Дама сдавала в багаж...
Перед отъездом в Израиль мы жили вместе с родителями моего мужа. И уезжая, запаковали все вещи тоже вместе, не подозревая, какие проблемы этим себе создаем. Прилетели мы в Израиль на легкокрылой стальной птице, а багаж наш тем временем плыл и плыл себе по морям, по волнам. Через полгода, когда его, наконец, прибило попутным ветром к берегам Земли Обетованной, и мы получили сообщение об этом радостном событии, отправились мы с мужем на склады в Црифине, дабы получить свой скарб и доставить его в светлый град Хайфу, куда все мы собирались в ближайшее время перебираться из центра абсорбции в Михморете, где жили с момента приезда в страну. Для нас уже были к тому времени сняты две квартиры в разных концах города.
В Црифине нам выдали наши неподъемные деревянные ящики, которые сами по себе на мой взгляд весили больше, чем находящиеся в них вещи, погрузили их на грузовик, мы сели в кабину рядом с шофером и двинулись навстречу светлому будущему.
При въезде в Хайфу шофер спросил адрес. Мы подумали и решили, что поскольку вся мебель, кроме книжных полок, должна попасть в квартиру родителей, а мебель составляла бóльшую часть содержимого ящиков, то логичнее будет привезти багаж именно туда. Сказано - сделано. Через мгновение наши ящики уже валялись на тротуаре перед домом, а доставивший нас к месту нашего назначения Харон, скрипя уключинами, скрылся в одному ему известном направлении.
И тут мы поняли, чтó нам предстоит совершить - во-первых: вскрыть ящики, во-вторых: перетащить их содержимое в дом, в-третьих: рассортировать, где чье имущество, в-четвертых: найти уже не за сохнутовские, а за собственные несуществующие шиши грузовик, куда в-пятых надо будет погрузить нашу часть барахла, которую и доставить в предназначенную нам квартиру. А вообще-то день практически кончился, уже темнеет, и сделать все это не представляется никакой возможности. Понятно, что утро вечера мудренее, но наши ящики перегородили весь тротуар, сдвинуть их нам не под силу да и некуда. И деться нам тоже некуда, потому как квартира, в которую должны будут въехать родители мужа, девственно пуста. Кроме голых стен, пола и потолка, в ней нет абсолютно ничего. А на дворе конец января, и накрапывает дождик, а мне сидеть еще четыре года нам стоять всю ночь на ветру под дождем или сидеть в выстуженной квартире на каменном полу.
И тут из соседнего домика вышли соседи - мужчина в вязаной кипе и женщина в длинной юбке. Выяснить, чего мы, собственно, под их окнами делаем. Мы объяснили (единственное, с чем у нас не было тогда проблем, это с ивритом). "Вот что, - посовещавшись, решительно заявили они, - сейчас вы пойдете к нам, поужинаете и ляжете спать. С ящиками вашими ничего за ночь не случится. Если хотите, можете иногда в окошко на них поглядывать. А утром мы что-нибудь придумаем". И они привели нас к себе, посадили за стол вместе со своими четырьмя детьми, накормили вкуснейшим, а главное горячим ужином, уложили в теплую постель, а утром... Какой Гомер возьмется описать то, что произошло утром! Наш благодетель оказался учителем в соседней религиозной школе. Утром он позвонил своему приятелю - директору этой школы, и не успели мы сытно и вкусно позавтракать, как тридцать витязей прекрасных целый класс 13-ти - 14-тилетних полных энтузиазма молодых леди и джентельменов, а с ними дядька их морской сам директор, материализовались возле нашего злополучного багажа, и работа закипела. Все необходимые для вскрытия ящиков инструменты они принесли с собой, поэтому в рекордное время вещи были внесены в дом, и под моим чутким руководством Польшу четвертовали на три неравные половины разложены на две кучи. Тем временем сосед и его приятель долго названивали куда-то по телефону, в результате чего к дому подкатил грузовик, в который было погружено все, что надлежало отвезти в наши будущие апартаменты, а также те самые ящики, которые шофер согласился взять в уплату за перевозку.
Довольны остались абсолютно все: мы - потому что одним махом убили двух зайцев: перевезли к себе вещи, не платя за это деньги, которых все равно нет, и ликвидировали перегородившую по нашей вине улицу баррикаду. Школьники - потому что на законном и даже благородном основании промотали несколько уроков. Шофер - потому что получил непонятно зачем нужное ему дерево в товарных количествах.
Потом, когда в ту квартиру вселились мои свекор и свекровь, эти замечательные соседи стали их лучшими друзьями и первыми помощниками в новой, нелегкой олимовской жизни.
В Црифине нам выдали наши неподъемные деревянные ящики, которые сами по себе на мой взгляд весили больше, чем находящиеся в них вещи, погрузили их на грузовик, мы сели в кабину рядом с шофером и двинулись навстречу светлому будущему.
При въезде в Хайфу шофер спросил адрес. Мы подумали и решили, что поскольку вся мебель, кроме книжных полок, должна попасть в квартиру родителей, а мебель составляла бóльшую часть содержимого ящиков, то логичнее будет привезти багаж именно туда. Сказано - сделано. Через мгновение наши ящики уже валялись на тротуаре перед домом, а доставивший нас к месту нашего назначения Харон, скрипя уключинами, скрылся в одному ему известном направлении.
И тут мы поняли, чтó нам предстоит совершить - во-первых: вскрыть ящики, во-вторых: перетащить их содержимое в дом, в-третьих: рассортировать, где чье имущество, в-четвертых: найти уже не за сохнутовские, а за собственные несуществующие шиши грузовик, куда в-пятых надо будет погрузить нашу часть барахла, которую и доставить в предназначенную нам квартиру. А вообще-то день практически кончился, уже темнеет, и сделать все это не представляется никакой возможности. Понятно, что утро вечера мудренее, но наши ящики перегородили весь тротуар, сдвинуть их нам не под силу да и некуда. И деться нам тоже некуда, потому как квартира, в которую должны будут въехать родители мужа, девственно пуста. Кроме голых стен, пола и потолка, в ней нет абсолютно ничего. А на дворе конец января, и накрапывает дождик, а мне сидеть еще четыре года нам стоять всю ночь на ветру под дождем или сидеть в выстуженной квартире на каменном полу.
И тут из соседнего домика вышли соседи - мужчина в вязаной кипе и женщина в длинной юбке. Выяснить, чего мы, собственно, под их окнами делаем. Мы объяснили (единственное, с чем у нас не было тогда проблем, это с ивритом). "Вот что, - посовещавшись, решительно заявили они, - сейчас вы пойдете к нам, поужинаете и ляжете спать. С ящиками вашими ничего за ночь не случится. Если хотите, можете иногда в окошко на них поглядывать. А утром мы что-нибудь придумаем". И они привели нас к себе, посадили за стол вместе со своими четырьмя детьми, накормили вкуснейшим, а главное горячим ужином, уложили в теплую постель, а утром... Какой Гомер возьмется описать то, что произошло утром! Наш благодетель оказался учителем в соседней религиозной школе. Утром он позвонил своему приятелю - директору этой школы, и не успели мы сытно и вкусно позавтракать, как тридцать витязей прекрасных целый класс 13-ти - 14-тилетних полных энтузиазма молодых леди и джентельменов, а с ними дядька их морской сам директор, материализовались возле нашего злополучного багажа, и работа закипела. Все необходимые для вскрытия ящиков инструменты они принесли с собой, поэтому в рекордное время вещи были внесены в дом, и под моим чутким руководством Польшу четвертовали на три неравные половины разложены на две кучи. Тем временем сосед и его приятель долго названивали куда-то по телефону, в результате чего к дому подкатил грузовик, в который было погружено все, что надлежало отвезти в наши будущие апартаменты, а также те самые ящики, которые шофер согласился взять в уплату за перевозку.
Довольны остались абсолютно все: мы - потому что одним махом убили двух зайцев: перевезли к себе вещи, не платя за это деньги, которых все равно нет, и ликвидировали перегородившую по нашей вине улицу баррикаду. Школьники - потому что на законном и даже благородном основании промотали несколько уроков. Шофер - потому что получил непонятно зачем нужное ему дерево в товарных количествах.
Потом, когда в ту квартиру вселились мои свекор и свекровь, эти замечательные соседи стали их лучшими друзьями и первыми помощниками в новой, нелегкой олимовской жизни.