Без бумажки кто ты, скажи сам.
Человек без прописки, он как бы человек, конечно, но чуть неполноценный. Это я поняла приехав в паспортный стол, спустя 5 месяцев после покупки квартиры. Как-то недосуг было, а жизнь - этим самым неполноценным человеком - ничуть не напрягала.
Но, всему свое время, и пришлось. Это пишу я, которая после замужества нашла время паспорт поменять спустя год. Моему личному-документальному-разгильдяйству можно поставить пару десятков памятников.
Безгранично благодушная паспортистка мне сообщила, что за добровольное бомжевание штраф. И не тот, который оплачиваешь в Сбербанке, и приносишь квитанцию, а такой... Садистски-изощренный, с визитом к инспектору по адм. правонарушениям, и составлением протокола.
В тот день мне везло на безмерно благодушных людей. Ибо инспектор в день приема иностранных граждан меня принял. Сотня-две хлопков ресницами, и принял.
Но вот путь до инспектора- это нечто.
Путь до инспектора был интересен и тернист. Он, путь, предполагал небольшую очередь и.... период ожидания каждого негражданина РФ в кабинете чуть более чем час. На-каж-до-го. Также путь предполагал список страждущих, дело которых поручалось самим страждущим. Иначе не пустят - предупредили меня иностранные граждане. Записалась. Как оказалось, на счастье.
Через 10 минут ко мне подошел негражданин из очереди. Он был картинно красив, как джигит из сказки. Ну, или аксакал.
- Кто папа? - без экивоков спросил он.
Я замялась.
- Ну - поясняет мой джигит, - Мансурова. Папа ведь азербайджанец?
Самое интересное, что он фамилию произнес абсолютно верно. С ударением на первый слог. Я сразу к нему прониклась, и даже простила мужа, которому сообщила, что если бы я знала, что добрая половина собеседников станет звать меня МансУровой, то черта с два я бы разрешила дать эту столь затейливую фамилию мне.
Вернемся в ужасный коридор казенного дома. Я потупилась: - Муж.
Джигит, а может аксакал - кто его разберет - обрадовался: - Так он наш?
Я внимательно посмотрела на собеседника. Молчу.
А тот эффектно вскидывает брови в экстазе: - Я смотрю, лицо знакомое! Вы же на Сортировке живете, да? И муж азербайджанец!
Я моментально предаю своего вполне себе русского супруга, киваю. Да. Мы живем на вашей Сортировке. Да, азербайджанец. Свекр, свекровь, простите. Это ужасно, да.
А тот фонтанирует: - Муж на рынке работает, я знаю его!
Ну, нет! - решаю я. - Это слишком! - Поворачиваю лицо направо. И налево. Отрицаю.
- А зовут?
- Юрий.
Тот опешил: - ЭЭто как же по-нашему?
А мне что делать уже? Уже отступать поздно. Я вам не Кутузов. Это за ним была Москва, а за мной 230 каб. инспектора, его хрен сожжешь.
- Не знаю, - блею я.
Аксакал удаляется в угол к другим джигитам. Возвращается смущенный и благородный. Его соплеменник в тот момент выходит из кабинета инспектора. До меня по списку 12 человек.
- Идите, - напутствуют меня сразу все аксакалы вместе с джигитами.
И я иду... Уговаривать инспектора принять меня в день приема иностранцев, попутно обещая ему принять гражданство Монако.
Но, всему свое время, и пришлось. Это пишу я, которая после замужества нашла время паспорт поменять спустя год. Моему личному-документальному-разгильдяйству можно поставить пару десятков памятников.
Безгранично благодушная паспортистка мне сообщила, что за добровольное бомжевание штраф. И не тот, который оплачиваешь в Сбербанке, и приносишь квитанцию, а такой... Садистски-изощренный, с визитом к инспектору по адм. правонарушениям, и составлением протокола.
В тот день мне везло на безмерно благодушных людей. Ибо инспектор в день приема иностранных граждан меня принял. Сотня-две хлопков ресницами, и принял.
Но вот путь до инспектора- это нечто.
Путь до инспектора был интересен и тернист. Он, путь, предполагал небольшую очередь и.... период ожидания каждого негражданина РФ в кабинете чуть более чем час. На-каж-до-го. Также путь предполагал список страждущих, дело которых поручалось самим страждущим. Иначе не пустят - предупредили меня иностранные граждане. Записалась. Как оказалось, на счастье.
Через 10 минут ко мне подошел негражданин из очереди. Он был картинно красив, как джигит из сказки. Ну, или аксакал.
- Кто папа? - без экивоков спросил он.
Я замялась.
- Ну - поясняет мой джигит, - Мансурова. Папа ведь азербайджанец?
Самое интересное, что он фамилию произнес абсолютно верно. С ударением на первый слог. Я сразу к нему прониклась, и даже простила мужа, которому сообщила, что если бы я знала, что добрая половина собеседников станет звать меня МансУровой, то черта с два я бы разрешила дать эту столь затейливую фамилию мне.
Вернемся в ужасный коридор казенного дома. Я потупилась: - Муж.
Джигит, а может аксакал - кто его разберет - обрадовался: - Так он наш?
Я внимательно посмотрела на собеседника. Молчу.
А тот эффектно вскидывает брови в экстазе: - Я смотрю, лицо знакомое! Вы же на Сортировке живете, да? И муж азербайджанец!
Я моментально предаю своего вполне себе русского супруга, киваю. Да. Мы живем на вашей Сортировке. Да, азербайджанец. Свекр, свекровь, простите. Это ужасно, да.
А тот фонтанирует: - Муж на рынке работает, я знаю его!
Ну, нет! - решаю я. - Это слишком! - Поворачиваю лицо направо. И налево. Отрицаю.
- А зовут?
- Юрий.
Тот опешил: - ЭЭто как же по-нашему?
А мне что делать уже? Уже отступать поздно. Я вам не Кутузов. Это за ним была Москва, а за мной 230 каб. инспектора, его хрен сожжешь.
- Не знаю, - блею я.
Аксакал удаляется в угол к другим джигитам. Возвращается смущенный и благородный. Его соплеменник в тот момент выходит из кабинета инспектора. До меня по списку 12 человек.
- Идите, - напутствуют меня сразу все аксакалы вместе с джигитами.
И я иду... Уговаривать инспектора принять меня в день приема иностранцев, попутно обещая ему принять гражданство Монако.