кровавая тризна
В воскресенье сходила на экскурсию Мемориала, посвященную смерти Сталина и последовавшей за ней трагедии при прощании.
Погода была хуже некуда - ливень с ветром, позже добавилась бьющая наотмашь снежная крупа, под ногами скользкое грязное месиво. Закралась малодушная мысль дезертировать - сначала глядя в окно, потом уже выйдя на Чистых прудах. Но взяла себя в руки - погода как раз такая, чтобы погрузиться в кошмар семидесятилетней давности. Вспомнить три страшных дня - 6,7,8 марта 1953 года.
Сведения о числе погибших в результате давки были тогда (и до сих пор) засекречены, московские морги выдавали ложные справки о смерти, но вероятнее всего речь идет о нескольких тысячах жертв. Это больше, чем на Ходынке.
Мы прошли по самому кровавому пути (были и другие) - от памятника Шухову на Сретенском бульваре до Дома Союзов на Большой Дмитровке, где был выставлен гроб Сталина. Через самое гибельное в этой истории место - Рождественский бульвар и чашу Трубной площади.
Вспоминали, как размазывало людей по стенам зданий; расплющивало о борт военных грузовиков - американских студебеккеров, которые рядами перегораживали улицы; как ломались позвоночники; как чугунные решетки на низко расположенных окнах дробили грудные клетки; как гибли под копытами обезумевших лошадей конной милиции.
Всегда странно смотреть на привычные пространства глазами прошлой трагедии. (У этого дома «черепа трескались как арбузы».) Представлять горы осиротевших галош на московских мостовых, - это то, что вспоминали буквально все очевидцы давки. А еще огромный клуб пара - дыхание испуганной напирающей толпы.
«…поднимался глухой, зыбкий гул, точно там не люди шли, а текла вода, может быть, лава, что-то подземное, в этом потоке текли крики, невнятные, захлебывающиеся. Но крик женщины был пронзительно ясен: «Спасите!»… Нет, толпа не стояла мертво, она качалась, перемещалась, мялась и гнулась внутри себя, чьи-то головы, руки выплывали из темного месива, и толпа все же еле заметно двигалась. Страшно медленно. Почти стояла. И все же двигалась! Светлый платок женщины качался под окном, но вот уже чуть ниже. Черным варом продавливалась толпа к площади. Мелькнуло пятном опрокинутое лицо. Слабые, как будто детские, крики неслись снизу. Антипов рванул окно, в комнату влетел холод, и стал слышен нечеловеческий вой. Нет, кричали не дети, взрослые мужчины и женщины. Кричала кровь, разрывая сосуды. Солдаты тащили кого-то через борт грузовика» (Юрий Трифонов «Время и место», глава «Конец зимы на Трубной»).
Не могу сказать, что узнала в тот день много нового (не в обиду хорошему экскурсоводу, просто давно интересуюсь темой.) Но казалось важным символично отметить годовщину смерти тирана, напоследок забравшего с собой еще одну порцию душ. Чудовищная тризна.