Тетя Вася
Мой цветочек в "Венок сказок"
(пишу без лж-ката, извините, потому что тут все падает и рушится: тыкнешь на кат, а жж уже и помер)
Тетя Вася
Радуйся, дорогая, и скажи спасибо, что у тебя тоже есть крестная! - вспомнилось вдруг, а вслед за этим - вкус каких-то диковиных конфет, а потом - как предательски горели уши, когда читала перед всем классом "Валя, Валентина"... Все, оказывается, не исчезло, а лежало где-то на дне памяти. Столько лет прошло! Уже и комсомольские собрания, и, вообще, вся та страна, которую покидали в девяностом, и которой реально уже давно нет, казалось, остались в прошлой жизни. Шатким мосточком в ту жизнь был сайт "Одноклассники.ру". Девчонки, разменявшие шестой десяток, вспоминали старые шутки: "А помнишь, ты говорила, что муж еврей - это не роскошь, а средство передвижения?" И обе смеялись одинаковыми желтыми смайликами. И вдруг - это: "Тетя Вася умирает, приезжай". Сначала показалось чьей-то неуместной шуткой. Но потом, слой за слоем, память начала открывать свои тайники, пока не добралась до крестной Василисы (даже имя у нее было не как у всех!). "И что я поеду, - говорила себе Лена, - я и видела-то ее последний раз лет сорок назад! Кто она мне? Ладно бы хоть я была православной, а то вон в голове только - не забыть мацы и мацовой муки купить. Крестная. Бред какой-то!" Но в правом виске отчетливо стучало: "Надо! Надо ехать!"
- Я поеду!- громко сказала она, будто приготовившись защищать свое не слишком логичное решение. Но Макс даже не думал возражать:
- Разумеется! Я, вообще, не понимаю, почему ты до сих пор сидишь в Одноклассниках, а не заказываешь билет. Туда есть прямые полеты?
- Куда? До Борисоглебского монастыря?
- Ну, я не знаю... До Ростова, например...
- Смеешься? До Ростова электричкой с Ярославского вокзала, а там - автобусом.
Боже мой, даже это в памяти хранилось сорок лет!
Билеты на электричку по интернету заказать не удалось: "Продажа электронных ЖД билетов временно недоступна" - вежливо ответил сайт. Как-будто вот буквально минуту назад - да хоть до самого монастыря, а сейчас временные трудности с килобайтами.
- Ничего, купишь там в автомате. Деньги меняй на вокзале, а не в Шереметьево,- шурша колесами чемодана по плиткам аэропорта Бен-Гурион, наставлял Макс, так, словно сам минимум раз в месяц летает к крестной.
В Москве все было как-то непривычно: другие люди, другие автобусы, другие деньги и автоматы... Двадцать лет прошло, что ж вы хотите! И только Ярославский вокзал выглядывал из под рекламных плакатов знакомым лицом. Электричка была старая, раздолбанная, с деревянными лавками. Это почему-то сразу примирило Лену с окружающей действительностью и она задремала, облокотившись на чемодан.
Проехав Сергиев Посад, электричка вдруг резко остановилась, оборвав ленин сон на самом интересном месте. По радио объявили, что по техническим причинам остановка продлится двадцать минут.
- Опять рельсу спилили - ироды, - пояснила сидящая рядом старушка, - пойди, дочка, покури пока. Я за твоим скарбом пригляжу.
Лена обрадовалась подвернувшейся возможности, поблагодарила бабушку и вышла на свежий воздух. "Ну и чаща!" - подумала она и нащупала пачку сигарет в кармане куртки. Это оказалась "Ява" - и когда успела купить? Зажигалки в привычном месте не оказалось, зато при тщательном исследовании дырки в кармане под подкладкой обнаружился коробок. "Спичечная фабрика Балабаново" - значилось на нем. Куртка-то еще из Союза: видать так двадцать лет и пролежал. Ну, конечно, вот и написано ж "1989г."
- Природой любуетесь? - отвлек ее от расчетов пожилой мужчина в черном плаще, со странной тростью. Лицо его показалось Лене смутно знакомым.
- Да-а-а, - протянула она, - у нас такого дикого буйства не найти. Леса без подлеска, а к августу и травы-то уже практически нет - солнце.
- Что вы говорите! - изумился незнакомец. - Но разве это настоящее буйство? Вот пойдемте, я вам покажу... - и поймав ее взгляд, добавил, - успеем к отправлению, не волнуйтесь, она еще двадцать минут простоит, как минимум.
Он взял ее за руку и потянул в лес. И почему она так легко согласилась? Какая-то власть была у этого человека над ней. "Иван-да-марья! Львиный зев!"- всплывали в памяти названия обступивших тропинку цветов. Цветов становилось все больше, названий уже не удавалось вспомнить, только какой-то сумашедший восторг, переполняющий грудную клетку и выплескивающийся в бессмысленных междометиях. Пруд! И плакучая ива над прудом! И лилии! И белые лебеди с тонкими, изящно выгнутыми шеями! Дыхание перехватило. И тут он развернулся, прижал ее к себе и поцеловал в онемевшие от восторга губы. И она поняла, что готова прожить с ним здесь вечность...
- А как же Василиса? - осободившись, неуверенно спросила она.
- Василиса.. Мы с ней давно... Ну, в общем, она поймет. Она все поймет, не волнуйся.
И Лена перестала волноваться, как по мановению волшебной палочки.
Она уже представила себе дворец, но дом оказался простым и без излишеств, хотя обставленным со вкусом. Время потекло незаметно и весело. Купались в пруду, собирали грибы и ягоды, варили варенье... Иногда заходили гости, странноватые, но веселые и дружелюбные.
Однажды утром она почувствовала, что что-то не так, что в глазах его убавился блеск а на лбу появилась новая морщина.
- Ты чем-то обеспокоен? - спросила она.
- Прости, любимая. У всех сказок должен быть счастливый конец. Беда только, что счастье у каждого свое, и не всегда счастье одного может уживаться со счастьем другого. Я говорю непонятно, но ты все потом поймешь сама. И простишь. Как Василиса. А сейчас я должен приковать тебя к этому дереву. Так надо.
Она не сопротивлялась, только смотрела глазами, полными слез, как он пристегивал к ногам тяжелые браслеты, как обматывал цепь вокруг ствола дуба, под которым столько счастливых часов они провели в разговорах и поцелуях. Он не успел положить молоток, как ворота распахнулись и ворвался неприятного вида мужик в грязных сапогах и потрепаной телогрейке.
- Выходи, Кощей! Смерть твоя пришла! Она тут - в яйце! Узнаешь яйцо, злодей?! - Проорал мужик. - Ишь, нечисть, Елену-то Премудрую цепями приковал! Не плачь, красна-девица, сейчас освобожу тебя! Ну, что стоишь, Кощей! Али смерти своей испугался?
- Прости, - шепнул Кощей, - так надо.
Он поцеловал Лену в губы последний раз и... все поплыло у нее перед глазами...
- Борисоглебский монастырь, барышня, приехали, конечная! - тормошил Лену незнакомый мужик в потертой телогрейке.
- Иван Царевич? - удивленно спросила Лена.
- Ну вы заснули - так заснули! - расхохотался мужик. - Вон у нас царевичи где живут, - махнул он рукой в сторону Борисоглебского правления, - только они на автобусах-то не ездят.
- А как же я в Ростове пересела, билеты на автобус купила? - сама не зная кого, мужика или себя саму, спросила Лена.
- Ну уж это, барышня, нам не ведомо, а только автобус потрудитесь освободить, а то он вас сейчас обратно в Ростов увезет, - хихикнул мужик и подхватил ленин чемодан. Она послушно направилась за ним.
На автобусной станции ее ждала женщина, тоже лет пятидесяти. Может, дочка?
- Елена Владимировна! Ой как хорошо, что успели: совсем плоха наша Василиса, но без вас уходить не хочет, только и твердит: "Где же моя Леночка, я знаю, она приедет!"
Шли молча. Лена закурила, машинально сунула пачку и зажигалку обратно в карман, но тут же достала их снова и тупо уставилась на бело-синюю упаковку "Парламент лайт" и прозрачную трехшекелевую зажигалку. "Ну я же помню..."- шептала она, ощупывая карман. Спичек не было, как не было и дырки в подкладке.
Идти оказалось совсем не долго, пришлось затушить недокуренную сигарету.
- Проходите, Елена Владимировна, проходите. Вон в той комнате, - заметив ее замешательсто, как-то даже слегка подтолкнула Лену ее провожатая.
В кровати лежала сморщенная старушка с такими знакомыми глазами, что Лена невольно расплакалась, то ли от жалости, то ли от радости - сама толком не поняла. Она присела на край кровати и взяла в руки худую Василисину ручку.
- Леночка! Доченька! Знала, что приедешь. Хотела тебе рассказать... да ты и сама теперь знаешь...
- Что - знаю, тетя Вася? - спросила Лена, скорее, чтобы утвердиться в своей догадке, нежели потому что, действительно, не понимала, - даже не пойму, о чем ты, крестная.
- Знаешь, знаешь, милая, - улыбнулась Василиса, и Лене показалось, что даже лукаво подмигнула, - и кто я - знаешь, и кто ты - знаешь. А крестик твой не пропал, дожидается тебя под обивкой в деревянной шкатулочке твоей. Крестики - они, милая, не пропадают. Так-то вот. Ну, все рассказала тебе, теперь можно и на покой.
И тетя Вася закрыла глаза. Так спокойно закрыла. Лена сперва подумала, что просто устала говорить. Но бабы вокруг заголосили и забегали, и она поняла, что - все. Потом были похороны, застолье, все вспоминали Василису Егоровну, а Лене и вспомнить-то было нечего, кроме конфет и крестика, который она засунула куда-то глубоко в шкаф и не нашла при переезде. Впрочем, не очень-то и искала. И вот поди ж ты, ждет он ее теперь в израильской квартире, под бархатной красной обивкой, целый и невредимый.
Внизу горел разноцветными огнями Тель-Авив. Самолет заходил на посадку. Там в зале ожидания - Макс, и наверняка с букетом цветов. "А бывают и просто сны" - пронеслось в голове. Рассказать ему? "Не рассказывай, на то ты и Премудрая! - сказала Лена сама себе и улыбнулась. - И все-таки хорошо, что где-то в нас живут сказки, пусть даже и со счастливым концом".
(пишу без лж-ката, извините, потому что тут все падает и рушится: тыкнешь на кат, а жж уже и помер)
Тетя Вася
Радуйся, дорогая, и скажи спасибо, что у тебя тоже есть крестная! - вспомнилось вдруг, а вслед за этим - вкус каких-то диковиных конфет, а потом - как предательски горели уши, когда читала перед всем классом "Валя, Валентина"... Все, оказывается, не исчезло, а лежало где-то на дне памяти. Столько лет прошло! Уже и комсомольские собрания, и, вообще, вся та страна, которую покидали в девяностом, и которой реально уже давно нет, казалось, остались в прошлой жизни. Шатким мосточком в ту жизнь был сайт "Одноклассники.ру". Девчонки, разменявшие шестой десяток, вспоминали старые шутки: "А помнишь, ты говорила, что муж еврей - это не роскошь, а средство передвижения?" И обе смеялись одинаковыми желтыми смайликами. И вдруг - это: "Тетя Вася умирает, приезжай". Сначала показалось чьей-то неуместной шуткой. Но потом, слой за слоем, память начала открывать свои тайники, пока не добралась до крестной Василисы (даже имя у нее было не как у всех!). "И что я поеду, - говорила себе Лена, - я и видела-то ее последний раз лет сорок назад! Кто она мне? Ладно бы хоть я была православной, а то вон в голове только - не забыть мацы и мацовой муки купить. Крестная. Бред какой-то!" Но в правом виске отчетливо стучало: "Надо! Надо ехать!"
- Я поеду!- громко сказала она, будто приготовившись защищать свое не слишком логичное решение. Но Макс даже не думал возражать:
- Разумеется! Я, вообще, не понимаю, почему ты до сих пор сидишь в Одноклассниках, а не заказываешь билет. Туда есть прямые полеты?
- Куда? До Борисоглебского монастыря?
- Ну, я не знаю... До Ростова, например...
- Смеешься? До Ростова электричкой с Ярославского вокзала, а там - автобусом.
Боже мой, даже это в памяти хранилось сорок лет!
Билеты на электричку по интернету заказать не удалось: "Продажа электронных ЖД билетов временно недоступна" - вежливо ответил сайт. Как-будто вот буквально минуту назад - да хоть до самого монастыря, а сейчас временные трудности с килобайтами.
- Ничего, купишь там в автомате. Деньги меняй на вокзале, а не в Шереметьево,- шурша колесами чемодана по плиткам аэропорта Бен-Гурион, наставлял Макс, так, словно сам минимум раз в месяц летает к крестной.
В Москве все было как-то непривычно: другие люди, другие автобусы, другие деньги и автоматы... Двадцать лет прошло, что ж вы хотите! И только Ярославский вокзал выглядывал из под рекламных плакатов знакомым лицом. Электричка была старая, раздолбанная, с деревянными лавками. Это почему-то сразу примирило Лену с окружающей действительностью и она задремала, облокотившись на чемодан.
Проехав Сергиев Посад, электричка вдруг резко остановилась, оборвав ленин сон на самом интересном месте. По радио объявили, что по техническим причинам остановка продлится двадцать минут.
- Опять рельсу спилили - ироды, - пояснила сидящая рядом старушка, - пойди, дочка, покури пока. Я за твоим скарбом пригляжу.
Лена обрадовалась подвернувшейся возможности, поблагодарила бабушку и вышла на свежий воздух. "Ну и чаща!" - подумала она и нащупала пачку сигарет в кармане куртки. Это оказалась "Ява" - и когда успела купить? Зажигалки в привычном месте не оказалось, зато при тщательном исследовании дырки в кармане под подкладкой обнаружился коробок. "Спичечная фабрика Балабаново" - значилось на нем. Куртка-то еще из Союза: видать так двадцать лет и пролежал. Ну, конечно, вот и написано ж "1989г."
- Природой любуетесь? - отвлек ее от расчетов пожилой мужчина в черном плаще, со странной тростью. Лицо его показалось Лене смутно знакомым.
- Да-а-а, - протянула она, - у нас такого дикого буйства не найти. Леса без подлеска, а к августу и травы-то уже практически нет - солнце.
- Что вы говорите! - изумился незнакомец. - Но разве это настоящее буйство? Вот пойдемте, я вам покажу... - и поймав ее взгляд, добавил, - успеем к отправлению, не волнуйтесь, она еще двадцать минут простоит, как минимум.
Он взял ее за руку и потянул в лес. И почему она так легко согласилась? Какая-то власть была у этого человека над ней. "Иван-да-марья! Львиный зев!"- всплывали в памяти названия обступивших тропинку цветов. Цветов становилось все больше, названий уже не удавалось вспомнить, только какой-то сумашедший восторг, переполняющий грудную клетку и выплескивающийся в бессмысленных междометиях. Пруд! И плакучая ива над прудом! И лилии! И белые лебеди с тонкими, изящно выгнутыми шеями! Дыхание перехватило. И тут он развернулся, прижал ее к себе и поцеловал в онемевшие от восторга губы. И она поняла, что готова прожить с ним здесь вечность...
- А как же Василиса? - осободившись, неуверенно спросила она.
- Василиса.. Мы с ней давно... Ну, в общем, она поймет. Она все поймет, не волнуйся.
И Лена перестала волноваться, как по мановению волшебной палочки.
Она уже представила себе дворец, но дом оказался простым и без излишеств, хотя обставленным со вкусом. Время потекло незаметно и весело. Купались в пруду, собирали грибы и ягоды, варили варенье... Иногда заходили гости, странноватые, но веселые и дружелюбные.
Однажды утром она почувствовала, что что-то не так, что в глазах его убавился блеск а на лбу появилась новая морщина.
- Ты чем-то обеспокоен? - спросила она.
- Прости, любимая. У всех сказок должен быть счастливый конец. Беда только, что счастье у каждого свое, и не всегда счастье одного может уживаться со счастьем другого. Я говорю непонятно, но ты все потом поймешь сама. И простишь. Как Василиса. А сейчас я должен приковать тебя к этому дереву. Так надо.
Она не сопротивлялась, только смотрела глазами, полными слез, как он пристегивал к ногам тяжелые браслеты, как обматывал цепь вокруг ствола дуба, под которым столько счастливых часов они провели в разговорах и поцелуях. Он не успел положить молоток, как ворота распахнулись и ворвался неприятного вида мужик в грязных сапогах и потрепаной телогрейке.
- Выходи, Кощей! Смерть твоя пришла! Она тут - в яйце! Узнаешь яйцо, злодей?! - Проорал мужик. - Ишь, нечисть, Елену-то Премудрую цепями приковал! Не плачь, красна-девица, сейчас освобожу тебя! Ну, что стоишь, Кощей! Али смерти своей испугался?
- Прости, - шепнул Кощей, - так надо.
Он поцеловал Лену в губы последний раз и... все поплыло у нее перед глазами...
- Борисоглебский монастырь, барышня, приехали, конечная! - тормошил Лену незнакомый мужик в потертой телогрейке.
- Иван Царевич? - удивленно спросила Лена.
- Ну вы заснули - так заснули! - расхохотался мужик. - Вон у нас царевичи где живут, - махнул он рукой в сторону Борисоглебского правления, - только они на автобусах-то не ездят.
- А как же я в Ростове пересела, билеты на автобус купила? - сама не зная кого, мужика или себя саму, спросила Лена.
- Ну уж это, барышня, нам не ведомо, а только автобус потрудитесь освободить, а то он вас сейчас обратно в Ростов увезет, - хихикнул мужик и подхватил ленин чемодан. Она послушно направилась за ним.
На автобусной станции ее ждала женщина, тоже лет пятидесяти. Может, дочка?
- Елена Владимировна! Ой как хорошо, что успели: совсем плоха наша Василиса, но без вас уходить не хочет, только и твердит: "Где же моя Леночка, я знаю, она приедет!"
Шли молча. Лена закурила, машинально сунула пачку и зажигалку обратно в карман, но тут же достала их снова и тупо уставилась на бело-синюю упаковку "Парламент лайт" и прозрачную трехшекелевую зажигалку. "Ну я же помню..."- шептала она, ощупывая карман. Спичек не было, как не было и дырки в подкладке.
Идти оказалось совсем не долго, пришлось затушить недокуренную сигарету.
- Проходите, Елена Владимировна, проходите. Вон в той комнате, - заметив ее замешательсто, как-то даже слегка подтолкнула Лену ее провожатая.
В кровати лежала сморщенная старушка с такими знакомыми глазами, что Лена невольно расплакалась, то ли от жалости, то ли от радости - сама толком не поняла. Она присела на край кровати и взяла в руки худую Василисину ручку.
- Леночка! Доченька! Знала, что приедешь. Хотела тебе рассказать... да ты и сама теперь знаешь...
- Что - знаю, тетя Вася? - спросила Лена, скорее, чтобы утвердиться в своей догадке, нежели потому что, действительно, не понимала, - даже не пойму, о чем ты, крестная.
- Знаешь, знаешь, милая, - улыбнулась Василиса, и Лене показалось, что даже лукаво подмигнула, - и кто я - знаешь, и кто ты - знаешь. А крестик твой не пропал, дожидается тебя под обивкой в деревянной шкатулочке твоей. Крестики - они, милая, не пропадают. Так-то вот. Ну, все рассказала тебе, теперь можно и на покой.
И тетя Вася закрыла глаза. Так спокойно закрыла. Лена сперва подумала, что просто устала говорить. Но бабы вокруг заголосили и забегали, и она поняла, что - все. Потом были похороны, застолье, все вспоминали Василису Егоровну, а Лене и вспомнить-то было нечего, кроме конфет и крестика, который она засунула куда-то глубоко в шкаф и не нашла при переезде. Впрочем, не очень-то и искала. И вот поди ж ты, ждет он ее теперь в израильской квартире, под бархатной красной обивкой, целый и невредимый.
Внизу горел разноцветными огнями Тель-Авив. Самолет заходил на посадку. Там в зале ожидания - Макс, и наверняка с букетом цветов. "А бывают и просто сны" - пронеслось в голове. Рассказать ему? "Не рассказывай, на то ты и Премудрая! - сказала Лена сама себе и улыбнулась. - И все-таки хорошо, что где-то в нас живут сказки, пусть даже и со счастливым концом".