на благотворительном вечере, а в 1891 году - открывали сезон «Предложением». Очевидно, что Чехов побывал на рынке, иначе откуда ему знать, сколько стоит фунт кедровых орехов (6 коп.) - такие факты в газетах не прочтешь.
Прочие страницы путеводителя мы можем только фантазировать. Некоторые адреса сейчас установить крайне сложно. Так, доподлинно неизвестно, где находился трактир «Таганрог» и кондитерская. Адрес-календарь по Иркутской губернии сообщает, что в 1889 году в Иркутске было 4 кондитерских. Одна из них - кондитерская Штенгеля - располагалась совсем рядом с гостиницей, на углу Котельнической (Фурье) и Большой (Карла Маркса). Вот только осенью того же года Штенгель рекламирует заведение как открывшееся после ремонта. Если этот ремонт начался хотя бы в середине июня, то на карте появляется еще один адрес Чехова. Посетив кондитерскую и рынок, Чехов отметил, что «все адски дорого». Это действительно было так. До проведения железной дороги, практически все продукты питания в Иркутск завозили. И даже когда провели железную дорогу, торты в Иркутске стоили от 5 рублей, конфеты - от 1,5 за штуку.
Иркутск и иркутяне в 1890 году
С младых ногтей каждый иркутянин знает, что Чехов похвалил Иркутск, написав семье: «Иркутск - город интеллигентный… Совсем Европа!». Тщеславные иркутяне усекли длинную цитату и до сих пор находят в ней повод для гордости. А интеллигентность, столь приятно поразившая писателя, заключалась не в людях, а в мощеных улицах, по которым курсировали рессорные пролетки, деревянных тротуарах, в отсутствии «уродливых заборов, нелепых вывесок и пустырей с надписями о том, что нельзя останавливаться». По большому счету, Чехов городу польстил. Читая городскую хронику 1890 года и путеводители, узнаешь, например, что тротуары местами были разрушены, замощена едва ли половина города, не было ни водопровода, ни канализации. Пустырей, огороженных заборами, было немало, поскольку город довольно долго восстанавливался после пожара 1879 года. Ночью Иркутск погружался во тьму, еле освещенную керосиновыми лампами, а в лунные ночи фонарей не зажигали вовсе, из-за чего автор путеводителя рекомендовал носить ночью револьвер.
Поживи Чехов в городе месяц-два, вряд ли город был бы удостоен комплиментов. Так, в июле, по сообщению «Восточного обозрения», в центре города каждую ночь стреляли из револьверов, а городовые вместо трещоток носили дубинки, которыми колотили по ставням и заборам. Такой вот «дикий восток»! Чтобы не превращать Иркутск в Чикаго, городская управа запретила использование огнестрельного оружия, на что хозяева домов справедливо замечали: «если бы полиция сумела обезопасить обывателей от краж и грабежей, то они не стали бы расходоваться на покупку револьверов и напрасную трату зарядов».
Иркутск, по всей видимости, выглядел хорошо только в сравнении с другими губернскими и, особенно, уездными городами. Хорошая баня и чистые простыни - вот, что спасло мнение об Иркутске и стало источником комплимента!
Хроника визита
У исследователей крайне мало информации о том, чем занимался и с кем встречался Чехов в Иркутске. Устанавливается, что он много гулял, причем, одевался «нарочно во всё новое и возможно щеголеватее». Прогулки были не только дневные, но и ночные. В одну из них он чуть было не попал в переделку криминального характера: «Вчера ночью совершал с офицерами экскурсию по городу. Слышал, как кто-то шесть раз протяжно крикнул «караул». Должно быть, душили кого-нибудь. Поехали искать, но никого не нашли». Из иркутской экзотики Чехов вспоминал сибирского кота, «шерсть длинная, мягкая, нрав кроткий», а так же вкус кваса и маринованной черемухи: «Чермуха заменяет здесь и сирень и вишню; говорят, что из черемухи отличное варенье».
В Иркутске Чехов продал свой тарантас. Имя покупателя история не сохранила. Но, думается, что ему здорово повезло с этой сделкой. Некий иркутянин подавал объявления о продаже «прочного, мягкого, казанской работы» тарантаса почти все лето. То ли цену просил высокую, то ли повозка была не ахти какая…
Одна иркутская газета лет пять назад дала экскурсию по чеховским местам Иркутска, среди экспонатов был назван публичный дом в гостинице «Метрополь» (Марата 70 «а», построен в 1901 году). По мнению некоторых биографов, Чехов не был чужд таких заведений. Но в письмах из Сибири есть эпизод, который проливает свет на отношение писателя к продажной любви. В Томске к нему пришел с визитом полицмейстер, который оказался к тому же литератором. Он прочел рассказ, попросил водки, рассказал о своей жизни и предложил посмотреть томские дома терпимости. После экскурсии Чехов напишет: «Вернувшись из домов терпимости. Противно. Два часа ночи».
В комментариях к 14-15 тому полного собрания сочинений есть информация о возможных встречах Чехова. В частности, указывается, что в Иркутске Чехов познакомился с редактором-издателем газеты «Восточное обозрение», политическим ссыльным Иваном Поповым и с писателем Василием Михеевым. На основе этих данных замечательный исследователь сибирской журналистики составил трогательное поэтическое описание встречи в редакции газеты. Увы, но выдающийся редактор газеты «Восточное обозрение» Иван Попов (под его управлением тираж газеты поднялся в 12 раз) принял газету только в 1894 году. Тогда же он стал собирать общество на журфиксы. А редактировал газету тогда юрист Василий Ошурков. С Чеховым Иван Попов встретится в 1904 году, попросит у него контрамарку на «Вишневый сад» и выступит на юбилейном чествовании писателя. С Василием Михеевым, будущим автором романа «Золотые россыпи», вовсе не было нужды назначать встречу в Иркутске. Он жил в Москве. К тому же, очень странно, что Чехов не оставил заметки о встречах с местными интеллектуалами и общественными деятелями в письмах. У него было острое перо на приятные и, особенно, на неприятные встречи. Известно же о встрече с редактором томского «Сибирского вестника» Картамышевым, получившим нелестный отзыв - «местный Ноздрев, пьяница и забулдыга». А об иркутских интеллектуалах - ни слова. Только о девушках, которые холодны «как рыбы», китайцах, «добродушный и неглупый народ.., некоторые имеют потрясающие косы», да добродушных служащих Сибирского торгового банка, которые «угощали папиросами и пригласили на дачу». В мемуарах Попова, кстати, тоже ни намека на эту встречу.
Таким образом, встречи с коллегами, скорее всего, не было. Да и «Восточное обозрение», в отличие от томского «Сибирского вестника», не было обязательным пунктом визита. О сотрудничестве между петербургской и иркутской газетами ничего не известно. С другой стороны, особого интереса к писателю Чехову со стороны иркутян тоже нельзя было ждать. Тридцатилетний Чехов не был популярным в Сибири автором! Авторитетный исследователь творчества писателя Анатолий Собенников приводит данные обращений иркутян в публичную библиотеку за 1891 год, в которых книги Чехова читатели затребовали всего 60 раз. А обращений в год были тысячи. Журналы, в которых печатался Чехов, то же выписывали единицы. В частности, «Новое время», сотрудником которого был Чехов, получали в городе 14 человек. Как видно, прозаик Чехов был аутсайдером читательских предпочтений иркутян. Он - только будущий классик!
Иркутск после Чехова. «Сюжет для небольшого рассказа…»
Иркутск понравился Чехову, а Чехов приглянулся Иркутску. Настолько, что иркутяне начали создавать мифологию вокруг визита писателя. «Интеллигентность» города, теперь, кажется, навечно вписанная в иркутский обиход, требовала достойного ответа. И иркутяне начали выражать благодарность писателю и драматургу. Но таким нелепым образом, что это достойно даже не мягкой чеховской юмористики, а скорее - щедринского сарказма.
В 1940 году улица Чехова появилась на карте города. Так назвали улицу 2-я линия Свердловского предместья. Тогда же Малая Блиновская получила название Колхозная. Оба названия были к месту: Колхозная выходила на Колхозный рынок, Чехов оказался в теплой компании - между улицами Жуковского и Ломоносова, по соседству с Гоголем, Чернышевским и прочими приличными людьми. Но в 1954 году - к пятидесятилетию смерти писателя городские власти посчитали, что негоже именем классика именовать улицу на окраине и поменяли улицы названиями. Чехов переселился в центр города - между Фурье и Бабушкиным, где и пребывает до сих пор. А Колхозная выпирает из «литературного» контекста Глазкова.
В 1944 году отделение союза писателей СССР и редакция газеты «Восточно-Сибирская правда» увековечили пребывание Чехова в Иркутске на памятной доске и повесили ее на видном месте - на углу Фурье и Карла Маркса. Автором ее был Лазарь Дубиновский - молодой молдавский скульптор, учившийся ваянию в Бухаресте и Париже. В Иркутске он проходил реабилитацию после тяжелого ранения, а после войны вернулся на Родину, где до сих пор считается одним из выдающихся скульпторов XX века. Доску отлили из чугуна, а сам портрет - из бронзы. Не позднее 1978 года чугунную доску либо «одели» в мраморную плиту, либо вовсе заменили. Вот только дом, где на самом деле находилась искомая гостиница, стоит во дворе. А дом с табличкой, так же как и улица Чехова, к писателю имеет лишь касательное отношение.
Когда Владимир Гайдук спросил у одного из «застрельщиков» проекта писателя Гавриила Кунгурова, отчего табличка была повешена «не там», тот только пожал плечами: - На Амурском подворье эту доску, кроме жильцов, никто не увидит, а на здании, которое выходит фасадом на нынешнюю улицу Карла Маркса, ее может заметить каждый иркутянин.
«Такое решение, видимо, удовлетворяло общественное честолюбие горожан и желание тогдашних властей», - резюмировал исследователь.
Прекрасные городские легенды о посещении великим писателем Иркутска убаюкали общество, и город почти не заметил, как потерял и этот знак пребывания Чехова в Иркутске. После реставрации дома на углу Маркса и Фурье в конце 90 - начале 2000 годов доска пропала. Ни «новые» хозяева здания - управление казначейства, ни предприятие, красившее фасад, ни сотрудники центра по сохранению наследия не могут припомнить, куда она исчезла.
В следующем году Россия будет отмечать 150 лет со дня рождения Чехова, а Иркутск - 120 лет его посещения. Поскольку мы вспоминаем о писателях только по круглым датам, можно предсказать, что в 2010 году мы не раз услышим, что Иркутск - «город интеллигентный» и что он «совсем Европа». Говорят, что доска будет восстановлена к 350-летию; место ее водружения до сих пор неизвестно. Но если она появится на том же перекрестке - вряд ли мы сможем примерить комплименты XIX века к нам, сегодняшним.
Иллюстрации:
1. Плашкоутный перевоз на Московском тракте (из книги С.И. Медведева "Иркутск на почтовых открытках (1899-1917)", Иркутск, 1996;
2. Чехов перед отправкой на Сахалин, фото 1890 года (взято с сайта www.apchekhov.ru)
3. Музей географического общества (из книги С.И. Медведева "Иркутск на почтовых открытках (1899-1917)", Иркутск, 1996);
4. Иркутский театр, сгоревший в 1890 году. (Открытка отсканированы из книги П.Г. Маляревского "Очерк из истории театральной культуры Сибири", Иркутск, 1957)
5.. Интендантский сад (из книги С.И. Медведева "Иркутск на почтовых открытках (1899-1917)", Иркутск, 1996)
6. Фото здания, в котором располагался Сибирский торговый банк (взято с сайта Областного художественного музея)
7. Та самая доска на Карла Маркса (фото из архива ЦСН). &
Работа это интересная, я ее буду продолжать! Я с удовольствием покопался в старых газетах и собираюсь это делать впредь. Уж очень интересно найти, где находился иркутский "Таганрог"! %-)
У меня нет претензий к редакции "ВСП", мне не стыдно за опубликованный текст, но справедливости ради публикую "крайний" вариант статьи здесь.
Мифы и легенды… о Чехове
Вечером 4 июня 1890 года на берегу Ангары, напротив Московских ворот, стоял тарантас с тремя путниками. Сильный ветер взволновал Ангару и плашкоут всё никак не мог пристать к берегу. Путники - трое военных и один штатский, - грязные, измученные дорогой, только что не молились о том, чтобы паром причалил к берегу. Но он всё не приставал. Но вот произошло чудо - и путешественники смогли въехать в город через Московские ворота. Одним из них был тридцатилетний писатель Антон Чехов, который направлялся на Сахалин, - он и был хозяином тарантаса. Его пассажирами были военный доктор, чья фамилия канула в лету, и два поручика Меллер и фон Шмидт, так же направлявшиеся на Дальний восток.
Подъезжая к Иркутску путники выглядели изрядно уставшими и обносившимися. От Красноярска чеховская повозка ехала больше недели. Собственное транспортное средство, приобретенное в Томске, позволяло передвигаться быстрее, чем на перекладных. Но все равно лошади не могли везти более 200 верст в сутки. Путь писателя протекал по бескрайней тайге, в летней духоте, пыли и дыму пожарищ. Сейчас этот путь стал прямее, на перекладных она занимает чуть более суток, а на своем «тарантасе» - часов 12 непрерывного движения. За 119 лет великий путь на восток не стал комфортнее и безопаснее. Автору этих строк довелось путешествовать автостопом из Красноярска в Иркутск в начале июля 2009 года. Все та же тайга, «ни один ямщик не знает, где он кончается», гравий и щебёнка с проплешинами асфальта, пыль, от которой почему-то не спасают даже закрытые окна авто, те же забытые богом деревни и станции. Даже зловещие придорожные знаки сохранились: в 19 веке по обочинам Иркутского тракта ставили кресты - в местах, где разбойники убивали путников. Сейчас вдоль дороги так же стоят могилки - по лихачам. Об опасности пути напоминают и раскуроченные, стёртые почти до основания, камеры автопокрышек по обочинам.
Писатель в бане. Чеховский путеводитель
Единственным достоверным источником о посещении Чеховым Иркутска являются его частные письма, небольшая заметка в «Восточном обозрении», да записи в книге столоначальника, в которых фиксировались все прибывшие и убывшие в город люди. В письмах писатель мельком описывает город, встречи и впечатления. Поэтому детально установить, как проходила чеховская неделя в Иркутске, маловероятно. Путеводитель по Чеховским местам всегда будет нести на себе налет мистификации, легендарного в нем гораздо больше, чем конкретно-исторического.
И все же. В письмах Чехов упоминает баню, Интендантский сад «с музыкой», музей, гостиницу «Амурское подворье», театр, Сибирский банк и кондитерскую.
В баню измотанные путешественники направились первым же делом. Можно представить, как радовался чистюля Чехов возможности помыться! Старшему коллеге, поэту Александру Плещееву, он напишет из Иркутска: «Когда по приезде в Иркутск я мылся в бане, то с головы моей текла мыльная пена не белого, а пепельно-гнедого цвета, точно я лошадь мыл». Принято считать, что это были Курбатовские бани - самые комфортные бани города (угол Гаврилова и ЦЭСовской набережной, разрушены). Фон Шмидт так описывает их: «Вместо предполагавшейся дымной лачуги… попали в залитый электрическим светом дворец с мраморными ваннами и особой комнатой для ожидающих с мягкой мебелью, коврами, журналами и газетами». Вот только все доступные чудеса тогдашнего комфорта, которыми славились бани Курбатова и Русанова, появились после ремонта - в середине 90-х. Да и известное нам имя эти бани вряд ли тогда носили. Только в 1890 году они были отданы в аренду мещанам-откупщикам. А с 1886 года принадлежали городскому главе Сукачеву и были «народными», т.е. общедоступными. Номеров в них не было, а значит, особой роскоши и быть не могло. Чехова могла принять любая приличная баня Иркутска: Маркевича на Поплавской (Красногвардейская), Очередина близ Кузнецовской больницы (начало бульвара Гагарина) или Шмуклера на Ушаковке. Впрочем, «народные» бани Сукачева были ближайшими к перевозу и можно предположить, что уставшие путники выбрали то, что поближе.
Гостиница «Амурское подворье» (Фурье 1 «а») не отличалась роскошью, но входила в пятерку иркутских гостиниц того времени. Куда престижнее была гостиница «Деко», которая располагалась на углу Большой и Тихвинской (угол Карла Маркса и Сухэ-Батора) и «Московское подворье» на Мелочном базаре (ныне площадь Труда). Но, во-первых, Чехов умел считать деньги, а во-вторых, его спутники к Иркутску растранжирили все деньги. Не исключено, что и номер в гостинице оплачивал писатель. Правда, путешествие в компании трех мотов-офицеров имело и свою приятную сторону. Чехов писал родным, что они «занимаются тем, что распекают всех в гостиницах и на станциях, так что с них страшно деньги брать. Около них и я плачу меньше, чем обыкновенно». В советские годы здание «Амурского подворья» заселили коммуналками. Когда-то иркутский исследователь творчества Чехова Владимир Гайдук предлагал устроить в нем литературный музей с экспозицией по Чехову и даже сумел убедить горсовет признать к тому здание пригодным. В начале 90-х началась реставрация, которая не закончена до сих пор. Нынешний хозяин здания предпочитает строить магазины, а не музеи.
Интендантский сад спускался к Ушаковке от улицы Шелашниковской (Октябрьской революции) - на тот момент единственный городской сад. Ныне о нем напоминает лишь несколько деревьев на территории бывшего завода Куйбышева. А во времена Чехова здесь играл оркестр, были разбиты тенистые аллеи, выкопаны пруды. Беседка в этом саду неоднократно издавалась на открытках. Контора Сибирского торгового банка, крупного финансового учреждения, располагалась на Большой улице (Карла Маркса) в двухэтажном каменном здании с большими окнами. Ныне в банке - отдел Сибирского искусства Художественного музея.
Городской музей и сейчас выполняет свою функцию - здесь отдел истории краеведческого музея. В здании на углу Карла Маркса и бульвара Гагарина работал музей географического общества. Городской театр был деревянным и располагался на месте современного здания Драматического театра имени Охлопкова. Был по тем временам довольно большим - на 600 мест. Вряд ли Чехов был в этом здании. Летом 1890 года городской антрепренер Малевский собирал труппу к новому сезону, потому премьер не было. Впрочем, иркутский театральный мир к тому времени имел представление о Чехове. В заметке «Восточного обозрения» писатель рекомендован как «молодой русский беллетрист, известный городской публике как автор остроумных водевилей и драмы «Иванов», дававшейся в минувший сезон на сцене городского театра». Тот спектакль, к слову, провалился. В апреле 90-го года иркутские актеры играли «Медведя» на благотворительном вечере, а в 1891 году - открывали сезон «Предложением». Очевидно, что Чехов побывал на рынке, иначе откуда ему знать, сколько стоит фунт кедровых орехов (6 коп.) - такие факты в газетах не прочтешь.
Прочие страницы путеводителя мы можем только фантазировать. Некоторые адреса сейчас установить крайне сложно. Так, доподлинно неизвестно, где находился трактир «Таганрог» и кондитерская. Адрес-календарь по Иркутской губернии сообщает, что в 1889 году в Иркутске было 4 кондитерских. Одна из них - кондитерская Штенгеля - располагалась совсем рядом с гостиницей, на углу Котельнической (Фурье) и Большой (Карла Маркса). Вот только осенью того же года Штенгель рекламирует заведение как открывшееся после ремонта. Если этот ремонт начался хотя бы в середине июня, то на карте появляется еще один адрес Чехова. Посетив кондитерскую и рынок, Чехов отметил, что «все адски дорого». Это действительно было так. До проведения железной дороги, практически все продукты питания в Иркутск завозили. И даже когда провели железную дорогу, торты в Иркутске стоили от 5 рублей, конфеты - от 1,5 за штуку.
Иркутск и иркутяне в 1890 году
С младых ногтей каждый иркутянин знает, что Чехов похвалил Иркутск, написав семье: «Иркутск - город интеллигентный… Совсем Европа!». Тщеславные иркутяне усекли длинную цитату и до сих пор находят в ней повод для гордости. А интеллигентность, столь приятно поразившая писателя, заключалась не в людях, а в мощеных улицах, по которым курсировали рессорные пролетки, деревянных тротуарах, в отсутствии «уродливых заборов, нелепых вывесок и пустырей с надписями о том, что нельзя останавливаться». По большому счету, Чехов городу польстил. Читая городскую хронику 1890 года и путеводители, узнаешь, например, что тротуары местами были разрушены, замощена едва ли половина города, не было ни водопровода, ни канализации. Пустырей, огороженных заборами, было немало, поскольку город довольно долго восстанавливался после пожара 1879 года. Ночью Иркутск погружался во тьму, еле освещенную керосиновыми лампами, а в лунные ночи фонарей не зажигали вовсе, из-за чего автор путеводителя рекомендовал носить ночью револьвер.
Поживи Чехов в городе месяц-два, вряд ли город был бы удостоен комплиментов. Так, в июле, по сообщению «Восточного обозрения», в центре города каждую ночь стреляли из револьверов, а городовые вместо трещоток носили дубинки, которыми колотили по ставням и заборам. Такой вот «дикий восток»! Чтобы не превращать Иркутск в Чикаго, городская управа запретила использование огнестрельного оружия, на что хозяева домов справедливо замечали: «если бы полиция сумела обезопасить обывателей от краж и грабежей, то они не стали бы расходоваться на покупку револьверов и напрасную трату зарядов».
Иркутск, по всей видимости, выглядел хорошо только в сравнении с другими губернскими и, особенно, уездными городами. Хорошая баня и чистые простыни - вот, что спасло мнение об Иркутске и стало источником комплимента!
Хроника визита
У исследователей крайне мало информации о том, чем занимался и с кем встречался Чехов в Иркутске. Устанавливается, что он много гулял, причем, одевался «нарочно во всё новое и возможно щеголеватее». Прогулки были не только дневные, но и ночные. В одну из них он чуть было не попал в переделку криминального характера: «Вчера ночью совершал с офицерами экскурсию по городу. Слышал, как кто-то шесть раз протяжно крикнул «караул». Должно быть, душили кого-нибудь. Поехали искать, но никого не нашли». Из иркутской экзотики Чехов вспоминал сибирского кота, «шерсть длинная, мягкая, нрав кроткий», а так же вкус кваса и маринованной черемухи: «Чермуха заменяет здесь и сирень и вишню; говорят, что из черемухи отличное варенье».
В Иркутске Чехов продал свой тарантас. Имя покупателя история не сохранила. Но, думается, что ему здорово повезло с этой сделкой. Некий иркутянин подавал объявления о продаже «прочного, мягкого, казанской работы» тарантаса почти все лето. То ли цену просил высокую, то ли повозка была не ахти какая…
Одна иркутская газета лет пять назад дала экскурсию по чеховским местам Иркутска, среди экспонатов был назван публичный дом в гостинице «Метрополь» (Марата 70 «а», построен в 1901 году). По мнению некоторых биографов, Чехов не был чужд таких заведений. Но в письмах из Сибири есть эпизод, который проливает свет на отношение писателя к продажной любви. В Томске к нему пришел с визитом полицмейстер, который оказался к тому же литератором. Он прочел рассказ, попросил водки, рассказал о своей жизни и предложил посмотреть томские дома терпимости. После экскурсии Чехов напишет: «Вернувшись из домов терпимости. Противно. Два часа ночи».
В комментариях к 14-15 тому полного собрания сочинений есть информация о возможных встречах Чехова. В частности, указывается, что в Иркутске Чехов познакомился с редактором-издателем газеты «Восточное обозрение», политическим ссыльным Иваном Поповым и с писателем Василием Михеевым. На основе этих данных замечательный исследователь сибирской журналистики составил трогательное поэтическое описание встречи в редакции газеты. Увы, но выдающийся редактор газеты «Восточное обозрение» Иван Попов (под его управлением тираж газеты поднялся в 12 раз) принял газету только в 1894 году. Тогда же он стал собирать общество на журфиксы. А редактировал газету тогда юрист Василий Ошурков. С Чеховым Иван Попов встретится в 1904 году, попросит у него контрамарку на «Вишневый сад» и выступит на юбилейном чествовании писателя. С Василием Михеевым, будущим автором романа «Золотые россыпи», вовсе не было нужды назначать встречу в Иркутске. Он жил в Москве. К тому же, очень странно, что Чехов не оставил заметки о встречах с местными интеллектуалами и общественными деятелями в письмах. У него было острое перо на приятные и, особенно, на неприятные встречи. Известно же о встрече с редактором томского «Сибирского вестника» Картамышевым, получившим нелестный отзыв - «местный Ноздрев, пьяница и забулдыга». А об иркутских интеллектуалах - ни слова. Только о девушках, которые холодны «как рыбы», китайцах, «добродушный и неглупый народ.., некоторые имеют потрясающие косы», да добродушных служащих Сибирского торгового банка, которые «угощали папиросами и пригласили на дачу». В мемуарах Попова, кстати, тоже ни намека на эту встречу.
Таким образом, встречи с коллегами, скорее всего, не было. Да и «Восточное обозрение», в отличие от томского «Сибирского вестника», не было обязательным пунктом визита. О сотрудничестве между петербургской и иркутской газетами ничего не известно. С другой стороны, особого интереса к писателю Чехову со стороны иркутян тоже нельзя было ждать. Тридцатилетний Чехов не был популярным в Сибири автором! Авторитетный исследователь творчества писателя Анатолий Собенников приводит данные обращений иркутян в публичную библиотеку за 1891 год, в которых книги Чехова читатели затребовали всего 60 раз. А обращений в год были тысячи. Журналы, в которых печатался Чехов, то же выписывали единицы. В частности, «Новое время», сотрудником которого был Чехов, получали в городе 14 человек. Как видно, прозаик Чехов был аутсайдером читательских предпочтений иркутян. Он - только будущий классик!
Иркутск после Чехова. «Сюжет для небольшого рассказа…»
Иркутск понравился Чехову, а Чехов приглянулся Иркутску. Настолько, что иркутяне начали создавать мифологию вокруг визита писателя. «Интеллигентность» города, теперь, кажется, навечно вписанная в иркутский обиход, требовала достойного ответа. И иркутяне начали выражать благодарность писателю и драматургу. Но таким нелепым образом, что это достойно даже не мягкой чеховской юмористики, а скорее - щедринского сарказма.
В 1940 году улица Чехова появилась на карте города. Так назвали улицу 2-я линия Свердловского предместья. Тогда же Малая Блиновская получила название Колхозная. Оба названия были к месту: Колхозная выходила на Колхозный рынок, Чехов оказался в теплой компании - между улицами Жуковского и Ломоносова, по соседству с Гоголем, Чернышевским и прочими приличными людьми. Но в 1954 году - к пятидесятилетию смерти писателя городские власти посчитали, что негоже именем классика именовать улицу на окраине и поменяли улицы названиями. Чехов переселился в центр города - между Фурье и Бабушкиным, где и пребывает до сих пор. А Колхозная выпирает из «литературного» контекста Глазкова.
В 1944 году отделение союза писателей СССР и редакция газеты «Восточно-Сибирская правда» увековечили пребывание Чехова в Иркутске на памятной доске и повесили ее на видном месте - на углу Фурье и Карла Маркса. Автором ее был Лазарь Дубиновский - молодой молдавский скульптор, учившийся ваянию в Бухаресте и Париже. В Иркутске он проходил реабилитацию после тяжелого ранения, а после войны вернулся на Родину, где до сих пор считается одним из выдающихся скульпторов XX века. Доску отлили из чугуна, а сам портрет - из бронзы. Не позднее 1978 года чугунную доску либо «одели» в мраморную плиту, либо вовсе заменили. Вот только дом, где на самом деле находилась искомая гостиница, стоит во дворе. А дом с табличкой, так же как и улица Чехова, к писателю имеет лишь касательное отношение.
Когда Владимир Гайдук спросил у одного из «застрельщиков» проекта писателя Гавриила Кунгурова, отчего табличка была повешена «не там», тот только пожал плечами: - На Амурском подворье эту доску, кроме жильцов, никто не увидит, а на здании, которое выходит фасадом на нынешнюю улицу Карла Маркса, ее может заметить каждый иркутянин.
«Такое решение, видимо, удовлетворяло общественное честолюбие горожан и желание тогдашних властей», - резюмировал исследователь.
Прекрасные городские легенды о посещении великим писателем Иркутска убаюкали общество, и город почти не заметил, как потерял и этот знак пребывания Чехова в Иркутске. После реставрации дома на углу Маркса и Фурье в конце 90 - начале 2000 годов доска пропала. Ни «новые» хозяева здания - управление казначейства, ни предприятие, красившее фасад, ни сотрудники центра по сохранению наследия не могут припомнить, куда она исчезла.
В следующем году Россия будет отмечать 150 лет со дня рождения Чехова, а Иркутск - 120 лет его посещения. Поскольку мы вспоминаем о писателях только по круглым датам, можно предсказать, что в 2010 году мы не раз услышим, что Иркутск - «город интеллигентный» и что он «совсем Европа». Говорят, что доска будет восстановлена к 350-летию; место ее водружения до сих пор неизвестно. Но если она появится на том же перекрестке - вряд ли мы сможем примерить комплименты XIX века к нам, сегодняшним.
Иллюстрации:
1. Плашкоутный перевоз на Московском тракте (из книги С.И. Медведева "Иркутск на почтовых открытках (1899-1917)", Иркутск, 1996;
2. Чехов перед отправкой на Сахалин, фото 1890 года (взято с сайта www.apchekhov.ru)
3. Музей географического общества (из книги С.И. Медведева "Иркутск на почтовых открытках (1899-1917)", Иркутск, 1996);
4. Иркутский театр, сгоревший в 1890 году. (Открытка отсканированы из книги П.Г. Маляревского "Очерк из истории театральной культуры Сибири", Иркутск, 1957)
5.. Интендантский сад (из книги С.И. Медведева "Иркутск на почтовых открытках (1899-1917)", Иркутск, 1996)
6. Фото здания, в котором располагался Сибирский торговый банк (взято с сайта Областного художественного музея)
7. Та самая доска на Карла Маркса (фото из архива ЦСН). &
Работа это интересная, я ее буду продолжать! Я с удовольствием покопался в старых газетах и собираюсь это делать впредь. Уж очень интересно найти, где находился иркутский "Таганрог"! %-)