* * *
Страсти-то какие.
Ван Гог, «Жнец» 1889
Письмо к брату, 6 сентября 1889 (из клиники для душевнобольных в Сен-Реми):
«Сейчас мучаюсь над одной вещью - начата еще до приступа, - над «Жнецом». Этюд выполнен целиком в желтом и густыми мазками, но мотив прост и красив. В этом жнеце мне представляется некая неясная фигура, дьявольски борющаяся в раскалённой жаре за то, чтобы закончить свою работу. В нем я вижу образ смерти в том смысле, что человечество - это колос, который предстоит сжать. Следовательно, «Жнец» является, так сказать, противоположностью «Сеятелю», которого я пробовал написать раньше. Но в этом олицетворении смерти нет ничего печального - все происходит на ярком свету, под солнцем, заливающим все своими лучами цвета червонного золота» .
«Уф! «Жнец» завершен. Мне думается, это одна из вещей, которые ты повесишь у себя дома. Это образ смерти в том виде, в каком нам являет его великая книга природы, но я попробовал сообщить картине "почти улыбающееся" настроение. Она выдержана в желтом - бледно- и светло-желтом, за исключением фиолетовой линии холмов, и это кажется мне довольно забавным - я-то ведь смотрел на пейзаж сквозь зарешеченное окно одиночки. И знаешь ли, на что я надеюсь, раз уж у меня опять появилась надежда? На то, что для тебя семья станет тем же, чем стала для меня природа - глыбы земли, трава, желтые хлеба, крестьяне, то есть на то, что твоя любовь к людям поможет тебе не только работать, но утешиться и восстановить свои силы, когда в том явится потребность.
Уверен, что мама поймет мою работу: она ведь так же проста, как грубые гравюры на дереве, какие встречаешь в деревенских календарях».
Драматическое пояснение Н.Смирнова:
«В Сен-Реми, а затем в Овере изменения в его искусстве обозначились еще резче. Человек и природа вступили в полосу неразрешимых противоречий. Время Сеятеля миновало. Наступило время Жнеца. Клубятся охваченные каким-то внутренним порывом пшеничные колосья. Под действием мощных динамических сил содрогается земля, выгибаясь у горизонта ломаной линией гор. Над ними желтые, как бы также пшеничные небо и солнце. Все действие сконцентрировано на маленьком клочке огороженного поля. В водовороте извивающихся форм и стремительных мазков почти не заметна крошечная фигурка жнеца, серпом прокладывающего себе дорогу. Между ним и природой происходит отчаянная схватка, исход которой предрешен. Человеку не одолеть грозных стихий земли и неба. Он лишь жалкая песчинка («Дорога в Провансе») перед лицом космических коллизий, помимо своей воли втянутая в страшный круговорот. Само существование его в этом мире огня кажется неестественным и невероятным. Может быть, поэтому большая часть вангоговских пейзажей, написанных в Сен-Реми, безлюдна».
«Итак, трагический перелом свершился. Он во всем: в мировоззрении, в сюжетах картин, в способах выражения. Вместо Сеятеля - Жнец, вместо желтых подсолнухов - зловещие черно-зеленые кипарисы, вместо величественных пространств долины Кро - стиснутая горами, как бы вздыбившаяся земля, вместо монолитных цветовых плоскостей - бешеный вихрь мелких пульсирующих мазков».
Ван Гог, «Жнец» 1889
Письмо к брату, 6 сентября 1889 (из клиники для душевнобольных в Сен-Реми):
«Сейчас мучаюсь над одной вещью - начата еще до приступа, - над «Жнецом». Этюд выполнен целиком в желтом и густыми мазками, но мотив прост и красив. В этом жнеце мне представляется некая неясная фигура, дьявольски борющаяся в раскалённой жаре за то, чтобы закончить свою работу. В нем я вижу образ смерти в том смысле, что человечество - это колос, который предстоит сжать. Следовательно, «Жнец» является, так сказать, противоположностью «Сеятелю», которого я пробовал написать раньше. Но в этом олицетворении смерти нет ничего печального - все происходит на ярком свету, под солнцем, заливающим все своими лучами цвета червонного золота» .
«Уф! «Жнец» завершен. Мне думается, это одна из вещей, которые ты повесишь у себя дома. Это образ смерти в том виде, в каком нам являет его великая книга природы, но я попробовал сообщить картине "почти улыбающееся" настроение. Она выдержана в желтом - бледно- и светло-желтом, за исключением фиолетовой линии холмов, и это кажется мне довольно забавным - я-то ведь смотрел на пейзаж сквозь зарешеченное окно одиночки. И знаешь ли, на что я надеюсь, раз уж у меня опять появилась надежда? На то, что для тебя семья станет тем же, чем стала для меня природа - глыбы земли, трава, желтые хлеба, крестьяне, то есть на то, что твоя любовь к людям поможет тебе не только работать, но утешиться и восстановить свои силы, когда в том явится потребность.
Уверен, что мама поймет мою работу: она ведь так же проста, как грубые гравюры на дереве, какие встречаешь в деревенских календарях».
Драматическое пояснение Н.Смирнова:
«В Сен-Реми, а затем в Овере изменения в его искусстве обозначились еще резче. Человек и природа вступили в полосу неразрешимых противоречий. Время Сеятеля миновало. Наступило время Жнеца. Клубятся охваченные каким-то внутренним порывом пшеничные колосья. Под действием мощных динамических сил содрогается земля, выгибаясь у горизонта ломаной линией гор. Над ними желтые, как бы также пшеничные небо и солнце. Все действие сконцентрировано на маленьком клочке огороженного поля. В водовороте извивающихся форм и стремительных мазков почти не заметна крошечная фигурка жнеца, серпом прокладывающего себе дорогу. Между ним и природой происходит отчаянная схватка, исход которой предрешен. Человеку не одолеть грозных стихий земли и неба. Он лишь жалкая песчинка («Дорога в Провансе») перед лицом космических коллизий, помимо своей воли втянутая в страшный круговорот. Само существование его в этом мире огня кажется неестественным и невероятным. Может быть, поэтому большая часть вангоговских пейзажей, написанных в Сен-Реми, безлюдна».
«Итак, трагический перелом свершился. Он во всем: в мировоззрении, в сюжетах картин, в способах выражения. Вместо Сеятеля - Жнец, вместо желтых подсолнухов - зловещие черно-зеленые кипарисы, вместо величественных пространств долины Кро - стиснутая горами, как бы вздыбившаяся земля, вместо монолитных цветовых плоскостей - бешеный вихрь мелких пульсирующих мазков».