Телефонистка номер 13
Каждый вечер, ровно в шесть, Карло набирал "межгород", и после того как отзывалась телефонистка (чаще всего номер 13), он просил вызвать Геную. "Это 4748", - говорил он. - "Пожалуйста, соедините с Генуей". И каждый раз голос на другом конце провода отзывался: "Хорошо, господин Ренци, я перезвоню через пару минут".
Затем следовал звонок, и Карло диктовал свежую статью. Его переодически прерывал голос теелфонистки: "Вы еще говорите?" - "Конечно", - чуть не кричал Ренци. - "Милая барышня, оставьте меня в покое и не торопите, пожалуйста!"
Сейчас он даже шутит с "тринадцатой", как старый знакомый, потому что они "знакомы" уже больше года. Но на самомо деле он знает только ее голос. Голос, который понравился ему с первого звонка, когда он волновался из-за того, что звонок задерживается. "Господин Ренци, я ничего не могу поделать", - сказала она тогда. - "Линия перегружена, потерпите немного!" А когда он спросил, откуда ей известно его имя, она засмеялась и ответила: "Ну как же? Когда у меня есть время,я читаю Ваши статьи." Так между Карло и телефонисткой номер 13 возникло что-то вроде дружбы, и они вели короткие шутливые разговоры после окончания связи с Генуей.
Однажды вечером "тринадцатая" сказала, что ее зовут Лучиана и что она раньше тоже хотела стать журналисткой, но вместо этого сидит на теелфонной станции в наушниках у коммутатора. Карло в ответ пошутил, что наушики ей наверняка очень идут.
Карло чувствовал, что такой голос не может принадлежать енкрасивой девушке. Он ен мог это объяснить, он просто чувствовал. Это был ясный, спокойный голос, приятный и звучный, похожий на нежное звучание музыкальной шакатулки. Одним словом, голос, к которому он привык, как к аждодневным, ежевечерним встречам с возлюбленной, без чьего "здравствуй!" он не мог обойтись и о которой он безотчетно думал целыми днями.
Незаметно дял обих между ними возникло нечто, чему они не могли дать определения. О любви и нежности речи не было, это было что-то, что они никак не могли осознать. Тем не менее, что-то такое было, и это "что-то" наполняло ожидание звонка радостью. Как он был рад слышать ее голос и как разочаровывался, когда ему отвечала другая телефонистка.
И как-то Карло решил, что им пора увидеться. Ну, что плохого случилось бы, ели бы он сказал: "Сегодня вечером я буду эдать Вас у телефонной станции"? Или что он мог сделать, чтобы наконец увидеть ее? Возможно, она тоже была не протв этого, и даже ждала его приглашения, иначе откуда бы в ее голосе появилась эта легкая дрожь, свидетельствующая (по мнению Карло) о ее ожиданиях?
(окончание следует)
Из сборника "Scherz und Ernst"
Затем следовал звонок, и Карло диктовал свежую статью. Его переодически прерывал голос теелфонистки: "Вы еще говорите?" - "Конечно", - чуть не кричал Ренци. - "Милая барышня, оставьте меня в покое и не торопите, пожалуйста!"
Сейчас он даже шутит с "тринадцатой", как старый знакомый, потому что они "знакомы" уже больше года. Но на самомо деле он знает только ее голос. Голос, который понравился ему с первого звонка, когда он волновался из-за того, что звонок задерживается. "Господин Ренци, я ничего не могу поделать", - сказала она тогда. - "Линия перегружена, потерпите немного!" А когда он спросил, откуда ей известно его имя, она засмеялась и ответила: "Ну как же? Когда у меня есть время,я читаю Ваши статьи." Так между Карло и телефонисткой номер 13 возникло что-то вроде дружбы, и они вели короткие шутливые разговоры после окончания связи с Генуей.
Однажды вечером "тринадцатая" сказала, что ее зовут Лучиана и что она раньше тоже хотела стать журналисткой, но вместо этого сидит на теелфонной станции в наушниках у коммутатора. Карло в ответ пошутил, что наушики ей наверняка очень идут.
Карло чувствовал, что такой голос не может принадлежать енкрасивой девушке. Он ен мог это объяснить, он просто чувствовал. Это был ясный, спокойный голос, приятный и звучный, похожий на нежное звучание музыкальной шакатулки. Одним словом, голос, к которому он привык, как к аждодневным, ежевечерним встречам с возлюбленной, без чьего "здравствуй!" он не мог обойтись и о которой он безотчетно думал целыми днями.
Незаметно дял обих между ними возникло нечто, чему они не могли дать определения. О любви и нежности речи не было, это было что-то, что они никак не могли осознать. Тем не менее, что-то такое было, и это "что-то" наполняло ожидание звонка радостью. Как он был рад слышать ее голос и как разочаровывался, когда ему отвечала другая телефонистка.
И как-то Карло решил, что им пора увидеться. Ну, что плохого случилось бы, ели бы он сказал: "Сегодня вечером я буду эдать Вас у телефонной станции"? Или что он мог сделать, чтобы наконец увидеть ее? Возможно, она тоже была не протв этого, и даже ждала его приглашения, иначе откуда бы в ее голосе появилась эта легкая дрожь, свидетельствующая (по мнению Карло) о ее ожиданиях?
(окончание следует)
Из сборника "Scherz und Ernst"